Собрание сочинений

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ПЕРВЫЙ АКТ

Первая картина

В производственной пантомиме (погрузка) участвуют: боцман, матросы, надсмотрщик и, по возможности, больше грузчиков. Количество лиц определяется средствами клуба, театра.

Джон Рид – американский журналист, автор книги 10 дней, которые потрясли мир. В сценах в России говорит с легким английским акцентом.

Луиза – его невеста

1-й друг Джона

2-й ''

3-й ''

1-й, 2-й сыщики

Вторая картина

Джон Рид.

Солдат.

Девушка.

1-й офицер (поручик).

2-й офицер.

1-я девица.

2-я девица.

1-й

2-й солдаты.

3-й

ВТОРОЙ АКТ

Первая картина

Джон Рид.

Чистильщик сапог.

Лианозов – русский нефтепромышленник.

Шацкий – профессор.

Нюра – барышня.

Юнкер.

Вторая картина

Джон Рид.

Нюра.

Инженер – ее дядя.

Юнкер.

Третья картина

Джон Рид.

Солдат.

Солдаты на митинге, солдаты, идущие с фронта.

Четвертая картина

Часовой.

Коммунар.

Федоров – рабочий, бывший эмигрант в Америке, друг Джона Рида.

Солдаты, рабочие.

ТРЕТИЙ АКТ

Первая картина

Джон Рид.

Инженер – Нюрин дядя.

Профессор Шацкий.

Шредер – городск. голова.

Скобелев (за сценой).

Швейцар.

Люди, держашие вешалки.

Вторая картина

Джон Рид.

Солдат.

Разводящий.

1-й голос (за сценой).

2-й голос.

Голос Дана (за сценой).

1-й

2-й соглашатели.

3-й

Голос Троцкого (за сценой).

Солдаты.

Третья картина

Джон Рид.

Нюра.

Дамы под зонтиками.

Солдаты с литературой. Человек с цветами.

Четвертая картина

Джон Рид.

Дама.

1-й, 2-й эс-эры.

Пятая картина

Джон Рид.

Шацкий.

Шредер.

Моряк.

Солдат.

Эс-эр.

Интеллигенты и интеллигентки, в шляпах под зонтиками.

ЧЕТВЕРТЫЙ АКТ

Первая картина

Джон Рид.

Федоров.

Пред фабком.

Рабочий.

Хор за сценой.

Вторая картина

Джон Рид.

Эс-эр.

[отсутствует страница]

Первый акт

[отсутствует страница]

Джон Рид. Наличность одной почки может меня освободить от службы… во время национальной войны, но эта почка не освобождает никого от активного участия в классовой войне (чокаются и пьют).

(Входит Луиза)

Луиза. Джон, вот ваши билеты. Пароход отплывает через 10 минут. В тюрьме у Федорова я была сегодня утром. Он просит взять с собой письмо…

2-й друг. Коммунист?

Джон Рид. Да, он мой большой друг…

Луиза. В Петрограде у него невеста, он просит…

Джон Рид. На конверте нет адреса.

Луиза. Но внутри имеется фотографическая карточка. В прошлом году эта девушка должна была приехать из провинции в Петроград и поступить в одну из театральных школ. Никаких известий наш друг не имеет о ней уже два года.

1-й друг (взглянув на фотографию). Джон, вы непременно отыщите эту девушку!

2-й друг. Задача не из простых.

3-й друг. Чего только не бывает на свете!

Луиза. Нам пора, Джон, я желаю вам счастливого путешествия.

Джон Рид. Луиза, вы передайте Федорову, что я, может быть, найду эту девушку. Когда вы рассчитываете закончить наши дела?

Луиза. Месяца через два я буду у вас в Петрограде. Федоров тоже.

Джон Рид. Очень хорошо. До свиданья.

Луиза. Джон, вы не любите, чтобы вас провожали? До свиданья. На сегодня я останусь в вашей комнате, Джон. Мне кажется, я жду ареста.

Джон Рид. Будьте осторожны. До свиданья. Идем.

Друзья. Идем.

1-й друг. Я очень вам завидую, Джон.

Джон Рид. Тому, что я еду в Россию?

1-й друг. Нет, вообще. (Уходят.)

Луиза. Через два месяца в Петрограде.

(Луиза смотрит вслед, оборачивается, подымает бумаги с пола и просматривает их у стола. Оборачивается, в углу комнаты двое неизвестных.)

1-й неизвестный. Можно видеть мистера Джона Рида?

Луиза. Нет, он уехал.

1-й неизвестный. Разрешите осмотреть комнату.

Луиза. Вы?..

1-й неизвестный (показывает билет сыщика). Да. Вы говорите, уехал. Куда он уехал?

Луиза. Он уехал в Константинополь.

1-й неизвестный. Потом в Россию?

Луиза. Нет, насколько я знаю, он скоро вернется в Америку.

1-й неизвестный. Интересно знать, насколько именно лично вы… осведомлены в делах мистера Рида.

Луиза. Лично я? Не очень… Я…

1-й неизвестный. Скажите, это вы были сегодня в тюрьме у…

2-й неизвестный. Скажите… эти рукописи не вами переписываются?

