Сначала отвести беду...

Фрагмент 26

Лекторий Фонда работал бесперебойно.

Василий Иванович нашёл общий язык с обоими лекторами. Организационную работу он взял в свои руки. В разных концах Москвы он нашёл небольшие залы, скорее большие комнаты, где могли собраться 50–60 человек. В основном это были бывшие Красные уголки домоуправлений. Аренда этих помещений и небольшие заказы афиш в расплодившихся в городе минитипографиях, больших средств не требовали. В непосредственной близости от мест проведения лекций он лично развешивал афиши и объявления, и люди собирались. Немного Обычно 25–30 человек, половина из которых была из местных пенсионеров. Но всегда находилось и несколько человек молодого и среднего возраста.

И Бондаревский и Полякова строили лекции так, чтобы у слушателей возникали вопросы. Это было достаточно просто, так как сопоставление в лекциях нынешней жизни и недавнего прошлого задевало людей за живое. И после лекций в аудитории всегда оставалось 5–7 заинтересованных слушателей, готовых не только спрашивать, но и спорить.

Костеренко обязательно участвовал в этих разговорах и, как правило, после этого в его списках будущих членов партии РВС появлялись новые фамилии и адреса.

Лекции проводились, практически, два раза в неделю, Костеренко же искал и находил новые помещения для выступлений.

"Географию" лектория необходимо было расширять, так как зона притяжения каждого из импровизированных залов была невелика. Правда, на каждую лекцию по новой теме приходили и новые слушатели. Вероятно, молва об интересных лекциях и беседах расходилась.

Несколько раз Костеренко замечал среди слушателей и участковых милиционеров. Но никаких вопросов у них не возникало, а оба лектора могли предъявить удостоверения Фонда и копию свидетельства о его регистрации.

Лев Гурыч был удовлетворён статистикой работы лектория, но хотел знать подробности. С этой целью он пригласил к себе "на чай" обоих лекторов.

Мария рада была принять гостей.

В последнее время её занятость в театре заметно сократилась. Наглый напор масс-культуры давил не только на психику людей, но и на театральную классику. Главный режиссёр и худрук держались из последних сил, но вынуждены были отступать, отдавая сцену всевозможным "ревю" и "мюзиклам", в ущерб классическому репертуару. Марию это бесило, но она понимала ситуацию, знала, что такая же картина характерна для многих театров столицы. Даже такой прославленный на всю страну коллектив, как "Театр на Таганке" усилиями широко рекламируемого Юрия Любимова в значительной степени потерял своё лицо, заимствуя далеко не лучшее из театрального опыта заокеанских властителей сценических мод. Мария очень переживала…и всё чаще сидела дома, так как сцена была занята чем-то, как она выражалась, непотребным.

Когда Лев сказал ей о желании пригласить в гости лекторов, она сразу решила принять участие в общем разговоре и затронуть вопрос о деградации искусства, в частности сценического и посоветовать включить его в тематику их выступлений.

— Ты зря не придаёшь должного значения этой теме, — сказала она мужу. — Сцена и музыка — это неразрывное целое. А музыка сегодня очень занимает молодёжь, в том числе подростков Через 4 года на следующих выборах, на которые ты делаешь ставку, эти пацаны и девчонки станут избирателями. Ты обязан думать об их нравственном воспитании.

— Но я же не возражаю, Машенька. Понимаю значение культурного воспитания молодёжи, но у нас нет специалистов, способных говорить с этими… уж и не знаю, как назвать их. Сейчас в ходу нелепейшее словечко "тинейджеры", его и произносить-то противно…. А "подростки", — слишком нежно для этой орущей оравы…

— Меня позови. Я попробую справиться. С Пашей Алексиным посоветуюсь. Я, всё же, актриса. Кое-что и из попсы знаю. Для тебя, например, имена Ирины Аллегровой или певицы Жасмин может быть, на задворках звуковой памяти осели, а я вот знаю их подлинные фамилии — Климчук и Семиндуева. Многие фанаты ухохочутся. Или загадочный Витас, — он просто Грачёв, а Юлиан — вообще Васин. С иностранной кличкой можно всякую муть петь и приплясывать. А примут ли малоосмысленную чепуху из уст не Криса Кельми, а Толи Калинкина?

