27

«Разумеется, у девушки может быть много поклонников — но не слишком много, — и она должна быть осторожной с обещаниями, данными им. Она должна особенно следить за собой, когда станет старше и уже не сможет объяснять свое поведение наивностью. И, конечно, она не должна допускать, чтобы два ее поклонника встретились.»

Из колонки для дебютанток в журнале мод, декабрь 1899

— Мисс Брод, как удачно, что Кэри вас нашел! — радостно воскликнула Люси Карр, самая жизнерадостная разведенная леди в высшем свете Нью-Йорка, когда двухместная карета пожилого джентльмена остановилась перед ее домом на Ист-Фортиз.

За обедом она без умолку рассказывала Лине о себе, а во время поездки домой сидела, взяв молодую женщину-под руку. Ночной воздух был холодным, и от их дыхания образовывались таинственные белые облачка пара.

— Нам так нужны новые лица в нашем окружении. И все, кроме меня, связаны супружескими узами, а это ужасно скучно.

— Вы забыли меня, — вставил мистер Лонгхорн, сидевший напротив дам.

— О, конечно, но вы не в счет, — ответила миссис Карр с визгливым смехом.

— Вы правы, дорогая, я так стар, что порой забываю, что Центральный парк — это парк, а не какое-то дикое место с болотом и скалами. Но я устроил славный обед, не так ли?

Лина зря опасалась, что ей трудно будет второй раз привлечь внимание мистера Лонгхорна: как только они столкнулись в вестибюле отеля, он пригласил ее на обед. Она согласилась, после чего он рассыпался в извинениях, что неправильно уловил ее имя в опере.

— Мы чудесно провели время, мистер Лонгхорн, — сказала она с очаровательной застенчивостью, подражая Элизабет Холлаид.

Они прекрасно провели время. Катались на санях в парке и обедали в отдельном кабинете «Шерри» — она читала об этом ресторане, но никогда там не была. У Лины слегка кружилась голова от шампанского и от многочисленных новых знакомств. Она любовалась на свое отражение в зеркалах и видела, как сверкают ее глаза. Лину поражало, с какой легкостью она вошла в круг Лонгхорна. Впрочем, их знакомство будет недолгим. Мир был к ней благосклонен, и очень может быть, что скоро у нее появятся средства на билет на Запад.

— Миссис Карр, это ваш дом? — спросил мистер Лонгхорн.

— О да! — Люси поцеловала Лину в щеку и заставила ее обещать, что они скоро встретятся снова.

Как только миссис Карр в длинном меховом манто вошла в ярко освещенный холл, лошади тронули. Мистер Лонгхорн и Лина молчали до тех пор, пока карета не остановилась перед входом в «Нью Незерленд».

— Моя дорогая, — сказал пожилой джентльмен, высаживаясь на тротуар, — я целый вечер не мог перекинуться с вами словечком наедине. Вы не подниметесь выпить бренди?

— Конечно, мистер Лонгхорн, — Лина посидела еще немного в карете. На улице было тихо; величественные здания возвышались над ней, мерцая окнами. Вздохнув, она подала руку мистеру Лонгхорну, который помог ей выйти. — С удовольствием.

— Тогда идите вперед, — продолжал он с милой улыбкой. — Я не хочу, чтобы судачили о том, что вы поздно ночью заходите в номер к старику. Идите в свою комнату снять пальто, а я немного позже пришлю за вами Роберта.

Лина кивнула. Она вошла в большой вестибюль, легко ступая по мозаичному полу, и так величественно попросила свой ключ, словно занимала шикарные апартаменты. Затем направилась к лифту и назвала свой этаж, не глядя на лифтера, — теперь она не делала эту ошибку. Железная дверь закрылась, и кабина начала подниматься. «Я поднимаюсь, — подумала она, — я поднимаюсь, поднимаюсь».

— Вы вознеслись ужасно высоко, не так ли?

У Лины дух захватило от такой наглости. К лицу прилила краска. И тут она узнала бесшабашную усмешку и карие глаза Тристана. Свет вдруг стал нестерпимо ярким. Лина инстинктивно сделала шаг назад.

— Где вы раздобыли эту униформу?

— О, вы меня недооцениваете, моя Каролина, — ответил он все с той же улыбкой. — Кажется, вечер у вас прошел успешно.

— Да, — ответила Лина, начиная приходить в себя. — Он пригласил меня выпить бренди.