Луиза. Если вам поручено меня арестовать, я к вашим услугам. (Все уходят.)

(Темнота, вдали проходит пароход.)

В ТЕПЛУШКЕ

Поезд отправляется на фронт. Проходит молодой солдат и деревенская девушка.

Солдат. Да полезай! Никого нет. (Лезут в теплушку. Оттуда вылетает вспугнутая курица. Через некоторое время молодые люди выходят и садятся на край теплушки).

Девушка. Четвертое лето проходит. Нету мне веры в счастье теперь. А самой, инда до слез, смеху хочется.

Солдат (закуривает). Обман кругом! Думаешь ты глупо, когда веришь всему: вон птица ласточка, сдается, порхает – забот не имеет. А она, как порхает – только брюхо тешит. И все так. И бабочка, словно сука… А ты думаешь – рада она, солнце благодарствует! Обман кругом? Думаю я, скоро дело сменится… Мы с покорностью идем, покуда греха боимся… А грехи разрешим и другие нам пути найдутся.

Офицер (проходя). Где Председатель Комитета?

Солдат. Не знаю (звонок, свисток). Должно с фронта.

Девушка. Господи, помилуй!

(Уходят.)

(Подходит на второй путь встречный поезд с фронта, полный раненых. Поезда не видно, слышен только приближающийся шум и после остановки сбоку входит отряд юнкеров; громкий говор. Первый звонок за сценой. Команда «садись». Говор громче. Выделяется один голос: «Товарищи, нас везут на убой. Что нам говорят прибывшие в фронта: нет хлеба, нет снарядов, никто не знает, что делать». Второй звонок. Солдаты проходят по платформе с криком «назад, обратно, мы не едем, довольно, домой». В теплушке появляется молодой офицер.)

Офицер. Товарищи! Верховный главнокомандующий, товарищ Керенский, приказал выступить на фронт. Мы – военные люди, мы не смеем ослушаться, мы не можем оказаться трусами!

Солдат (из толпы). Сам трус оказываешься, когда боишься Керенского!

(Офицер идет к юнкерам, солдат занимает его место.)

Солдат. Ребята, кому надо, чтобы была война, пускай воюет. А нам не надо, и мы домой.

(Через толпу к оратору подходит офицер с юнкерами.)

Офицер. Взять в распоряжение коменданта! Смирно!

(Солдата уводят. Третий звонок. Юнкера лязгают затворами. Солдаты садятся по вагонам.)

Офицер. Трогай!

2-й офицер. Господин поручик, машинист отказывается ехать.

1-й офицер. Арестовать! Посадить инженера. Осел!

(Поезд трогается. Пение солдат Умер бедняга. Ночь. Солдаты спят. Канонада. Поезд останавливается. Выходят сонные, пьяные офицеры. С ними 2 девицы.)

1-й офицер. Мы куда-то не туда заехали.

Девица. Ай, какая грязища непролазная!

2-й офицер. Канонада очень близко и, главное, сбоку, а не спереди.

1-й офицер. Чорт его знает. Такая темнота. Может быть, мы давно по Германии едем.

Девица. Господа, вот была бы радость! Ни с того, да ни с сего да вдруг в Германии.

2-й офицер. Мадам, идите вы к чорту. Алеща… а что инженер говорит?

1-й офицер. Инженер? Я выкинул его с паровоза. Сволочь, шпион. Мадмуазель, вам нечего слушать наши разговоры… Идите, с богом, откуда пришли.

Девица (пьяным голосом). Алеша? Алексей Иванович, что с вами?

1-й офицер. К чертям! Шпионки. Чтоб я вас больше не видал здесь! Марш, к чортовой матери!

(Девицы отходят в темноту.)

Девица. Подлецы, офицеры, вот разбудим солдат, они вам покажут кузькину мать. Мерзавец!

1-й офицер. Замолчи, пристрелю в одну минуту!

Девица. А ну, попробуй, стрельни, стрельни…

2-й офицер. Алеша, едем прямо, как ехали… все равно, обратно нельзя.

(Солдат вылезает из теплушки.)

1-й офицер. Ты куда?

Солдат. А ты кто?

1-й офицер. Я – начальник эшелона.

Солдат. А я – в кусты. (Скрывается).

(Солдаты выходят из вагона.)

2-й офицер. Алеша, перестань. Идиот! Замолчи! Молчи. Я тебе говорю: молчи. Ну, ради бога!

2-й солдат. Отчего остановка?

3-й солдат. В неприятельское расположение заехали.

4-й солдат. Начальник, едреный лапоть!

1-й офицер. Молчать! Марш по вагонам! Живо!

2-й солдат. Товарищи, ребята, все сюда!

(Офицер убивает солдата.)

Солдаты. Крой!

(Офицеров убивают. Солдаты рассаживаются по вагонам.)

Голоса. Готово! Есть. Задний ход! Трогай! Ребята! Чего? А где наш американец!

Джон Рид (как бы с крыши вагона, стуча за кулисами кулаком по жести). Я здесь!

(Смех солдат. Тишина. Поезд трогается. Грохот колес. Огоньки папирос.)

2-й солдат. А теперь… домой.

