Солнечные Звери

11

Разговор с Алиной получился странным. Она старалась быть ещё более скрытной, чем я, и преуспела в этом. Совершенно уверен, что любому аналитическому департаменту понадобятся месяцы и даже годы, чтобы расшифровать подлинное содержание нашей беседы.

И всё-таки она поддержала моё решение. Значит, я рассуждал правильно. В сложившихся обстоятельствах единственный способ обезопасить свою семью — это оставаться активным игроком. Слишком высоки ставки.

Встреча с Даниилом вышла ещё более странной. Похоже, он не ожидал, что я соглашусь на эту авантюру. Впрочем, наверняка у него был и план Б, и В и далее по алфавиту. Поэтому, удивившись немного, он принял моё решение с деланым дружелюбием.

— Слушай, понимаю, что тебе тяжело, — говорил он, — но попробуй представить себя на моём месте. С какого-то момента мы перестаём меняться. Не важно, сколько мы живём — несколько десятилетий или веков. Это не принципиально. Важно, что в нас остаются те самые устремления, которые двигали нами в начале пути. И всё, что я хочу сейчас — это начать всё с начала. Это возможно, если теперешнюю жизнь я проживу иначе.

— Понимаю, — я пожал протянутую руку и сделал вид, что поверил в эту чушь.

Даниил в ответ изобразил улыбку.

— Совсем как тогда, да? — сказал он, — опять вместе переходим линию фронта.

Мне стоило больших усилий сохранить доброжелательную физиономию.

— Верно, — кивнул я, — только полномочий теперь у меня побольше. Меня назначили командиром, не забывай.

Оставалось только надеяться, что он купится на это нарочитое проявление мнимых амбиций.

С Ваней всё оказалось ещё проще.

— Ты же не рассчитывал, что я оставлю тебя наедине с этим? — спросил он, как только представилась возможность перебросится парой фраз без лишних ушей.

— Ну, Трэвор тоже согласился идти с нами.

— О, да, тот ещё союзник, — осклабился Иван

Я улыбнулся в ответ и сказал:

— Спасибо.

— Надеюсь, оно того стоит.

НИОКР по технике оснащения диверсионных групп в последние годы уделялось приоритетное внимание, что не удивительно: во всех последних конфликтах они показали свою исключительную важность и эффективность.

Больше всего меня порадовал транспорт. Нам предоставили новейшие квадрики «Тульчанка-МЭ» — электрическую модификацию с запасом хода аж в тысячу восемьсот километров. Да, он был несколько тяжелее древнего бензинового варианта, но зато был бесшумным, что было особенно важно в наших условиях. Кроме того, это вариант мог плавать — с помощью специальных компрессоров надувались гидродинамические обвесы-подушки, и активировался водомёт.

На начальном этапе мы рассматривали ховербайки — но у самых «дальнобойных» модификаций, даже с запасными батареями, радиуса было маловато. А застрять на вражеской территории совсем без транспорта — так себе история. Кроме того, я считал, что передвигаться по воздуху, даже на сверхмалой высоте куда опаснее, чем ехать по поверхности. А опыт применения дронов и авиации делал мои мою точку зрения вполне обоснованной.

Вооружены мы были всё теми же АК-15. Но были и приятные моменты: мне вернули моего «Удава», снабдив его, вдобавок, глушителем.

В тактических рюкзаках, размещённых на специальных креплениях в багажной части квадриков, было всё по полной программе для максимально возможного в полевой операции комфорта: подогреваемые спальные мешки на химических грелках, запас самих грелок — на несколько дней вперёд, сухпайки специальной модификации, с повышенной калорийностью и химическим разогревом, чтобы можно было обойтись совсем без огня.

Квадрики были двухместными. На той машине, которая предназначалась для Даниила и Тревора, была смонтирована огнемётная установка. На наш с Иваном квадрик она не поместилась — место было занято зарядом, который мы подвязались доставить.

— Не беспокойтесь, корпус надёжно экранирован, — наставлял нас начальник РХБЗ округа, — специально разрабатывался для диверсионных подразделений. Вот, можете убедиться, — он продемонстрировал нам экран счётчика Гейгера, которым только что обследовал корпус бомбы.

— Угу, теперь мне гораздо спокойнее, — ответил я с иронией.

«Химик» обиженно взглянул на меня, потом пожал плечами и отошёл от техники.

Мы находились внутри Ми-26. Этот великан должен был доставить нас к точке высадки. Честного говоря — не знаю, почему решили задействовать этого гиганта, по мне так и «восьмёрка» справилась бы. Наверно, это как-то было связано с зарядом. Не удивлюсь, если какие-то секретные приказы и наставления запрещали перевозить ядерные заряды на вертолётах меньшей грузоподъемности.

Через минуту специалисты, проверявшие оборудование, покинули грузовой отсек. Мы, следуя правилам, отошли от надёжно принайтованных к палубе квадриков, и заняли места для десанта.

Полёт был не долгим. В этот раз я не надевал наушники — лень было снимать шлем. Поэтому просто сидел, с закрытыми глазами. Пытался прогнать всё суетное и отвлекающее от дела.

Вот и приземление. Мы оказались почти в том же месте, где я вёл разведку, наблюдая за противником орлиными глазами.

Мешкать не стали: ещё до того, как рампа полностью открылась, отцепили квадрики, проверили снаряжение и активировали режим форсирования водных преград. Благо габариты грузового отсека вертолёта позволяли это сделать.

Как только проход был открыт, мы спустились на грунт. Вертолёт тут же поднялся, устремившись обратно к базе. Видно, пилоты изрядно нервничали в такой непосредственной близости от линии соприкосновения. Большая машина — идеальная мишень.

— «Рубин», вы первые, приём, — скомандовал я по рации, отправляя в авангард Даниила и Тревора.

— «Малахит», принял, — ответил Тревор, — за рулём был именно он.

Вода в озере в красных лучах солнца, висевшего у самого горизонта, была похожа на расплавленный металл. Первый квадрик с лёгким гудением и плеском заехал в волны. Секунда — и активировался водомёт.

Я дал им отойти от берега метров на тридцать-сорок. Всё было спокойно, немедленной атаки не последовало. Мы двинулись следом.

Туман накрыл нас возле противоположного берега. Видимость упала до десяти метров. В этот же момент пропал сигнал Глонасс — теперь оставалось рассчитывать только на инерциальную навигационную систему.

Даниил ждал нас на берегу.

Я хотел по привычке включить радио, но что-то меня остановило. Вместо этого я отключил питание встроенной рации и сделал жест: «Радиомолчание» и «Следуй за нами — прикрывай». Даниил понимающе кивнул. Остальные тоже выключили рации.

На первый взгляд, земля тут была самой обыкновенной: жухлая трава и мох. Иногда попадались тощие стволы редколесья. Я попробовал найти животных — но тщетно. Похоже, тут не осталось даже мышей.

Мы двигались вдоль ручья, который впадал в озеро, по долине. