Сначала отвести беду...

Фрагмент 41

В понедельник день у Кличко начался с неприятности.

Едва он вошёл в свой кабинет, раздался телефонный звонок и он услышал знакомый скрипучий голос старшего следователя прокуратуры Фиры Нухимовны Рутштейн.

Ему уже приходилось работать с ней и Вячеслав без удовольствия вспоминал об этом. Фира — очень пожилая, давно уже перешагнувшая пенсионный возраст, очень опытная женщина-юрист славилась не только высокой профессиональной эрудицией, но и занудливым характером, не упускала случая указать Кличко даже на мнимые, по его разумению, огрехи в работе. Вячеслав всегда предпочитал разговоры с ней оставить более выдержанному Льву. В последний год Бог миловал и совместных дел у него с Фирой не было. И вот, — радость:

— Здравствуйте, господин полковник. — сказала Рутштейн. — По воле судьбы и начальства нам снова предстоит поработать вместе. Дело об ограблении офиса партии "За народное благо" приказано вести мне. Ваш друг Степан Степанович серьёзно заболел, отправлен в больницу, а я всю субботу читала ваши и его бумаги.

— Что со Степаном, Фира Нухимовна?

— Обострение язвы желудка, его прямо из кабинета в пятницу увезли… — она помолчала и продолжила — Не скрою, Вячеслав Сергеевич, читала…с некоторым недоумением. Приезжайте ко мне сегодня к 14–30.

— Если можно, буду в 15–00. — Честно говоря, Кличко было всё равно — в14-30 или 15, но его покоробило приказное — "14–30", захотелось немного повозражать.

— Хорошо. Жду вас, — Рутштейн отключилась, а Вячеслав в сердцах ударил ладонью по столу.

От сотрудничества с Фирой он не ждал ничего хорошего. Видишь, только почитала материалы и уже…недоумевает. Кличко хмыкнул и поднялся в кабинет группы Радкова.

— Доброе утро, Владислав. Тебе приходилось работать с прокуроршей Рутштейн?

— Приходилось. А что?

— Степан Степанович заболел. Приказано с ней контачить. И она уже чем-то недовольна….Поеду к ней сегодня. Чем, думаешь, успели прогневить суровую даму?

— Срок следствия истекает. Я в пятницу у генерала был по другому вопросу, так он тоже о сроке напомнил. Хотел тебе с утра доложить, но ты сам зашёл….Так что, докладываю.

— Ладно. Бог не выдаст, свинья не съест.

— Да ты, Вячеслав Сергеевич не расстраивайся. И с суровой Фирой можно работать. — Он засмеялся. — Только со свиньёй её сравнивать не стоит. Обидится. Да и тебя съесть, — не так просто. А следователь она высокого класса.

— Вот бы помогла нашего Орехова-Хмурова прищучить. Я его сегодня на 10 опять вызвал, как мы с тобой договаривались.

Радков тоже встал из-за стола. Ни Шифера, ни Лукинова в комнате не было. Владислав Викторович прошёлся по комнате. Негромко сказал:

— Я понимаю тебя, полковник. Мне тоже очень не хочется выделять дело об убийстве Серёжи Андулина, отрывать его от "партийного ограбления" Но заставят нас. Дело об ограблении действительно пора сдавать в прокуратуру, а как привязать бандита к пистолету, — ума не приложу. Вёрткий, как уж. От убийства шофера он не открестится….Экспертиза всё же….А байку про некого Дылду, которого никто не видел и которого в природе не существует, суд не примет. А вот по выстрелу в Андулина, — у нас только логические доводы. Маловато их. А если выделить это в отдельное дело, мы ещё время подумать получим….

— Вероятно, ты прав. — Кличко взглянул на часы. — Пойду. Сейчас его доставят на допрос. — И Кличко вышел из комнаты.

Допрос Хмурова длился не долго. Некоторое время Кличко задавал вопросы про убийство шофера микроавтобуса. Хмуров дерзил, пытался вывести допрашивающего из себя, предлагал "лучше работать", мол, тогда и про Мишку-Дылду знать будете, но такая манера разговора была предусмотрена планом допроса. Фактически сам Кличко хотел вывести из равновесия бандита, чтобы неожиданно задать другой вопрос. Поняв, что допрашиваемый "созрел", он задал его:

— Послушайте, Хмуров, а вам не приходило в голову задуматься, КАК мы вышли на вас в Калининграде? Нет? Открою секрет: пистолетик к вам привёл. Тот, из которого нашего майора застрелили.

— Какой пистолет? Я тут при чём? Опять эту туфту шьёшь мне, начальник? Говорил уже….

