Следы

I

1 августа 1900

Дорогая, любимая Джуди,

Отец с дядей Финеасом и Крисом вместе поехали в Портленд на несколько дней. Уехали они в прошлый четверг. Думаю, что вернутся уже завтра. Отцу нужно было встретиться с доктором Джо. Не знаю, зачем поехали остальные; наверное, им просто захотелось проветриться.

Только Кристофер вышел за порог, Ирен тут же принялась освобождать отцовскую комнату от его вещей и готовить ее для себя и Кристофера. Она сказала, что вообще-то не просила у отца разрешения обменяться комнатами. Сказала, что он сам предложил ей, потому что услышал, что ей нужна была комната со сводчатым потолком, где она смогла бы устроить себе уютный уголок.

Олимпия спросила, почему она не начинала перестановку до отъезда Кристофера. Ирен сказала, что хотела сделать сюрприз (только дедушкино шестое правило под «Б» удерживает меня от подчеркивания каждого слова в этом письме и расставления в конце каждого предложения!!!).

Тетушка Грасия с Олимпией пытались вразумить Ирен. Но она продолжала выбрасывать вещи из отцовской комнаты и затаскивать туда свои. Я пошла и рассказала об этом дедушке. А он и с места не сдвинулся. Дедушка в последнее время вообще мало двигается. Единственное, что он обо всем этом сказал, было сказано сегодня утром, когда Ирен пригласила его посмотреть новую комнату. Он сказал: «Господи! У меня нет слов!»

Нил заявил, что мы с ним должны быть более открыты новому. Говорит, что в доме должно развиваться все, даже мебель. И что ультрасовременный стиль сейчас отходит от строгости ранней колониальной мебели. И что нам нужно больше цвета, больше изящества, больше роскоши и больше приглашений к отдыху.

Тетушка Грасия говорит, что если мы с Нилом находим в этой комнате изящество, то ее воображение просто меркнет перед нашей концепцией здоровенной кучи мусора. Она сказала, что рыболовная сеть, полная мусора, не просто не имеет ничего общего с искусством, да еще и притягивает к себе грязь. И что все нужные цвета есть на турецких коврах в обеих гостиных, которые прапрадед купил на Востоке, или на настенных коврах, которые смастерила прабабушка со своей невесткой. И что Восточный уютный уголок не должен быть приглашением к отдыху. Он должен быть приглашением к убийству.

Бедная милая тетушка Грасия непримиримый противник всего нового. В каком-то смысле, думаю, что ее «шантаж», как она это называет, превратился в бумеранг. Ирен мне рассказала об этом. Она сказала, что если бы Крис знал, что ее здесь ничего не держит, что Арчи умоляет ее вернуться и в любой момент может выслать ей деньги на дорогу к нему, то он вел бы себя совершенно иначе.

Я спросила Ирен, почему, если ей хочется, чтобы Крис вел себя по-другому, она до сих пор не рассказала ему об Арчи? Она сказала, что она собиралась, каждую минуту думала об этом, но что Грасия наказала ей этого не делать. Ирен сказала, что Грасия знает Криса дольше, чем она, и боится, что такое открытие может обернуться трагедией.

Я спросила у Ирен, какая это может быть трагедия. Ирен не знала. Так что я пошла и просила у тетушки Грасии.

Но и от нее я ничего не добилась, потому что она просто начала негодовать по поводу того, что Ирен рассказала мне об Арчи Биггли, его страстных письмах и всем остальном. Тетушка Грасия прелестная, но странная. Она не понимает, что я знаю все, что только можно (по крайней мере в теории) о любви и страсти, ведь я так много читала об этом в книгах.

Она сказала, что если я не пообещаю больше никогда не слушать Ирен, когда та заговаривает о чем-то подобном, то она пойдет беседовать с дедушкой. Я сказала, что обещать ничего не буду, потому что это необоснованно. Не то чтобы, милая Джуди, мне очень нравилось слушать все это от Ирен. Доктор Джо тоже не любил препарировать трупы в медицинском университете. Но это было неотъемлемой частью образования, через которую ему пришлось пройти. Так что я подумала, что пока живые мужчины говорят живым женщинам: «Господи! Твое прекрасное тело не оставляет меня дни и ночи!», я должна, как будущий писатель, знать об этом. Так я и сказала тетушке Грасии.