Лев Гурыч рассмеялся.

— "Жасмин Семиндуева" — отлично звучит. Конечно, справишься. Но интересно ли тебе будет? Придётся статьи в газеты писать, для лекторов наших тезисы готовить….Или сама будешь выступать? Красный уголок в заурядном ДОЗе — это не сцена. Не смушает?

— Лёва! Меня смутить трудно. А как ты думаешь, если на афише будет моё имя, а не….Извини, я с уважением отношусь и к Поляковой и к Бондаревскому, но моё имя пока ещё люди знают. И придут…Кстати, ведь никто не запрещает в текст выступления включить какой-нибудь монолог из Шекспира или Горького. Лёвушка! Я уже представляю себе…Лекция-концерт!..Посоветуйся с твоими лекторами. Уверена, они поддержат.

Очередные лекции Поляковой и Бондаревского состоялись в "клубном помещении" районной Ремстройконторы в пятницу вечером и в субботу в четыре пополудни. Народу собралось, как обычно, человек по 40, но слушали лекторов с заметным интересом. Женщины вздыхали, мужики тихонько поругивались. Некоторые курили "в рукав".

Лев Гурыч присутствовал на обеих лекциях. Подумал, что Костеренко правильно решил провести их подряд. Похоже, что так эффект сильнее получается.

После ответов на вопросы, Василь Иванович оба раза выходил к лекторскому столу и предлагал желающим ещё "потолковать" задержаться, а Иванов отвозил на своём "пежо" лекторов домой. В пути он поблагодарил и Полякову и Бондаревского за интересные выступления и от себя и супруги пригласил их на чай в узком кругу. "Вы, Ольга Михайловна, ваш коллега, наши организаторы Гриша Смыслов и Василь Иванович. Вот и всё. С моей милой Марией вы ещё не встречались, но, возможно, слышали о ней. Она актриса. В две тысячи первом году получила международную премию "За лучшее исполнение роли Марии Стюарт" на фестивале в Вене в честь 200 — летия со дня написания этой пьесы Шиллером. В прошлом году снималась в фильме "Встреча в Венеции".

Антон Константинович рассыпался в благодарностях. Сказал, что видел Марию на сцене, правда, в другой роли, и пообещал быть в назначенное время.

Полякова, напротив, долго молчала. Потом коротко и как-то хмуро сказала "спасибо, приду".

Лев Гурыч был несколько озадачен вялой, почти недружелюбной реакцией Ольги Михайловны на, казалось бы, дружественное приглашение. Когда он поделился своим недоумением с Марией, та только пожала плечами: "Странно, но придёт, — увидим".

На следующий день, перезвонившись с обоими лекторами и, согласовав время встречи на вечер ближайшей пятницы, Иванов пригласил почаёвничать и обоих организаторов. Накануне встречи — одних, а в пятницу — вместе с лекторами.

Встретились в четверг в первой половине дня. И Костеренко и Смыслов теперь работали в Фонде, а квартира Льва Гурыча была официальным адресом этой организации.

За короткое время работы лектория уже сложилась некоторая система, и ёё практику пора уже было обсудить. Бывшие сыщики рассказали, что оба лектора выступают по 2–3 раза в неделю. Аудитории собираются разные, обычно 30–40 человек, редко — больше. Многие приходят не один раз — лекции вызывают явный интерес и сопровождаются большим количеством вопросов. Собственно, к этому и стремились. Выслушать лекцию длительностью более 40 минут не многие в состоянии, в вопросах же — ответах, иногда спорах, проходит незаметно и полтора часа, и два. И темы поднимаются острые и злободневные. И связанные с лекцией, и, просто — по жизни. Ни лекторы, ни Костеренко от ответов не уклонялись.

