ПРИСТРОИТЬ РАСТЕНЬИЦЕ
И мы пошли — по улице Декабрьских событий, мимо старых слегка замусоренных фонтанов, в которых в свои мальчишеские игры играла местная шпана, вдоль трамвайных путей.
— А отец где работает? — поинтересовался Вова.
— Да магазины у них, на двоих с женщиной одной. Он вообще-то много лет тренером отработал, по классической борьбе. Союзную категорию имел, и по тренерству, и по судейству, сколько чемпионов СССР вырастил, — Вовка уважительно покивал. — А в перестройку, сам понимаешь. Зарплаты копеечные, да задержки. Парни старшие, считай, из зала прямо в криминал пошли… Кого-то из них убили. Короче, папа сказал, что не будет пацанов готовить, чтоб их потом в разборках перестреляли. И ушёл, — никого этой историей, в общем-то, было не удивить. Обычное дело. — У них так-то по городу ещё точки есть, эта ближе всего просто. Он там должен быть, ремонт перед открытием делать.
Магазин находился в древнем (как говно мамонта, да-да) кирпичном здании недалеко от рынка. Причём, на втором этаже, и чтобы попасть к ним, нужно было взобраться по довольно длинной лестнице. Зато отдельный вход!
Рядом со входом во дворе стоял папин паджерик — мицубиси паджеро, пригнанный нулёвым с Владика лично, новящий, тысяча девятьсот девяносто пятого года — здоровенный суровый джип (а вот не удивляйтесь, все внедорожники в девяностых поголовно называли словом «джип» — и джипы, и прочих фирм). Я порадовалась, что он точно здесь, и мне не придётся объясняться с малознакомыми продавщицами или хуже того — строителями.
— Я забегу, кактус отдам, подождёшь?
— Да без проблем!
Внутри магазина стоял трам-тарарам, в дальней части — белая пылища, то ли ломали там что-то, то ли отшкрябывали.
— Па-ап⁈
Он выскочил из боковой подсобки.
— О, Ольгуня! Ты по делу или как?
— По делу, — я поставила пакет на пол и распустила горлышко, — глянь, какой красавец! Имя сам придумаешь, предыдущее было неприличное.
— Догадываюсь, — усмехнулся отец.
— Оль, а что это? — из-за нагромождений барахла выплыла Алла Алексеевна, папина компаньонка.
— Это вам подгон. Я его спасла из страшного места, где его угнетали окурками. Редкий экземпляр! Цветёт шикарно, здоровенными белыми цветами.
— Да ты что⁈
— Я думаю, он великолепно украсит ваш интерьер.
— Ага… Чай пить будешь?
От чая я отказалась и выпорхнула на улицу. Парень ждёт!
ОСТРОВ ЮНОСТЬ
— Куда пойдём?
И пошли мы куда глаза глядят — от Рынка до стадиона «Труд», где тоже плескал фонтан, потом до самой набережной и шпиля. Народу тут было, как всегда, табунами. Мы постояли у бетонных перил, я увидела в камышах напротив утку с выводком утят и умилилась. А Вовка ткнул пальцем:
— Смотри, вон ещё. И вон. И вон. И вон там.
Уточек этих оказалось тут просто немеряно!
Мы повернули в сторону Юности[5]. Не знаю, почему не по набережной — может, там деревья гуще, а Вовке жарко, наверное, в своём парадном кителе.
Гуляющих здесь тоже было более чем прилично. Мы потихоньку шли по дорожке и трепались про всякое. Я ловила на себе его взгляды и немножко стеснялась. Да блин, как себя вообще люди ведут на настоящих свиданиях?
Нет, нельзя сказать, что я до сих пор дома взаперти сидела. Был у меня парень, в десятом классе ещё, ну в смысле — в одиннадцатом, если учитывать тот класс, который мы из-за реформы перескочили. Но он… как бы это сказать… по моим тогдашним меркам прям взрослый был. Мне шестнадцать — а он уже с армии пришёл. Подружили мы пару-тройку месяцев, и молодой человек мне честно сообщил, что поцелуев ему недостаточно, и надо бы, тысызыть, перейти к более плотным отношениям. Ну а я подумала, что шестнадцать лет — не тот срок, когда мне надо прям торопиться, да и в принципе мы с девчонками были твёрдо уверены, что постель должна быть после «взамужа», так правильно и прилично, и вообще.
Ну и вот, целых два года у меня никаких, даже пионерских, отношений ни с кем не было, И если честно, я начинала склоняться к мысли, что ровесники — глупые и неинтересные, и кроме того, как и где они бухали и сколько (извините) блевали, рассказать им нечего. Так что вот этот новый знакомец оказался для меня весьма занятным открытием. В свои девятнадцать где только ни успел побывать! И по походам походить. И книги он любил так же сильно, как я. И шарил в истории, причём рассказывал обо всём гораздо интереснее, чем все мои предыдущие учителя. А ещё он не курил(!!!) — как выяснилось, в прошлом году бросил на спор. При моём отвращении к табачному запаху — огромаднещий плюс!
