Сочинения в трех томах. Том 1

VIII. ПО ПРОВОЛОЧНОМУ КАНАТУ

Мальчики и Рауль Дювернуа весь вечер ломали голову, куда девалась Доротея.

Возвратилась она поздно ночью, рассказала о своем приключении и прибавила:

— Помните, что наступает решительная минута и через неделю будет разыграно последнее действие.

Время шло. Рауль привыкал к Доротее, не так конфузился и меньше скрывал свои чувства. Доротее было с ним хорошо, и она с радостью принимала его поклонение. Кантэн и малыши почуяли недоброе. Настроение было испорчено, но они молчали, и только капитан заговорил с ней прямо:

— Знаешь, Доротея. Этот Рауль еще хуже бородатого. Ты только послушай серьезно.

— Что же нам делать?

— Запрячь Ворону и удрать.

— А как же с кладом?

— Сама ты клад. Не надо нам никаких кладов, а то нас разлюбишь.

— Не беспокойся, милый капитан. Я вас люблю больше всего на свете и никогда не разлюблю.

Но дети не успокоились и исподлобья косились на Рауля. В воздухе пахло грозой. Пугало их и то, что в лесу, в кустарниках то и дело мелькали какие-то подозрительные фигуры. Дети нервничали, плохо спали и ежеминутно ждали новых несчастий.

Тридцатого июня Доротея попросила Рауля отпустить прислугу на храмовый праздник в Клиссон и приказать трем надежным лакеям, умеющим хорошо стрелять, потихоньку вернуться обратно и собраться ровно в четыре часа в трактире Массон, в пяти километрах от Мануар-О-Бютта.

В этот день Доротея была настроена празднично. С утра она пела английские песенки и плясала на дворе веселый джиг, потом поехала с Раулем покататься на лодке и так вертелась, что лодка чуть-чуть не перевернулась, потом немного успокоилась и, сняв браслеты, стала ими жонглировать. Вдруг один из браслетов упал в реку. Место было неглубокое. Доротея засучила рукава, собираясь пошарить на дне, и так замерла, рассматривая что-то под водой.

— Что вы там разглядываете? — спросил удивленный Рауль.

— Река обмелела от засухи, и на дне виден каждый камень. Посмотрите: эти камни лежат не как-нибудь, а в каком-то странном порядке.

Рауль наклонился к воде.

— Ваша правда. И камни обтесаны. Можно подумать, что это — буквы.

— Посмотрите: это ваш заветный девиз: «In Robore Fortuna». Я была в мэрии и рассматривала старую карту. На этом месте были раньше парк и лужайка. Один из ваших предков велел выложить на лужайке его девиз. Ну а потом река изменила течение и затопила лужайку. — Доротея снова наклонилась к воде и стала рассматривать надпись.

— Знаете что, — сказала она наконец, — тут есть еще какие-то слова и цифры, но я не могу их прочесть. Посмотрите.

— Вижу, но плохо.

— Это понятно. На них надо посмотреть сверху.

— Давайте поднимемся в гору.

— Ничего не получится. Мы будем смотреть сбоку, и буквы расплывутся в воде.

— Остается достать аэроплан, — пошутил Рауль.

— Нет, есть еще один способ. И я его непременно испробую.

Рауль и Доротея позавтракали в одиночку. Рауль был занят хозяйством, потом проводил шарабан с прислугой и пошел к реке. Тут он застал всю труппу Доротеи за работой. Поперек реки был протянут железный канат, привинченный на одном берегу к стене сарая, а на другом — к кольцу, вмурованному в расселину гранитной скалы.

— Вы, кажется, собрались устроить представление?

— Конечно, — отозвалась Доротея. — Раз нельзя достать аэроплан, я решила пройти по канату.

Рауль не на шутку встревожился.

— Как вы решились… Но ведь это — безумие. Вы непременно сорветесь.

— Я плаваю, как рыба.

— Нет-нет, я этого не допущу.

Доротея весело усмехнулась:

— Это по какому праву?

Рауль смутился. Трудно ответить на подобный вопрос.

— Дело не в праве… Примите хоть меры предосторожности, достаньте балансирный шест.

— Шест? А еще что? Спасательный круг, сетку, водолазный колокол или парашют?

Доротея подставила лестницу, влезла на крышу сарая и стала с улыбкой раскланиваться, точно в цирке перед своим выходом. Да и костюм на ней был цирковой: коротенькая пышная юбка выше колен, расшитая красными и белыми ленточками, в волосах цветы и ослепительно алая шаль, красиво обхватывающая ее фигуру.

Рауль не находил себе места. Он метался взад и вперед и заражал волнением мальчуганов. Наконец капитан не выдержал:

— Хочешь помочь Доротее?

— Конечно.

— Лучше уходи отсюда.

Рауль покорно исчез. Доротея попробовала, хорошо ли натянут канат, сделала реверанс, как перед публикой, и плавно двинулась вперед, то поднимая, то опуская руки, точно раскрытые крылья. Дойдя до середины реки, она остановилась. Настала самая серьезная минута. Она должна была отвести глаза от неподвижной точки, помогавшей ей сохранять равновесие, и сквозь сверкающую на солнце воду прочесть выложенные на дне слова. Это было очень трудно и опасно. Она несколько раз начинала читать и каждый раз выпрямлялась, чувствуя, что теряет равновесие. Мальчики следили за ней с замирающим сердцем. Наконец она радостно улыбнулась, послала им воздушный поцелуй и двинулась дальше.

В полуверсте от каната был мост, по которому Рауль успел перебраться на противоположный берег. Он подбежал к Доротее в ту минуту, когда она спрыгнула на землю. Рауль был бледен как полотно, и его волнение тронуло девушку.