Консультанты Фонда, именно так именовались должности Василия Ивановича и Григория Ефимовича, понимали важность продления влияния лекторов. Поэтому тексты лекций они размножали небольшим тиражом на принтере одного из найденных активистов и лично развозили их по адресам "слушателей лектория". Их списки составлялись сразу после лекций во время живого разговора из числа заинтересовавшихся посетителей лекций. Со многими из них состоялись совсем неформальные беседы, в которых затрагивались и вопросы будущего вступления в новую политическую партию.

Смыслов спросил, когда это может случиться, но Лев Гурыч пока мог ответить только очень неопределённо — через несколько месяцев. Поэтому было очень важно не потерять связь с создаваемым активом. Не ограничиваться только лекциями.

Иванов одобрил послелекционные контакты своих товарищей и спросил, возможно ли привлечь этот актив к распространению материалов среди их круга знакомых? Оба обещали подумать об этом, предупредив Льва Гурыча, что народ этот очень разный по своему уровню подготовки. Вероятно, кое-кто сможет и захочет им помочь, но не все на это способны.

То ли непредусмотренная реакция Поляковой, то ли другая причина повлияла, но Мария уделила особое внимание подготовке к приёму. Лев тщательно пропылесосил всю квартиру, Мария сняла висевшую уже давненько в прихожей афишу со своим портретом. Вместо неё повесила очень симпатичную светлую акварель, подаренную ей одним художником-любителем. Искоса взглянула на мужа и, встретившись с ним взглядом, рассмеялась: "мещанское тщеславие, — железной метлой"!.. Неожиданно гикнув и топнув ногой, она крикнула: "В кои-то веки интеллигентных людей принимаем!.. Мать иху…. за ногу!..". Лев, на мгновение ошалев, подхватил жену на руки — "Машка, хулиганочка ты моя", и, покрывая её лицо поцелуями, потащил в спальню…

Вечером Мария в строгом, но свободного покроя, сером костюме, с гладко зачёсанными волосами едва тронутыми всегда модной "Красной Москвой", с улыбкой встречала гостей.

Первыми на правах старых соратников пришли Костеренко и Смыслов. Поздоровавшись с хозяевами, они устроились на застеклённой лоджии за шахматной доской. "Буду тренировать тебя, — пошутил Василь Иванович. А то ты не тянешь против Бондаревского, нарушаешь историческую правду". После памятной встречи при знакомстве однофамильцы знаменитых гроссмейстеров ещё не раз садились за доску, но, вопреки историческим прецедентам, верх неизменно оставался за лектором.

Ровно в 18–30 на пороге появился Бондаревский с букетом цветов. Он галантно поцеловал руку Марии и вручил ей цветы, уважительным поклоном головы поздоровался с хозяином и прошествовал в гостиную, где его встретили оба шахматиста.

Ещё через 7 минут гонг домофона возвестил о прибытии Поляковой.

Ольга Михайловна возникла на пороге.

— Здравствуйте. Простите меня за небольшое опоздание, но общественный транспорт корректирует наши намерения….

— Ну, что вы, — Лев бережно подхватил сброшенную Поляковой лёгкую шубку

— Проходите, Ольга Михайловна, проходите, — Мария подала гостье руку и помогла сесть, чтобы сбросить уличные сапожки. Из довольно большой сумки Полякова достала туфли на каблуках, ловко одела их и…. И Мария завершила мысленный словесный портрет: пред ними предстала очень немолодая женщина аккуратно и достаточно модно одетая. Шубка норковая из "хвостов", куплена в second hand, или, возможно, осталась от советских времён. Длинная шерстяная юбка с разрезами сбоку, серая вязаная кофточка — ангорка, белая с вышивкой на груди блузка, сделанная, скорее всего в "Маленьком Париже". Впрочем, нужно отдать должное полякам, — в части моды они всегда "на уровне". Все вещи не очень дорогие, но выглядят достойно. Отметила Мария и очень скромную косметику, и "преподавательскую" причёску

— Проходите, дорогая, повторила она.