— Фу, гражданин….Вот ведь проблема, называть вас правильно как? Хмуров? Орехов? Заговорили вы опять в манере "фени", хотя всё рядились под интеллигента….мол, случайно в дурную компанию попал. Нечистый приятель Паученков попутал… А из вас опытный уголовник прёт…

— Болтай, мент! Сейчас у тебя сила. Только лишнего мне не надо. На квартире был, Паученкова с дуру послушал, подзаработать на халяву захотел, а убивать….Не можешь доказать мне водилу, так майора приплёл. Знаю я про майора. Пока на воле был, — слышал про убийство. Только я уже говорил на допросе, — ко мне это отношения не имеет…Может, сам Паученков его гробанул?

Вячеслав встал из-за стола.

— Про Паученкова я вас, Хмуров-Орехов ещё спрошу. Позже. А пока разговор о том, как на вас вышла милиция….Пистолет, который вы из поезда выбросили, нашли. Почти сразу нашли. Именно из него стреляли в Андулина. Как такая экспертиза проводится вы знаете. А выбросили пистолет вы…Так что, признаете факт или очные ставки нужны?

Это был критический момент допроса. Хмуров не мог быть уверен, что НИКТО не видел, как он выбросил из поезда пистолет. На всякий случай на столе Кличко лежали фотографии двух попутчиков Хмурого, хотя, конечно, они ничего подтвердить не могли. Расчёт был на психологический эффект. В этот момент зазвонил телефон — в точно оговорённое с Радковым время. Вячеслав Сергеевич взял трубку, послушал, сказал "сейчас, только на минуту, у меня допрос идёт" и вышел за дверь, громко приказав конвойному войти в кабинет. У Хмурого были 2–3 секунды и он схватил фотографии. Бегло взглянул на них и отбросил раньше, чем сержант-конвоир вошёл в комнату.

Кличко вернулся очень быстро. Пристально взглянул на Хмурова, на лежавшие на столе фотографии. Улыбнулся:

— Вижу, полюбопытствовали. И как? Узнали попутчиков?

И Хмуров сорвался. Вскочив со стула, он закричал:

— Хватит, мент! Без адвоката слова больше не скажу, — и, снова плюхнувшись на стул, добавил: — иначе вы мне пришьёте убийство президента Кеннеди или телевизионщика Листьева. Назначайте адвоката. Я человек небогатый, личного защитника не имею.

— Ваше право. Не нужно было раньше отказываться, адвокат уже сидел бы рядом с вами. — Вячеслав Сергеевич вздохнул и вызвал конвойного.

В то время, когда полковник Кличко вышел из здания и направился к стоянке машин, Павел Лукинов как раз вернулся в главк после очередного бесплодного похода по райотделам милиции.

Так как в центральном архиве никакой информации по Хмурому не оказалось, Радков поручил ему объехать райотделы, поговорить с ребятами, которые непосредственно работают, как говорится, "на земле", повседневно общаются с мелкоуголовными элементами. Порасспросить, кто — что, слышал о "Бригадире Хмуром". Поначалу казалось, что вот-вот что-нибудь попадётся значимое… Но время шло, а результатов всё не было. Да, с пацанами из бригады Хмурого люди встречались, но о самом бригадире Павел так ничего и не выяснил.

Разумеется, не пропустили и квартиру, с которой так по-хамски бежал бандит.

Соседи?….С соседями он не общался. Владелец квартиры, сдавший её Хмурову пять месяцев назад, был известен, но находился в рейсе. Он — моряк, постоянно жил в Калининграде, а московскую квартиру сдавал в наём. Кому, на каких условиях, — пока выяснить не удалось.

По просьбе московских сыщиков на судно дали радиограмму и попросили владельца квартиры — помощника капитана траулера — связаться с московскими розыскниками.

Ответа долго не было, калининградские коллеги снова связались с траулером, сообщили, что Жуков Л.М. вернётся в город в ближайшие дни. Сам траулер зашёл на ремонт в один из портов Германии, а Жуков выехал в Берлин и оттуда уже калининградским поездом должен приехать домой.

И вот он позвонил.

Ни Кличко, ни Радкова на месте не было. Шифер снова уехал в Питер, и разговаривать с Жуковым выпало самому младшему.

— Я Жуков, Лев Михайлович, — представился звонивший. — Мне передали, что я срочно должен позвонить к вам. В чём дело?

— Здравствуйте, Лев Михайлович. Я — старший лейтенант Лукинов. Спасибо, что позвонили, но начальство захочет с вами лично разговаривать. Как с вами связаться?