АНТРАКТ

Второй акт

УЛИЦА В ПЕТРОГРАДЕ

Хвост очереди в лавку. Джон Рид чистит ботинки. К нему подходит «русский Рокфеллер» – Лианозов.

Джон Рид. Мосье Лианозов, добрый день! Что вы думаете о большевиках?

Лианозов. Революция – это болезнь.

Рано или поздно иностранцы вмешаются в наши русские дела, точно так же, как врачи вмешиваются, чтобы излечить больного ребенка и научить его ходить.

Конечно, такое вмешательство было бы нежелательным, но государства должны ясно представлять себе опасность большевизма… опасность таких заразительных идей, как пролетарская диктатура и… мировая социальная революция.

Имеются, конечно, шансы, что такого рода интервенция может и не быть необходимой…

Транспорт разваливается, фабрики закрываются и… голод наступает. Все это могло пробудить в русском народе здравый смысл…

Что же касается большевиков, то с ними можно было бы разделаться и без всяких юридических формальностей (уходит).

Чистильщик сапог. Американец?

Джон Рид. Американец.

Чистильщик сапог. Хорошее дело. Другую. Подошва приличная, должно, американская?

Джон Рид. У тебя тоже американские сапоги.

Чистильщик сапог (показывает рваные сапоги).

Джон Рид. Твои хуже. Хочешь, поменяемся?

(Подходит профессор Шацкий.)

Шацкий. А, мистер Джон Рид! Здравствуйте, я ужасно, ужасно рад, что встретил вас…

Джон Рид. Добрый день! Что вы думаете о большевиках?

Шацкий. Большевики не будут иметь никакой силы в учредительном собрании… Разрешите дать вам общее представление о моем плане образования правительства, который будет представлен в учредительное собрание.

Джон Рид. Очень прошу вас.

Шацкий. Видите ли, я – представитель комиссии, назначенной вместе с временным правительством, Советом русской республики для разработки конституции. У нас будет законодательный аппарат в две палаты – так, как у вас в Соединенных Штатах, в нижней палате будет территориальное представительство, а в верхней представители либеральных профессий, земств, кооперативов и профессиональных союзов…

Чистильщик сапог. Есть…

Шацкий. Простите, я безумно тороплюсь. Мы с вами еще увидимся, не так ли? До свидания!

Джон Рид. До свидания! Благодарю вас!

(Шацкий уходит, унося на подошве сапога оброненную чистильщиком коробку. Чистильщик останавливает Шацкого, и тот бросает ему коробку.)

Джон Рид. Ну, так как же? Хочешь, поменяемся?

Чистильщик сапог. Ну, будет.

Джон Рид. Я правду говорю… хочешь?

Чистильщик сапог. Отчего же… Давай.

(Переодеваются. Идет расклейщик плакатов. Мажет стену.)

Чистильщик сапог. Вы можете уступить мне один плакат? Я собираю коллекцию. Мне очень нужно.

(Расклейщик дает ему плакат.)

Чистильщик сапог. По рукам?

Джон Рид. Спасибо. До свидания! (Посмотрев на ботинки.) До свидания! (Смеясь уходит.)

Чистильщик сапог. Балда. (Издали слышна духовая музыка.) Юнкерье идет! (Слышен пулемет, бежит народ. Чистильщик убегает. Пробегают женщины из очереди. Бежит барышня с криком, за ней юнкер, она падает в его объятья, он целует ее, и они убегают вместе.)

КВАРТИРА ИНЖЕНЕРА ПУТЕЙ СООБЩЕНИЯ

Нюра (вбегает с криком). Дядя! (За ней юнкер.)

Инженер. Что случилось?

Нюра (рыдая). Ничего. Я попала под обстрел, а в трамвае кондуктор назвал меня товарищем!

Инженер. Успокойся, ради бога! Как не стыдно, Нюра. Я вот рассказал бы тебе, как меня на полном ходу из поезда выбросили пьяные офицеры. Это была штука! Еле живой остался! До сих пор прихрамываю – второй месяц. (Увидел юнкера.)

Нюра. Это – мой дядя. Да, дядя, я позабыла вас познакомить. Вот этот молодой человек спас мне жизнь.

Инженер. Очень приятно. Ну, как ваши дела. Анна Григорьевна?

(Слышно, как в кухне рубят котлеты.)

Нюра. Дела очень хорошие. У меня оказалось лирическое сопрано. Голос и музыкальность. Может выйти хорошая камерная певица. Разумеется, я бы страшно хотела в оперу, я ведь несколько раз играла на сцене, даже на профессиональной у нас в Харькове. Но все равно’ Ужасно хотелось бы пойти на Шаляпина!

Инженер. Ну, что же, ступай! На улице будет спокойно и отправляйся. А ты бы спела мне что-нибудь.

Нюра. Нет, нет, я не в голосе.

Инженер. Ну, тогда, прощайте, друзья мои! Я иду в городскую думу. Воображаю, что там делается!

Нюра. А что там делается?

Инженер. Делается такое, что вся Россия вверх ногами. (К юнкеру.)

Юнкер. Виноват! Не могу знать.

Инженер. Да! Если вернется этот, как его… новый жилец наш… накормите. Ну, храни вас бог!..