Непринуждённо разговаривая, — кроме хозяйки дома все друг друга знали, Мария же обладала талантом немедленного обаяния, — расселись за столом.

Мария поблагодарила за то, что откликнулись на приглашение и, смеясь, заметила, что, хотя гости приглашены на чай, но одна-единственная бутылочка коньяка, ни стол, ни беседу не испортит.

Возражений не последовало, и Лев Гурыч водрузил посреди стола означенную бутылку "Арарата" и шесть хрустальных рюмок, ловко разместив их среди тарелок. Хачапури, сладкие и с мясом пирожки, печения, фрукты, конфеты… Для желающих остренького на столе были селёдка "домашняя" в уксусе, рыба под маринадом, баклажанная икра, рецепт приготовления которой недавно узнала Мария…. В вазах на буфетной части стенки лежали апельсины, виноград.

Минут через сорок Костеренко сказал:

— Лев Гурыч, ты собрал нас поговорить о лектории…. Начинай, наверное…-

Все повернулись к Иванову.

— Что ж, друзья. Это так. Мы с вами создали лекторий, чтобы, в меру сил, помочь нашим людям разобраться в потоках информации, которые властные СМИ вываливают на них ежедневно, ежечасно. Мы знаем, что большая часть этой информации недобросовестна — лжива, тенденциозна. И делается это для получения нужных властям результатов выборов. Мы не раз говорили об этом в своём кругу, поэтому не буду повторяться. Лекторий мы создали. Главная нагрузка в нашей важной и нужной работе лежит на вас. Вы, Ольга Михайловна, и вы, Антон Константинович подготовили очень неплохой цикл лекций, а наши товарищи Костеренко и Смыслов сумели создать организационные условия для ваших выступлений. По их данным, вас слушали уже около тысячи человек. Мало, конечно, но ваши выступления распространяются и после лекций. Некоторые ваши материалы мы сумели опубликовать в двух московских и в одиннадцати….нет, в двенадцати газетах областных центров. Подобные лектории работают ещё в десяти городах России, скоро такой же начнёт работать в Питере и, вероятно, в Калининграде… Это хорошо, но, очевидно, есть и что-то упущенное. Что-то можно улучшить в работе лектория…

— Лев Гурыч! Позволь и мне высказать мнение, — перебила затянувшееся вступление Мария. — Мы с тобой об этом уже говорили, но мне хочется услышать, что скажут профессионалы. Я говорю о вопросах культуры…. В музыке, на театральных подмостках, на экранах телевидения всё заполонила низкопробная попса. А литература! Вы, наверняка, часто смотрите книжные развалы на московских улицах? Классики — почти нет. За ней нужно идти в большие магазины, а там — цены запредельные, тиражи мизерные. Для массового читателя остаются уличные торговцы. А у них…. О чём нам говорят имена Анны Даниловой, Татьяны Ильиной, Елены Арсеньевой и ни счесть числа им подобным? По книгам Марининой телевидение один сериал за другим крутит….Донцова, вообще, "скромно" с Достоевским равняется…. Тьфу. Поездное чтиво, просмотрел, ни хрена не запомнил, и выбросил. Идеалы дамочек — наряды модных кутюрье, любовники-любовницы, парфюм из Парижа и полное пренебрежение к простому человеческому труду….И дело не спасает содержащееся порой осуждение этих мерзостей. Всё это круто замешано на натуралистических описаниях нескончаемых убийств. Лёвушка, товарищи дорогие, поверьте, это мощная артиллерия пропаганды безделия, всёдозволенности и тунеядства….Особенно для молодых девиц, — кандидаток на панель. А они тоже — избирательницы! На выборах нашу судьбу определять будут. Наша, дорогой Лёва, обязанность хотя бы попытаться открыть им глаза!..Кажется, так совсем недавно говорили…. Но, ведь это правда.