— Хорошо! Скоро он будет наш. Но будьте осторожны — не позволяйте ему слишком много, иначе все пропало.

— Не позволю.

— И ради бога, подыщите новую подругу. То, что вас видят с этой разведенной дамой, миссис Карр, еще хуже, чем если бы у вас совсем не было подруг.

Интересно, как он узнал про миссис Карр?

— Я это запомню.

— И не говорите слишком много, а то выдадите себя.

— Да, конечно.

— И главное, только притворяйтесь, что пьете, но лишь пригубите. Пусть он напьется, а вам нельзя.

Лина кивнула и продолжала кивать, пока Тристан не остановил ее. И тут он сделал то, чего она никак не ожидала: шагнул к ней и поцеловал в губы. Он прижал ее к стенке лифта, обитой кожей. Это был ее первый поцелуй. Она сотни раз воображала, как Уилл целует ее, но воображаемые поцелуи не шли ни в какое сравнение с настоящим: словно целый букет цветов распустился на солнце. Когда лифт остановился на девятом этаже, дёрнувшись, ее платье было в полном порядке, и она вышла из лифта, не оглядываясь.

— Будьте готовы, мисс Брод, — сказал ей вслед Тристан, когда она направилась к своему номеру. — Скоро я сделаю свой следующий ход.

Лина сама себе удивлялась. Она была удивительно спокойна для девушки, которая только что впервые поцеловалась. Она почти не пила бренди, в то время как мистер Лонгхорн пил с удовольствием. Она очаровательно улыбалась, слушая его рассказы о принадлежавших ему поместье и яхте, а также о тех деловых партнерах, которые особенно ему наскучили. Хотя Тристан только что дал ей указания, все же Лина считала, что своими хорошими манерами обязана Элизабет. Ну и пусть! Элизабет достаточно ею попользовалась, и только справедливо, если Лина получит что-нибудь взамен.

— Я бы хотел свозить вас в Париж… — сказал мистер Лонгхорн, который много рассказывал ей о Париже.

Он лениво развалился, вытянув длинные ноги. Бархатный смокинг несколько более темного оттенка, чем тот, который был на нем, когда они познакомились, обтягивал довольно объемистое брюшко. Он на минуту отложил сигару, за что Лина была благодарна. Никто в доме Холландов не курил — разве что иногда Эдит, сестра мистера Холланда, да и то тайком, поэтому Лина не привыкла к запаху табачного дыма.

— Париж, — продолжал он задумчиво, — сколько там было хорошего!

Они сидели на роскошных коричневых креслах перед растопленным камином в гостиной апартаментов Лонгхорна. На столике между ними стоял хрустальный графин, а на заднем плане суетился слуга Лонгхорна. Лина не знала, который час, но ей казалось, что уже поздно и в это время она обычно уже спит.

— Но ведь не всё хорошее, — сказала Лина.

— Да, не всё, — весело согласился мистер Лонгхорн. Морщины на его лице обозначились резче, и он тряхнул головой. У него были густые седые волосы. — Конечно, не всё! Но я был тогда молодым, поэтому мне кажется, что это были лучшие времена.

Лина вежливо улыбнулась. Следуя совету Тристана, она больше помалкивала, и Лонгхорн явно это одобрял.

— Смотрите, каким я был в молодости!

Он указал на стену, увешанную портретами, на которые Лина бросила беглый взгляд, входя в номер. Она подумала, что это его знаменитая коллекция красавиц. Но когда она встала и подошла поближе, то увидела, что на одном из этих портретов в золоченых рамах изображен мужчина лет двадцати с небольшим. У него была грива черных волос и прекрасной формы нос. Но она узнала высокие скулы и игривые глаза и поняла пристрастие мистера Лонгхорна к старомодным воротникам. Глядя на этот портрет, Лина пожалела, что первый ее поцелуй был не с таким вот джентльменом.

— Это вы? — прошептала она.

— Да, когда все девушки были от меня без ума. — Мистер Лонгхорн сделал паузу и приложился к бренди. — Надеюсь, вы не сочтете мои слова нескромными, мисс Брод. Но я действительно был таким. Порой я жалею по нескольку раз на дню, что был столь легкомысленным и не женился. Тогда я не был бы сейчас так одинок. Но, оглядываясь назад, я все же не могу не гордиться собой.

