Социология. 2-е изд.

Жилые районы, окружающие центральную часть Гринич-виллидж в Нью-Йорке, могут похвастаться самой высокой стоимостью недвижимости во всех Соединенных Штатах. Узкие кондоминиумы продаются за суммы, значительно превышающие миллион долларов, а жилье еще меньшего размера может обойтись вам в половину этой суммы. Средний годовой доход жителей в этом районе составляет более 65 000 долл. США в год. Это место, известное своей богатой культурной инфраструктурой, включающей букинистические магазины, кафе, художественные галереи и театры. Гринич-виллидж издавна считается «богемным кварталом» Нью-Йорка — родным домом нескольких поколений интеллектуалов, художников и писателей. Жителями этого района в основном являются белые специалисты из наиболее зажиточных представителей среднего класса, а также студенты.

Однако есть у Гринич-виллидж и другая сторона. Улицы района наполнены шумом, вызванным деятельностью тех, кто весьма далек от состоятельности, описанной выше. Попрошайки, наркодельцы, уличные торговцы и бездомные также стали обитателями Гринич-виллидж. За последние несколько десятилетий люди из очень бедных регионов пришли к выводу, что американская «обочина», или «панель», может дать ряд возможностей заработать себе на жизнь. Оживленная уличная жизнь, постоянный поток пешеходов и смесь состоятельности и бедности создают хаотичную мозаику, в которую могут влиться нью-йоркцы-маргиналы. Согласно социологу Митчелу Дюнайеру, это район, «который приспосабливается к богатым и бездомным, к докторам наук и к тем, кто нигде не обучался, и все они оказываются одновременно на одном и той же тротуаре» (Duneier 1999).

Дюнайер решил изучить уличную жизнь района Гринич-виллидж с помощью анализа жизни бедных, в основном черных мужчин, которые там живут и работают (см. главу 20 «Методы социологических исследований»). За период, длившийся 5 лет, он наблюдал за неформальной экономической жизнью улицы и принимал в ней участие. Дюнайер работал рядом с продавцами книг и журналов, «мусорщиками», которые находили различные вещи на помойке и перепродавали их на улице, и теми, кто просит милостыню возле банкоматов. Он был свидетелем того, как правоохранительные органы Нью-Йорка ловили мужчин на улицах в связи с кампанией «За качество жизни», направленной на уменьшение признаков общественных беспорядков. В своей работе под названием «На обочине» Дюнайер рисует сложную картину жизни, отмеченной использованием наркотиков и наркозависимостью, алкоголизмом, бездомностью, инвалидностью, безграмотностью, тюремными приговорами и пагубным расизмом. Он также описывает мощную общину, существующую в условиях улицы, — неформальные системы помощи самим себе, взаимной поддержки, наставничества и выживания.

Тротуары района Гринич-виллидж — это микрокосм резких контрастов и неравенств, характерных для крупнейших городов мира. Глобализация и распространение информационных технологий усиливают процесс урбанизации, привлекая все большее число людей в большие города, концентрируя в них экономическую активность. Большие города более чем когда бы то ни было стали перекрестком удивительного набора культур, языков, истоков и традиций. Новая международная элита пересекает континенты, объединяя эти города в некую систему «глобальных городов». Внутри этих глобальных городов главные офисы многонациональных корпораций возвышаются над бедными районами, расположенными по соседству, супербогатые и обездоленные «пользуются» одними и теми же большими городами, хотя их повседневные реалии не имеют друг с другом ничего общего.

Кому принадлежат большие города? С одной стороны, они являются «зоной городского гламура» — умопомрачительным набором шикарных ресторанов и отелей, административных зданий, аэропортов и театров, посещаемых архитекторами и администраторами новой глобальной экономики. Вместе с распространением глобализации эта часть населения «городских пользователей» будет продолжать расти. С другой стороны, существуют тысячи «городских пользователей», находящихся на периферии экономического роста, кому этот город принадлежит в равной степени, но чьи претензии на него часто не приветствуются. В городских центрах мира растет число иммигрантов, бедных и обездоленных. Более, чем когда бы то ни было, крупнейшие города мира являются как домом для огромной концентрации власти и богатства, так и пристанищем для терпящих неслыханные затруднения и лишения. Сопоставление жизни и средств к существованию становится все более заметным в больших городах всего мира.

В этой главе мы рассмотрим процессы урбанизации, которые привели к подъему современных больших городов и продолжают формировать их. Сначала мы обсудим значительный рост числа городских жителей, который произошел за прошедшее столетие и рассмотрим некоторые из основных теорий урбанизма, разработанных для понимания этого процесса. Затем мы сравним различные модели урбанизации в мире, сначала исследуя примеры из США и Великобритании, а затем обратившись к урбанизации в развивающихся странах. Поскольку глобализация оказывает огромное влияние на большие города, неудивительно, что мы остановимся на некоторых аспектах этого процесса в заключительных разделах этой главы.

Черты современного урбанизма

Все современные индустриальные общества являются в высокой степени урбанизированными. Крупнейшие города мира в индустриальных странах насчитывают до 25 млн жителей, а конурбации — скопления городов, образующих обширные зоны городской застройки, — могут иметь и гораздо большее число жителей. Наиболее экстремальной формой городской жизни сегодня является та, которую некоторые называют мегалополис, или «город городов». Этот термин появился в Древней Греции и обозначал город-государство, который по замыслу должен был стать предметом зависти всех цивилизаций. Но современное употребление этого слова имеет весьма отдаленное отношение к той мечте. В наше время это слово впервые употребили применительно к северо-восточному побережью США — конурбации протяженностью 450 миль от Бостона на севере до окрестностей Вашингтона, округ Колумбия, на юге. В этом районе сегодня проживает около 40 млн жителей при плотности населения 700 чел. на 1 кв. милю.

Великобритания первой пережила индустриализацию и также первой превратилась из страны сельской в страну с преимущественно городским населением. В 1800 г. намного менее 20 % населения жило в городах, насчитывающих более чем 10 000 жителей. К 1900 г. эта доля составила 74 %. Столицу — Лондон — в 1800 г. считали своим домом 1,1 млн жителей, к началу XX в. ее население превысило 7 млн. Тогда Лондон был, несомненно, самым большим городом во всем мире, крупным промышленным, коммерческим и финансовым центром в самом сердце все еще расширявшейся Британской империи.

Урбанизация большинства других европейских стран, а также Соединенных Штатов Америки произошла несколько позже, но уже начавшись, в некоторых случаях проходила даже быстрее. В 1800 г. Соединенные Штаты были более сельской страной, нежели ведущие европейские страны того же времени. Менее 10 % американского населения жило в населенных пунктах, насчитывавших более 2 500 чел. Сегодня в них живет значительно больше чем три четверти американцев. За период между 1800 и 1900 гг. население Нью-Йорка выросло от 60 тыс. до 4,8 млн чел.!

Урбанизация в XX в. — глобальный процесс, в который все больше втягиваются и развивающиеся страны (см. рис. 18.1). До 1900-х гг. практически весь рост городов приходился на Запад: в последующие годы наблюдалось некоторое расширение городов в развивающихся странах, но основной период роста пришелся примерно на последние полвека. Между 1960 и 1992 гг. число городских жителей в мире увеличилось на 1,4 млрд чел. В течение следующих двадцати лет оно увеличится еще на 2 млрд.

_{Рис. 18.1. Урбанизация регионов мира по уровню развития. 1975, 1995 гг. и прогнозируемые данные на 2015 г.}

_{Источник: UN. World Urbanization Prospects. 1998; The UNESCO Courier. June 1999.}

Городское население растет гораздо быстрее, чем население мира в целом: 39 % мирового населения в 1975 г. жили в городах различного типа; по подсчетам ООН, эта цифра достигнет 50 % в 2000 г. и 63 % в 2025 г. В Восточной и Южной Азии будет проживать примерно половина населения земного шара, и к этому времени горожан и в Африке, и в Южной Америке будет больше, чем в Европе.

Рост больших городов произошел в результате увеличения населения, а также миграции жителей с ферм, из деревень и маленьких городов. Эта миграция часто была интернациональной — люди, выросшие в крестьянской среде, переезжая в другие страны, сразу попадали в города. Наиболее очевидный пример такого рода — иммиграция большого количества европейцев из бедных сельских общин в Соединенные Штаты, но межнациональное переселение в города было также распространено между странами и в самой Европе. Крестьяне и жители небольших поселков перебирались в города (подобно тому, как это происходит сегодня в массовом порядке в развивающихся странах), так как в сельских районах их возможности были ограничены, города же имели явные преимущества и привлекали улицами, «вымощенными золотом» (плюс работа, благосостояние, широкий спектр товаров и услуг). Более того, крупные города становились центрами финансовой и промышленной власти; порой предприниматели создавали новые городские районы практически на голом месте.

Развитие современных городов оказало огромное влияние не только на привычки и стереотипы поведения, но на образ мыслей и мироощущение. Со времени, когда в XVIII в. появились первые крупные городские агломерации, мнения о влиянии больших городов на социальную жизнь разделились. Некоторые считали, что города представляют собой «цивилизованную добродетель», источник динамизма и культурного созидания. По мнению авторов, города максимально увеличивают возможности экономического и культурного развития, обеспечивают средства для комфортной жизни, приносящей удовлетворение. Другие клеймили город как чадящий ад, набитый агрессивными толпами людей, не доверяющих друг другу, пронизанный преступностью, насилием и коррупцией.

По мере того как города множились подобно грибам, многие с ужасом отмечали, что неравенство и городская бедность также увеличиваются. Степень городской бедности и разительные отличия между городскими районами были в числе основных факторов, которые привели к ранним социологическим исследованиям городской жизни. Неудивительно, что первые крупные социологические исследования, а также теории, касающиеся современных городских условий, берут свое начало в Чикаго — городе, отмеченном феноменальным темпом развития: из практически ненаселенной местности в 1830-е гг. он вырос к 1900-м гг. до города с населением, намного превышающем 2 млн чел., для которого также характерны весьма значительные неравенства.

Теории урбанизма

Ряд авторов, связанных с Чикагским университетом в период с 1920 по 1940-е гг., в особенности Роберт Парк, Эрнест Берджесс и Луис Вирт, развивал идеи, которые в течение многих лет были основой теории и исследований в области социологии городов. На двух концепциях, разработанных «Чикагской школой», стоит остановиться отдельно. Одной из них является так называемый экологический подход к анализу города; другой — описание урбанизма как стиля жизни, разработанного Виртом (Park 1952; Wirth 1938).

Урбанистическая экология

Экология — термин, взятый из одной из естественных наук: изучение адаптации растительных и животных организмов к окружающей их среде. (В этом смысле термин «экология» используется в контекстах, касающихся проблем окружающей среды в целом, см. главу 19 «Рост народонаселения и экологический кризис».) В природе организмы обычно распределяются в определенном пространстве по некой системе таким образом, что достигается определенный баланс, или равновесие, между различными видами. Представители Чикагской школы считали, что расположение крупных городских поселений и распределение различных типов районов внутри них можно понимать в терминах сходных принципов. Города растут не произвольно, а в соответствии с благоприятными свойствами окружающей среды. Например, обширные зоны городской застройки в современных обществах обычно развиваются по берегам рек, на плодородных равнинах либо на пересечении торговых путей или железных дорог.