На Юности я никогда не была — ну, так сложилось — и честно своему кавалеру об этом сообщила. И тогда он повёл меня на другую сторону острова, выходящую на открытую Ангару. А там реально было красиво! Стремительная вода, закручивающаяся множеством водоворотов.
— Надо же, какое течение!
— Ну так! Ангара же почти до самого Ангарска считается самой крупной в мире горной рекой.
— Да ты что! Я не знала.
Я переложила букетик из руки в руку, не удержалась и оторвала одну конфетку:
— Будешь?
— Не, я сладкое не очень.
Тэкс, запомним. О!
— А пирожок хочешь? Несладкий. Мне бабушка с собой сунула.
Не знаю, насколько дико это прозвучало, но не таскать же мне их весь день? Кавалера такое предложение, вроде, не очень шокировало. Он оглянулся:
— Вон лавочка. Сядем?
— Давай.
Мы уселись в тени черёмухи, я открыла свой портфельчик.
— Вот, смотри. Тебе три, мне два.
— А что так не поровну?
— Я маленькая, в меня больше не влезет. Бери.
— М-м, вкусно.
Пока мы сидели, у меня появилась возможность спокойно рассмотреть значки.
— А что это за крест?
— Памятный, ИВВАТУ. Специально для нас делали.
— А парашютик?
— За прыжки.
— Целых десять?
— На самом деле, восемнадцать. Следующая циферка двадцать должна быть.
— А-а, после определённого количества меняется?
— Ну да.
— Капец. Это жутко страшно, наверное? Или нет? Мне сложно представить, я высоты боюсь просто пипец как. Или надо сказать «глубины»?
Я поймала себя на том, что начинаю болтать. Паника, что ли? Спокойне́е, граждане, спокойне́е…
Задала пару наводящих вопросов, и стала слушать про прыжки. Интересно же. И вообще, мне же ещё статью про курсантов писать, блин! Надо всё повыспросить.
— О, Рупуже!
Напротив нашей лавочки остановились трое парней, и было в них что-то странное. Длинные волосы? У двоих — завязаны в хвосты, у третьего вообще по плечам, как у какого-нибудь принца из фэнтези. И какая-то манера держаться…
— Прелестная дева! — высокопарно взмахнул рукой «принц». — Знаешь ли ты как рискуешь, находясь в компании этого коварного и беспринципного типа?
Вова встал, и я уж подумала, что сейчас он ка-ак заедет этому принцу в торец, но вместо этого он с картинным возмущением ответил:
— Слышь, Феано́р, ты не опух? — и пожал принцу руку. И остальным тоже.
Так-так, любопытно.
Парни начали представляться. Сплошь, блин, какие-то эльфийские короли. И глазели на меня так… мне прям захотелось спрятать ноги и декольте прикрыть. Дайте мне чёрный плащ! А потом, толкаясь локтями, на задний план сознания выбрались две мыслишки. «Вот до чего мерянье ногами доводит!» и «Про королеву не забудь!»
И я подумала: ну чего я, в самом деле? Ноги, по результатам теста, отличные, вырез тоже делался не для того, чтоб по углам прятаться. Недавно девки в институте меня просветили, что́ на самом деле означает выражение «твёрдая тройка». Вот у меня в декольте та самая твердая тройка была. Тонкая талия. Попа вот немодная, выдающаяся, но, с другой стороны, я никогда и не мечтала об узких мальчишеских формах, так что грех жаловаться. В целом получалось то, что моя бабушка называла «фигуристая».
Так что я перестала тушеваться, вспомнила нашу Ленку с её королевским выражением (вот её бы сюда, уж она бы не растерялась) и начала благосклонно светить лицом. Парни распускали хвосты, как павлины, и это было даже забавно. Потом Феанор сбегал, притащил откуда-то гитару и поразил меня парой песен на натуральном эльфийском языке.
— На круг в среду не придёшь? — спросил один из этих эльфов.
— Да ну, ты что! В отпуске если только.
— А на треню?
— Не, — мотнул головой Вовка, — некогда сегодня.
И увёл меня.
КРИВЫМИ МАРШРУТАМИ
— И кто это такие? — спросила я, когда мы удалились достаточно от этой колоритной компании.
— Парни из иркутского клуба ролевых игр. С Феанором мы дружим ещё с Железногорска. Он меня в клуб и привёл.
— Ага, — нет, как бы всё понятно, но на самом деле ничего не понятно.
Вова, видимо, услышал сомнение в моём голосе и начал объяснять подробнее. Хотя, собственно, когда до меня дошёл смысл… Люди любят читать. И придумали себе играть в разные миры. Иногда в вычитанные, иногда в выдуманные. Прикольно. А круг — это место, где по выходным и по средам ролевики тусуются, тоже на набережной, в другую сторону от шпиля. А треня — тренировка, на которой все учатся правильно бить друг друга почти настоящим ролевым оружием.
Время потихоньку подкатывало к четырём вечера. Бабушкины пирожки, по моим ощущениям, растворились в недрах меня безвозвратно.
Мы вышли с Юности и свернули на одну из улочек старого деревянного города, по которой я никогда в жизни не ходила.
— Ты хотела бы попробовать, съездить на какую-нибудь игру?
— А почему бы и нет? Интересно, наверное, — я шла по высокому бордюру, и Вова придерживал меня за руку. На самом деле это даже не бордюр был, а утопленная боком в землю бетонная плита, и она поднималась всё выше и выше. — А «Рупуже» это?..
— Это моё игровое имя.
— И что оно означает?
— «Сволочь» по-литовски.
— Вот так!
— Да. Я сперва был Румата Эсторский. Но не тот, который Антон, сотрудник института экспериментальной истории, а тот, который дуэлянт, бабник и специалист по боевым верблюдам.
Я подумала, что если моя бордюрина поднимется ещё немного, Вова спокойно сможет заглянуть мне под юбку, и спрыгнула. Он подхватил меня и поставил на землю, но не торопился размыкать объятий. От него пахло тёплым мужским запахом и поверх, совсем прозрачно, — мужским шампунем. И его хотелось нюхать. Стоять рядом и вдыхать этот запах. И чувствовать его тепло. Что-то совершенно животное и первобытное в этом было.
Я поймала себя на этих мыслях и смутилась, осторожно выбралась из кольца его рук, хотя, по правде сказать, мне этого делать совершенно не хотелось. Но неприлично же? Он взял меня под локоть и повёл дальше, продолжая рассказ, как будто ничего не случилось:
— Но Румат Эсторских десятки. Я хотел такой ник, чтоб больше не повторялся, специально одного парня с Литвы спрашивал.
— «Ник» — это имя?
— Да, как в компьютерных играх.
— Да я не играю, откуда мне знать.
— А хочешь попробовать?
Я пожала плечами:
— Даже не знаю… А ты играешь?
— Да, мы с парнями скинулись, купили один на всех компьютер в казарму. Начали игры ставить на него — то не тянет, это не тянет. Давай скидываться ещё, уже на усовершенствование, — он усмехнулся и покрутил головой. — Я один раз, ты представляешь, как наигрался в… — (тут должно быть название игры, но, уж простите, бо́льшая часть названий игрушек у меня мгновенно выветривается, так что наигрался он во что-то с падающими сверху человечками), — на лекции сижу, открываю учебник — а они такие сверху: чк-чк-чк-чк… — он изобразил пальцами, как эти человечки падали на страницах открытой книги.
Потом последовала история, как он однажды ночь просидел в стрелялку и к утру начал воспринимать любой движущийся объект как враждебный персонаж игры.
— Ни фига себе…
— Ага.
Я оглянулась и поняла, что вообще не узнаю́, в каком районе мы находимся.
— А мы куда идём?
— В тёмный лес, к волкам, — страшным голосом сказал Вова.
— Да ну, перестань! Правда?
— Сейчас поднимемся в горку и выйдем как раз на Волжскую. Там и двойка ходит, и троллейбусы.
Рядом с остановкой сидела тётка с большим поварским термосом и неутомимо орала: «Чебуре-е-еки-беляши! Чебуре-е-еки-беляши!»
— Пирожок хочешь? — спросил меня Вова.
— Ой, нет! Только не эти.
— Боишься собачатины покушать?
— Или кошатины. Или ещё хуже… Короче, историю тебе расскажу. Страшную. Бабушкин отец зарабатывал на семью извозом, и однажды его на улице остановили милиционеры и пригласили понятым.
— Та-ак…
— Ну что, заводят его в частный дом, а там здоровенная мясорубка и детишки, человек пять, голенькие на лавочке сидят. И следы… предыдущей переработки людей. Дед вернулся и своих предупредил ни в коем случае пирожков у торгашей не покупать и со двора далеко не отходить. Это, конечно, давно было, в двадцатые, считай, годы, но пунктик у меня засел. Если приспичивает — лучше булочку, без всяких начинок.
— Понятно.
— О, смотри — семёрка, — к остановке подкатил троллейбус. — Поедем?
Семёрка нам подходила не очень, но до Мухиной она нас довезёт, а там до дома полтора километра всего. А двойку в выходные до морковкина заговенья можно ждать.