Она обняла меня за плечи и сказала, что нужно пойти поговорить с дедушкой. Мы пошли. Мы с тетушкой Грасией обе были очень удивлены, когда узнали, что дедушке было известно об Арчи Биггли. Ирен ему рассказала, потому что, по его словам, ей было тяжело и нужно было кому-то выговориться.

Дедушка сказал, что я правильно сделала, отказавшись давать обещание больше не слушать Ирен; это правильно, если я хочу писать, как Лора Джин Либби или Мария Корелли. Он думал, как он сказал, что меня больше интересовали Диккенс, Теккерей и Скотт, но что, очевидно, он заблуждался.

У меня было ощущение, что дедушка, как это называет Крис, меня «разыгрывает», но я не уверена. Возможно, я ошибаюсь. В любом случае уже совсем скоро мы все разрешили.

Писатель, говорит дедушка, должен постоянно собирать материал. Но несмотря на это, автор должен хорошенько просеивать этот материал. Дедушка говорит, что ни один человек не может собирать все подряд, потому что, как доказали психологи, человеческий мозг способен вместить только определенное количество информации. Поэтому, сказал он, очень важно выбрать и выработать для себя определенные стандарты как можно раньше и собирать уже всю информацию в соответствии с ними, чтобы избежать переполнения сознания непонятной мешаниной.

Думаю, что дедушке стоило мне об этом сказать намного раньше. Но я благодарна за то, что узнала об этом сейчас, пока еще не совсем поздно.

Знаешь, нам понадобилось некоторое время, чтобы добиться разъяснения трагедии, которую так боялась тетушка Грасия.

Дедушка сказал ей, что он, как и я, не совсем понимает причины. Сказал, что не может представить себе Кристофера, бегающего по дому и бросающего бессмысленные угрозы бывшим мужьям.

Тетушка Грасия ответила, что настоящая трагедия наступит, когда Кристофер уличит Ирен.

Дедушка улыбнулся своей ангельской улыбкой, которая обычно означает, что он скажет сейчас какой-то афоризм. «Не уличит, дорогая. Успокойся. Этого не будет. Сама эта ситуация описывает трагедию — или триумф — брака».

Думаю, что я не совсем его поняла. Но так как я уверена, что это очередной афоризм, то цитирую его тебе. Ты замужем. Возможно, ты поймешь. В любом случае, что бы это ни значило, оно означает, что никакой гамлетовской трагедии, где в конце все умрут, не будет.

Милая Джуди, я так люблю тебя. Передашь Грегу, что я и его люблю?

II

28 августа 1900

Милая, дорогая Джуди-Пуди,

Так здорово, что ты мне так подробно объяснила, что дедушка имел в виду, говоря о трагедии, или триумфе, брака. Думаю, что очень смело с твоей стороны говорить, что дедушка, прожив восемьдесят лет, в этом ошибается. Тебе только двадцать два. Но это не важно. Мне больше не интересна женитьба. Я решила, как и Нил, никогда не вступать в брак.

Хотя в последнее время я практически во всем с Нилом не согласна. Внутри него произошла какая-то огромная, ужасная перемена (знаю, что это не очень богатое предложение и написано оно в таком стиле, который я презираю. Но я переписывала его несколько раз на черновике, и кажется, это самый лучший вариант). Или просто лучше выразить это словами дедушки: если Нил в последние несколько месяцев был собакой, то нам следовало бы бояться того, что он нас укусит. А сейчас он ведет себя так, будто нас всех уже покусал, а мы тому и рады.

Не знаю, что спровоцировало в Ниле это изменение, но зато знаю, кто. Этот человек — дядя Финеас. Когда дядя Финеас вернулся из своего многообещающего путешествия в прошлом месяце, он привез с собой секрет. И рассказал его Нилу. Я уверена в этом. Они вдвоем отошли и шептались.

Когда я сказала об этом Нилу, он разозлился. И сказал, что такой человек, как я — беда в любой семье. Но я уверена, что он не хотел. Но он был очень вежливым, говорил тихо, даже когда называл имена, говорил «любопытная» и запугивал. После долгих лет тщательного изучения того, что я приписывала характеру, надеюсь, я наконец поняла, что никто так не злится ни на счет чего, как Нил насчет лжи. Если я совершаю какую-то детскую оплошность, Нил дразнит меня и смеется надо мной.