По словам Парка, «будучи основанным, большой город, по-видимому, является отличным сортировочным механизмом, который ... в целом, безошибочно выбирает из всего населения страны тех, кто наиболее подходит для жизни в том или ином регионе или той или иной среде» (Park 1952, 79). Большие города вписались на «естественные пространства» через процессы соревнования, вторжения и закрепления — все эти процессы имеют место и в экологии биологической. Если мы посмотрим на экологию озера в естественной среде, то обнаружим, что соревнование между различными видами рыб, насекомых и других организмов происходит для достижения сравнительно стабильного их распределения. Этот баланс нарушается, если «вторгаются» новые виды, пытаясь сделать озеро своим местом обитания. Некоторые доселе процветавшие организмы из центральной части озера выживаются со своих мест, что обрекает последних на более нестабильное и худшее существование близ берегов. Завоеватели становятся их преемниками на центральной территории.

Модели размещения, движения и перемещения в городах, согласно экологической концепции, аналогичны. Различные районы развиваются путем приспособления их обитателей, по мере того как последние ведут борьбу за средства к существованию. Большой город можно представить в виде совокупности районов с определенными, отличными друг от друга социальными характеристиками. На начальной стадии развития современных городов промышленность сосредотачивается в местах, удобных для доставки необходимого сырья, поближе к дорогам, по которым снабжение осуществляется. Жители группируются вокруг этих мест работы, становящихся все более и более разнообразными по мере роста городского населения. Соответственно, условия быта, развивающиеся таким образом, становятся все более привлекательными и появляется большая степень конкуренции за их приобретение. Стоимость земли и налоги на доход с недвижимого имущества растут, затрудняя семьям возможность проживания в центральном районе и оставляя возможность жить в условиях тесноты или ветшающих домов, квартирная плата в которых по-прежнему остается относительно невысокой. В центре начинают господствовать бизнес и развлечения, а его наиболее состоятельные частные обитатели переезжают в формирующиеся новые районы, располагающиеся по периметру. Этот процесс связан с транспортными артериями, поскольку это дает шанс сократить до минимума время, необходимое, чтобы добраться от дома до работы; районы, оказавшиеся вдали от этих дорог, развиваются медленнее.

Большие города можно рассматривать как концентрические круги, разделенные на сегменты. В центре находится внутренний город — старые внутренние районы, смесь процветающего большого бизнеса и разрушающихся частных жилых домов. За его пределами — позднее сформировавшиеся районы, где живут рабочие, занятые физическим трудом и имеющие постоянную работу. Еще несколько дальше располагаются пригороды, где обычно проживают группы населения с более высоким доходом. Внутри концентрических кругов происходят процессы вторжения и закрепления. Так, поскольку жилье в центральном и ближайшем к центральному кругах разрушается, в них могут начинать въезжать этнические меньшинства. По мере того как это происходит, все большее число тех, кто жил в этих районах ранее, начинает покидать эти места, ускоряя всеобщее переселение в другие районы города или в его предместья.

Хотя в какой-то момент репутация подхода, используемого в урбанистической экологии, была под сомнением, позже к нему вновь вернулись, и этот подход был детально разработан в работах целого ряда авторов, в особенности Эймоса Холи. В отличие от своих предшественников, концентрировавших свое внимание на соревновании за скудные ресурсы, Холи подчеркивал взаимозависимость различных районов города (Hawley 1950, 1968). Дифференциация — специализация групп и профессиональных ролей — основной путь адаптации людей к окружающей их среде. Те группы, от которых зависят многие другие, будут господствующими, что часто выражается в их центральном географическом расположении. Такие деловые группы, как, например, крупные банки или страховые компании, оказывают важнейшие услуги для многих представителей общины, и поэтому обычно располагаются в центральной части поселений. Однако зоны, которые развиваются в городских местностях, как отмечает Холи, возникают не только на фоне пространственных, но и временных отношений. Господствующее положение бизнеса, к примеру, выражается не только в моделях землепользования, но и в ритме дел повседневной жизни — иллюстрацией этому является час пик. Временное распределение повседневных дел человека — его распорядок дня — отражается на иерархии районов города.

Экологический подход был важен с точки зрения теоретической перспективы для целого ряда эмпирических исследований, которые он породил. Множество исследований и целых городов, и отдельных районов было вызвано экологическим мышлением, например, интерес к процессам «вторжения» и «преемственности», упомянутым ранее. Однако можно сделать несколько различного рода справедливых критических замечаний. В рамках экологической перспективы не обращается должного внимания на важность продуманного дизайна и планирования городской застройки, развитие городов считается «естественным» процессом. Модели организации пространства, разработанные Парком, Берджессом и их коллегами, были основаны на американском опыте и подходили лишь к некоторым типам городов США, не говоря уже о городах Европы, Японии или развивающихся стран.

Урбанизм как стиль жизни

Положение Вирта об урбанизме как о стиле жизни не столько связано с внутренней дифференциацией городов, сколько с тем, что представляет собой урбанизм как форма социального существования. Вирт отмечает:

В городах, как отмечает Вирт, множество людей живет в непосредственной близости друг от друга, не будучи лично знакомым практически ни с кем из окружающих — это фундаментальное отличие от маленьких, традиционных деревень. Большинство контактов между горожанами преходящи, носят поверхностный характер и скорее являются средством достижения других целей, а не настоящими взаимоотношениями, приносящими удовлетворение сами по себе. Моменты общения с продавцами в магазинах, кассирами в банках, контролерами в поездах — это мимолетные встречи, имеющие место не ради встреч как таковых, а как средство достижения иных целей.

Поскольку те, кто живет на городской территории, как правило, весьма мобильны, связь между этими людьми довольно слаба. Люди ежедневно заняты различными делами и вовлекаются в разные ситуации — «темп жизни» в городе быстрее, чем в сельской местности. Конкуренция доминирует над взаимодействием. Вирт признает, что плотность социальной жизни в городах приводит к формированию районов, имеющих отличительные характеристики, некоторые из которых могут сохранять признаки маленьких общин. К примеру, в районах, где компактно проживают иммигранты, можно увидеть традиционные типы связей между семьями — такие, где большинство людей знакомы друг с другом лично. Однако, чем больше подобные места перенимают более распространенные модели городской жизни, тем реже выживают подобные черты.

Идеи Вирта получили заслуженное признание. Безличность многих повседневных контактов в современных городах не подлежит сомнению и в какой-то степени относится и к социальной жизни в современных обществах в целом. Теория Вирта является важной, поскольку в ней признается, что урбанизм — это не просто часть общества, но он отражает характер и влияет на природу социальной системы в более общем смысле. Аспекты городского образа жизни являются характерными для социальной жизни в современных обществах в целом, а не только для деятельности тех, кто по воле судьбы проживает в больших городах. Однако идеи Вирта также имеют заметные ограничения. Как и экологическая концепция, с которой у нее немало общего, теория Вирта построена в основном на наблюдениях, связанных с американскими городами, но сделаны обобщения по отношению к урбанизму во всем мире. Урбанизм не одинаков всегда и всюду. Например, как уже упоминалось, древние города во многих отношениях отличались от тех, которые существуют в современном обществе. У большинства людей жизнь в древних городах не была намного более анонимной или безликой, чем у тех, кто жил в деревенских общинах.

Вирт также преувеличивает безликость современных городов. Общины, в которых существуют близкая дружба и родство, распространены в современных городских объединениях более, чем он предполагал. Эверетт Хьюз — коллега Вирта из Чикагского университета — писал о своем коллеге следующее: «Луис часто и много говорил о безликости города, при этом сам он жил среди целого клана родни и друзей, находясь с ними в очень близких отношениях» (цит. по: Kasarda and Janowitz 1974). Такие группы, которые Герберт Ганс называет «городскими селянами», распространены в современных городах (Gans 1962). Его «городские селяне» — это, например, американцы итальянского происхождения, живущие в одном из районов Бостона. Подобные «белые этнические» районы, вероятно, становятся менее заметными в американских городах, чем ранее, но они заменяются внутренним городом — городскими районами, населенными новыми иммигрантами.

Более важным моментом является тот факт, что сообщества, в которых наблюдаются близкие родственные и личные связи, по-видимому, часто активно создаются самой городской жизнью; это не просто остатки существовавшего некогда ранее образа жизни, которые в течение некоторого времени сохраняются в условиях города. Клод Фишер предложил интерпретацию того, почему крупномасштабный урбанизм на самом деле обычно способствует развитию различных субкультур, а не сваливает все в единую анонимную массу. Как он отмечает, те, кто живет в городах, могут сотрудничать с другими лицами того же происхождения или со схожими интересами в целях развития местных деловых связей; они также могут вступать в определенные религиозные, этнические, политические и другие субкультурные группы. В маленьком городе или деревне подобное разнообразие субкультур развиться не сможет (Fischer 1984). Те, кто формирует этнические общины внутри городов, могли быть практически или вовсе незнакомы на своей родине. Когда эти люди прибывают, они тянутся к тем местам, где живут люди, близкие им по языку и культуре, и так появляются новые структуры внутри сообщества. Художник может не найти практически никого близкого себе по духу в деревне или маленьком городе, но в большом городе он или она могут стать частью значимой артистической и интеллектуальной субкультуры.

Большой город — это «мир незнакомцев», однако он поддерживает и создает новые взаимоотношения. Это не парадоксально. Мы должны уметь разделять городской опыт на публичную сферу общения с незнакомцами и на более личный мир семьи, друзей и коллег по работе. Когда человек переезжает в большой город, ему может быть трудно «познакомиться с людьми». Но любой человек, въезжающий в маленькую сельскую общину с установившимся порядком жизни, может обнаружить, что дружелюбие, проявляемое ее жителями — это лишь вопрос вежливости, могут пройти годы, прежде чем он станет «своим». В городе это не так. Вот какой комментарий дал на эту тему Эдвард Крупат:

Идеи Вирта сохраняют свое значение и сегодня, но, в связи с последующей их разработкой, очевидна их чрезмерная обобщенность. Современные города часто подразумевают безличные, анонимные социальные связи, но они также являются источниками разнообразия, а иногда и близких отношений.

В более современных теориях подчеркивалось, что урбанизм — это не автономный процесс, его следует анализировать во взаимосвязи с основными моделями политических и экономических изменений. Два ведущих автора в области проблем городов — это Дэвид Харви и Мануэль Кастеллс, на каждого из них серьезное влияние оказал Маркс (Harvey 1973, 1982, 1985; Castells 1977, 1983).