— Я сегодня вечером выезжаю в Москву. Завтра могу зайти к вам. Куда, и в чём дело, старлей?

— Разговор будет о вашем квартиранте, о гражданине Хмурове. Во сколько времени вас ждать? — Лукинов продиктовал адрес и, не ответив на вопрос, ещё раз поблагодарил и положил трубку.

Надо было договориться и встретить его, — запоздало подумал Павел.

В кабинет Фиры Нухимовны Кличко вошёл, когда по радио "пикали" сигналы точного времени.

Впрочем, кабинетом это помещение можно было назвать весьма условно. Длинное с окном в торцовой стене помещение было полностью вдоль обеих стен заставлено шкафами и стеллажами с книгами и папками так, что образовался узкий коридор, пройти через который вдвоём было бы затруднительно. Только за метр с небольшим до стоявшего поперёк комнаты стола хозяйки кабинета открывалось пространство, в котором стояли четыре стула — по два с каждой стороны. Над стульями с одной стороны висела фотография президента, с другой — кашпо, из которого свисали стебли какого-то неизвестного Кличко растения.

Рутштейн сидела спиной к окну. Высокая спинка кресла, покрытая меховой накидкой, защищала её от возможного сквозняка. Над спинкой кресла лишь чуть-чуть возвышалась голова Фиры Нухимовны, увенчанная собранной в корону толстой чёрной косой. Впрочем, с обильной сединой — краску для волос она не употребляла. Благодаря такому размещению, лицо прокурорши было всегда в тени, что было полезным при конфликтных разговорах. Понятно, — если не горела настольная лампа, абажур которой можно было направить в любую сторону.

Вопреки обыкновению, вошедшего Вячеслава она встретила приветливо. Даже голос не скрипел.

— Ещё раз здравствуйте, господин полковник. Садитесь. Не думала я, что придётся этим нелепым делом заниматься, о котором наслышана. Но пути Господни не исповедимы…Рассказывайте, Вячеслав Сергеевич. Фабула мне известна, в материалах Степана всё аккуратно изложено. Поэтому поясните, почему не передаёте дело в прокуратуру? Фактов в нём уже достаточно для нашего анализа. И что за фрукт ваш главный персонаж? Кстати, как по документам — Хмуров или Орехов? Я что-то не совсем поняла.

— Понять трудно. Я его биографию не исследовал. У нас, Фира Нухимовна, рассматривается лишь один эпизод из его, наверняка, богатой истории. Экспертиза категорически утверждает, что оба паспорта подлинные. Это и по местам выдачи проверено….А о готовности дела, — я не думаю, что оно готово для прокурорской доработки. Пока не доказано, кто убил майора Андулина….

— Я говорю о деле по ограблению партийного офиса. Убийство майора — отдельное дело. Так и Генеральный считает.

— Я своему генералу докладывал. Он разрешил ещё немного поработать в рамках единого дела….Поймите, Фира Нухимовна, убили нашего товарища. Убили за то, что он нащупал что-то в этом паршивом офисе…

— Полковник! Это эмоции. Я, ведь, не предлагаю забыть об этом прискорбном факте. Просто это будет отдельная папка….Другие сроки.

Кличко не сдержался:

— Для нас это НЕ ПАПКА! Это вопрос нашей чести…

— Вы не мальчик, господин полковник. Ваша честь здесь не затрагивается. А порядок существует и будем его придерживаться. Не будем спорить, Вячеслав Сергеевич. Этот вопрос — об отдельном производстве — решён. Генералы договорятся, а вы, будьте добры, — к среде оформите бумаги в установленном порядке.

— Слушаюсь, госпожа прокурор. Только…

— Без обид, Вячеслав Сергеевич. Лучше расскажите о своём бандите. Я плохо его представляю. На фотографии похож на приличного человека…Рассказывайте….

— Извините, Фира Нухимовна. Приличный человек на пол в своей квартире не….Тьфу! Говорить противно….

И Кличко вздохнул и начал рассказ о том, как вышли на Хмурого. Как постепенно пришли к выводу, что именно он возглавлял налёт на штаб-квартиру партии, о его безусловной связи с исчезнувшим Паученковым. Исчезнувшим и тут же найденным под фамилией Орехова. "Вообще, Фира Нухимовна, в этой истории перебор с Ореховыми. Ведь, их партийного босса, извините за жаргон, тоже Ореховым кличут". Рассказал об увёртливости Хмурова-Орехова, о его выдумке о случайно зашедшим на ограбление неком Мишке-Дылде….О том, как нервничает Хмуров и впадает в истерику при упоминании об убийстве Андулина. "Не могу доказать, но я ЗНАЮ, — он стрелял, гад".

