Смертельные ошибки

Глава 26

13:45, суббота

Тайлер Мэтьюс ждал в своем «рейнджровере», пока последний из родственников усопшего, торопливо пересекая под неожиданно хлынувшим дождем парковочную площадку, не скрылся за стеклянной дверью похоронной конторы Бонни Уотсон. Он повременил еще немного, пока толпа посетителей не покинула вестибюль. Только после этого вылез из машины и вошел в дверь. В вестибюле стоял стол с мраморной крышкой, а на нем лежала открытая книга для выражения соболезнований. Тайлер не стал расписываться. Слева от него играла органная музыка, смутно знакомая по долгим часам, проведенным на дубовой церковной скамье рядом с родителями во время обязательного посещения униатских богослужений. Это было тридцать лет назад, когда он еще верил в Бога и в людскую доброту.

Тайлер повернул налево, прошел двадцать пять футов по ковровой дорожке с восточным рисунком. Дорожка привела его к закрытым двойным дверям. Густые звуки органа, сопровождающие нежное пение сопрано, доносились изнутри. Стараясь не привлекать внимания, доктор толкнул одну створку и проскользнул в часовню, уставленную светлыми дубовыми скамьями. В воздухе пахло тигровыми лилиями, собранными вокруг подиума в дальнем конце помещения. Народу было полно. Его это удивило. Друзья семьи, решил Тайлер. Сам Ларри Чайлдс был не из тех, кто располагает людей к себе и пользуется популярностью.

Встав у задней стены, Тайлер задумался о цепи странных событий, случившихся за прошедшую неделю. Вдруг у его левого бедра завибрировал пейджер. Он очнулся. Сняв пейджер с пояса, проверил дисплей. Номер был ему незнаком, но это был префикс больницы.

Тайлер выскользнул из часовни в пустой коридор. В двадцати футах от него была стеклянная дверь, ведущая к пандусу для инвалидных колясок и к автомобильной стоянке. Выйдя из здания, он уже вытащил из кармана сотовый телефон, когда его окликнули:

— Доктор Мэтьюс, что вы здесь делаете?

Тайлер обернулся. Лесли Чайлдс что-то протягивала ему.

— Хотите затянуться?

В ее пальцах с изгрызенными до мяса, не покрытыми лаком ногтями был зажат косячок. На Лесли были многослойные одежки — вышитый вручную явным любителем рукоделия кардиган, рубашка навыпуск поверх белой футболки, — но они не скрывали и не могли скрыть нездоровой худобы. Булимия или скверная макробиотическая диета? Расстройство питания в любом случае, решил Тайлер.

— Нет, спасибо.

— Как хотите. — Лесли пожала плечами, поднесла самокрутку к губам, собираясь сделать новую затяжку, но помедлила. — Вы не ответили на мой вопрос. Зачем вы пришли?

Тайлер хотел спросить, почему она курит план на улице, пока ее брата отпевают, но вместо этого ответил:

— Пришел отдать последний долг Ларри.

Вытянув губы трубочкой, удерживая дым глубоко в легких, Лесли вскинула указательный палец. Тайлер покорно ждал, что она скажет. Наконец она выдохнула дым с влажным кашлем.

— А вы уверены, что это не из чувства вины?

Он встретил ее прокурорский взгляд.

— Есть немного. Ларри был моим пациентом. Я всегда чувствую себя виноватым, если пациент умирает. Хотел бы я сделать нечто большее, чтобы спасти его.

Ее взгляд смягчился.

— Даже если спасти его было невозможно?

— Тогда — тем более.

Лесли не ответила, и Тайлер ощутил потребность разъяснить свой ответ.

— Чувствую себя бессильным как врач.

— Вы же знали, что у Ларри не было ни шанса, когда взялись его оперировать, верно?

И опять Тайлер не нашелся сразу. Ему хотелось ответить так, чтобы закончить разговор. Он вспомнил, зачем вышел из здания.

— Извините, — он поднял свой сотовый телефон, — мне нужно позвонить в больницу.

Не дожидаясь ответа, Тайлер повернулся к ней спиной и отошел на несколько шагов, но не вышел из-под козырька крыши, чтобы не попасть под ливень.