Харви: реструктуризация пространства

Харви подчеркивает, что урбанизм — это один из аспектов искусственной среды, появившейся из-за распространения промышленного капитализма. В традиционных обществах город и сельская местность имели четкие отличия. В современном мире промышленность стирает грани между городом и деревней. Сельское хозяйство становится механизированным и исходит из соображений цены и прибыли, так же как и промышленное производство, а этот процесс сокращает разницу в образе социальной жизни между городским и сельским населением.

Как отмечает Харви, пространство в современном урбанизме постоянно реструктурируется. Этот процесс определяется тем, где территориально крупные фирмы решают разместить свои фабрики, центры проектно-конструкторской работы и т. д.; теми способами контроля, которые устанавливаются правительствами над земельными участками и над промышленным производством, а также деятельностью частных инвесторов, покупающих и продающих недвижимость и землю. Коммерческие компании, к примеру, постоянно взвешивают относительные преимущества новых мест расположения по сравнению с уже имеющимися. По мере того как производство становится дешевле в одном месте по сравнению с другим, офисы и фабрики будут закрываться в одном месте и открываться в каком-то другом. Так, в какой-то момент, если речь идет о значительных прибылях, возможен рост строительства административных зданий в центрах больших городов. Когда здания уже построены и центральный округ «реконструирован», инвесторы ищут потенциал для дальнейшего предполагаемого строительства где-то еще. То, что часто выгодно в данный момент, перестанет быть таковым в другой, когда финансовый климат изменится.

На действия частных покупателей недвижимости сильно влияет то, где и насколько компании заинтересованы в земле, а также размеры учетных ставок и налогов, установленных местным и центральным правительством. Например, после Второй мировой войны произошло сильное расширение застройки пригородов в основных городах США. Это отчасти произошло из-за этнической дискриминации и тенденции белого населения переезжать из внутреннего города. Однако, утверждает Харви, это стало возможным только благодаря решениям правительства понизить налоги для покупателей отдельных домов и строительных фирм, и благодаря созданию финансовыми организациями особых условий кредитования. Это стало базой для строительства и покупки новых домов на окраинах городов и одновременно способствовало спросу на такие промышленные товары, как автомобиль. Увеличение в размерах и процветание маленьких и больших городов на юге Англии, начиная с 1960 г., напрямую связано со спадом более старых отраслей промышленности на севере и с последующим переводом инвестиций в новые промышленные производства.

Кастеллс: урбанизм и социальные движения

Как и Харви, Кастеллс подчеркивает, что пространственная форма того или иного общества тесно связана с общими механизмами его развития. Чтобы понять город, необходимо уяснить процессы появления и трансформации пространственных форм. Планировка и архитектура городов и их районов отражают борьбу и конфликты между различными группами общества. Иными словами, городская среда представляет собой некие символические и пространственные примеры более широких общественных сил. Например, небоскребы, возможно, строят в ожидании того, что они принесут прибыль, но гигантские здания также «символизируют власть денег над городом с помощью технологий и уверенности в себе, это храмы периода роста промышленного капитализма» (Castells 1983, 103).

В отличие от социологов Чикагской школы, Кастеллс считает город не просто определенным населенным пунктом — городской территорией, но неотъемлемой частью процессов коллективного потребления, которые, в свою очередь, являются одним из аспектов, составляющих промышленный капитализм. В школах, транспортных средствах и местах для отдыха и развлечений люди совместно «потребляют» продукты современной промышленности. Система налогообложения влияет на то, кто, что и где может купить или арендовать, а также кто и где будет что-то строить. Большие корпорации, банки и страховые компании, которые обеспечивают капитал для строительных проектов, серьезно влияют на все эти процессы. Но правительственные органы могут также непосредственным образом влиять на многие аспекты городской жизни, с помощью строительства дорог и муниципального жилья, планировки зеленой зоны и т.д. Таким образом, физическая форма городов — это продукт и рыночных сил, и правительственной власти.

Однако природа искусственной среды — это не просто результат деятельности богатых и влиятельных людей. Кастеллс подчеркивает важность борьбы неимущих групп за изменение их жилищных условий. Проблемы города порождают различные социальные движения, озабоченные улучшением жилищных условий, протестующие против загрязнения воздуха, защищающие парки и зеленые зоны, и борющиеся против строительства, которое искажает облик района. Например, Кастеллс занимался изучением движения гомосексуалистов в Сан-Франциско, которому удалось провести реструктуризацию района в соответствии с их культурными ценностями, что дало возможность процветания множества организаций гомосексуальной ориентации, клубов и баров, а также получить важную роль в местной политике.

Города, как подчеркивали и Харви, и Кастеллс являются практически полностью искусственными средами обитания, созданными человеком. Даже самые глухие сельские местности не могут избежать влияния человеческого вмешательства и информационных технологий, поскольку деятельность человека изменила и переупорядочила мир природы. Продукты питания производятся не только для местных жителей, но и для национальных и международных рынков; при механизированном сельском хозяйстве земля строго разделяется на части, используется специализированно и организуется в некие физические модели, имеющие мало общего с характеристиками окружающей природы. Те, кто живет на фермах и в отдаленных сельских местностях, связаны с остальными членами общества экономическими, политическими и культурными нитями, как бы ни отличались модели поведения этих людей от тех, что присущи горожанам.

Оценка

Взгляды Харви и Кастеллса широко обсуждались, а их работы были важны в создании нового направления социологического анализа города. В отличие от экологического подхода, их работы ставят во главу угла не «естественные» пространственные процессы, но то, как земля и искусственная среда обитания отражают социальную и экономическую системы власти. Это говорит о серьезной смене акцента. Однако идеи Харви и Кастеллса часто излагались весьма абстрактно и не привели к столь большому числу дальнейших исследований, как работы представителей Чикагской школы.

В некотором смысле идеи Харви и Кастеллса, и те, что были выдвинуты Чикагской школой, хорошо дополняют друг друга, и их можно совмещать для получения всеобъемлющей картины процессов урбанизации. Контрасты между районами города, описанные в урбанистической экологии, действительно существуют, как существует и общая деперсонализация городской жизни. Но они более непостоянны, чем полагали члены Чикагской школы, и в основном зависят от социальных и экономических влияний, которые анализировали Харви и Кастеллс. Джон Логан и Харви Молоч предложили подход, который напрямую связывает взгляды таких авторов, как Харви и Кастеллс, с некоторыми чертами, присущими экологической точке зрения (Logan and Molotch 1987). Они согласны с Харви и Кастеллсом, что общие черты экономического развития внутри страны и за ее пределами влияют на городскую жизнь весьма непосредственно. Однако, утверждают они, действие этих разнообразных экономических факторов в основном проявляется через деятельность местных организаций, включая предприятия того или иного района, банки и правительственные организации, а также отражается в деятельности отдельных покупателей жилых домов.

Согласно Логану и Молочу, места — земля и здания — покупаются и продаются так же, как другие товары в современных обществах, но на рынки, которые формируют структуру городской среды, влияет то, как различные группы людей хотят использовать ту собственность, которую они покупают и продают. В результате этого процесса возникает множество трений и конфликтов, и они являются ключевыми факторами, формирующими районы города. Например, в современных городах, отмечают Логан и Молоч, крупные финансовые и коммерческие компании постоянно пытаются увеличить использование земли в определенных зонах. Чем больше они могут это делать, тем больше существует возможностей для спекуляции земельными участками и для прибыльного строительства новых зданий. Эти компании мало заботят социальные и физические последствия их действий для того или иного района — к примеру, разрушаются ли или нет ради постройки больших административных блоков красивые старые особняки. Процессы развертывания строительства, стимулируемые большими компаниями, занятыми приобретением новой собственности, часто действуют вразрез с интересами местных компаний или жителей, которые могут пытаться активно противостоять им. Люди объединяются в группы по защите своих интересов как жителей данного района, квартала. Такие локальные ассоциации могут проводить кампании за усиление зональных ограничений, препятствовать строительству новых зданий в парковых зонах или настаивать на более приемлемых условиях аренды.

Тенденции развития городов Запада

В этом разделе мы рассмотрим некоторые основные модели развития городов Запада в послевоенную эпоху, используя в качестве примера Великобританию и США. Особенное внимание мы уделим подъему пригородных районов и упадку внутренних городов, городскому конфликту, финансовым кризисам и стратегиям возрождения городов.

Некоторые приверженцы жизни в большом городе с презрением восприняли расширение пригородов с их особняками, рассчитанными на две семьи, и ухоженными садами, окружившими окраины больших английских городов. Другие, как например поэт Джон Бетьеман, воспели скромную эксцентричность пригородной архитектуры, а также порыв совместить возможности работы в большом городе с образом жизни, связанным, с практической точки зрения, с домовладением и наличием собственной машины, а также — в плане ценностей — с традиционной семейной жизнью.

Многие пригородные районы Лондона выросли в период между двумя мировыми войнами и сгруппировались близ новых дорог и станций подземных линий метро, которые могли привезти пассажиров в центр. В США процесс субурбанизации достиг своего апогея в 1950-е и 1960-е гг. Прирост населения в центрах больших городов в те десятилетия составил 10 %, тогда как в пригородах — 48 %. В основном в пригороды переселялись белые семьи. Введение в школах совместного обучения детей разных рас может считаться важным фактором в решении многих белых покинуть центральные городские районы. Переезд в пригород привлекал семьи возможностью записать своих детей в школу, посещаемую только белыми. Даже сегодня американские пригородные районы по-прежнему в целом населены белыми. В 1990 г. меньшинства составляли лишь 18 % от общего населения пригородов.

Трое из каждых четырех афроамериканцев продолжают жить во внутреннем городе, по сравнению с одним человеком из четырех белых. Большинство черного населения пригородов живут в районах, населенных в основном черными, в маленьких городках, примыкающих к большому городу.

Однако преобладание белого населения в пригородах нарушается по мере того, как все больше членов расовых и этнических меньшинств покидают центральные районы больших городов. С 1980 по 1990 гг. черное население пригородов выросло на 34,4 %, латиноамериканское — на 69,3 %, а азиатское — на 125,9 %. По контрасту, белое население пригородов выросло лишь на 9,2 %. Представители групп меньшинств переезжают в пригородные районы по аналогичным причинам, что и те, кто сделал это ранее: лучшие дома, школы и другие условия. Как и люди, начавшие «исход» в пригороды в 1950-е, в основном это специалисты из среднего класса. Согласно председателю Организации жилищного строительства Чикаго (Chicago Housing Authority), «сейчас субурбанизация происходит не по расовым причинам, а по классовым. Никто не хочет жить рядом с бедными людьми из-за всех проблем, которые ассоциируются с ними: плохие школы, небезопасные улицы и преступные группировки» (цит. по: De Witt 1994).