Мы, видать, не одни такие рассудительные оказались — заполнена семёрка была довольно плотно. Мы пристроились на задней площадке, Вова одной рукой держался за перекладину, а другой держал меня. Троллейбус иногда мотало, и он прижимал меня к себе плотнее — может быть, сильнее, чем требовалось, но у меня такая тактика принципиальных возражений не вызывала.
При этом мы успевали негромко друг с другом болтать.
— Слушай, а у тебя какой рост? — я вспомнила, что ещё с прошлого раза хотела спросить.
— Метр девяносто шесть.
Я скептически сощурилась:
— А точно девяносто шесть? Не восемьдесят?
И тут он усмехнулся и выпрямился. Ощущение получилось оглушающее, как будто человек внезапно вырос на голову.
— Так нормально?
— Вполне, — согласилась я. — Чё там наверху, какая температура?
И так нас пробило на поржать, что мы чуть не проехали свою остановку. Выскочили последними — а прямо напротив остановочного кармана киоск стоит.
— Ну, мороженое-то можно? — уточнил Вова.
— Против мороженого принципиального возражения не имею!
Мы выбрали по стаканчику и пошли дальше, куда более довольные жизнью.
Недостаток расположения Юбилейного в том, что он стоит на сопке. На самой верхушке этой сопке отстроен большой комплекс зданий областной больницы, а мой дом, я уже говорила — практически через дорогу от ограды этой самой больницы, тоже на самом верху. А значит, если идёшь пешком — с любой стороны — обязательно надо в горку чапать. А в горку я ходить не люблю.
Зато когда надо было догнать автобус (был у меня регулярный прикол в одиннадцатом классе — на полминуты на автобус опаздывать), я благополучно сбега́ла с горы по длинной-предлинной лестнице и догоняла его внизу, на третьей уже остановке. Ну и бегала я как олень, честно скажем. И поскольку на занятия в УПК[6] нужно было ездить раз в неделю, раз в неделю я догоняла автобус, а мои одноклассницы за меня болели изнутри, мдэ.
Но это я отвлеклась.
С Мухиной мы спускались чуть больше полукилометра под горку, а потом в полтора раза длиннее кусок — в гору, и это было куда более уныло. Но не сегодня! Вовка развлекал меня всякими ролевыми и армейскими байками, так что дорога кончилась даже слишком быстро.
Болтая, мы зашли в подъезд, поднялись на третий этаж. Нет, почти поднялись. На площадке между вторым и третьим этажом он вдруг развернул меня к себе, словно в танце. И так всё быстро получилось, я даже сообразить ничего не успела. Вот только что мы смеялись — и вот он меня целует.
Губы у него были тёплые и мягкие, язык нежно скользнул по моим губам… От колен вверх, к низу живота подкатила горячая волна, пробежала жаром, закачала, словно нахлынувшее море. И я потерялась совершенно.
Мы целовались, пока на пятом этаже не лязгнула железная дверь, и соседи не начали спускаться, громко переговариваясь между собой.
— В следующее воскресенье, — сказал Вовка, — у танка в девять тридцать.
Я глупо кивнула, чувствуя, что у меня горят щёки.
И он ушёл.
ПОСЛЕВКУСИЕ
Я совершенно деревянно поздоровалась с соседями — не поняла даже, кто это, дошла до квартиры и нажала на кнопку звонка.
Бабушка, видать, ждала меня в кухне, потому что подошла очень быстро.
— Ну что, как свидание?
— Обалдеть, — честно выдала я, сунула ей конфетный букетик, проскочила в ванную и быстренько закрылась. Включила воду и села на край ванны, опустив руку под струю.
Божечки мои, это вот что сейчас было, а? Я посмотрела на себя в зеркало. Щёки натурально горели, но это всё мелочи жизни. Что сигналило о моей непосредственной и острой реакции на этого парня — так это бугорки сосков, выпирающие сквозь ткань платья и бюстгальтер. Вот это ни фига себе… Но, Господи, как же он пахнет обалденно… От этой мысли внизу живота снова образовался жаркий сгусток. А он заметил? И что делать, если да? Я тихонько замычала и ткнулась лбом в ладони.
В дверь постучали:
— Оля, ты кушать будешь?
Я встрепенулась и села прямее:
— Да, баб! Щас в душ залезу быстренько, жарко сегодня!
Я постояла под тёплыми струями и маленько успокоилась, замоталась в полотенце и пошла переодеваться. В кухню выползла уже более-менее соображающая. Поела — и понеслась к Анне. Она в пятницу последний экзамен сдала и тоже свободна как ветер. Надо журнал отдать. И обсудить прошедший день в подробностях. Где были, что говорили, кто на кого как посмотрел. И вот это про запах, я с таким вообще первый раз столкнулась, чтоб аж отвал башки…
Девчонки — они такие. Иногда мне кажется, что у нас без таких обсуждений аналитическая функция вообще не работает…