Собрание палийских джатак

Джатака о пугающем звуке

Sutta pitaka. Khuddaka nikāya. Jātaka. Catukka-Nipata. 322 Daddabha-Jataka.

Перевод с пали Б.А. Захарьина.

Со слов "Пугающее "бух"..." Учитель – он жил тогда в роще Джеты – начал рассказ об иноверцах.

Говорят, что иноверцы селились во всех местах вблизи рощи Джеты: устраивали себе ложа на охапках колючих веток, подвизались в пяти видах подвига и шли всеми путями неправедных самоистязаний.

И вот как-то несколько монахов, собрав в Шравасти подаяние, возвращались в рощу Джеты и увидали на пути своём подвизающихся в неправедных подвигах. Пришли в обитель, узрели Учителя и спросили:

– Есть ли, почтенный, хоть толика благости в обетах, кои столь рьяно блюдут те, что идут путём чужой веры, и есть ли в них смысл?

– Нет, братия, – ответствовал Учитель, – Нет в их обетах ни благости, ни смысла. Их деяния в неприкрытом виде – всё равно что лепёшка навоза на тропинке, или звук "бух!", так устрашивший зайца!

– Мы не знаем, почтенный, что это за страшный звук, расскажи! – попросили монахи.

И, вняв их просьбе, Учитель поведал о прошлом.

В стародавние времена, когда правил в Варанаси царь Брахмадатта, бодхисаттва обрёл земное воплощение в лоне львицы. Появился на свет, а когда повзрослел – поселился в лесу. В ту пору была на берегу бескрайнего моря роща, где росли пальмы и дикие яблони. В норе под одной из таких яблонь, в тени молодой пальмы жил заяц. Однажды, вволю нагулявшись и досыта наевшись, вернулся тот заяц к себе, разлёгся под пальмой и предался думам. "А что, если, – размышлял заяц, – земля вдруг разверзнется, куда же денусь я?!" Не успел он так подумать, как с яблони сорвался спелый плод и с шумом свалился на пальму. "Так и есть, разверзлась земная твердь!" – решил заяц, заслышав шум, подскочил и помчался прочь без оглядки.

Другой заяц увидал, как он мчится, не помня себя от страха, и закричал вслед:

– Что стряслось, куда бежишь ты, чем так напуган?! – Не спрашивай, друг! – отвечал первый заяц.

Второй не отставал, восклицая: "Что же стряслось? Что случилось?"

Первый остановился на миг и, не оглядываясь, крикнул:

– Здесь разверзлась земля!

Услышав это, второй заяц тоже кинулся бежать. Его увидал третий заяц, того – ещё один. По пути приставали к ним всё новые зайцы, и так набралось мчавшихся зайцев целых сто тысяч.

"Что стряслось?" – видя их, вопрошали олень, кабан, антилопа, буйвол, лесной бык, носорог, тигр, лев, слон. И, слыша в ответ: "Здесь разверзлась земля!" – мчались следом. Так, мало-помалу собралась великая сила зверья, и растянулись они чуть ли не на йоджану!

Увидал бегущих зверей бодхисаттва, вскричал: "Что стряслось?!" – и, в ответ услыхав: "Здесь разверзлась земля!" – подумал: "Ещё никогда не случалось такого, чтобы разверзлась земля! Должно быть, слух обманул их, и они бегут, обуянные страхом. Надо мне, не мешкая, действовать, иначе все они погибнут! Спасу же их жизни!"

И, будучи в ту пору львом, бодхисаттва помчался впереди всех к подножию горы, остановился и трижды громко взревел. Устрашённые львиным рыком звери, сгрудившись, замерли на месте. Пройдя меж ними, лев спросил, в чём причина их бегства.

– Земля разверзается! – отвечали ему.

– А кто видел, как она разверзается? – спросил лев.

– Слоны про то знают! – отвечали ему.

Спросил бодхисаттва слонов, те ответили: "Мы не знаем, львы знают!"

Львы же сказали: "Мы не знаем, тигры знают!"

Тигры сказали: "Мы не знаем, носороги знают!"

Носороги сказали: "Лесные быки знают!"

Быки же сказали: "Буйволы знают!"

Буйволы сказали: "Антилопы!"

Антилопы сказали: "Кабаны!"

Кабаны сказали: "Олени!"

Олени сказали: "Мы не знаем, зайцы знают!"

Зайцы же при расспросах указали на того первого зайца, говоря: "Это он сказал: "Здесь земля разверзлась!""

И спросил тогда лев того зайца:

– Это правда, любезный, что разверзлась земля?

– Да, господин, – отвечал заяц, – я сам это видел.

– А где же ты был, когда видел? – вопросил лев.

– Господин, – отвечал заяц, – есть вблизи моря роща, растут в той роще пальмы и яблони. И вот, лёжа в тени молодой пальмы возле своей норы, у самых корней лесной яблони, я отдался мыслям о том, куда денусь, если земля вдруг разверзнется. И не успел так подумать, как услыхал грохот и кинулся прочь!

Лев подметил: "Не иначе как спелое яблоко с шумом свалилось на пальму, а заяц, услыхав это "бух!", решил, что разверзлась земля, подскочил и помчался прочь! Расспрошу-ка его хорошенько!"

И, сграбастав зайца, лев обратился к великому сонмищу зверья с такими словами: "Сейчас я отправлюсь на то самое место, которое указал заяц, узнаю доподлинно, правда ли, что разверзлась земля, и вернусь, а вы ждите меня здесь!" Молвил так бодхисаттва, забросил зайца на спину и помчался могучими прыжками, как и положено льву, к пальмовой роще.

Там он спустил зайца со спины и велел ему указать место, где, как он видел, разверзлась земля.

– Не дерзну, господин! – молвил заяц.

– Ступай, не бойся! – приказал лев.

Заяц же, не в силах одолеть страх и подойти к яблоне, стал в отдалении и, воскликнув: "Вот, господин, то самое место, где раздался устрашающий звук "бух!"" – и пропел такую гатху:

"Пугающее "бух!" вот здесь,

Где я лежал, вдруг раздалось.

И я не знаю, господин,

Что это был за страшный звук!"

Услыхав речи зайца, лев приблизился к норе у корней яблони и обозрел место, где лежал заяц в тени пальмы, когда спелое яблоко с шумом свалилось в листву. Уверившись всецело, что земля не разверзлась, бодхисаттва вновь посадил зайца на спину и, как положено льву, быстро воротился к ожидавшим его зверям. Поведав им обо всём, он успокоил зверей, говоря: "Не бойтесь!" – и с тем отпустил их на все четыре стороны.

Не успокой зверей бодхисаттва, они кинулись бы в море и там погибли. Только благодаря бодхисаттве звери остались в живых.

А Учитель заключил так:

"Плода паденьем устрашён,

Пустился заяц наутёк,

А зайца речи услыхав,

Помчалось в страхе всё зверьё!

Не выяснив, чем вызван шум,

Чужим словам доверилось

И в безрассудстве глупости

Чужим путём низринулось.

Духовной силою крепки,

В покое мудром благостны,

Отринув страсти, стойкие

Чужим путём не следуют!"

Закончив своё наставление в дхарме, Учитель истолковал рассказ, так связав перерождения: "Львом тогда был я сам".