— О, ничего удивительного, — Лина слегка покраснела от искренней нотки, прозвучавшей в ее голосе.

Она отвела взгляд от портрета Лонгхорна и начала рассматривать изображения красавиц прошлого и настоящего. Это были акварели и портреты маслом. Ей вдруг захотелось, чтобы ее портрет тоже тут висел, чтобы она была настолько красива, чтобы какой-нибудь художник захотел увековечить ее. Забыв, что она не одна, Лина разглядывала портреты на стене.

И вдруг она увидела Элизабет Холланд. Ее портрет был маленький, в простой черной рамке. Она сидела спиной к зрителю и оглядывалась через плечо с безмятежным видом. Портрет был написан легкими, воздушными мазками. Художник прекрасно передал сходство: это был маленький круглый рот Элизабет, невинные широко расставленные глаза, бледная кожа персикового оттенка у носа и на остром подбородке. На ней было платье из бледно-розового шелка — Лина помнила, как помогала Элизабет надевать его.

Лина отвернулась, надеясь, что хозяин не заметил, как страстно ей хочется походить на эту девушку на портрете, подошла к высокому окну, выходившему в парк. Теперь она поняла, почему ее номер стоит так дешево. Номер мистера Лоигхорна состоял из нескольких комнат со старинной мебелью и камином, по сравнению с которым камин Холландов показался бы крошечным. И, что самое главное, окна выходили не на улицу, а в парк. Огромный парк с голыми багровыми деревьями на снегу, с каждой стороны обрамленный зданиями, казался картиной, принадлежавшей Лонгхорну.

Это был конец вечера, в течение которого она познала, что это такое: когда тебе завидуют и тобой восхищаются. Глядя на пейзаж из окна, она обнаружила, что теперь ей хочется большего. Отойдя от окна, Лина не справилась с искушением в последний раз взглянуть на портрет Лонгхорна. О, если бы только она могла знать его тогда.

— Мистер Лонгхорн.

Она отвернулась от юноши на картине и теперь смотрела на оригинал. Его тяжелые веки были прикрыты, пока Лина стояла у окна, и теперь они медленно поднялись.

— О… Каролина, — отозвался он наконец.

Казалось, он забылся, но, узнав ее, улыбнулся с довольным видом.

— Каким счастливым вы меня делаете, дорогая, — добавил он немного печально.

Лина перевела взгляд на Роберта в черном фраке и в черных же брюках. Он наблюдал за ней. Даже медные пуговицы, казалось, тоже смотрят на нее. Еще минуту назад Лина была о себе весьма высокого мнения. Но оно изменилось, когда она поймала взгляд Роберта. Вид у него был безмятежный, и казалось, он не впервые является свидетелем подобной сцены. Она могла бы еще больше разочароваться в своем успехе, если бы внимание слуги не привлек стук в дверь.

Когда Роберт открыл дверь, Лина обнаружила, что ситуация резко изменилась. На пороге стоял Тристан в коричневой униформе продавца «Лорд энд Тейлор», державший в руках несколько конвертов зловещего вида. Она почувствовала на губах его поцелуй, словно Тристан поцеловал ее секунду назад. Протиснувшись мимо Роберта, он взглянул на мистера Лонгхорна, сидевшего в кресле.

— Простите, что помешал вам, но я повсюду искал мисс Брод,

— А в чем дело? — холодно осведомился мистер Лонгхорн.

Он сел прямо, насторожившись.

— Я никогда не видела этого человека, — осипшим голосом заявила Лина, чувствуя себя словно ялик, попавший в шторм.

Правда, Тристан что-то говорил о следующем ходе в игре, но это произошло как-то уж слишком скоро. Она утратила уверенность, и ей почудилось, что разоблачение близко.

— Ну конечно же, мисс Брод, вы меня помните — я же служу в универмаге «Лорд энд Тейлор», — настаивал Тристан.

— О! Но ведь я бываю в очень многих универмагах…

Он пристально смотрел на нее, что еще больше усиливало смятение Лины.

— Пожалуй, память меня порой подводит.

— Мисс Брод может забывать продавцов универмагов так часто, как ей заблагорассудится, — отрезал мистер Лонгхорн. — И я действительно не понимаю, каким образом это оправдывает ваше вторжение. Сейчас очень поздно, и это мой личный номер, так что изложите ваше дело или убирайтесь.

