Слухи

22

Покачивание поезда убаюкало Уилла. Проснувшись, Элизабет увидела, что он спит ангельским сном. Остатки завтрака были убраны с маленького столика перед сиденьем, обитым красным бархатом. За окном совсем стемнело. Или уже светает? Сейчас либо очень поздно, либо очень рано. Но в любом случае проводник не побеспокоил их, чтобы постелить. Элизабет так мало спала прошлой ночью, что, естественно, крепко уснула под стук колес.

Элизабет закрыла глаза и вновь открыла. Внезапно она резко встала. Уилл пошевелился, но не проснулся. У нее все затекло, во рту пересохло. Неужели она проспала остановку в Окленде? Если это так, то она упустила шанс спасти свою семью: она знала от Денни, где находятся ломбарды, но как же ей их найти в других городах? Она не знала, сколько они пробудут в других местах. Теперь она не сможет осуществить свой план.

Она прошла по вагону, высматривая какое-нибудь дружелюбное лицо, но никого не было. Наконец она добралась до застекленного вагона и увидела за стеклом хорошо одетого человека, который сидел там и курил. Элизабет была так поглощена своими мыслями, что вошла в дверь и обратилась к незнакомцу, что сочла бы в своей прежней жизни неприличным.

— Мы проехали Окленд? — спросила она.

— Да, несколько часов тому назад, — ответил он, оборачиваясь.

Этот ответ так расстроил Элизабет, что она не узнавала этого человека, пока он не произнес ее имя.

— Мисс Элизабег Холланд, — повторил он с ударением.

Взглянув ему в лицо, она поняла, что не обозналась: это Грейсон Хэйз, старший брат Пенелопы. Хотя она не видела его почти четыре года, она хорошо его знала. У него были высокие скулы, как у сестры, длинный нос и тонкие усики. Глаза голубые, как у Пенелопы, но близко поставленные, что почему-то придавало ему хитрый вид.

И вдруг Элизабет вспомнила, что ее считают умершей. Он смотрел на нее так, будто ему были ведомы все ее тайны. Впрочем, возможно, это просто метод запугивания, свойственный Хэйзам. В конце концов, он был за границей, так откуда ему знать о ней? К тому же, как все члены его семьи, Грейсон поглощен собой. Но Элизабет не нравилось, как он сверлит ее глазами. Он возмужал с тех пор, как они виделись в последний раз на танцах, устроенных в старом городском доме Хэйзов, на Вашингтон-сквер. Тогда он польстил ей, пригласив на танец, — она была очень молода, а он был одним из самых завидных холостяков. Однако посреди вальса он бросил ее, чтобы пригласить Изабеллу де Форд. Да, теперь его не назовешь мальчишкой. У него прическа, напомнившая ей о Генри. Все они носили такие прически — эти мальчики, которые смотрели на весь мир взглядом собственников.

— Вы, должно быть, обознались, — холодно произнесла она.

Затем повернулась и бросилась бежать по вагонам к Уиллу. Грейсон Хэйз не последовал за ней, хотя она на всякий случай оглядывалась. Добравшись до своего купе, она разбудила Уилла. Он медленно и лениво открыл глаза, а увидев ее, улыбнулся. И спросил, что случилось.

— Нам нужно сойти с этого поезда.

Ее голос дрожал, и она знала, что, если ей сейчас не удастся сделать глубокий вздох, она упадет в обморок. Наверное, Уилл почувствовал, как она взволнована: его улыбка угасла.

— Нам нужно как можно скорее сойти.