В Великобритании миграция населения из больших городов в окружающие их пригороды и спальные города (города-спутники, где проживают в основном люди, работающие в этих больших городах) или поселки в 1970-х и начале 1980-х гг. привела к тому, что за этот период население Большого Лондона сократилось приблизительно на полмиллиона. В то же время многие не столь крупные, а также малые города быстро росли, например, Кембридж, Ипсуич, Норидж, Оксфорд и Лестер. В промышленных городах на Севере (Великобритании) резкое падение фабричного производства также ударило по их центрам (inner city), в то время как население пригородов и небольших городов в направлении на Юго-Восток опять-таки выросло в период экономического бума конца 1990-х гг.

«Побег в пригороды» вызвал серьезные последствия для благополучия и жизнеспособности как британских, так и американских городских центров. Сильное обветшание, характерное для всех крупных американских городов в последние несколько десятилетий, является прямым следствием роста пригородов. Выезд групп с высоким материальным достатком из города подразумевает потерю местных налоговых поступлений, получаемых ранее от этих людей. Поскольку многие из тех, кто остается или заменяет выехавших, живут в бедности, возможностей восстановить потерянный доход мало. Если цены в центральной части города растут, более обеспеченные группы и компании обычно переезжают дальше.

Эта ситуация ухудшается из-за того, что имеющиеся в центральных районах города здания становятся более ветхими, нежели здания в пригородах, уровень преступности растет, а безработица повышается. В связи с этим необходимо затрачивать больше средств на программы социального обеспечения, школы, поддержку зданий, а также услуги полиции и пожарных. Развивается цикл разрушения, при котором чем дальше расширяется пригородная зона, тем больше проблем наблюдается в центральных городских районах. Для многих территорий американских городов последствия были ужасающими — в особенности в более старых городах, таких как Нью-Йорк, Бостон и Вашингтон, округ Колумбия. В некоторых районах этих городов наблюдается разрушение, по-видимому, более сильное, чем на каких бы то ни было других больших городских территориях индустриального мира. Ветшающие кварталы многоквартирных домов, забитые досками и выгоревшие изнутри здания перемежаются заваленными мусором пустырями.

В Великобритании обветшание центральных районов города было менее заметным, чем в Соединенных Штатах. Однако некоторые старые городские территории — например в Ливерпуле — подверглись такому же разрушению, как и многие районы в больших американских городах. Одной из причин этого являются финансовые проблемы, преследующие многие центральные районы различных городов Великобритании. С конца 1970-х гг. и далее на местные власти оказывалось сильнейшее давление по ограничению бюджета и сокращению местных услуг даже на территориях, подвергающихся наибольшему разрушению. Местные власти, превышавшие установленные в стране уровни трат, могли быть наказаны. Это привело к серьезным конфликтам между правительством и многими организациями, отвечающими за проблемные территории города, возникавшим в случае несоблюдения установленного бюджета. Введение г-жой Тэтчер так называемого подушного налога еще больше повлияло на государственное финансирование районов. Хотя подушный налог был в итоге отменен из-за оказанного ему широкого сопротивления, многие городские советы стали получать меньше прибыли, чем раньше, и были вынуждены сократить ряд важнейших, по мнению многих, услуг.

В отчете Англиканской церкви за 1985 г., озаглавленном «Вера в большом городе» (Faith in the City), центральные территории городов были описаны в мрачных тонах: «Серые стены, мусор на улицах, забитые досками окна, граффити, разруха и строительные отходы являются печально стандартными чертами тех районов и приходов, которые нас беспокоят... здания в центрах городов старее, чем где-либо. Примерно четверть всех английских домов была построена до 1919 г., однако их доля в центральных районах составляет от 40 до 60 %» (Church of England 1985, 18).

Пол Хэррисон, описывая Хэкни — один из самых бедных районов Лондона, — передал атмосферу отчаяния:

В результате возникает порочный круг. Наиболее обездоленные не только становятся более частыми жертвами преступности, но и обязаны мириться с большим присутствием полиции. В свою очередь большее число жителей этих районов начинают криминальную деятельность, чем могли бы в ином случае. В таких местах, как Хэкни, предупреждает Хэррисон, появляется «общество баррикадной самозащиты», которое также отмечено «постоянной эрозией гражданских свобод».

Большие города и США, и Великобритании сталкиваются со схожими социальными проблемами: наркомания, преступность и правонарушения, безработица, бездомность, расовая и этническая нетерпимость, социальное отчуждение, недостаточное количество общественных служб, слабые школы и напряженные отношения между полицией и гражданами. Иногда эти многочисленные недостатки настолько сильно выражены, что они вырываются наружу в виде открытого конфликта и восстаний в городе.

В эпоху глобализации, движения и быстрых перемен большие города стали концентрированными и усугубленными примерами социальных проблем, которые преследуют общество в целом. Чересчур часто «невидимая» череда недостатков и недовольств в городах вызывает что-то вроде общественных землетрясений. Кипевшие на медленном огне конфликты выходят на поверхность, иногда в виде яростных восстаний, мародерства и массовых разрушений.

Подобные события произошли в Лос-Анджелесе весной 1992 г., когда часть города охватили восстания. Генри Сиснерос, бывший в то время Секретарем департамента жилищного строительства и городского развития, вылетел в город для собственного расследования происходящего:

Восстания случались и в британских городах — в Брикстоне, в жилом микрорайоне Бриджуотер Фарм в Тоттнеме, на севере Лондона, где убили полицейского, в Оксфорде, Бристоле и других городах.

Что заставляет тлеющие трения и многочисленные лишения выливаться наружу в форме городского конфликта? Одним из факторов, вне всякого сомнения, является бедность; другим — этническое разделение и антагонизм, в особенности между белыми и черными; третьим — преступность, а четвертым — элементарное чувство незащищенности. Незащищенность и неуверенность возникают от первых трех факторов, вне зависимости от того, непосредственно или нет касаются они тех или иных людей.

Как и в Соединенном Королевстве, бедность в США в последние два десятилетия распространилась более широко. Доля населения, живущая за официальной чертой бедности, в середине 1990-х достигла наивысшей точки более чем за четверть века. Бедность, в особенности когда она приводит к появлению обездоленных низших слоев общества, отделяет большие сегменты населения от общества в более широком понимании; многие из наиболее бедных групп сконцентрированы в разрушающихся внутренних городах — старых районах города или трущобах. Пространственный элемент социального отчуждения в данном случае четко просматривается.

Лишения центральных районов города — одна из тем, обсуждаемых в разделах «Споры по поводу понятия низшего класса» и «Формы социального отчуждения» в главе 11.

Какой подход необходимо выбрать местным, региональным и национальным властям для решения тех сложных проблем, которые терзают внутренние города? Как можно ограничить быструю экспансию удаленных пригородных районов для предотвращения ущерба, наносимого ею зеленым зонам и сельской местности? Успешная политика возрождения городов является особенно сложной задачей, поскольку она требует одновременных действий во множестве направлений.

В Соединенном Королевстве ряд национальных проектов, включающих, к примеру, дотации на реставрацию домов их владельцами или налоговые послабления с целью привлечения бизнеса, были введены в попытке восстановить благосостояние старых городских районов. Программа правительства консерваторов за 1998 г. под названием «Действуем ради города» (Action for Cities), к примеру, в большей степени рассматривала частное инвестирование и свободные рыночные силы, а не вмешательство государства в качестве сил, которые могли бы улучшить ситуацию. Однако реакция компаний была намного менее заинтересованной, чем ожидалось.

Исследования указывают, что, не считая отдельных выставочных проектов, обеспечение тех или иных форм поощрения и ожидание того, что всю работу выполнят частные предприятия, — неэффективный путь в попытке решить фундаментальные социальные проблемы старых городских районов. Такое множество тяжелых обстоятельств собрано воедино в этих городских районах, что повернуть процесс разрушения вспять в любом случае является тяжелейшей задачей. В исследованиях обветшания центральных городских районов, таких как, например, «Доклад Скармана» о восстаниях 1981 г. в Брикстоне, отмечалось отсутствие координированного подхода к решению вышеназванных проблем (Scarman 1982). Без больших общественных затрат, которые вряд ли можно ожидать от правительства, перспективы радикального улучшения положения дел являются в самом деле слабыми (Macgregor and Pimlott 1991).

На пути к возрождению городов: отчет комиссии по проблемам города

Возрождение городов состоит не только в восстановлении городских центров, но также и в компенсируемом развитии удаленных от центра районов. Городские и пригородные районы Великобритании продолжают быстро развиваться. Правительство предсказывает, что между 1996 и 2021 гг. появится еще 3,8 млн семейных хозяйств. Движение автомобилей в течение следующих двух десятилетий увеличится на одну треть; уже сейчас среднее количество времени, которое англичане тратят на дорогу до работы и обратно, на 40 % больше, чем двадцать лет назад. Один из четырех городских жителей считает, что его район за последние несколько лет пришел в упадок, тогда как лишь один из десяти полагает, что в том месте, где он живет, стало лучше (Urban Task Force 1999).

Столкнувшись с уже существующими проблемами в городских и пригородных районах, а также в связи с вероятностью их дальнейшей экспансии, правительство созвало комиссию по проблемам города, лидером которой был архитектор и градостроитель лорд Роджерс, чтобы она дала рекомендации по улучшению качества жизни в городских и сельских местностях Великобритании. В своем отчете, вышедшем в июне 1999 г., комиссия выдвинула более ста рекомендаций, направленных на «возрождение городов» в Великобритании. «Со времен индустриальной революции мы потеряли власть над нашими городами и поселками, дав им стать много хуже с помощью плохого дизайна, экономического рассредоточения и социальной поляризации», — отмечалось в отчете. Согласно его авторам, начало XXI в. предоставляет три основных возможности для изменений. Технологическая революция произвела на свет новые формы информационных технологий и новые способы обмена информацией; растущая экологическая угроза усиливает необходимость компенсируемого развития; а широкая социальная трансформация проявляется в увеличении средней продолжительности жизни и значении выбора образа жизни человеком в профессиональной и личной составляющих его жизни.

В своем отчете комиссия подчеркнула несколько основных моментов как наиболее важных для защиты сельской местности от разрушения, а также для стимулирования здоровых, динамично развивающихся городских районов. Без соблюдения следующих фундаментальных принципов, как утверждают авторы, существует реальная опасность того, что города окажутся раздроблены, сельская местность исчезнет, а загрязнение, пробки на дорогах и социальная обездоленность возрастут.

• Вторичное использование земли и зданий. Насколько это возможно, строительство новых домов должно производиться на ранее застроенной земле, а не на зеленых участках. В отчете было отмечено, что в данный момент 1,3 млн жилых и коммерческих зданий в Великобритании пустуют. Правительство намеревается строить 60 % от планируемого общего числа новых зданий на «вторичных» участках (см. «Джентрификация и „вторичное использование городских ресурсов“» в этом подразделе).

• Улучшение городской среды. Существующие городские территории необходимо сделать более привлекательными, чтобы людям хотелось в них жить, работать и участвовать в общественной жизни. На территориях городов нужно стимулировать чувство коллективизма и общественной безопасности. Районы должны быть лучше связаны друг с другом, чтобы люди могли ходить пешком, ездить на велосипеде или пользоваться общественным транспортом.

