Солнце мое

04. ВЗАИМОВЫРУЧКА — ВЕЛИКАЯ ВЕЩЬ!

А ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ, МЕЖДУ ПРОЧИМ, СВИДАНИЕ

Я с некоторым унынием перебрала раскиданные по кровати вещи. Не сказать, чтоб совсем нечего надеть было.

Вот, очень даже — шифоновое бордовое в белых мелких цветочных букетиках. Прозрачное и юбка летящая, как я люблю. Вырез глубокий фигурный — сама, между прочим, шила.

Ещё одно платье было тоже а-ля Диор: верх в облипку, декольтированный, юбка колокольчиком. Голубое с веерами серых капелек. Тоже красивое, но…

Но оба они были… не очень яркими для первого свидания, что ли? Не говоря уже о чёрном цвете, который в моём гардеробе преобладал.

А мне хотелось, чтоб прям ураган! Ярко и сногсшибательно.

И тут вдруг я представила себе дальнейшее развитие событий. Вот, допустим, встречаюсь я с этим парнем, всё здорово — а зимой? В чём я зимой на свидание ходить буду? В моей жуткой куртке???

Чтоб вы понимали, в том ужасном опилочном шкафу, со стороны бабушки, хранились летом вещи, которые понадобятся зимой и весной-осенью. И среди них совершенно чудовищная куртко-шуба.

Сейчас объясню.

Когда в девяносто втором всё стало совсем плохо (и с невыплачиваемыми зарплатами, и с возможностью что-либо купить, в принципе), и накрылось уже не тазом, а крышкой гробовой, мама в отчаянии сшила мне из старого бабушкиного зимнего пальто (бабушка всё равно зимой перестала выходить из дома) и ещё более старой своей искусственной чёрной шубы нечто. Типа кагбэ куртки. Чтоб вы понимали, мех у шубы был изрядно свалявшимся, а пальто — зелёным. Нет, крой был хорошим, модным даже, но материалы… И я в этом ходила — в чём-то надо же было ходить? А на ноги были валенки, которые дядя Наиль (мамин брат) для тепла прошил второй подошвой, подклеивая её ради прочности расплавленными кусочками старых капроновых колготок. В том же шкафу они и стояли, эти валенки, завязанные от моли в ситцевый мешок.

И что-то так мне от этих всех мыслей стало грустно, что завалилась я на кровать, как стойкий оловянный солдатик, и начала страдать.

Бабушка, как раз направляющаяся к себе, увидела это страдальчество в приоткрытую дверь, зашла и присела на кровать, сдвинув мои ноги к стенке.

— И чего ты?

Я поковыряла пальцем ковёр:

— Ну… я сегодня с парнем познакомилась…

— Ага? — поощрила меня баба Рая.

Через тык-мык я постепенно рассказала бабушке про сегодняшний день и про свои мечты относительно предстоящего свидания. Разбившиеся о суровую реальность — в этом месте я снова горько вздохнула. Понятно же, что всё не то, блин…

— Ых! — бабушка досадливо цыкнула своим единственным зубом. — Слушай-ка, а там на полке в тканях куски разноцветные лежат, а?

Имелась в виду верхняя антресоль в одном из стеночных шкафов, куда мама складывала всякие купленные по случаю ткани.

— Да там ситец один.

— Не-е-ет! Залезь, посмотри. Мать там шёлк складывала, я видела. Всё равно она из него ничего шить не будет. Давай, проверь!

Внезапно замаячившая надежда взбодрила меня чрезвычайно, я сбегала за табуреткой и полезла на верхние полки стенки.

Есть! Шёлковых отреза было даже два! Цветов они были бешеных, просто вырви глаз — вполне в духе безумных мод девяностых. Одна — ярко-синяя, с огненными жёлтыми и оранжевыми розами, вторая — не менее ярко-малиновая, с какими-то золотыми китайскими узорами.

Синий кусок оказался побольше, может, даже на платье хватит! Вот с него и начнём.

— Баба, ты чудо! — я чмокнула бабулю в щёку, — Аньке позвоню, может, она дома?

— Давай!

