Смотри, как они умирают

Глава 17

— Пепе! — заорал Зип. — Пепе! — Но было поздно.

Это был безжалостный шквальный огонь. Миранда крутанулся влево, а пули неожиданно ударили в него справа, развернув его. Он упал на перила и открыл пальбу по патрульному, который казался ближе всех к нему, потом вдруг в него стали стрелять слева, он понял, что попал под смертельный перекрестный огонь, и рванулся по ступенькам туда, где распластался Карелла. С той стороны улицы грохотал пистолет Бирнса, Паркер принялся палить с ящика, а потом стало казаться, что каждый полицейский в квартале ждал этой минуты, потому что улица вдруг завибрировала рвущим уши грохотом и визгом пуль, отскакивающих от асфальта.

Кровь хлынула у него сразу из дюжины мест.

Белая майка моментально покраснела от крови. Пистолет он все еще держал в руке, но кровь залила его лицо, глаза, так что он остервенело палил вслепую в сторону зевак, словно от этого зависело его спасение.

Паркер соскочил с ящика, служебный револьвер ходил в его руке ходуном. Полицейские на крышах прекратили стрельбу, Миранда тоже, он, шатаясь, слепо ковылял в сторону Паркера, который, от возбуждения плохо соображая, шел ему навстречу. Это было похоже на то, как если бы кто-то поставил на стол две магнитные фигурки. Они неуклонно двигались бы друг к другу — Миранда, ослепленный собственной кровью, и Паркер, движимый вперед какой-то неведомой силой.

Пистолет Миранды пусто щелкал, он умоляюще смотрел на Паркера, кровь заливала ему глаза, пузырилась на его полуоткрытых губах, руки безвольно болтались, голова свесилась на одну сторону, как у Христа, распятого на кресте.

— Прикончи меня, — прошептал Миранда.

И Паркер выстрелил.

Выстрел пришелся Миранде в горло. Хлынула свежая кровь, обнажив дыхательное горло Миранды, он качнулся вперед. Голос его булькал, шепот слышался едва-едва, будто с большой глубины из-под воды, слова смог услышать лишь Паркер, да они и предназначались только ему:

— Не… не можешь прикончить… ме… меня?

И Паркер выстрелил снова. И теперь уж его палец нажимал на спусковой крючок решительно, сильно, и Паркер смотрел, как пули врезались в изувеченное тело Миранды, как он безжизненно рухнул на асфальт. А потом он стоял над ним и выпускал в него пулю за пулей, пока не разрядил всю обойму; он тут же выхватил пистолет у ближайшего к нему патрульного и снова принялся стрелять в уже мертвого Миранду.

— Ну хватит! — закричал Карелла.

Зип юркнул за заграждение и прыгнул на спину Паркера. Тот сбросил его словно надоедливую собачонку, распрямив широкие плечи. Зип упал на тротуар.

— Оставь его! — заорал он. — Оставь его в покое!

Но Паркер ничего не слышал. Он выстрелил из пистолета патрульного в голову Миранды, потом еще раз и готов был выстрелить в третий, когда Карелла схватил его за руки и отшвырнул от тела.

— Кто-нибудь снимите оттуда Фрэнки! — прокричал лейтенант Бирнс. — Он на втором!

Двое полицейских поспешили к дому. Бирнс подошел к Миранде и уставился на него.

— Он мертв? — спросил репортер.

Бирнс кивнул:

— Он мертв.

В голосе его не слышалось триумфа.

— Они убили его, — сказал Кучу Зип. — Они убили его. Эти ублюдки убили его. — Он неистово вцепился в Куча. — Где Сиксто? Где Папа? Мы должны достать его сейчас же, ты меня слышишь, Куч? Они убили Пепе, Куч. Ты понимаешь это? Они его убили! — Глаза его сделались дикими. По лицу струился пот.

— А что с Чайной? — спросил Куч. — Ты сказал, мы должны отыскать Чайну…

— Черт с ней, с Чайной! Альфи сдал его, слышишь?

На пожарной лестнице появился патрульный. Улица притихла. Он подошел к неподвижно и тихо лежавшему Фрэнки Эрнандесу и опустился на колени. Бирнс ждал. Патрульный поднялся.

— Лейтенант?

— Да?

— Фрэнки… — Патрульный замолчал. — Он мертв, сэр.

Бирнс кивнул. Снова кивнул. Потом понял, что патрульный ждет его указаний, опять покивал и сказал:

— Надо спустить его вниз. Оттуда. С лестницы. Ты не мог бы… не мог бы сделать это? Пожалуйста.