• Достижение совершенства в управлении местными территориями. Возрождение городов будет зависеть от сильных лидеров на местах, а также от широкого демократического участия граждан. Жители должны иметь больше веса в процессах принятия решений.

• Как добиться возрождения. Местным властям нужно дать больше власти и возложить на них больше ответственности за определение ресурсов, которые бы привели к длительному возрождению нуждающихся территорий. Чтобы привлечь частных инвесторов через рынок, следует использовать общественные средства.

В отчете комиссии по проблемам города подчеркивалось, что возрождение городов не может быть только лишь задачей политической. Оно требует изменения культуры, навыков, воззрений и ценностей со стороны политиков, местных властей и обычных граждан. Образование, дебаты и обмен информацией будут важнейшими составляющими для достижения «возрождения городов» (Urban Task Force 1999).

Джентрификация и «вторичное использование городских ресурсов»

Вторичное использование городских ресурсов — реставрация или замена старых зданий, а также новые пути использования ранее уже застроенной территории — стало довольно распространенным явлением в больших городах. Иногда это пытались делать как часть правительственных программ планирования, но чаще это был результат джентрификации — перестройки зданий в полуразрушенных районах города для использования их более состоятельными группами населения, а также снабжения этих групп такими социально-культурными заведениями, как магазины и рестораны.

Джентрификация центральных городских территорий была произведена во многих городах Великобритании, США и Канады, и по-видимому, будет продолжаться в будущем. Одна из причин этого — экономическая и демографическая. Молодые специалисты предпочитают жениться и заводить детей позднее. Поскольку их карьера зачастую требует долгих часов работы внутри городских административных зданий, жизнь в пригороде становится скорее неудобством, а не преимуществом. Состоятельные бездетные пары могут себе позволить дорогое жилье в отреставрированных центральных районах города и могут даже предпочитать тот образ жизни, который базируется на высококачественных культурных, кулинарных и развлекательных возможностях, предоставляемых центрами городов. Более пожилые пары, чьи дети, возможно, уже покинули отчий дом, могут также по сходным причинам вернуться обратно во внутренний город.

Фактор, способствующий джентрификации в США, — падение уровня преступности. Начиная с 1991 г. преступлений, связанных с насилием над личностью, в десяти крупнейших американских городах стало меньше на 34 %. Хотя поддержание правопорядка по принципу «нулевой терпимости», которому отдается предпочтение во многих американских городах, было активно раскритиковано как расистское, произвольное и жесткое, в результате его применения в центральных районах городов стало, безусловно, менее опасно.

И наконец, в сфере экономики новая экономика знания является предпочтительной для центральных районов. Многие компании, занимающиеся технологиями, коммуникациями, рекламой и маркетингом, расположены в центральных деловых районах. Растет число компаний, расширяющихся в этом пространстве, которые предпочитают располагаться в городских центрах, а не в пригородах. Забитые автотрассы и длительное время, отводимое на путешествие от дома до работы и обратно, стали частью образа жизни для многих пригородных жителей; существуют свидетельства того, что все большее число работников новой экономики могут пожелать изменить эту модель, предпочтя и жить, и работать в городе.

В Лондоне примечательным примером «вторичного использования городских ресурсов» стал район Доков (см. следующую врезку «Район Доков: возрождение городов или городской кошмар?»). В Соединенных Штатах застройщики покупают заброшенные складские помещения в городах от Милуоки до Филадельфии и превращают их в дорогостоящие квартирные комплексы. Создание ярких общественных мест внутри трущобных районов в центре Балтимора и Питтсбурга считается триумфом возрождения городов. Однако скрыть лишения, которые по-прежнему присутствуют всего в нескольких кварталах от этих отреставрированных городских центров, трудно.

Выступая в своей книге «Совесть глаз» против таких проектов застройки, как район Доков, Ричард Сеннетт утверждал, что градостроители должны стараться сохранять, или возвращаться, к тому, что он называет «гуманным городом» (Sennett 1993). Большие безликие здания многих городов делают людей замкнутыми, отвращая их друг от друга. Но города могут делать людей и открытыми, способствуя их контактам с различной культурой и различным образом жизни. Нам следует создавать городские улицы, которые бы не просто не пугали нас, но были «полны жизни» и в то же время «не походили на магистрали с их стремительным передвижением автомобилей». Пригородные шопинг-центры с их стандартными дорожками и магазинами так же далеки от «гуманного города», как и автомагистрали. Вместо этого нам следует черпать вдохновение в исторических районах города, подобных, например, старым кварталам итальянских городов, которые человечны и одновременно разнообразны и элегантны с точки зрения планировки и архитектуры.

────────────────────────────┐

■ Район Доков: возрождение городов или городской кошмар?

Наиболее красочный пример «вторичного использования городских ресурсов» — район Доков в Лондоне. Этот район занимает территорию размером около восьми с половиной квадратных миль в Восточном Лондоне близ Темзы — это место было лишено экономического функционирования после закрытия доков и упадка промышленного производства. Место было названо «крупнейшей территорией реконструкции в Западной Европе» и «величайшей возможностью со времен Лондонского пожара».

Район Доков примыкает к финансовому району Лондона — Сити, но с другой стороны граничит с бедными районами, где проживает рабочий класс. Начиная с 1960-х гг. шли — и продолжают идти — жестокие битвы за будущее этого района. Многие из тех, кто живет в самом районе Доков или рядом с ним, предпочитали перестройку в рамках проектов коммунального развития, что обеспечило бы защиту интересов более бедных жителей. После того, как в 1981 г. была организована Корпорация по застройке района Доков, этот район стал центральной частью стратегии повышения роли частных предприятий в возрождении городов. Ограничения требований при планировании и других правил были сознательно смягчены.

Сегодня район Доков явно и разительно отличается от граничащих с ним бедных районов. Появилось множество современных зданий, часто необычных по архитектуре. Складские помещения были превращены в квартирные комплексы класса люкс, рядом были возведены новые микрорайоны. Очень большой административный комплекс, центральное здание которого видно из многих других частей Лондона, был сооружен на Кэнери Уорф. Тем не менее среди всей этой роскоши остаются полуразрушенные здания и пустыри. Рабочие площади административных зданий довольно часто пустуют, так же, как и некоторые новые жилые здания, которые не удалось продать по первоначально установленным ценам. В округе, где расположен район Доков, находятся одни из самых бедных жилищных комплексов страны, но люди, живущие в них, не получили практически ничего от строительства, происходившего вокруг них. Было предложено немало «доступного» жилья, однако мало кто из местных жителей смог или изъявил желание совершить покупку.

Что это — одиночный успешный проект возрождения города или же, по большому счету, полный провал?

У каждого из этих мнений есть свои сторонники. Район Доков разделен на «имущих» и «неимущих» в степени, имеющей мало аналогов. Хотя там было произведено немало ремонтных работ и развернуто новое строительство, комплексного района при этом создать, вне всякого сомнения, не удалось.

────────────────────────────┘

Урбанизация в развивающихся странах

К 2025 г. городское население Земли может достичь 5,2 млрд чел. Согласно некоторым оценкам, 4 млн из них будут жителями городов, находящихся в развивающихся странах. Как показывает карта «мегагородов» мира (см. рис. 18.2), большинство из тридцати шести городов, в которых к 2015 г. ожидается наличие более 8 млн жителей, находятся в развивающихся странах.

Мануэль Кастеллс называет мегагорода одной из основных характеристик урбанизации третьего тысячелетия (Castells 1996). Они определяются не только своим размером, хотя и являются большими агломерациями людей, но также своей ролью в качестве точек, где сходятся огромные массы людей и глобальная экономика. Мегагорода — это концентрированные каналы деятельности, по которым движутся политика, СМИ, коммуникации, финансы и производство. Согласно Кастеллсу, мегагорода — это своего рода магниты для тех стран или регионов, в которых они расположены. Люди тянутся в большие города по различным причинам; внутри мегагородов находятся те, кому удалось пробиться в глобальную систему и те, у кого этого не получилось. Помимо своей роли в качестве узловых пунктов в глобальной экономике, мегагорода стали также «местом, где находятся все те сегменты населения, которые борются за свое существование» (Castells 1996, 404).

Почему скорость роста городов в менее развитых регионах мира настолько выше, чем где-либо еще? В этом случае особенно важны два фактора. Во-первых, скорость роста населения в развивающихся странах выше, чем в индустриальных (см. главу 19 «Рост народонаселения и экологический кризис»). Рост городов подкрепляется высоким уровнем фертильности тех людей, которые уже являются горожанами.

_{Рис. 18.2. Тридцать шесть городов, в которых к 2015 г. ожидается более чем 8 млн жителей}

_{Источники: UN. World Urbanization Prospects. 1998; The UNESCO Courier. June 1999.}

Во-вторых, происходит массовая миграция из сельской местности в города — как, например, в случае развития мегагорода Гонконг—Гуандун, описываемом ниже. Люди тянутся в города в развивающихся странах либо потому, что их традиционные системы сельского производства разрушились, либо потому, что в городе есть возможность получить работу получше. Бедность в сельской местности заставляет многих людей попытать счастья в городах. Они могут желать переехать в город лишь на относительно короткое время, с намерением вернуться в свои деревни, как только они заработают достаточно денег. Некоторые действительно возвращаются, но большинство вынуждено остаться, потеряв по той или иной причине свое положение в тех общинах, где они жили ранее.

Экономические последствия

По мере того как растет число неквалифицированных рабочих и крестьян из сельскохозяйственных районов, переезжающих в город, формальной экономике зачастую непросто принять наплыв такого количества рабочей силы. В большинстве городов третьего мира неформальная экономика позволяет тем, кто не может найти работу, сводить концы с концами. От подсобной работы на производстве и в строительстве до ограниченной торговой деятельности, нерегулируемый неформальный сектор дает возможность заработка бедным или неквалифицированным работникам.

Неформальные экономические возможности как подспорье важны для выживания тысяч семей в городских условиях, но они также имеют ряд проблемных аспектов. Неформальная экономика не облагается налогами и не регулируется. У нее также более низкая производительность, чем у формальной экономики. Страны, экономическая активность которых сконцентрирована в этом секторе, не могут собрать весьма необходимого дохода с помощью налогообложения. Низкий уровень производства также вредит экономике в целом — пропорция ВВП, получаемая от неформальной экономической деятельности, намного ниже, чем процент населения, занятый в этом секторе.

В Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) предполагают, что к 2025 г. будет необходим миллиард новых рабочих мест, чтобы поддерживать ожидаемый прирост городского населения в развивающихся странах. Маловероятно, что все эти рабочие места будут созданы в рамках формальной экономики. Некоторые аналитики развития утверждают, что необходимо уделять внимание официальному оформлению и регулированию большого объема неформальной экономики, где еще долгие годы будет группироваться «лишняя» рабочая сила.