ХОЧУ БЫТЬ КОРОЛЕВОЙ

Аня, моя лучшая со школы подруга, была обладательницей такого ценнейшего ресурса, как журналы выкроек «Бурда моден». У неё их было штук, наверное, пять! Все, правда, на немецком языке — роднёй из Германии присланные. Но схемки в этих журналах всегда были вполне понятные, так что для нас они были прямо спасением!

Я поскакала к телефону и увидела, что трубка снова съехала в сторону. Да блин! Опять, наверное, у всех паника: куда бабушка потерялась. Я сняла трубку, понажимала на рычажки для восстановления связи и набрала Анютин номер.

— А-алё.

— Ань, привет…

— Ольга! Ну ты чё⁈ Где потерялась-то? Я звоню, звоню…

— Да трубка съехала. Слушай, а «Бурда» у тебя?

— Да-а, все лежат. Заходи! Щас и Ленка с Иркой придут.

— Всё, жди!

Я объявила бабушке, что приду часов в десять, прихватила отрез и понеслась.

У Анютки мы сидели почти каждый вечер, трепались про всякое, потом она меня шла провожать, её маман всегда всучивала ей ведро с мусором, и мы ещё неподалёку от мусорки (примерно посередине, между нашими домами) стояли по полчаса, ржали, не могли разойтись! Встанем в сторонке, за трансформаторной подстанцией, и хохочем. Мамы наши потом рассказывали, что можно было в окно выглянуть — послушать наш ржач и убедиться, что всё нормально.

Родня у неё, как я уже говорила, ещё при СССР уехала в Германию, и оттуда периодически присылались посылки — фотки с торжеств и похорон, кое-какая одежда, мелочи, которые могли войти в коробку, и даже конфеты. В период лютого дефицита и отсутствия всего Аня щедро делилась с нами этими сладостями — и с моей точки зрения это был прямо подвиг. И вообще, Аня — товарищ душевный и неконфликтный, народ к ней всегда тянулся, так что место встречи почти никогда не менялось.

Когда я пришла, Ленка с Иркой, наши бывшие одноклассницы, уже сидели у неё и с жадностью разглядывали очередной присланный фотоальбом с немецкой свадьбой. Я приткнулась рядом — впитать заграничной красивой жизни, настоящей, а не постановочной. Нас интересовало — нет, восторгало! — всё: платье невесты, костюм жениха (в этот раз белый!), наряды гостей, сервировка столов, букеты, оформление места свадьбы… Альбом подошёл к концу, и девчонки с сожалением передали его мне, чтоб я могла полистать с начала. Я рассматривала фотки, а девки обсуждали поход на очередную дискотеку. Я в таких мероприятиях не участвовала. По честному, мне было очково, после всех этих историй про пьяные компании, массовые драки и ещё хуже — изнасилования. Девки наши почему-то не боялись, и исправно, чуть не каждую неделю, бегали в ДК «Орбита», где, собственно, и зажигала самая большая и чуть ли не единственная в Иркутске регулярная дискотека.

Не знаю, может, юный авантюризм и тяга к приключениям и пересилили бы все эти страхи, и я бы ходила-таки с девчонками, но каждый раз, представляя, как там внутри этой «Орбиты» орёт музон, моё желание приобщиться к молодёжной культуре как-то проседало. Реально, терпеть этот рёв не могу.

К тому же, если поднимался вопрос выбора между чтением и каким-то другим делом (в данном случае — поездкой на другой конец города ради сомнительного удовольствия скакать в грохоте три часа) — сами понимаете, что я обычно предпочитала.

Так вот, пока я листала альбом, девки обсуждали новый поход на дискач. А мне страсть как хотелось узнать — чего эти немцы едят по праздникам? Но как на зло, все фотки, где мелькал стол, были какими-то малоинформативными. В кадр попадала очень красивая скатерть, шикарно трёхэтажно сервированные тарелки, праздничные кольца для салфеток, края блюд, украшенных зелёными листьями салата и обложенных цветочными гирляндами, ряды разнообразных бокалов… но не еда. В конце альбома молодожёны торжественно сфотографировались с огромным многоступенчатым тортом, с фигурками жениха и невесты наверху. Тарелок с кусками торта тоже не сфотографировали.