— Да, Мария. Это правда. Но наш лекторий маломощен. Нам не поднять столько тем. Нужны дополнительные специалисты, умелые и заражённые темой. Лев Гурыч, ваша жена правильно подметила наши "пропуски".Тематика важнейшая. Но это — новые деньги. Есть ли они? И всё другое в деньги упирается. Мне нравится выступать перед простыми людьми. Я готов чаще делать это. Но всё те же "но". Василий Иванович и Григорий Ефимович, бесспорно, смогут собирать аудитории, у них это отлично получается…. Всё от аренды помещений зависит…

— Антон Константинович правильно говорит. И мысли Марии я разделяю. Хотела бы, чтобы вы, Лев Гурыч, сумели реализовать их. А вот я, — Полякова надолго замолчала, как бы собираясь с силами, — а вот я вас покидаю. Больше не смогу лекции читать…. Извините меня…

— Вот это неожиданность! Что случилось, Ольга Михайловна?

— Не требуйте подробности. Но один человек, мнением которого я очень дорожу, побывал на моих лекциях и сказал, что я продалась коммунистам Что мои лекции идут на пользу Зюганову, который сам уже далёк от благородных идеалов коммунистической религии и стал брать большие деньги у еврейских олигархов. Даже у Березовского…

— Но это же бред! Ольга Михайловна, вы же…И мы не агитируем за…

— Не убеждайте меня, господин Иванов! Вы или сами себя обманываете, или….Извините, Мария. Я должна была сразу сказать об этом… — она резко встала из-за стола и убежала в прихожую.

Мужчины растеряно молчали. Мария зябко передёрнула плечами и вышла за ней. Из передней донеслись глухие рыдания. Лев Гурыч налил в стакан воды, сделал шаг к двери, но остановился и поставил стакан на стол.

Через некоторое время хлопнула дверь. Мария вошла в гостиную.

— Она не вернётся. Дело не только в некоем авторитетном для Поляковой человеке… Ей позвонили и пообещали переломать все кости, если она не угомонится… — сказала Мария.

— Кого-то мы начали беспокоить….Кого? — Гриша Смыслов поднялся во весь свой немалый рост. Видно, мне придётся старыми навыками воспользоваться. Попробую разобраться.

Все были обескуражены. Что это, случайность, нервный срыв у Поляковой? Изменит ли она высказанную столь нервозно позицию или приняла решение? Вот почему она так реагировала на приглашение в гости…. Несколько дней носила в себе, не позвонила, не зашла поговорить….

— Василий Иванович! — снова заговорила Мария. — Когда должна была следующий раз выступать Полякова? Вы уже расклеили афиши? Сделайте наклейки с моим именем. Я заменю Ольгу Михайловну….Надо же когда-то начать! А за неделю я подготовлюсь….Не сомневайтесь… А на афише напишите — "Куда зовёт попсовая музыка"?

— Что ж, Маша, попробуй. — Медленно проговорил Иванов. — А ты, Гриша, не пори горячку. Разберёмся. И давай ещё наши списки бывших преподавателей посмотрим. Может быть, вместе с Антоном Константиновичем. Вы, ведь, Антон Константинович, вероятно, многих своих бывших коллег знаете?

— С вашего разрешения, Лев Гурыч, — подумаю. Годы всё-таки прошли. И очень непростые годы…. Да, жалко, если Ольга Михайловна не опомнится. Мы с ней неплохо сработались…

Через полчаса разошлись.

Настроение испортилось, у всех на душе было пасмурно, под стать погоде, низко надвинувшей на Москву тяжёлые, чреватые дождём и снегом ноябрьские тучи.