Еще несколько минут назад мистер Лонгхорн считал ее прелестной малюткой. Но сейчас явился ее друг, этот мошенник, и все испортил. Лина прикрыла глаза, ожидая катастрофы.

— Простите за поздний визит, но я жду мисс Брод в вестибюле с шести часов. Из-за этих счетов…

— Счетов? И вы беспокоите меня из-за каких-то счетов так поздно вечером?

Лина открыла глаза. Пожилой джентльмен приподнялся, держась за ручку кресла. В голосе его звучала такая едкая насмешка, что, по мнению Лины, Тристан должен был струсить.

— Я буду вам признателен, если вы будете присылать счета мисс Брод прямо в мою контору на Принс-стрит, и чтобы вы больше не докучали этой юной леди! Вы знаете адрес? Хорошо. Мой слуга проводит вас.

Лина наконец смогла свободно вздохнуть, но она не знала, испытывает ли облегчение или разочарование. Она была уверена, что Тристан уничтожил ее чары. Лонгхорн отвернулся от двери, и она увидела, что он рассержен — действительно рассержен. Он несколько раз яростно кашлянул в сжатый кулак. Отступая в коридор, Тристан подмигнул Лине.

— Благодарю вас, сэр, — сказал он, исчезая в лифте под бдительным присмотром Роберта.

Когда у мистера Лонгхорна закончился приступ кашля, он задержал взгляд на своей юной гостье.

— Это было так… странно, — заикаясь, произнесла Лина, не в силах поднять глаза от стола. — Я, конечно, верну вам деньги, как только…

Старый джентльмен взмахнул рукой, словно отгоняя моль.

— Я не хочу, чтобы вы возвращали мне деньги, моя дорогая.

— Но я могла бы, — упорствовала она.

— Нет, не могли бы. Я знаю, что вы замышляете, — или же вы думаете, что я нажил бы все свои деньги, если бы верил каждому мошеннику?

— Нет. — Его слова не сразу дошли до Лины. Она давно ожидала их услышать и сейчас испытывала чуть ли не облегчение. — Полагаю, что не верили.

— Да, я знал, что вы замышляете, с первой минуты, как увидел вас в вестибюле.

Лина начала теребить кружево на своем платье. Ей было невыносимо стыдно, но она говорила себе, что через несколько минут все закончится.

— И я подумал: такая красивая девушка не должна унижаться из-за того, что она родилась незнатной. Другое дело мужчина с талантом. Мужчина с талантом может упорно работать, нажить состояние и жениться на девушке из знатной семьи. А девушка этого не может — разве что ее папа будет упорно трудиться. А я подозреваю, что ваш папа не такой.

Только теперь Лина осмелилась поднять глаза:

— Да.

Она говорила робким шепотом.

— Не пугайтесь так, дорогая. Мне от вас не нужно ничего, кроме вашего общества. И не верьте россказням, будто я развратник. Я слишком долго ждал, чтобы жениться, а теперь уже слишком поздно для меня. Но мне все еще хотелось бы, чтобы кто-нибудь ездил со мной на вечеринки и рассказывал о молодежи. Если вы согласны на это, то я позабочусь, чтобы продавцы универмагов и служащие отеля больше вас не беспокоили. Ваши счета будут направлять прямо ко мне, и вы сможете нанять себе горничную и иметь свой собственный экипаж. Я позабочусь, чтобы у вас было все самое лучшее.

Лина была так потрясена, что не знала, как выразить свою благодарность. Значит, она все-таки стоит того, чтобы ее увековечили на картине. Покой и теплота разлились по ее телу, и она вспомнила, что нужно улыбнуться.

— Благодарю вас, мистер Лонгхорн. — вымолвила она. — Это так мило.

— Хорошо. Завтра вы купите себе новые наряды. Я хочу, чтобы вы вместе со мной посетили ежегодное празднование кануна Рождества у Скунмейкеров, и для этого вам понадобится платье, в котором вас никто еще не видел.

Лина кивнула, уже представляя себе цвет и покрой. Когда мистер Лонгхорн снова заговорил, голос его звучал очень мягко:

— Я сожалею об этой безобразной сцене, моя дорогая. Мы больше не будем о ней вспоминать.

— О, я тоже сожалею, — произнесла она тихо.

Но Лина вовсе не сожалела. Для нее шторм неожиданно кончился, и теперь она плыла по спокойным водам под ярким, теплым солнцем.

Загрузка...