— Ань, а что они едят?

Все трое уставились на меня.

— Ну правда, девки, я весь альбом пролистала — не видно еды в кадре. У них что, не принято блюда фотографировать? Примета какая-то?

— Дай-ка мне! — Ленка властным жестом (сразу видно — будущая руководящая медичка) забрала у меня фотоальбом, и они втроём с пристрастием пролистали его до конца.

Мы уставились друг на друга.

— Давайте я другой альбом принесу! — предложила Аня.

Некоторое время назад свадьба была у ещё одной родственницы. Тот альбом, правда, мы уже чуть не до дыр засмотрели — уж больно у невесты было платье красивое — но вопрос меню не поднимался.

Второй альбом порадовал нас примерно теми же ракурсами…

— О! — хором воскликнули мы.

За спинами очень красивых, нарядных гостей, на фоне идеальной зелёной лужайки и свадебных декораций стоял офигенно красивый стол. Золочёный фарфор, хрусталь, множество цветов в ассортименте. Но рассмотреть, что там лежит на блюдах, было решительно невозможно.

— Листаем дальше! — скомандовала Ленка.

Через три разворота нам повезло. Фотограф снял молодоженов, сидящих во главе стола, вместе со здоровенным куском свадебного пиршества. Или не пиршества? Как вообще назвать праздничный стол, если всё шикарно, а еды почти нет?

— Может, они уже всё съели? — предположила Ирка.

Мы снова уставились друг на друга. Анна решительно сгребла оба альбома и направилась за разъяснением к своей маман. Спустя пару минут она вернулась и авторитетно заявила, что стол так выглядит, потому что бо́льшую часть блюд штучно разносят официанты. Это ж Европа! Цивилизация! Но некая нотка неуверенности в её голосе заставила меня усомниться в истинности этой версии. Ну правда — зачем тогда все эти подносы и тарелки? Наставили бы букетов, да и всё.

Девки тоже скептически поджали губы, но высказываться не стали. Да и я не стала. Всё-таки, фотки красивые. Хотя осадочек остался. По меркам Сибири, стол был просто пустой. У нас себе такого не позволял никто, даже в самые голодные годы в самой бедной семье.

И вовсе не немецкая это традиция, по крайней мере, у местных русских немцев — да хотя бы у Аниной мамы — стол всегда ломился.

Ну, что это, в самом деле…

Чтобы сгладить неловкость, я спросила про «Бурду».

— Чё шить собралась? — деловито поинтересовалась Ирка.

— Да мама оставила кусок ткани, платье хочу, — поделилась я. Про новое знакомство и возможное свидание ничего говорить не стала. Это потом, если всё срастётся, можно будет обсуждать. Да и то, с Аней разве что.

Я вытащила из пакета ткань, и девки начали шумно примерять его перед зеркалом — сперва на себя, потом на меня, сошлись в том, что цвет мне хорошо подходит, и плавно перешли к журналам. Три «Бурды» подходили нам не очень — в них была зима и осень, и даже те платья, которые предлагались на новогодние карнавалы и прочие праздники, как-то нас дружно не впечатлили. А вот две — вполне на летний сезон. Мне лично особенно понравилось одно платье — как я люблю, облегающий верх, расклешённая юбка. Юбка, правда, предполагалась в пол, поскольку модель была свадебная. И ткани на неё требовалось почти в три раза больше, чем у меня было.

— Да я не пойму, — всплеснула руками Ирка, — Почему ты всё в длинном ходишь?

Почему-почему… Никому я в этом не признавалась, но мои подростковые комплексы никуда не делись. И глядя на себя в зеркало, мне всё казалось, что что-то не так. То недостаточно худая, то разрез глаз не тот, то ещё какая фигня. В частности, вот — ноги.

И тут они совместными усилиями как-то из меня это признание выжали.

— Глупости какие! — сурово заявила Ленка, — А ну, иди сюда, к зеркалу!

Они выстроились у трюмо, поддёрнув юбки выше колен.