— Доктор Мэтьюс, это Кристин Дикман. Извините, что беспокою вас в субботу, но это очень важно. У вас найдется минутка?

Тайлер оглянулся на похоронную контору, вспомнил об идущей службе и решил остаться снаружи.

— Да, конечно.

— Вы меня не знаете. Я медсестра, работаю в педиатрии. — Она помолчала, подыскивая нужные слова. — Тут у нас есть мальчонка, его зовут Тоби Уорнер. У него диагностировали агранулоцитоз.

Тайлер попытался вспомнить, что он изучал на медицинском факультете. Отсутствие гранулоцитов, то есть белых кровяных телец. Может быть вызвано медикаментозным лечением. Вроде бы больше он ничего не помнил.

— Вы уверены, что я тот, кто вам нужен? Я нейрохирург.

— Простите, я бестолково объясняю. Вот вам вся история. Исследование показало, что у парня не осталось костного мозга. Весь спекся. Его гематолог — Нортон Спраг. Вы с ним знакомы?

— Нет.

— Он поместил Тоби в защитную изоляцию и накачивает его по полной самыми мощными антибиотиками. Но это еще не все. Спраг хочет, чтобы парню сделали пересадку костного мозга, а родители слышать об этом не хотят.

«Пересадку костного мозга?»

— А почему они отказываются? Это, конечно, сложнейшая операция и очень рискованная, но если нужно, значит, нужно. В чем дело? У них какие-то возражения на религиозной почве?

— Нет, дело не в этом. Они просто не доверяют диагнозу.

— А почему вы мне об этом рассказываете?

— Погодите минутку, я закрою дверь в кабинет.

Тайлер рассеянно следил, как машины мчатся в обоих направлениях по Бродвею. У всех были включены «дворники». Через несколько секунд до него опять донесся ее голос:

— В больнице говорили, будто вы считаете, что с электронной системой медицинских записей не все в порядке. Это правда?

— Кто вам об этом сказал?

— Это правда?

— Я не знаю.

— Вы могли бы подняться в отделение и взглянуть на Тоби?

Тайлер решил, что не может уйти с похорон Ларри Чайлдса не попрощавшись. Он оглянулся.

Лесли исчезла. Не осталось даже запаха марихуаны.

13:45, суббота

— Нэнси Фань?

Гэри Фергюсон стоял в открытых дверях лаборатории, забитой черными столами и неизвестными ему приборами, и смотрел на красивую женщину азиатского типа, склонившуюся над микроскопом. На ней был белый лабораторный халат до середины колена, блестящие черные волосы стянуты резинкой в «конский хвост». Большие очки ничуть не скрывали и не маскировали ее красоты.

Она вскинула голову:

— Да? — Беспокойным взглядом окинула комнату, словно в поисках знакомого лица коллеги, и легко коснулась пальцами основания горла.

— Не волнуйтесь. — Фергюсон вынул бумажник с удостоверением из внутреннего кармана блейзера. — Вот. — Он протянул ей удостоверение. — Специальный агент Гэри Фергюсон, ФБР.

Она нерешительно взяла документ и тут же вернула назад, словно он был заражен.

— Что-то случилось?

— Извините, я не хотел вас пугать. Надеялся застать вас дома, но ваша соседка сказала, что вы на работе.

— Это по поводу Тайлера?

— А почему вы так подумали?

Она вспыхнула, опять осмотрелась по сторонам, напряглась всем телом.

— Не знаю… я хочу сказать… не знаю.

Фергюсон спрятал удостоверение обратно в карман.

— Вы жена Тайлера Мэтьюса, верно?

Она как будто задумалась над ответом.

— Да?..

— Вы позволите? — Фергюсон указал на свободный высокий табурет, не дожидаясь разрешения, подтянул его к себе, сел и оперся локтем на стол. — Да, доктор Фань, я по поводу Тайлера. Мне необходима ваша помощь.

— В чем?

— Что он вам рассказывал о своих проблемах на работе?

Она помедлила.

— Странный вопрос, мистер Фергюсон. Что именно вы имеете в виду?

— Он говорил вам, что мы — ФБР — подозреваем наличие дефекта в их компьютерной системе медицинских записей? Что из-за ошибки, возможно, умер один из его пациентов?

Она нахмурилась:

— Что-то такое упоминал, но без подробностей. Мы с ним мало виделись. Мы разъехались.