Репортеры прорвались через заграждение и окружили тело Миранды. Засверкали вспышки фотоаппаратов, бросая вызов солнцу.

— Где Сиксто и Папа? — бесновался Зип. — Я разве не сказал им прийти сюда?

— Послушай, Зип, успокойся. Постарайся…

— Не указывай мне, что делать! — заорал Зип, тряся Куча за руку. — Я знаю, что я… — И он умолк.

Из-за угла появились Сиксто и Папа, но не из-за их появления у Зипа расширились глаза. Он смотрел на двоих парней и их компаньона, сжимая кулаки, потому что с ними шел Альфредо Гомес.

— Что?.. — начал было он, и в эту минуту из дома вышли двое патрульных, неся на носилках тело Фрэнки Эрнандеса.

Толпа загудела, повторяя его имя, когда его проносили мимо. Появились носовые платки, женщины сморкались в них. Мужчины сняли шляпы и приложили их к груди.

— Это Фрэнки, — сказал Луис. — Закрыть дверь! Дань уважения! Дань уважения!

Он торопливо закрыл переднюю дверь кафе. Дверь со стороны авеню закрыл какой-то другой человек, так что, когда Фрэнки проносили мимо кафе к машине «Скорой», оно уже словно ослепло. «Я не буду отвлекаться на дела, пока тебя проносят мимо, друг мой…»

— Мы можем сделать еще несколько снимков Миранды, лейтенант? — возбужденно спросил репортер.

— Снимайте сколько хотите. Он больше никуда не торопится, — ответил Бирнс.

Луис раздвинул дверь. Кафе снова словно распахнуло глаза.

— Что происходит сейчас, лейтенант? — спросил репортер.

Бирнс тяжело вздохнул:

— Мы отвезем его в морг. Я разошлю своих людей по улицам. Они попытаются нормализовать движение… Что дальше? Я не знаю… — Он повернулся к Карелле: — Стив?

— Да?

— Кто скажет отцу Фрэнки? Кто пойдет в кондитерскую за углом, где у зеркала стоит фотография Фрэнки, кто пойдет туда и скажет, что Фрэнки мертв?

— Я сделаю это, если хочешь, Пит.

— Нет, — тяжело вздохнул Бирнс. — Это моя работа.

— Мы и в самом деле прижучили его, да? — проговорил Паркер, подходя к ним. — Мы действительно прижучили этого сукиного…

— Заткнись, Паркер! — рявкнул Бирнс.

— Что?

— Закрой свой поганый рот!

— Ка… какого черта здесь происходит? — оскорбленно напыжился Паркер.

Сиксто, Папа и Альфредо стояли возле кафе. К ним быстро подошел Зип.

— Что это, Сиксто? — спросил он.

— А ты как думаешь, Зип?

— Не будем играть в загадки. Что ты задумал?

— Я скажу тебе, Зип, — просто ответил Сиксто. — Если хочешь убить Альфредо, убей нас всех.

— Что за чертовщину ты болтаешь, тупица?

— Я ясно выразился, Зип.

— Ты знаешь, что у нас с Кучем есть стволы? Ты знаешь, что мы можем перестрелять вас прямо здесь и сейчас?

— Да, знаю, — ответил Сиксто. — Давай. Пристрели нас прямо здесь и сейчас.

— Да что ты… — начал было Зип, но осекся, взглянув в глаза Сиксто, и, поникнув, закончил: — Что… ты имеешь в виду?

— Будь осторожнее, Зип, — предупредил Куч. — Они прячут что-то в рукавах. Я вижу. Они слишком… слишком уверены в себе.

— Сиксто блефует, — быстро проговорил Зип и повернулся к Папе: — Ты не на той стороне, Папа. Ты прилип к Сиксто, а это то же самое, что связаться с теми, кто убил Пепе. Ты…

— Пепе заставил стыдиться земляков, — заявил Папа.

— Ну ладно, хватит снимать! — закричал Бирнс репортерам. — Давайте уберем его отсюда, а?

Двое полицейских положили тело Пепе на носилки, еще один накрыл его простыней. Они осторожно обошли лужу крови на асфальте и двинулись по направлению к кафе.

— Двери! — завопил Зип. — Закройте для него двери!