Ленка в школе была полновата, но весь год в меде (ну, в мединституте), забив на больные почки, активно занималась фитнесом и теперь, сохранив достаточно крупные формы, была прямо образцом элегантной леди.

Ирка — совершенно для меня удивительный феномен. При всей своей обыкновенности, она была настолько неколебимо уверена в собственной неотразимости, что это каким-то образом транслировалось окружающим мужчинам. Ирка на себя в зеркало смотрела гордо. Неважно, что видели мы — она видела истинное великолепие.

А Аня — тип для Сибири крайне редкий. Ей в наследие от матушкиной немецкой половины достались голубые глаза и натуральные светлые волосы. У нас на все пять школьных классов всего три-четыре таких блондинки и было, так что там вообще можно было ногами пренебречь, хотя и ноги при этом были ничего себе.

Я кряхтя сползла с дивана, встала между ними и тоже задрала подол.

Вот чего мне не хватало! Сравнения!

Внутренний голос сказал: Оля, а не пора ли заканчивать маяться дурью? Ты посмотри, какие ножки! И вообще, как там?.. Неси себя как королева, вот!

— Короче, я считаю так, — высказалась Ирка, — тебе надо раскроить верх, а из остатков — юбку, насколько хватит. Лишь бы задницу прикрыть.

На этой оптимистической ноте тётя Маша, Анина мама, позвала нас пить чай. В зале заорали часы с кукушкой. Я всполошилась:

— Это сколько уже?

Анна заглянула, посмотрела на часы:

— Десять.

— Ой, я домой! Я бабушке обещала, да и шприцы опять у нас валялись.

— Да ты чё, не ходи одна, мы тебя проводим! — руководящим голосом объявила Ленка.

Они с Иркой жили с другой стороны Областной больницы, через горку, и были не просто соседками по дому, а прямо по одной лестничной площадке, квартиры через стенку. Поэтому они свято верили, что охраняют друг друга, и уж на двоих-то никто не нападёт.

Ну, раз проводят — я позвонила домой, предупредила, и мы пошли угощаться вкусной тёти Машиной стряпнёй — чесночными булочками и дивными плетёными косичками, запечёнными на пару (типа как позы, но по-другому, я сама не очень поняла, как это делается), которые назывались, кажется, крумпенкюхль… Ой, п-моему, сейчас соврала, ну да ладно. Было вкусно, главное. Вот.

Выгреблись мы от Аньки почти в одиннадцать. Я позвонила бабушке, что выдвигаюсь, а то будет долго меня в глазок разглядывать. Во дворах было темно уже, хоть и июнь — особенно в тенях тополей, а ими у нас все дороги обсажены, да и фонари горят через один. Около моего подъезда толклись какие-то сумрачные типы́. Я помахала в наши окна, типа встречают меня, хотя бабушка — сто процентов — уже у двери стоит, в глазок смотрит.

В подъездные узкие окошки было видно, что на площадке второго этажа опять кто-то выкрутил лампочку. Заходить внутрь было страшновато. Я открыла дверь, прислушиваясь…

— Иди, не бойся, мы покараулим! — громогласно объявила Ленка.

— Из окна махни там, — Добавила Ирка.

И я понеслась. На площадке второго этажа кто-то тихонько возился, но ко мне этот кто-то интереса не проявил. Я сквозанула мимо, залетела на свой этаж единым духом и не успела руку поднести к звонку, как щёлкнул дверной шпингалет и дверь распахнулась. Говорила же: бабушка в глазок смотрит! Я заскочила внутрь, поскорее закрылась и перевела дыхание. Пронесло! На прошлой неделе только тётке в соседнем подъезде серёжки из ушей вырвали, сволочи…

Я выглянула из кухонного окна. Стоят девки, ждут. Помахала… не видят, однако, а подоконник весь заставлен! Я выскочила на балкон, перевесилась через перила:

— Девчонки, пока!

— О, а мы думали, у тебя с той стороны квартира! Пока, Оль!

Ленка с Иркой подхватили друг дружку под руки и неторопливо пошли в сторону Областной больницы.