(Уходит.)

Нюра. У нас тут живет один американец… Он переехал к нам вчера… Я его лаже не видала… Он может каждую минуту вернуться, а я не могу петь при посторонних, стесняюсь… Приходите к нам сегодня вечером, а сейчас уходите… Вы мне очень нравитесь, ей богу, но я стесняюсь. А мне нужно петь… До свидания! (Нюра садится за рояль, оборачивается и видит, что юнкер еще стоит, говорит «до свидания», юнкер уходит, встречается с Джоном Ридом и пропускает его. Джон Рид останавливается в глубине комнаты. Нюра его не замечает. Она поет сольфеджио. В кухне рубят котлеты. Джон Рид вынимает из кармана фотографическую карточку. Смотрит на Нюру.)

Джон Рид. Очень интересная комбинация.

Нюра. Ах, я и не знала, что вы здесь!

Джон Рид. Сольфеджио – вместе рубленые котлеты.

Нюра. Как вам не стыдно! Что у вас такие странные ботинки?

Джон Рид. Очень странные… Я достал новый плакат… Надо спрятать.

(Уходит в соседнюю комнату.)

Нюра. Ботинки другие наденьте.

(Пудрится, подкрашивает губы, поправляет прическу.)

Джон Рид (из другой комнаты). Да… подошвы очень приличные… Даже ноге очень больно!.. Мадемуазель, вам известна фамилия «Федоров»?

Нюра. Нет. А что? Какой Федоров?

Джон Рид (входит, натыкаясь на кухарку). Виноват. Нет. Я так. Сам не знаю, откуда взял. Очень красивый плакат.

Нюра. Уходите? Должно быть на свидание, и ботинки другие надели?

Джон Рид. Нет. Я только должен был спрятать некоторые веши.

Нюра. А я вам хотела спеть что-нибудь.

Джон Рид. Спасибо. Я очень боюсь, когда поют!

Нюра. Фу, какие глупости. Обедать обязательно приходите! До свидания!

(Джон Рид уходит.)

Нюра. Какая скука в большом городе! (Садится за рояль, поет: На креслах в комнате белеют ваши юбки, романс Вертинского. Из кухни слышна рубка котлет. Нюра хлопает крышкой.)

МИТИНГ У смольного

Забор с решеткой, через которую лезут солдаты. Слышен издали голос оратора, который приближается, потом опять удаляется: «Петроградский гарнизон не признает Временного правительства. Он будет подчиняться только приказам Военно-Революционного Комитета… Приветствуя создание Военно-Революционного Комитета, Петроградский гарнизон обещает полную поддержку». Джон Рид и солдат подходят к решетке.

Джон Рид. Какие новости?

Голос. Мы получили оружие из Кронверкского Аресенала. 10 тысяч штыков, посланных Каледину, нами задержаны.

Джон Рид (солдату). Что делается в Смольном?

Солдат. В Смольном сейчас заседает Военно-Революционный Комитет. Решается наше дело! Открывать революцию или не открывать! Готовы мы или не готовы! Можно или не можно! Победа или каюк! Одним словом – да!

Джон Рид. А ваше какое мнение?

Солдат. Я человек простой. Мое мнение вот!

Джон Рид. Что?

Солдат. Мое мнение. (Жест сильной решимости.) Мое мнение такое (бьет себя в грудь). Я знаю свое мнение, а сказать… Тов. Ленин скажет. Небось! Одним словом, «вся власть советам!». Ура!

Толпа (вошедшая во время диалога). Ура!!!

Солдат. Вот это товарищи с фронта. Идем, ребята! Ничего, не выдаст! (Уходят.)

Джон Рид. Да! Вся власть Советам! Вот это да!

СМОЛЬНЫЙ

На сцене часовой; солдаты и рабочие ожидают выхода, членов Военно-Революционного Комитета. Входят еще несколько солдат. Джон Рид, стоя в стороне, пишет.

Часовой. Товарищи, там заседание…

Группа. Мы с фронта. Желаем видеть товарища Ленина.

Часовой. Сейчас он выйдет.

Солдаты. Ребята, садись, обождать надо. Что, ребята, у вас нижегородские есть?

Пришедшие. Есть. (Подходят к группе солдат.)

(Один из большевиков выбегает из заседания.)

Джон Рид. Что там?

Большевик (растерянно). Там нечто невообразимое… Я не знаю… Или все сошли с ума, или…

Джон Рид. Что говорит товарищ Ленин? Что он думает?

Большевик. Ленин совершенно спокоен. Но он говорит такие веши, что волосы дыбом становятся!

Джон Рид. Это очень хорошо.

Большевик. Товарищ Рид! Я не знаю, хорошо это или нет, но даю вам честное слово, что я первый раз в жизни вижу такую ужасную прямолинейность у Владимира Ильича.

Джон Рид. Это очень хорошо. Какое настроение у солдат?

Большевик. Сами знаете их настроение. Но мы ведь не можем делать по настроению. Мы не готовы. Нельзя выступать в такую минуту, когда вся, так или иначе организованная Россия против нас. Когда мы ждем Съезда Советов, когда малейшая бестактность может погубить революцию… Это чорт знает, что такое!