Проблемы экологии

Быстро расширяющиеся городские территории в развивающихся странах значительно отличаются от городов индустриального мира. Хотя города сталкиваются с проблемами экологии повсеместно, те из них, что расположены в развивающихся странах, находятся под особой угрозой. Загрязнение, нехватка жилья, неадекватные санитарные условия и небезопасные источники воды являются хроническими городскими проблемами в менее развитых странах.

Жилье — одна из наиболее острых проблем на многих городских территориях. Такие города, как Калькутта или Сан-Паулу, перенаселены; уровень внутренней миграции слишком высок, чтобы обеспечивать постоянное жилье. Мигранты набиваются в незаконные жилые зоны, которые растут по окраинам городов словно грибы. В городских районах на Западе вновь прибывающие с большой вероятностью поселятся близ центральной части города, но в развивающихся странах, как правило, наблюдается обратная тенденция, при которой мигранты населяют так называемую «антисанитарную кромку» городских территорий. Лачуги, сделанные из дерюги или картона, сооружаются по окраинам городов везде, где находится хоть клочок земли.

Подсчитано, что нехватка жилых домов в Сан-Паулу в 1996 г. составляла 5,4 млн единиц. Некоторые ученые считают, что эта нехватка равняется 20 млн, если дать более строгое определение «жилому дому». С 1980-х хронический дефицит жилья в Сан-Паулу привел к волне неофициальных «въездов» в пустые здания. Группы бездомных семей начинали «массовые заселения» пустующих отелей, административных и правительственных зданий. Многие семьи считали, что лучше пользоваться кухней и туалетом совместно со ста другими людьми, чем жить на улице или в так называемых фавелах — кварталах самодельных лачуг на окраинах города.

Городским и районным властям в развивающихся странах нелегко поспевать в ногу со стремительно растущим спросом на жилье. В таких городах, как Сан-Паулу, между домостроительными компаниями и местным правительством существуют разногласия по поводу решения проблемы жилья. Некоторые утверждают, что наиболее приемлемый путь — улучшать условия внутри фавел, т. е. обеспечить электричество, водопровод, замостить улицы и приписать им почтовые адреса. Другие опасаются, что самодельные трущобы являются фундаментально непригодными для жилья и должны быть разрушены, чтобы освободить территории для строительства нормального жилья для бедных семей.

────────────────────────────┐

■ Создание мегагорода

Одно из крупнейших городских поселений за всю историю человечества находится сегодня в процессе формирования в Азии на территории 50 000 кв. км, простираясь от Гонконга до материкового Китая, дельты реки Джудзян (Жемчужной реки) Макао (см. рис. 18.3). Хотя этот регион не имеет формального названия или административной структуры, в 1995 г. в нем проживали уже 50 млн чел. Согласно Мануэлю Кастеллсу, он станет одним из наиболее важных промышленных, деловых и культурных центров нынешнего века.

Кастеллс отмечает несколько взаимосвязанных факторов, которые помогают объяснить появление столь огромной конурбации. Во-первых, в Китае идет процесс экономических преобразований, а Гонконг является одним из важнейших «узловых пунктов», соединяющих Китай с глобальной экономикой. Во-вторых, роль Гонконга в качестве глобального коммерческого и финансового центра росла по мере того, как его экономическая база смещалась от производства к сфере услуг. И наконец, между 1980-ми и серединой 1990-х гг. промышленники Гонконга начали впечатляющий процесс индустриализации в пределах дельты Жемчужной реки. Более 6 млн чел. работают на 20 000 фабрик и в 10 000 компаний. Результатом этих одновременных процессов стал «небывалый бум роста городов» (Castells 1996).

_{Рис. 18.3. Мегагород Гонконг—Гуандун}

_{Источники: Castells М. The Rise of the Network Society. Blackwell. 1996. From Borja J., Castells M. Local and Global. Earthscan. 1997.}

────────────────────────────┘

Перенаселенность и чрезмерное освоение городских центров приводят к серьезным последствиям для экологии множества городских территорий. Наиболее ярким примером является Мехико. Мехико застроен на 94 %, открытое пространство составляет лишь 6 % территории города. Доля «зеленых зон» — парков и открытых зеленых участков земли — намного ниже, чем в наиболее плотно населенных городах США или Европы. Загрязнение воздуха является серьезной проблемой, которую создают, в основном, автомобили, автобусы и грузовики, которые наводняют некачественные городские дороги, остальные источники загрязнения — промышленные предприятия. Было подсчитано, что жизнь в Мехико равносильна выкуриванию 40 сигарет в день. В марте 1992 г. уровень загрязнения достиг небывало высокого уровня. Если уровень озона, слегка меньший, чем 100 ед., считался «удовлетворительным» для здоровья, в тот месяц этот уровень достиг отметки 398. Правительство было вынуждено издать приказ о временном прекращении работы фабрик, школы были закрыты, и каждый день 40 % автомобилей было запрещено ездить по улицам.

Социальные последствия

Многие городские территории в развивающихся странах перенаселены и лишены множества ресурсов. Бедность широко распространена, а существующие организации социального обеспечения не удовлетворяют потребности населения в здравоохранении, советах по планированию семьи, образовании и профессиональном обучении. Неравномерное возрастное распределение в развивающихся странах приносит еще больше социальных и экономических проблем. По сравнению с индустриальными странами, гораздо большая часть населения в развивающемся мире еще не достигла пятнадцатилетнего возраста. Молодое население нуждается в поддержке и образовании, не будучи в это время экономически продуктивным. Но у многих развивающихся стран нет возможности обеспечить всем общее образование. Многие дети из бедных семей должны работать полный рабочий день, а остальным приходится добывать себе на хлеб, становясь уличными детьми, попрошайками. Когда уличные дети взрослеют, большинство из них становятся безработными, бездомными или и теми, и другими одновременно.

Учитывая масштабы проблем, с которыми приходится сталкиваться городам в развивающихся странах, трудно увидеть перспективы развития и изменений. Жизненные условия во многих из крупнейших городов мира, по-видимому, будут еще больше ухудшаться в будущем. Но ситуация не является полностью безнадежной.

Во-первых, хотя уровень рождаемости во многих странах остается высоким, в будущем, по мере роста урбанизации, он, скорее всего, упадет. Это, в свою очередь, приведет к постепенному уменьшению самих темпов урбанизации. В Западной Африке, например, скорость урбанизации к 2020 г. должна упасть до 4,2 % в год, что ниже ежегодного темпа роста, составлявшего в последние три десятилетия 6,3 %.

По этой проблеме см. раздел «Рост населения в развивающемся мире» следующей главы.

Во-вторых, глобализация предоставляет городским территориям развивающихся стран важные возможности. По мере экономической интеграции города мира получают возможность выйти на международные рынки, рекламировать себя в качестве мест инвестирования и развития, а также создавать для экономики связующие звенья через границы национальных государств. Глобализация открывает перед растущими городскими центрами возможность быстро стать важной силой в экономическом развитии и внедрении новшеств. Действительно, как мы с вами скоро увидим, многие города в развивающихся странах уже начинают входить в состав мировых «глобальных городов».

Города и глобализация

В прошлом города были самодостаточными единицами, выделявшимися на фоне, по большей части, сельских территорий, среди которых они были расположены. Системы дорог иногда связывали крупнейшие городские поселения между собой, но путешествия были особенным делом, которым занимались купцы, солдаты и другие лица из тех, кому нужно было регулярно перемещаться на большие расстояния. Связь между городами была ограниченной. В начале XXI в. наблюдается совершенно иная картина. Глобализация оказала серьезное влияние на города, сделав их более взаимозависимыми и поощрив развитие связи между городами по горизонтали, через национальные границы. Физических и виртуальных связующих нитей между городами сегодня великое множество, и появляются глобальные системы городов.

Некоторые люди предсказывали, что глобализация и новые коммуникационные технологии могут привести к исчезновению городов в их прежнем понимании. Это происходит потому, что многие традиционные функции городов в настоящее время могут выполняться скорее в киберпространстве, нежели на тесных и перегруженных городских территориях. Например, финансовые рынки стали электронными, е-коммерция уменьшает и у производителей, и у потребителей необходимость рассчитывать на центры городов, а «электронные поездки на работу» позволяют все большему числу трудящихся работать дома, а не в административном здании.

Однако до сих пор эти предсказания не сбылись. Вместо того чтобы подорвать значение городов; глобализация превращает их в важные пункты внутри глобальной экономики. Городские центры стали необходимыми для координирования потоков информации, ведения коммерческой деятельности и введения новых услуг и технологий. Происходит одновременное рассредоточение и концентрация деятельности и власти внутри ряда городов планеты (Castells 1996).

Роль городов в новом глобальном порядке привлекает пристальное внимание социологов. О глобализации часто думают в связи с дуализмом национального и глобального уровней, но тем не менее именно крупнейшие города мира являются основным местом действия глобализации (Sassen 1998). Функционирование новой глобальной экономики зависит от ряда центральных местностей с развитой информационной инфраструктурой и «гиперконцентрацией» удобств. Именно в таких пунктах задается направление и выполняется «дело» глобализации. По мере того как бизнес, производство, реклама и маркетинг принимают глобальные масштабы, для того чтобы поддерживать и развивать эти глобальные системы, необходима необыкновенно активная организационная деятельность.

Саския Сэссен является одним из основных участников спора на тему городов и глобализации. Она использует термин глобальный город по отношению к тем крупным городам, в которых расположены центральные офисы крупных межнациональных корпораций, а также имеется великое множество финансовых, технологических и консалтинговых услуг. В работе «Глобальный город» (Sassen 1991) Сэссен основывает свое исследование на анализе трех подобных городов: Нью-Йорка, Лондона и Токио. Современное развитие мировой экономики, утверждает она, дало крупнейшим городам новую стратегическую роль. Большинство этих городов в течение долгого времени были центрами международной торговли, но сегодня у них появились новые характеристики:

1. Они постепенно стали «командными пунктами» глобальной экономики — центрами управления и разработки политики.

2. Подобные города являются основным местом расположения финансовых компаний и специализированных сервисных фирм, которые стали более существенными для экономического развития, чем промышленные предприятия.

3. Они являются центрами производства и инноваций в этих новых набирающих силу отраслях индустрии.

4. Эти города являются рынками, на которых покупаются, продаются или используются каким-то иным способом «продукты» индустрии финансов и услуг.

Нью-Йорк, Лондон и Токио имеют совершенно разные истории, но мы можем проследить сходные изменения, происходящие в них за последние два-три десятилетия. Внутри весьма рассредоточенного мира сегодняшней экономики подобные города обеспечивают центральный контроль над важнейшими операциями. Однако глобальные города — это далеко не только место координации; они также образуют контекст для производства. При этом имеется в виду производство не материальных товаров, а специализированных услуг, нужных деловым организациям для управления офисами и фабриками, разбросанными по миру, а также производство финансовых инноваций и рынков. Сервисная и финансовая «продукция» — вот что производят глобальные города.