— Ну что? — спросил он со вздохом облегчения.

— Все идет прекрасно. Над девизом написано: «12 июля 1921 года». Это — день, о котором пророчествуют предания.

С этими словами Доротея подозвала Кантэна и что-то приказала ему вполголоса. Кантэн исчез и скоро вернулся, переодевшись в трико акробата. На лодке добрались они до середины реки. Кантэн нырнул и бросил в лодку что-то тяжелое. Доротея быстро подхватила этот предмет и, выходя на берег, отдала Раулю. Это, был заржавленный, выпуклый диск не больше чайного блюдечка, похожий на старинные часы. Он был спаян из двух кружков, плохо пригнанных друг к другу, и на одной стороне его было грубо выгравировано слово «Fortuna».

— Жюльетта Азир сказала правду, — объяснила ему Доротея. — Получив письмо с предупреждением об опасности, ваш дедушка бросил медаль с футляром в реку. Лучшего тайника и не придумать. Никто не мог о нем догадаться, но каждый мальчишка мог ее достать, когда придет время.

Радостная и довольная, стала она жонглировать диском и браслетами. Но тут вмешался Монфокон. Важно, как взрослый, напомнил он, что сегодня праздник в Клиссоне и что не мешало бы съездить туда отпраздновать находку. Выдумка Монфокона пришлась всем по душе. Кантэн побежал переодеться, а Рауль — в гараж за автомобилем. Мальчики весело забрались в машину, но Доротея осталась одна на террасе.

— Разве вы остаетесь? — разочарованно спросил Рауль.

Он смутно чувствовал, что дело вышло не случайно: события развивались так стройно и логично, точно их кто-то подстроил. Не понимая планов Доротеи, он, однако, догадывался, что она подготовляет арест Эстрейхера, и боялся оставить ее одну, без помощи и защиты.

— Не расспрашивайте, — остановила его Доротея. — Нас, может быть, подслушивают. Не спорьте, сядьте ближе и слушайте.

И, играя медным диском, рассказала ему вполголоса часть своих планов.

— Недавно я послала прокурору заявление о том, что известный преступник Эстрейхер скрывается в окрестностях вашей усадьбы. Я просила прислать двух агентов, которые должны явиться сегодня в четыре часа в трактир Массон. Сейчас без четверти четыре. Садитесь и поезжайте в Массон.

— А дальше?

— Возьмите агентов и трех слуг, которым вы приказали быть в трактире, и как можно скорее возвращайтесь домой, но, Боже сохрани, не по шоссе, а лесом, по тропинкам. Кантэн покажет вам дорогу, он знает, в чем дело. За стеной парка спрятаны лестницы, чтобы вскарабкаться на стены. Таким образом вы захватите Эстрейхера и всю его шайку. Они едва ли станут сопротивляться, потому что у вас будут ружья, а у них — револьверы.

— Неужто Эстрейхер рискнет выйти из каменоломен? Может быть, он уже переменил убежище.

— О нет. Медаль у нас в руках. Он заметит, что вы уехали, и постарается воспользоваться случаем. Тем более что до срока осталось немного.

Доротея заметила, что на нее готовится нападение, и, готовясь пережить такие жуткие минуты, была совершенно спокойна. У нее хватило даже силы воли показать на старого барона, беспокойно бродившего по двору вместе с верным Голиафом.

— Посмотрите: разве вы не заметили, как нервничает барон? Несмотря на свою болезнь, он смутно чувствует приближение решительного момента.

Рауль топтался на месте, не зная, на что решиться. Он боялся оставить Доротею наедине с Эстрейхером.

— Вы хорошо подготовили встречу, — сказал он наконец. — Полиция и прислуга предупреждены, но как вы могли угадать, что медаль найдется ровно за час до свидания в трактире. Мне кажется, что…

— Не спорьте, друг мой. Знайте, что я никогда не действую на авось. Поезжайте скорее и возвращайтесь к сроку. Иначе дело кончится очень плохо. И помните, что Эстрейхер явится сюда не только за медалью: у него есть другая, не менее лакомая приманка, на которую он давно точит зубы.

— Какая?

— Это я.

Довод подействовал. Рауль молча сел в автомобиль и уехал. Доротея осталась одна.

По ее расчетам, ей предстояло пробыть одной не более четверти часа. Она сидела спиной ко двору, вертя в руках диск, как бы стараясь найти секрет его механизма, а на самом деле — настороженно прислушиваясь. Она старалась не пропустить ни шороха, ни звука и вместе с тем тревожно раздумывала, правилен ли ее расчет. То ей казалось, что она действует правильно и наверняка, то снова охватывали ее сомнения. Да, Эстрейхер должен прийти: медаль слишком лакомая приманка.

«Нет, — укоряла она себя через мгновение. — Моя хитрость шита белыми нитками, и он никогда не попадется на удочку. Находка медали, отъезд Рауля и детей — все это слишком неправдоподобно. Сижу одна, никуда не прячу драгоценность. Эстрейхер — старая лисица, его таким путем не проведешь. — И снова мысль меняла направление: — Нет, он придет, сейчас придет. Он уже вышел из берлоги. Конечно, он почует опасность, но не теперь. Он попался на удочку и, как загипнотизированный, уже не может рассуждать. Его ослепило богатство. Приманка слишком вкусно пахнет… А если он поддастся на медаль, мы выдвинем другую приманку. Добыча сама идет ему в руки. И эта добыча — я».

Вдруг послышались чьи-то осторожные шаги. Доротея вздрогнула, насторожилась: кто-то шел по мосту. Она оглянулась. Приближался Эстрейхер. В то же мгновение справа и слева тихо зашуршали кустарники. Значит, Эстрейхер не один и она окружена.

На часах Доротеи было без пяти четыре.