Нил сказал, что это убого — сейчас для Нила все убого, но это уже лучше, чем подло, — с моей стороны думать, что дядя Финеас рассказал бы секрет только ему и больше никому в семье. Но это не убого, потому что если это был какой-то безнравственный или вредный секрет, что вполне могло быть у дяди Финеаса, то от Нила он бы дождался намного большего сочувствия, чем от кого-либо другого в нашей семье. Нет, не то чтобы Нил или дядя Финеас сделали бы что-то плохое, просто — ну, ты сама понимаешь, о чем я. К примеру, я уверена, что дядя Финеас единственный из членов нашей семьи, кто поддержал бы идею Нила о разделении Ирен и Кристофера. Конечно, у меня нет никаких доказательств того, что дядя Финеас не поделился своим секретом еще с кем-то. Все, что я знаю: если он и поделился им с кем-то, то на этого кого-то секрет не произвел такого впечатления, как на Нила.

Отец немного изменился с момента своего приезда из Портленда; думаю, что к лучшему. Думаю, это из-за того, что Крис перестал его беспокоить. Я тебе говорила, что Крис поехал в Портленд, чтобы заработать немного денег? У него не получилось. Он вернулся домой и взялся за новую пьесу.

А дядя Финеас остался в Портленде. Даже несмотря на то, что он не прожигает там деньги, а навещает доктора Джо, мне кажется странным, что он так долго остается в городе. Олимпия очень злится из-за этого. Но злится она великолепно — не так, как все, а с достоинством и высокомерием. Думаю, ей так хорошо это удается потому, что она во всем винит Ирен, а не дядю Финеаса. Она уверена, что ни один человек в здравом уме не станет оставаться с Ирен на одном ранчо, если у него есть возможность побыть в другом месте. Думаю, что она еще может винить Криса, потому что он несет за Ирен ответственность. Но нет. Она его жалеет. Это, конечно, еще хуже, чем осуждение. Но хотя бедный Крис заслуживает, чтобы его пожалели.

Джуди, милая, он просто оторопел, когда узнал, что Ирен с отцом обменялись комнатами. Он спустился вниз один и выглядел вяло, как мутная фотография.

— Дик, старина, — сказал он отцу, — мне очень жаль за этот скандал наверху. Не то чтобы Ирен очень эгоистична. Она самое щедрое в мире создание, правда. Она просто не понимает…

Отец сказал, что конечно она не понимает, так же, как и он сам. Сказал, что не знает никакой традиции, которая запрещала бы членам семьи обмениваться комнатами, особенно когда этот обмен выгодный.

Он может быть выгодным для Ирен. Всех остальных это раздражает. Дюжину раз на дню, начиная с утренних полотенец и заканчивая вечерними лампами, кто-нибудь из нас да ошибается комнатой. Мы стоим и стучим в дверь комнаты, в которой сейчас живет папа, думая, что там могут быть Ирен или Кристофер. И поскольку мы знаем, что отца днем никогда нет, мы заходим без стука в его комнату и застаем Ирен с Кристофером в самом унизительном положении.

Отец и сам забывает. Недавно он вышел из ванной — был очень уставший — открыл дверь своей старой комнаты и вошел туда. Он вошел так тихо, в тапочках, что Ирен его и не заметила. Она была в комнате одна и испугалась (она сказала, что это отчасти было оттого, что никогда до этого не видела отца в халате). Она кричала и кричала, и кричала. Она кричала и ее «стукнул сердечный приступ». Крис был в ярости, а бедный папа оторопел от ужаса, что довел леди до такого состояния.

Во время «сердечного приступа» Ирен сказала, что в любом достойном доме на дверях установлены замки. В среду тетушка Грасия поднялась на чердак, отыскала ключи от дверей, почистила их с «Sapolio» и вставила в дверные замки. Но никто, кроме Ирен, так и не стал ими пользоваться. Нил неплохо пошутил насчет этих ключей. Сказал, что они открыли новую эру на Ранчо К‑2. Он даже сочинил песенку под названием «Квилтеры в ключах» и наложил ее на мелодию «Приведения в пучках» и теперь ходит периодически ее напевает себе поднос.

Шлю вам с Грегом свою любовь, милая.