Деловые центры глобальных городов являются местами концентрации целых групп подобных «производителей», где последние могут работать, непосредственно взаимодействуя друг с другом, часто входя с тем или иным человеком в личный контакт. В глобальном городе местные фирмы соседствуют с национальными и интернациональными организациями, включая множество иностранных компаний. Так, в Нью-Йорке расположены офисы 350 иностранных банков и 2 500 других западных финансовых корпораций; один из каждых четырех банковских служащих города работает в иностранном банке. Глобальные города соревнуются друг с другом, но они также являются взаимозависимой системой, в известной степени отдельной от стран, в которых находятся.

Другие авторы продолжили исследование Сэссен, отметив, что по мере прогресса глобализации все больше и больше городов присоединяются к Нью-Йорку, Лондону и Токио, становясь «глобальными». Кастеллс описал создание поярусной иерархии мировых городов; такие места, как Гонконг, Сингапур, Чикаго, Франкфурт, Лос-Анджелес, Милан, Цюрих и Осака, выступают в качестве важных глобальных центров коммерческих и финансовых услуг. Ниже в иерархии расположен новый ряд «региональных центров», которые развиваются как важные узлы в системе глобальной экономики. Такие города, как Мадрид, Сан-Паулу, Москва, Сеул, Джакарта и Буэнос-Айрес, становятся важными центрами деятельности в так называемых «развивающихся рынках».

Глобализация меняет отношения между крупными городами и теми регионами, на территории которых они находятся. Когда-то города были краеугольными камнями региональной экономики. Они были заложены в экономический профиль окружающей территории и отражали его. В некоторой степени это по-прежнему так. Большие и малые периферийные города Северной Италии испытывают влияние находящихся поблизости центральных городов, в которых сконцентрирована итальянская индустрия моды. Сан-Франциско широко известен как центр высоких технологий из-за своего соседства с Силиконовой долиной. Однако в новой глобальной экономике взаимоотношения между городами и удаленными территориями находятся в процессе трансформации. Города не должны непременно находиться в центре региональной экономики. Чаще, являясь связующим звеном разрозненных мест производства, распределения и финансовых операций во всем мире, они все больше отделяются от окружающих их территорий, которые в основном оказываются на периферии этих процессов экономического роста.

Ярким примером является Нью-Йорк — город, возвышающийся, подобно гиганту, над одноименным штатом. Взаимоотношения между городом и штатом в лучшем случае являются прохладными, если не откровенно враждебными. Жители штата утверждают, что непропорционально большая сумма, полученная от сбора налогов, направляется на нужды города и что проблемы города Нью-Йорка обычно являются приоритетными у тех, кто занимается политикой всего штата.

Москва и отдаленные регионы России являются примером нарушения связи между новым глобальным городом и остальной страной в целом. У большинства россиян, живущих в бедности после падения коммунизма, относительное процветание Москвы — единственного по-настоящему «глобального города» страны — вызывает чувство негодования. За последние десять лет Москва стала основным связующим звеном России и глобальной экономики; подавляющее большинство новых инвестиций, поступающих в Россию, сосредоточены в Москве в ущерб отдаленным территориям. По мере того как горизонтальная связь между глобальными городами становится более важной, относительное значение связующих нитей между городом и регионом, по-видимому, уменьшается.

Новая глобальная экономика имеет множество различных проблем. Это как нельзя лучше видно на примере динамики неравенств, наблюдаемых в том или ином глобальном городе. Противопоставление между центральным деловым районом и бедными кварталами во многих глобальных городах следует рассматривать как взаимосвязанные явления, о чем нам напоминает Сэссен и другие. «Секторы роста» в новой экономике — финансовые услуги, маркетинг, высокие технологии — получают гораздо больше прибыли, чем любые из традиционных секторов экономики. По мере того как заработная плата и премиальные весьма состоятельных людей продолжают расти, доходы тех, кого наняли убирать и охранять офисы первых, падают. Сэссен утверждает, что мы являемся свидетелями «ревальвации» работы, находящейся на авансцене новой глобальной экономики, и «девальвации» работы, которая происходит за кулисами (Sassen 1998).

Различия в возможностях получения дохода — нормальное явление для рыночной экономики, но размеры этих различий в новой глобальной экономике оказывают негативное воздействие на многие аспекты социального мира, от жилья до рынка труда. Те, кто работает в области финансов и глобальных услуг, получают высокую заработную плату, и территории, где такие люди живут, подвергаются джентрификации. В то же время классические промышленные виды работ пропадают, и сам процесс джентрификации создает широкое предложение низкооплачиваемых должностей — в ресторанах, отелях и бутиках. Доступное жилье в джентрифицированных районах найти нелегко, что ведет к расширению районов, где живут люди с низким достатком. Пока центральные деловые районы получают массовый приток инвестиций в недвижимость, строительство и телекоммуникации, маргинальные территории остаются не у дел.

Внутри глобальных городов обретает форму география «центральности и маргинальности», что показал Митч Дюнайер в своем исследовании, посвященном району Нью-Йорка Гринич-виллидж. Рядом с необыкновенным достатком здесь присутствует крайняя бедность. Однако, хотя два этих мира сосуществуют бок о бок, реальный контакт между ними может быть на удивление минимальным. Как заметил Майк Дэвис в своем исследовании Лос-Анджелеса, имело место «сознательное „укрепление“ территории города против бедных» (Davis 1990, 232). Доступные общественные пространства были заменены огороженными стенами территориями, районами, которые охраняются с помощью электронных систем наблюдения, и «корпоративными цитаделями». Процитируем самого Дэвиса:

Согласно Дэвису, существование самых бедных и наиболее маргинальных обитателей Лос-Анджелеса сделано максимально «непригодным для жизни». Лавки на автобусных остановках имеют цилиндрическую форму, чтобы люди на них не спали; число общественных туалетов является самым низким по сравнению с остальными большими городами страны, а во многих парках установлены системы разбрызгивания воды, чтобы в них не жили бездомные. Полиция и градостроители пытались удерживать бездомное население в определенных районах города, но с помощью периодических прочесываний и конфискаций самодельных убежищ они эффективно создали население «городских бедуинов».

Управляя городами в глобальную эпоху

Как и глобализация, урбанизация является двусторонним и противоречивым явлением. Она оказывает и созидательное, и разрушительное действие на города. С одной стороны, она приводит к концентрации людей, товаров, услуг и возможностей. Но в то же самое время она делит на фрагменты и ослабляет связь между городами, традициями и существующими системами. Помимо новых возможностей, создаваемых централизацией и экономическим ростом, существуют опасные последствия маргинализации. Не только в развивающихся, но и в индустриальных странах многие городские жители работают на периферии, вне сферы формальной трудовой занятости, правления закона и гражданской культуры (Borja and Castells 1997).

Хотя глобализация приводит к множеству проблем, с которыми сталкиваются города по всему миру, она также дает городам и местным правительствам возможность играть активную политическую роль. Города стали важнее, чем когда бы то ни было, по мере того как государства все чаще не справляются с глобальными тенденциями. Такие проблемы, как экологический риск и неустойчивость финансовых рынков, требуют решения на гораздо более высоком уровне, чем государственный; отдельные страны, даже самые могущественные, слишком «малы», чтобы противостоять этим силам. Но в то же время национальные государства и чересчур «велики», чтобы адекватно отвечать на огромное многообразие нужд, которые возникают на космополитичных городских территориях. Там, где национальное государство не в состоянии действовать эффективно, местные и городские власти могут быть более «подвижными формами управления глобальным» (Borja and Castells 1997).

См. также в главе 14 материал раздела «Политические и социальные изменения» о подъеме общественных движений.

Хорди Борха и Мануэль Кастеллс утверждают, что существуют три основных сферы, в которых местные власти могут эффективно управлять глобальными силами (Borja and Castells 1997). Во-первых, города могут вносить вклад в экономическую продуктивность и соревнование с помощью управления местной «средой обитания» — условиями и средствами, которые образуют социальную основу экономической продуктивности. Экономическая конкуренция в новой экономике зависит от продуктивной квалифицированной рабочей силы; чтобы быть продуктивной, эта рабочая сила должна иметь надежную систему образования для своих детей, хороший общественный транспорт, удобное и доступное жилье, квалифицированные правоохранительные органы, эффективные аварийные службы и разнообразные культурные ресурсы.

Во-вторых, города играют важную роль в обеспечении социокультурной интеграции многонационального населения. Глобальные города объединяют людей из десятков стран, отличающихся по религии и языку, а также находящихся на разных социально-экономических уровнях. Если значительному плюрализму, наблюдаемому в городах-космополитах, не противопоставить силы интеграции, в результате могут возникнуть раздробленность общества и нетерпимость. В особенности там, где эффективность национальных государств в стимулировании социальной сплоченности находится в опасности по религиозным, лингвистическим и прочим причинам, отдельные города могут являться позитивным орудием социальной интеграции.

В-третьих, города являются важным местом сосредоточения политического представительства и руководства. Местные власти имеют два неотъемлемых преимущества над национальным государством при решении глобальных проблем: у них больше легитимности по отношению к тем, кого они представляют, и они также обладают большей степенью гибкости и возможностью лавировать, чем национальные структуры. Как мы узнали в главе 14 («Правительство и политика»), многие граждане считают, что национальные политические системы неадекватно представляют их интересы и проблемы. В случаях, когда общенациональные органы власти слишком удалены для того, чтобы представлять определенные культурные или региональные интересы, городские и местные власти являются более доступным форумом для политической активности.

В городах пересекаются пути очень большого числа организаций, учреждений и групп. На городских территориях внутренние и международные компании, потенциальные инвесторы, государственные органы, гражданские ассоциации и многие другие организации встречаются и устанавливают между собой связи. Эти связи могут привести к коллективным и объединенным действиям, в которых города выступают в качестве социальных агентов в сферах политики, экономики, культуры и СМИ.

Число городов, играющих активную роль в мировой экономике, в последние годы выросло. В Европе начиная с рецессии 1970-х гг. города объединялись вместе, чтобы привлечь инвестиции и создать новые формы трудовой занятости. Движение «Еврогорода», в котором сегодня участвуют пятьдесят крупнейших городов Европы, было образовано в 1989 г. Такие азиатские города, как Сеул, Сингапур и Бангкок, были особенно активными в роли экономических агентов, признавая важность быстроты передачи информации о международных рынках и потребности в гибких производственных и коммерческих структурах.

Некоторые города строят средне- и долгосрочные стратегические планы решения сложных задач, стоящих перед ними. По таким планам местные правительства, общественные группы и частные экономические агенты могут вместе работать над обновлением городской инфраструктуры, организовывать мероприятия мирового уровня или переводить базу трудовой занятости от промышленных предприятий к предприятиям экономики знаний. Бирмингем, Амстердам, Лион, Глазго и Барселона являются примерами европейских городов, которые успешно осуществили проекты возрождения с помощью стратегических планов.