— Да, — кивнул Фергюсон, — это тоже часть проблемы. Видите ли, о существовании осложнения нас уведомили через НИЗ — Национальный институт здравоохранения. Не стану утомлять вас подробностями, но мы расследуем любые факты, подтверждающие существование бага в системе. Я вступил в контакт с вашим мужем, потому что это касалось его пациента, но у него уже был неудачный опыт общения с Бюро и он не желает нам помогать.

— А какое отношение это имеет ко мне?

— Я надеюсь, вы мне поможете склонить его к сотрудничеству с нами.

— Вряд ли. Мы больше не встречаемся.

Фергюсон пристально вгляделся в нее. Может, Нэнси Фань тоже винит ФБР в катастрофе, которой окончилось последнее столкновение Тайлера с федеральными органами правопорядка?

— Я понимаю, какие чувства вы с Тайлером испытываете после того кошмара в Калифорнии, но, если это послужит для вас утешением, я точно знаю, что Тайлер не крал никаких наркотиков.

Она уставилась на Фергюсона:

— Что вы сказали? Он не придумал эту историю… значит, это неправда?

Фергюсон не знал, что она имеет в виду: поддельный рецепт или нет.

— Простите, я не совсем понимаю. Какую историю?

Теперь она бросила на него смущенный взгляд, полный облегчения.

— У него в шкафчике снова нашли наркотики. Он вам не говорил?

— Нет. Расскажите мне об этом.

Как только Фергюсон вышел, Нэнси направилась прямо к стенному телефону. Сердце ее разрывалось от чувства вины и гнева. Она сердилась на себя за то, что не поверила Тайлеру. Набрав его номер, Нэнси стала слушать гудки. После десятого гудка ей показалось странным, что не включился автоответчик.

Она была слишком расстроена и не могла больше работать. Поэтому решила вернуться домой и распаковать все свои вещи. И еще раз позвонить мужу позже.

Кристин Дикман закрыла дверь в кабинет старшей сестры и повернулась к Тайлеру:

— Спасибо, что пришли, доктор Мэтьюс. Я знаю, вы не обязаны…

Она была в розовато-лиловой робе, со стетоскопом на шее, каштановые волосы стянуты резинкой в «конский хвост». Высокая, худая, с узким привлекательным лицом… И на этом лице, прикинул Тайлер, отпечатались по крайней мере пятнадцать лет работы медсестрой. Переработки, стрессы… Кристин опустилась в черное офисное кресло за письменным столом, на котором светился жидкокристаллический монитор. Тайлер сел в единственное свободное кресло — простое кресло кленового дерева.

Кристин посмотрела на него:

— Я расскажу вам остальную часть истории… То, что не стала говорить по телефону. Как я уже говорила, родители не верят в диагноз. А после того как расскажу всю историю, я прошу вас осмотреть Тоби.

— Но я не гематолог.

— Это не требуется. Просто взгляните на мальчика. Вы поймете, что́ меня так тревожит. Я перевидала на своем веку тысячи детей, больных лейкемией, и знаю, как выглядят дети с пораженным костным мозгом. Он не такой. — Кристин бросила взгляд на пальцы своей правой руки с хорошо знакомым Тайлеру выражением сожаления. Ему частенько приходилось видеть такое выражение на лицах медсестер, которым слишком часто приходится мыть руки. — Родители отказали Спрагу в его требовании, хотя он очень сильно давил на них, настаивал на пересадке. Они хотели проконсультироваться с другим врачом. Спраг считает, что Тоби не может покинуть бокс, для него это слишком рискованно. Его невозможно показать врачу вне нашей больницы, поэтому мы пригласили одного из наших гематологов. И произошло именно то, чего и можно было ожидать: она посмотрела только лабораторные анализы и подтвердила мнение Спрага. — Кристин открыла ящик стола, вытащила пластиковый тюбик и выжала из него на ладонь немного белого лосьона. — Когда спор зашел в тупик, Спраг связался с нашим больничным адвокатом, а тот нашел судью, который выдал ордер на пересадку.

— Боже. Когда же это запланировано?

— Как только у Тоби пройдет острый фарингит, операция состоится. По крайней мере на данный момент планы таковы.