Никто не пошевелился. Люди на улице смотрели, как мимо них проносят тело, а потом — тихо, очень тихо — начали расходиться. Удивительно, но кричащая, бурлящая, взволнованная десять минут назад толпа вдруг распалась на группки перешептывающихся людей, даже не на группки — люди расходились по два, по три человека. Заграждение разобрали, патрульные машины, ревя моторами, разъехались, и улица снова стала спокойно и умиротворенной в этот солнечный летний день. Почти ничто не напоминало о том, что здесь произошло.

Зип стоял перед открытыми дверями и смотрел, как тело Миранды загружают в машину «Скорой помощи», потом развернулся к Сиксто и закричал:

— Думаешь, ты так просто уйдешь отсюда?

— Отойди в сторону, Зип, — спокойно ответил Сиксто, — мы хотим пройти.

— Ты больше вообще не сможешь выйти на улицу! — орал Зип. — Ты думаешь, ты…

— Посмотрим, — коротко сказал Сиксто, и трое мальчишек пошли прочь от кафе мимо Зипа и Куча, которые даже не шевельнулись, чтобы преградить им дорогу.

— Вы совершили ошибку! — вопил им вслед Зип. — Большую ошибку! — Но он не побежал за ними и не попытался остановить их. — Почему ты не помог мне, Куч? — в ярости накинулся он на приятеля. — Бога ради, мы же просто позволили им уйти!

— Они… они слишком сильны, Зип, — упавшим голосом проговорил Куч.

— А… — Зип бессмысленно махнул рукой. — А… — И пошел прочь по улице.

Полицейские машины уже уехали. В квартале еще попадались патрульные, но большинство уже разошлись по своим делам. Улица черной полосой уходила вдаль. Движение автомобилей возобновилось.

— Господи, что за убогий день выдался, — пожаловался Зип и взглянул на Куча.

— Да, — согласился тот.

— У тебя… есть какие-нибудь идеи?

— Можно сходить в кино.

— Да, — вяло отозвался Зип.

— Или мяч погонять.

— Да…

— Можно сходить в бассейн поплавать.

— Да. Можно и поплавать.

Он резко отвернулся, потому что не хотел, чтобы Куч заметил, как предательски заблестели его глаза. Он не знал, почему плачет. Наверное, потому, что в самом сердце одного из крупнейших городов мира Зип вдруг почувствовал себя одиноким, совсем одиноким, и чудовищные размеры города и собственная нелогичность вдруг напугали его.

— Наверное… наверное, придумаем что-нибудь, — сказал он, засовывая руки в карманы.

И двое парнишек понуро побрели по улице, опустив головы.

Энди Паркер протопал мимо них в кафе. Взглянул на ребят, пожал плечами и зашел сказать «привет» своему другу Луису.

— Все еще дуешься на меня, Луис? — спросил он, словно это не давало ему покоя, словно его действительно волновало отношение к нему Луиса.

— Нет, Энди, — отозвался тот.

— Все на меня в обиде, — безо всякого выражения сказал Паркер. Помолчал. — Почему все на меня в обиде? — Снова помолчал. — Я делаю свою работу. — Он глянул на Луиса. — Прости, что накричал на тебя, Луис.

— Ничего.

— Мне жаль.

Он смотрел на Луиса. И потому, что Луис был человеком, и потому, что извинения не подлинны, пока они не проверены; пока кто-нибудь не бросит на твое «Мне жаль…» какую-нибудь простительную грубость вроде «Кого волнует, жаль тебе или нет? Хватит тут мне надоедать!», а ты не ответишь что-нибудь вроде «Что ж, мне действительно очень жаль…» или «Раз так, то катись к черту!», и путем подобного диалога не удостоверится в искренности извинений.

— Надо думать, прежде чем говорить, — сказал Луис, прищурившись. Он ждал, что ответит Паркер.

Тот согласно кивнул:

— Надо. Мне действительно очень жаль.

И опять молчание. Сказать друг другу им теперь было нечего. Возможно, им вообще нечего будет больше друг другу сказать. Никогда.

— Ну… я… пожалуй, пойду в участок, — промямлил Паркер.

— Да.

Паркер как-то неопределенно и вяло махнул рукой и медленно вышел на улицу.

В кафе зашел репортер и уселся на высокий табурет.

— Ну, теперь все тихо, да? Можно мне чашечку кофе?

— Да, все тихо, — подтвердил Луис.

— Прямо как на острове, а? — усмехнулся репортер.

Луис ответил немедленно:

— Нет, совсем не как на острове. — Помолчал, взглянул на репортера и добавил: — А может, это не так уж и плохо, да? Может, не так уж и плохо.

Где-то снова зазвонили церковные колокола.