Особенно интересен пример Барселоны. Введенный в 1988 г. экономический и социальный стратегический план «Барселона-2000» объединил вместе общественные и частные организации в единый проект и план действий по преобразованию города. Муниципальное правительство Барселоны и десять дополнительных органов (включая торговую палату, университет, власти городского порта и профсоюзы) наблюдали за выполнением трех основных целей этого плана: подсоединить Барселону к системе европейских городов с помощью совершенствования коммуникаций и транспортной инфраструктуры; улучшить качество жизни жителей Барселоны; сделать секторы производства и услуг более конкурентоспособными, одновременно продвигая новые перспективные секторы экономики.

Один из основных этапов плана «Барселона-2000» пришелся на 1992 г., когда в городе проходили Олимпийские игры. Проведение Олимпиады позволило Барселоне «интернационализоваться»; образ и достоинства города были продемонстрированы на весь мир. В случае Барселоны организация мероприятия мирового уровня была важна с двух сторон: она расширила представление о городе в глазах всего мира, а также вызвала дополнительный энтузиазм по отношению к завершению преобразования города (Borja and Castells 1997).

Роль мэров

По мере того как города становятся все более важными в глобальной системе, меняется и роль их мэров. Мэры больших городов могут обеспечить тип персонализированного лидерства, который может быть чрезвычайно важным для продвижения городской политики и для поднятия международного авторитета того или иного города. В нескольких знаменитых случаях успешного преобразования облика города роль мэра была решающей. Мэры Лиссабона и Барселоны, к примеру, были движущими силами энергии, стоящей за усилиями поднять их города до уровня главных мировых центров. Аналогично этому мэры более мелких городов могут играть важнейшую роль в том, чтобы их город получил международное значение и в привлечении новых экономических инвестиций.

В Великобритании растущая роль городских мэров не осталась незамеченной. После прихода к власти в 1997 г. правительство новых лейбористов объявило о своем решении передать власть над делами, касающимися Лондона, официально выбранному мэру. После отмены г-жой Тэтчер Высшего лондонского совета город не имел местной администрации. В рамках передачи власти региональным органам Соединенного Королевства правительство признало, что с нуждами английской столицы успешнее справится система, возглавляемая мэром.

В США городские мэры стали в последние несколько десятилетий влиятельной экономической и политической силой. Мэры американских городов традиционно были вынуждены работать в рамках финансовых и политических параметров, установленных федеральным правительством в Вашингтоне. Не предлагая новых форм политики в своих городах, мэры обычно отстаивали федеральные программы и лоббировали группы, обеспокоенные городскими проблемами. Однако по мере того как городские проблемы обострились при консервативном правлении таких президентов, как Рейган и Буш, городские мэры начали объединяться для привлечения внимания к специфическим нуждам больших городов. Конференция мэров объединяет глав советов крупнейших городов страны для привлечения внимания к таким проблемам, как обеспечение правопорядка и потребность в партнерстве между бизнесом и местным правительством.

Некоторые мэры городов, например Ричард Дэйли (Чикаго) или Дэннис Арчер (Детройт), начали амбициозные образовательные реформы по улучшению качества школ и предотвращению дальнейшего «бегства в пригороды». Мэр (бывший — Прим. перев.) Нью-Йорка Рудольф Джулиани вызвал бурю конфликтов, одновременно завоевав уважение многих за введение строгой политики «правопорядка», нацеленной на снижение уровня преступности. Уровень преступности, связанной с насилием над личностью, в течение 1990-х гг. значительно снизился; последовательная политика «качества жизни», направленная на улучшение жизни бездомного населения, преобразовала лицо оживленных нью-йоркских улиц. По мере того как насилие с применением оружия в США стремительно росло, больше двадцати мэров перестали полагаться на попытки федеральных властей провести законы, ограничивающие продажу и покупку оружия, и от имени своего города подали в суд на ряд производителей оружия.

В США и других странах мэры начинают пользоваться большим влиянием в качестве представителей своих городов и регионов. Мэры больших городов зачастую могут формировать политический курс для территорий, находящихся за пределами этого города, вступая в соглашения с общинами из непосредственно прилегающих к городу районов. На подобные типы партнерств можно полагаться, например, при привлечении иностранных инвестиций или в случае борьбы за возможность проведения того или иного мероприятия мирового уровня.

Заключение: города и глобальное правление

Кооперация между городами не ограничена региональным уровнем. Все больше людей полагают, что города могут и должны играть более важную роль в решении международных политических, экономических и социальных проблем. По мере того как силы глобализации притягивают отдельные части мира ближе друг к другу, возникают неформальные и формальные объединения (сети) городов. Проблемы, с которыми сталкиваются крупнейшие города мира, не являются изолированными; они встроены в более широкий контекст глобальной экономики, интернациональной миграции, новых моделей торговли и возможностей информационных технологий.

Мы уже отмечали, что трудности меняющегося вокруг нас мира требуют новых форм международного демократического правления. Сети городов должны занимать видное место среди этих новых механизмов. Одна подобная структура уже существует — Мировая ассамблея городов и местных представительств власти собирается параллельно с конференцией ООН «Среда обитания». Такие органы, как Мировая ассамблея, обещают привести к постепенной интеграции городских организаций в структуры, в настоящее время состоящие из национальных правительств.

Повышенная вовлеченность городов в международное сотрудничество может привести к демократизации международных отношений; она также может сделать их более эффективными. По мере того как население городов продолжает расти, все больше и больше политических программ и реформ должны будут быть направлены на городское население. Городские правительства будут необходимыми и важными партнерами в этих процессах.

Краткое содержание

1. В традиционных обществах лишь небольшая часть населения жила на городских территориях. В индустриальных странах сегодня в городах проживает от 60 до 90 % населения. Урбанизм также очень быстро развивается в странах третьего мира.

2. Из ранних работ по городской социологии наиболее влиятельными считаются труды Чикагской школы, члены которой рассматривали процессы, происходящие в городе, в рамках экологических моделей, почерпнутых из биологии. Луис Вирт разработал концепцию урбанизма как образа жизни, утверждая, что городская жизнь ведет к безличности и социальной дистанции. Эти взгляды оспаривались, но не были полностью отвергнуты. Критики отмечали, что городская жизнь не всегда является безличной: в районах города можно завязать и поддерживать множество близких, личных отношений.

3. Более современные работы Дэвида Харви и Мануэля Кастеллса связывают урбанистические модели с обществом в более широком смысле, не рассматривая процессы, происходящие в городе, как самодостаточные. Образ жизни, который развивается у горожан, так же как и физическая планировка различных районов, отражает общие черты развития промышленного капитализма.

4. Расширение пригородов и спальных районов способствовало разрушению старых районов города. Более состоятельные группы, как правило, выезжают из центра города, чтобы жить в малоэтажных домах в более однородных в социальном отношении районах. Цикл разрушения уже начат, поэтому, чем больше расширяются пригороды, тем с большим количеством проблем сталкиваются жители внутренних городов. Вторичное использование городского жилого фонда, включая реставрацию старых зданий с целью использования их заново, стало распространенным явлением во многих больших городах.

5. В странах третьего мира происходят массовые процессы развития городов. Города в этих обществах во многих отношениях отличаются от западных, в них часто превалирует самодельное нелегальное жилье, где люди живут в крайней бедности. Неформальная экономика весьма распространена в развивающихся странах. Правительства не могут удовлетворить постоянно растущие требования народа, касающиеся образования, здравоохранения и планирования семьи.

6. Города находятся под сильным влиянием глобализации. Глобальные города — это урбанистические центры, такие как Нью-Йорк, Лондон и Гонконг, в которых расположены центральные офисы множества корпораций и налицо суперизобилие предприятий индустрии финансовых, технологических и консалтинговых услуг. Ряд региональных городов, таких как Сеул, Москва и Сан-Паулу, постепенно становятся важными узловыми пунктами глобальной экономики.

7. По мере того как значение городов в глобальной экономике растет, меняются их отношения с отдаленными регионами. Города отделяются от того региона и страны, в которых они расположены, одновременно увеличивается значение горизонтальных связей с другими глобальными городами. Для глобальных городов характерен высокий уровень неравенства жизни их населения. Большой достаток и унизительная бедность сосуществуют бок о бок, но при этом контакт между ними может быть минимальным.

8. Растет роль городов в качестве политических и экономических агентов. Городские правительства сегодня могут лучше справляться с некоторыми глобальными проблемами, чем общенациональные органы власти. Города могут вносить вклад в экономическую продуктивность и конкурентоспособность, содействовать общественной и культурной интеграции и служить доступным местом проведения различных политических мероприятий. Некоторые города строят стратегические планы повышения общественного мнения о себе с помощью проведения того или иного мероприятия мирового уровня или выполнения программ по городскому возрождению и экономическому развитию. Мэры городов становятся важным политическим орудием, способствующим решению городских вопросов.

9. По мере прогресса глобализации роль городов при решении международных проблем, по-видимому, будет расти. Это так, потому что множество вопросов, которые приходится решать большим городам, связано с такими глобальными проблемами, как экономическая интеграция, миграция, торговля, здравоохранение и информационные технологии. Появляются региональные и национальные сети городов, и они могут более активно вовлекаться в различные формы глобального правления, которое сегодня осуществляется национальными государствами.

Вопросы для самостоятельного анализа

1. Почему район Нью-Йорка Гринич-виллидж является олицетворением и лучших, и худших черт городского пространства?

2. Как повлияли работы Чикагской школы на более поздние концепции городской жизни?

3. Почему различные группы вступают в конфликт из-за городских ресурсов?

4. Почему попытки городского возрождения в Соединенном Королевстве не были более успешными?

5. Стоит ли «мегагородам» третьего мира прекратить урбанизацию из-за тяжелых социальных условий, возникающих при этом процессе?

6. Почему концепция избрания городского мэра вызывает в последнее время такой энтузиазм?

Дополнительная литература

Caulfiled John and Peake Linda (eds.). City Lives and City Forms: Critical Research and Canadian Urbanism. Toronto: University of Toronto Press, 1996.

Donald James. Imagining the Modern City. London: Athlone, 1999.

Ellin Nan. Postmodern Urbanism. Oxford: Blackwell, 1995.

Low Setha M. (ed.). Theorizing the City: The New Urban Anthropology Reader. New Brunswick: Rutgers University Press, 1999.

Mackey William J., Fredericks Janet and Fredericks Marcel A. Urbanism as Delinquency: Compromising the Agenda for Social Change. Lanham: University Press of America, 1993.

Marcuse Peter and Kempen Ronald van (eds.). Globalizing Cities: A New Spatial Order? Oxford: Blackwell, 2000.

Лондонский исследовательский центр

www.london-research.gov.uk/Lrcinf.htm

Международный центр «Единый мир» — город

www.oneworld.org/guides/thecity

Лестерский университет. Центр истории городов

http://www.le.ac.uk/urbanist/index.html

Институт города (Вашингтон, Округ Колумбия)

http://www.urban.org