(Выходит Федоров. Солдат подходит к середине стены и прислушивается.)

Джон Рид. Федоров! (Обнимается с Федоровым.)

Федоров. Ну, брат, начинается! Восстание решено. Ленин взял.

Солдат. Ленин!

(Появляется тень Ленина, все группируются перед тенью.)

Третий акт

В ГОРОДСКОЙ ДУМЕ

Прихожая Городской Думы. Палки-вешалки, вроде коромысла, с навешанным на них верхним платьем. Вешалки ставятся в ряд, – их держат на плечах скрытые среди вещей люди, – они образуют прикрытие для глубины сцены, откуда слышны голоса митингующей буржуазии. На сцене английские и французские офицеры, инженер и Шацкий.

Инженер. Обратите внимание: посольства признают Думу единственной властью. Что же касается этих большевистских убийц и грабителей, то их пребывание у власти – вопрос нескольких часов. Вся Россия присоединяется к нам!

Шацкий. Людям, которые начали свое предательство ночью, которые приостановили газеты, не удержать в невежестве страну Страна узнает истину! Он оценит вас, господа большевики! Мы это увидим.

Шредер (вбегая). Они собираются расстрелять Думу!

(За сценой гром аплодисментов. Все уходят. За сценой голос: «слово предоставляется товарищу Скобелеву». Из глубины появляются Джон Рид и швейцар. Оба останавливаются, так как в это время началась речь Скобелева.)

Голос Скобелева. Да здравствует Комитет Спасения Родины и Революции! К нам присоединились: Исполнительный Комитет Крестьянских Советов, ЦК (голос: «Скобелев, браво!») Народных Социалистов, Группа Единство. (Гром аплодисментов.)

Швейцар. Я не знаю, что делается с бедной Россией. Мне 45 лет. За всю свою жизнь я не слыхал столько слов, как здесь… меньшевики, трудовики, центровики…

Джон Рид. Это называется… гоголевские Мертвые души.

Голос Скобелева. Поклянемся же, что либо революция будет спасена, либо все мы погибнем!

(Аплодисменты.)

Швейцар. Каждый день клянутся, каждый день погибают, никак не могут погибнуть!

(Выстрелы. Все уходят. Паника, вешалки уходят за кулисы, кроме одной, на которой висит пальто проф. Шацкого. Вбегает Шацкий, устремляясь к оставшейся вешалке, вешалка убегает от него вокруг сцены; затем Шацкий, измученный, убегает со сцены, вешалка за ним.)

Джон Рид. Все это очень хорошо. Но почему вы объединяетесь с кадетами?

2-й эс-эр. Сказать вам правду. В настоящее время народная масса идет за большевиками. Пока что у нас нет последователей. Мы не можем мобилизовать даже небольшой кучки солдат. Нет оружия… В известной мере правы большевики. Теперь в России существуют только две партии, располагающие какой бы то ни было силой, большевики и реакционеры, которые все прячутся у кадетского захвостья. Кадеты думают, что они пользуются нами, но фактически – мы пользуемся кадетами. Когда мы разобьем большевиков, мы пойдем против кадетов.

Джон Рид. Будут ли большевики допущены к участию в новом правительстве?

1-й эс-эр. Это вопрос. Конечно, если они не будут допущены, они повторят свое выступление, во всяком случае у них будут шансы захватить в свои руки перевес голосов в учредительном собрании – в том случае, если учредительное собрание будет созвано.

Джон Рид. О-о!

1-й эс-эр. Да, политика не легкое дело для нас, русских. Вы, американцы, прирожденные политические дельцы. Всю свою жизнь вы только и живете, что политикой, а для нас… мы только один год имели свободную и политическую жизнь.

Джон Рид. Что вы думаете о Керенском?

2-й эсэр. Керенский виноват во всех пороках временного правительства: мы хотели избавиться и от него, но предпочли подождать учредительного собрания…

Дама. Нет, нет, нет! Я никогда и никому не позволю дурно говорить о Керенском! Он – душка! Он – любовь русской революции! C’est l’amour de la revolution!²

1-й эс-эр. А большевики через неделю провалятся.

Джон Рид. А что же казаки?

1-й эс-эр. Казаки сказали: «большевики обещают, что они не отнимут нашу землю, – таким образом, нам не грозит никакая опасность, и мы остаемся нейтральными».

Джон Рид. А ваша программа?

1-й эс-эр. Наша программа? Вот она: земля должна быть передана земельным комитетам, рабочим должно быть предоставлено полное участие в управлении производством, энергичное проведение политики мира, но не такой ультиматум всему миру, какой предъявили большевики…

Джон Рид. Но если это ваша собственная политика, то почему вы возражаете? Если это требование крестьян, то почему вы выступаете против?

2-й эс-эр. Вы не понимаете? Крестьяне сразу поймут, что эти узурпаторы выкрали нашу программу!

Джон Рид. Н-н-н-ет.

1-й эс-эр. Нет, да. Они украли ее!

Дама (возмущенно). Вы понимаете. Ils ont vole³.

Джон Рид. Они взяли вашу программу… вы должны быть довольны.

