Собрание палийских джатак

Джатака о трубке для стрельбы

Sutta pitaka. Khuddaka nikāya. Jātaka. Eka-Nipata. 107 Salittaka-Jataka.

Перевод Б.А. Захарьина.

Словами "Уменье истинное славим..." – Учитель – он жил тогда в Джетаване – начал рассказ о бхиккху, который подбил лебедя.

Рассказывают, что был в почтенной саваттхийской семье некий отрок, умевший очень метко кидать камни. Услыхав однажды слово дхаммы, он воспринял всем сердцем истинное вероучение, вступил в монашество, однако в учении особенно не усердствовал, да и примерным поведением не отличался.

Как-то раз в сопровождении одного совсем юного монаха он отправился на реку Ачправати, искупался и вышел на берег. В это время над рекой пролетала пара белых лебедей. Заметив их, монах сказал своему спутнику: "Сейчас я свалю заднего лебедя, попаду ему камнем прямо в глаз". Юнец усомнился: "Куда тебе? Ты не сумеешь подбить его камнем". "Стой здесь, – воскликнул монах. – Сейчас я его подобью. Камень войдёт ему в тот глаз, что к нам ближе, а выйдет через другой". "Ну, теперь ты и вовсе вздор понёс", – недоверчиво сказал юнец. "Что ж, – обиделся монах, – гляди!" С этими словами он подобрал трёхгранный камешек, размахнулся и швырнул его вслед лебедю, державшемуся сзади. "Вжж", – послышался звук летящего камня. Лебедь понял, что ему угрожает опасность, повернул голову и стал прислушиваться. В то же мгновение монах схватил обточенный водой голыш и, как только лебедь сел и стал озираться, запустил им в птицу. Голыш вошёл ей в глаз с одной стороны головы и вышел через глаз на противоположной стороне. С пронзительным криком лебедь упал бездыханный. Свешались другие монахи и принялись ругать негодника: "Дурное ты содеял!" Затем они потащили его к Учителю и, воскликнув "Ты только посмотри, почтенный, что натворил этот монах!" – рассказали обо всём наставнику. Выслушав их, Учитель выбранил хорошенько монаха и, молвив: "Не только ведь ныне, братия, отличается он таким умением, но и в прежние времена тоже был весьма искусен в подобных занятиях", поведал о том, что было в прошлой жизни.

"Во времена стародавние, когда на бенаресском престоле восседал царь Брахмадатта, бодхисаттва был советником царя. А домашний жрец, служивший в ту пору у царя, был человеком совершенно несдержанным на язык, необыкновенно болтливым: если уж заведёт какой-нибудь разговор, никому и слова не вставить. Царь часто думал про себя: "Как бы мне сыскать кого-нибудь, кто сумел бы умерить его чрезмерную говорливость?"

Там же, в Бенаресе, жил один урод, который передвигался только ползком. Этот урод необыкновенно искусно швырял камни. Дети из предместья обычно сажали его на тележку и везли к городским воротам, близ которых рос огромный развесистый баньян. Там они, обступив калеку, давали ему несколько мелких монет и начинали упрашивать: "Выбей изображение слона!" – или: "Выбей изображение лошади!" – и тот, метко бросая камни, выбивал на потеху им разные изображения на листьях баньяна. И почти все листья на дереве были в дырках, пробитых камнями.

Однажды, по пути в свои царские сады, к городским воротам подъехал государь. Испугавшись шумной царской свиты, все дети разбежались, остался только калека. Подъехав к баньяну, царь сошёл со своей колесницы и увидел на земле причудливый узор, образованный тенью от продырявленных листьев. Подняв голову, царь увидел, что листья все в дырках, покрыты изображениями, и спросил у приближённых, чьих рук это дело. "Всё это сделал калека, государь!" – ответили ему. "Быть может, этот калека поможет мне заткнуть рот болтливому брахману? – подумал царь и осведомился: – А где этот калека?" Приближённые после продолжительных поисков обнаружили калеку, который притаился у корней дерева, и указали на него царю: "Вот он, государь". Царь велел поднести его поближе и, отослав приближённых, спросил: "Есть у меня один, непомерно говорливый брахман; не сумеешь ли ты как-нибудь заткнуть ему рот?" "Если мне дадут трубочку для стрельбы, из которой можно стрелять, продувая через нее воздух, да принесут сухого козьего помёта, то я выполню твою волю, государь", – ответил калека. Царь повелел отвезти его во дворец и усадить в углу комнаты за занавесью, а в занавеси этой прямо перед ртом болтуна проделать дыру; перед занавесью же он приказал поставить сиденье, а укрывшегося калеку снабдить трубкой для стрельбы и высушенными шариками козьего помёта.

И вот болтливый брахман явился но дворец на приём, уселся на предложенное ему сиденье и, подстрекаемый государем, принялся болтать, не давая никому другому вставить и слова. Через дыру в занавеси калека стал стрелять катышками сухого помёта в рот жрецу: по одному, будто мухи, вылетали шарики из-за занавеси и попадали прямо в глотку брахману, который сглатывал их с такою же лёгкостью, с какой высасывают жидкое масло из сосуда через опущенную в него тростинку. Вскоре все, сколько их ни было, шарики оказались в желудке у брахмана – но крайности, полмеры козьего помёта. Увидев, что запас шариков израсходован, царь сказал: "О наставник! В великом своём словонедержании ты даже не заметил, как проглотил чуть ли не целую меру козьего помёта. Чуть больше – и ты уже не сумеешь всего этого переварить. Ступай-ка домой, выпей воды с просяными зёрнами и, вызвав у себя рвоту, очисти как следует желудок. Когда исцелишься, приходи обратно". С тех пор брахман держал язык за зубами и всегда хранил молчание, даже среди болтунов.

В благодарность за блаженное спокойствие, которое наконец обрели его уши, царь пожаловал уроду четыре деревни, расположенные к востоку, югу, западу и северу от столицы, с общим доходом в сто тысяч. Бодхисаттва подошёл тогда к царю и промолвил: "Утверждается, государь, что в этом мире совершенство – удел мудрых, однако же вот перед нами урод, который благодаря всего-навсего умению метко стрелять из трубки обрёл огромное богатство". И бодхисаттва спел такую гатху:

Уменье истинное славим,

А не пустую похвальбу.

Смотрите: награждён деревней

Урод за меткую стрельбу".

Завершая своё наставление в дхамме, Учитель истолковал джатаку, сказав: "В ту пору уродом был бхиккху, швырявший камни, царём – Ананда, мудрым же советником – я сам".