Рутштейн слушала внимательно, кое-что записывала в толстую тетрадь. Вячеслав видел, как она проникается его убеждённостью в вине Хмурого.

Потом она написала на отдельных листках бумаги с фирменным грифом "СЛЕДОВАТЕЛЬ ПРОКУРАТУРЫ" несколько поручений розыскникам.

— Что ж, Вячеслав Сергеевич! Вы правы, — противник у нас сильный… Но справимся, полковник! Справимся! — Она поднялась из своего кресла, — обязательно справимся!

Примерно в семь вечера розыскники встретились в кабинете полковника. Вячеслав рассказал о нелёгком разговоре с Рутштейн. Лукинов доложил о звонке Жукова.

Неужели что-то прояснится? И Кличко решил сам встретить Жукова на вокзале. Выяснить номер вагона труда не составляло, а узнать моряка среди выходящих пассажиров Вячеслав Сергеевич сможет. В этом он не сомневался.

Так и получилось. Кличко сразу выделил взглядом из группы пассажиров вышедших из вагона пожилого моряка. Он сделал шаг ему навстречу, мгновение поколебался, как обратиться:

— Здравствуйте. Товарищ Жуков?

— Я. Здравствуйте. Вы из милиции?

— Да, оперуполномоченный полковник Кличко. Решил встретить вас, а то неловко получится, — приедете домой, а дверь квартиры опечатана…

— А я и не собирался к квартиранту ехать….Но, всё равно спасибо, что встретили. Я в столицу всего на два дня, а визит к вам обязателен….Так что, чем скорее, тем лучше.

— Ну и отлично. Пойдёмте, я на машине.

…Через несколько минут Кличко вырулил со стоянки возле вокзала. Жуков опять спросил, что случилось, и Вячеслав Сергеевич сообщил, что квартирант Жукова арестован за серьёзное преступление. В этой связи, милиция выясняет все обстоятельства с ним связанные и, в частности, необходим опрос квартирного хозяина арестованного.

— Арестованного или задержанного? — спросил Жуков, показывая, что знает разницу между этими категориями.

— Арестованного, — подтвердил полковник. Он уже изобличён и признал часть обвинений. Но пока только часть.

Продолжили они разговор уже в кабинете Кличко. Жуков расписался на бланке официального протокола и, отвечая на вопросы Вячеслава Сергеевича, рассказал, что знает Хмурова почти шесть лет. Они познакомились в тире стрелкового клуба ДСО "Авангард". Жуков тогда проводил отпуск в Москве и частенько ходил в тир — он давно увлекался стрелковым спортом. Там и встретился он с Александром Васильевичем, классным стрелком из пистолета. "По его словам, он в молодости был даже призёром Спартакиады народов СССР, мастером спорта". Графики их тренировок тогда совпали и они не раз после стрельбы проводили по часу-полтора вместе. Поэтому, когда Жуков в прошлом году получил в наследство от умершей тётушки квартиру и дал объявление о сдаче её в наём, он обрадовался, что на объявление откликнулся старый знакомый. Правда, в последние годы они не виделись, и чем сейчас занимается Александр, Лев Михайлович не знал. Из их же прошлых разговоров Жуков сделал вывод, что по специальности Хмуров был строителем-проектантом. Впрочем, это был косвенный вывод из разговоров, подробности которых он совершенно запамятовал. Кличко задал и вопрос, не знает ли Жуков, что связывает его квартиранта, теперь уже бывшего, с Калининградом? Ответить моряк не смог, хотя подтвердил, что в его родном городе Хмуров бывал и ориентировался.

Поблагодарив и проводив Жукова, Вячеслав попросил зайти к нему Радкова и только что приехавшего Шифера.

Он рассказал товарищам о допросе Жукова, дал прослушать диктофонную запись.

Рассказанное Жуковым давало новые направления для прояснения личности Хмурова. Кстати, пусть косвенно, но подтверждали версию о том, что в Андулина стрелял именно Хмурый. Все помнили утверждение экспертов о высокой стрелковой подготовке убийцы майора.

С учётом вновь полученной информации они решили, что необходимо поднять архивы стрелковых соревнований в СССР примерно, с учётом возраста Хмурова, за 75–85 годы и поискать в них и Хмурова, и Орехова. Одновременно Радков взялся подготовить поручение калининградским сыщикам, проверить, не встречаются ли эти же фамилии среди строителей и проектировщиков города в 80–90 годы?

Сам же Кличко позвонил генералу Ларцеву и попросил принять его, надеясь выговорить ещё неделю для продолжения работы по проклятому "делу".