2-й эс-эр (жалующимся тоном). Но ведь программа-то наша…

Джон Рид. В-в-в-аша.

1-й эс-эр. И они ее украли.

Джон Рид (после небольшого молчания). До свидания (со всеми прощаясь), до свидания (уходит).

ШЕСТВИЕ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

Улица. Группа интеллигентов под зонтиками. На сцене Джон Рид, солдат и моряк.

Джон Рид. Мосье Шацкий, что это такое?

Шацкий. Отправляемся умирать в Зимний дворец.

Шредер (солдату). Мы требуем, чтобы нас пропустили. Смотрите, эти товарищи идут со Съезда Советов. Посмотрите на их билеты. Мы отправляемся умирать в Зимний дворец.

Моряк. У меня приказ никого не пропускать в Зимний дворец… (Возбужденные голоса.) Ну, ладно: я пошлю товарища протелефонировать в Смольный…

Шредер. Мы настаиваем, чтобы нас пропустили. Мы не вооружены. Мы настаиваем, чтобы нас пропустили. Мы не вооружены. Мы пойдем, пропустите вы нас или нет.

Солдат. У меня приказ.

Эс-эр. Стреляйте в нас, если хотите. Мы пойдем. Мы готовы умереть, если у вас хватит духу стрелять в русских и товарищей Мы подставим наши груди под ваши выстрелы.

Моряк. Нет. Я не могу пропустить вас.

Девица. А что, если мы пойдем вперед, будете вы стрелять?

Солдат. Нет, я не собираюсь стрелять в публику, у которой нет ни одного ружья. Мы не будем стрелять в невооруженных.

Эс-эр. Мы пойдем вперед. Что вы можете с нами сделать?

Солдат. Мы что-нибудь да сделаем. Мы не можем вам позволить пройти. Мы что-нибудь да сделаем!

Все. Что же именно вы сделаете?

Моряк. Мы вас отдубасим. А если будет необходимо, мы будем и стрелять.

(В толпе истерика.)

Шредер. Товарищи и граждане! Против нас пущена в ход сила. Мы не можем нашей невинной кровью запятнать руки этих невежественных людей. Ниже нашего достоинства быть расстрелянными.

Эс-эр. Вернемся в Думу и обсудим средства спасения страны и революции (уходят).

М ат рос. Интеллигенция! (Смех).

Солдат. Ах ты, елочки зеленые.

Во время этого митинга Джон Рид снимает группу интеллигентов. При вспышке магния все разбегаются.

АНТРАКТ

Четвертый акт

ГУДКИ

Комната Федорова. Федоров сидит на столе, рабочий у дверей, Джон Рид спит на кровати. За сценой фабричные гудки.

Рабочий. Наступление Керенского продолжается. У него казаки, у него артиллерия.

Федоров. Гудят заводы. Все на фронт! Все равно живыми не возьмут!

Предфабком. Готово! Сейчас выступаем.

Федоров. Сколько народу?

Предфабком. Весь завод. Тысяч десять будет!

Федоров. Стой! Пригони грузовую машину!

Предфабком. Есть (уходиг).

Рабочий. А кто это спит? (Подходит к кровати.)

Федоров. Джон Рид!

Рабочий. Рид!

Федоров. Не трогай! Он, кажется, первый раз за всю неделю спит.

Рабочий. Симпатичный парень.

Федоров. Да, парень хороший.

Предфабком (входя). Федоров, прочти приказ.

Рабочий. – В окно!

Федоров. Есть. (Влезает на стол и в окно читает приказ.) Товарищи! Приказ Петроградского Совета. Банды Керенского угрожают подступам к столице. Армия и Красная Гвардия Революции нуждаются в немедленной поддержке со стороны рабочих.

Мы предписываем районным советам и фабрично-заводским комитетам: выдвигайте возможно большее число рабочих для рытья окопов, возведения баррикад и усиления проволочных заграждений.

Где это окажется необходимым, приостановить работы на предприятиях немедленно.

(За окном «ура!» и пение Вихри враждебные веют над нами.)

(Джон Рид, проснувшись, подошел к окну, посмотрел и обернулся к Федорову.)

Федоров. На фронт!

Джон Рид. Дети тоже?

Федоров. Дети тоже.

Джон Рид. Если бы это видели американские рабочие!

(За окном сирена автомобиля.)

Федоров. Машина!

Джон Рид. Нам, это нам?

Рабочий. Едем, едем!

Джон Рид. На фронт?

Федоров. На фронт! (Уходят.)

За сценой. Едем!

Джон Рид. О-о! Едем!

(Пение за сценой продолжается.)

ДВА «МАРКСИСТА»

На сцене группа солдат и эс-эр, в стороне Джон Рид, записывающий в свой блокнот происходящее.

Эс-эр. Вы представляете себе, я полагаю, что, поднимая оружие против наших же братьев, вы делаетесь орудием в руках убийц и изменников…

Солдат. Ну, братец, вы не понимаете. Есть два класса, не так ли. Пролетариат и буржуазия. Мы…

Эс-эр. О, я знаком с этой глупой болтовней. Толпа невежественных крестьян, вроде вас, слышала, как кто-то бросил в нее несколько лозунгов. Вы не понимаете, что это значит, вы повторяете их точь-в-точь, как попугаи. (Смех солдат, которые внимательно слушают спор этих двух «марксистов».) Я марксист. Я вам говорю, что вы боретесь не за социализм. То, за что вы боретесь, просто-напросто – анархия, созданная в интересах Германии.

Солдат. Да, я знаю… Вы образованный человек, а я только простой человек. Но мне кажется…

(Смех солдат.)

Эс-эр. Я полагаю, что вы верите в то, что Ленин – настоящий друг пролетариата.

Солдат. Да, я верю…

Эс-эр. Ну-с, мой друг, а знаете ли вы, что Ленин был отправлен в Россию через Германию в запломбированном вагоне. Знаете ли вы, что Ленин получал деньги от немцев?

Солдат. Ну, я не особенно много знаю относительно этого. (Настойчиво.) Но мне кажется то, что он говорит, это то, что я хочу слышать и что хотят слышать все такие люди, как я. Так вот (с отчаянием) есть два класса – буржуазия и пролетариат…

Эс-эр. Вы – дурак, мой друг! (Истерически.) Я провел два года в Шлиссельбурге за революционную работу, когда вы еще продолжали расстреливать революционеров и петь боже, царя храни. Мое имя – Василий Георгиевич Панин. Вы никогда не слыхали обо мне?

Солдат. Очень извиняюсь, что-то не слыхал… Вы, может быть, и большой герой… (Смех солдат.)

Эс-эр. Да, и я против большевиков, которые уничтожают нашу Россию и нашу свободную революцию. Что вы можете сказать на это?..

Солдат. Я ничего не могу сказать на все это. Но мне кажется – есть два класса: пролетариат и буржуазия…

Эс-эр. Ну вот вы опять с вашей глупой формулой. (Уходит.)

Солдат. И кто не на стороне одного, тот на стороне другого. (Плюнул в сторону ушедшего эс-эра. Весело к солдатам.) Так вот, есть два класса: пролетариат и буржуазия…

ТЕЛЕФОННАЯ СТАНЦИЯ

(Общая работа телефонных барышень. Барышни говорят номера телефонов, «готово», «аппарат не работает» и т. п. У дверей на часах юнкера; один ходит по сцене.)

Голоса. Керенский в Царском Селе. Въехал на белом коне.

Юнкера (проходя по сцене). Сейчас прибудет оружие из Михайловского училища. (Автомобиль привез оружие. Юнкера его приносят.)

Голоса барышень. Наши герои! Спасители! Мученики!

Сильная перестрелка на улице. Барышни кидаются к окну. Пулемет, барышни кидаются к дверям. Одеваются.

Юнкер (вбегая). Мы пропали! У них артиллерия. Спасайтесь! Мы уйдем по крышам. Храни вас бог! Прошайте!

(Убегают, барышни крестят юнкеров. Один возвращается и прячется за барышень. Входит Джон Рид.)

Барышни. Американский представитель. Господин американец, спасите молодого человека от зверства.

Джон Рид. Мне известно, все юнкера могут уйти свободно.

Голоса. Нет, неправда!

Джон Рид. Если оставят оружие.

(Барышни выводят спрятанного юнкера к Джону Риду.)

Юнкер. Я знаю вас. Я видел вас на квартире у инженера.

Барышни. Пальто ваше дайте, пожалуйста. (Снимают пальто с Джона Рида и накидывают на юнкера, тот убегает… Из пальто Джона Рида выпадает фотографическая карточка. Одна барышня подняла ее и рассматривает. Входят Федоров и матросы. Барышни с визгом кидаются к окну, матросы расходятся по всей сцене.)

Барышни. Грязные невежды. Дураки. Сволочи. Свиньи. Идиоты. Мерзавцы. Убийцы. Мясники. Болваны.

Федоров. Товарищи! Одну минуту, товарищи! Вы члены рабочего класса, вы должны быть счастливы!

Барышни. К чертям! Что может быть общего между этими животными и нами?

Федоров. Товарищи, с вами плохо обращались. Отныне все изменится. Телефоны Правительство…

Барышни. Какое там Правительство?

Федоров. Правительство поставит под контроль Комиссариата почт и телеграфов.

Барышни. Оставаться? Да, если бы нам предложили тысячу рублей! Мы уходим… Оставаться, чорта с два! Шиш с маслом! Чего захотели?! С ума сошли!

Федоров. Вы можете уходить. Но ведь не все же хотят уходить? Я обращаюсь к тем, кто хочет остаться.

(Федоров уходит со сцены и барышни тоже, кроме нескольких, которые показывают матросам, как надо работать на аппаратах.)

Барышня (Джону Риду, показывая карточку). Откуда у вас моя фотографическая карточка?

Джон Рид. Ваша карточка? (Смотрит.) Эта карточка принадлежит тов. Федорову.

Барышня. Федоров – это мой жених.

Джон Рид. Вы его не узнали? Какой страшный жених. Это – здорово.

Очень здорово. У меня в Нью-Йорке тоже есть невеста. Я ей обещал, что найду вас… И нашел. Поразительно.

(Барышня подходит к аппарату, соединяет. Входит Федоров и подходит к часовому.)

Федоров. Провода исправлены. Со Смольным связнь восстановлена.

Барышня (в аппарат). Смольный?

Джон Рид. Федоров!

Федоров. Что, что?

Барышня. Телефонная станция в руках Военно-Революционного Комитета.

Джон Рид. Я нашел вашу фотографию. (Указывая на барышню, которая говорит в телефон.) Смотрите.

Барышня (Федорову). Товарищ, вас… (Смотрят друг на друга.)

Федоров (у телефона). У телефона, слушаю. (Записывает в книжку, потом читает.) «Пулковский штаб, 2 часа 10 минут утра. Ночь с 30 на 31 октября останется навсегда на скрижалях истории. Попытка Керенского двинуть контрреволюционные войска на столицу Революции решительно отбита. Керенский отступает, мы наступаем. К прошлому нет возврата. Да здравствует революционная армия!»

Джон Рид. Это очень здорово! (Уходит.)

В МОСКВУ

(У дверей Николаевского вокзала.)

Председатель Викжеля⁴. (За сценой.) Товарищи, мы не можем пропустить вас в Москву. Мы нейтральны. Мы не провозим войск ни той, ни другой стороны. Мы не можем провезти вас в Москву, где кипит страшная гражданская война. (Недовольные голоса.)

Солдат (выбегая, кричит за кулисы). Сюда, товарищи! Мы повезем вас в Москву, во Владивосток, куда хотите. Да здравствует революция! Ура!

(Толпа кричит за сценой «ура!», оркестр играет марш, проходят через сцену вооруженные солдаты, матросы и рабочие. Входят солдат и Луиза.)

Солдат. Вот, направо за угол, на Знаменской, там стоят машины около вокзала! Любая отвезет в Смольный. Джона Рида все знают, очень даже хорошо знают! (Увидя входящих Рида и Федоров а.) Эх ты, мать твоя богородица! (Риду.) Смотри, из Москвы приехала, не фунт изюму. Счастливо, тов. Федоров!

Луиза. Джон!

Джон Рид. Луиза!

Луиза. Из Москвы.

Джон Рид. Я знал это.

Луиза. Моя телеграмма?

Федоров (Риду и Луизе). Друзья! Вот первый большевистский поезд, который имя Ленина перевезет из Петрограда в сердце России. Товарищ Рид, вы с нами?

Луиза. Джон, мы едем? (Все, кроме Джона Рида, ухолят.)

Джон Рид. Я напишу книгу о том, как несколько дней потрясли мир.

(Уходит. На сцене сразу темно, слышен шум приближающегося поезда, свистки паровоза, и на сцене появляется из глубины паровоз, освещенный тремя фонарями.)

Примечания к постановке

Количество действующих лиц может быть сокращено и доведено до 17 актеров (13 мужчин и 4 женщины): Д. Р и д, 1-й друг, 2-й друг (3-й не обязателен), солдат, 1-й офицер (он же эс-эр в дальнейших сценах), 2-й офицер (он же в дальнейшем юнкер), 1-й, 2-й и 3-й солдаты, (они же: часовой, инженер, Шредер, голос Скобелева, швейцар, разводящий…), чистильщик сапог (если в кружке клуба имеется актриса маленького роста, то она же может играть и чистильщика и девушку в сцене «теплушки»), Лианозов (он же 2-й эс-эр), Шацкий, инженер (один из солдат мог бы переодеться для двух сцен с инженером), Федоров, Луиза, 1-я, 2-я, девицы, Нюра (телефонистку, невесту Федорова, играет 2-я девица, даму играет 1-я девица).

Массовые сцены можно делать при помощи темноты, в которой проворно движется по сцене в руках одного человека электрический фонарик. Со стороны звуковой массовку делают все актеры, занятые в спектакле, плюс музыка и звукомонтаж. Опыт Ленинградского Театра Дома Печати показал, что от применения вышеуказанного способа достигается полное впечатление массовых сцен.

Монтировка пьесы, вся сила которой в детальнейшей разработке голосового материала, может быть сведена к двум щиткам, черному заднику, длинному столу и трем прожекторам для финала.

На щитках с одной стороны изображены стенки теплушки, с другой наклеены газеты, афиши, плакаты 17-го года. Стол (внизу черный фартук) нужен для теплушки: к нему прикрепляются на откосах щиты.

Три прожектора на реостате, сами оставаясь неподвижными, дают при соответствующем звукомонтаже полное впечатление приближающегося паровоза.

Черный задник необходим для теплушки.

Характеристика действующих лиц не нуждается в подробном объяснении, так как типы не индивидуализированы.

Движения актеров должны быть быстры и четки, как в кино, смена картин – мгновенная по сигналу (свисток или барабан, или гонг).

Под суфлера играть никак невозможно: лучше сократить текст, чтобы не потерять быстроту и уверенность актерской подачи его.

Некоторые сцены имеют характер гротеска (сцена с Нюрой) – здесь игра должна быть почти циркового характера: другие сцены сделаны в самой противоположной манере – «натуристически», здесь должна быть во всем самая крайняя простота и умеренность со стороны постановщика и актеров.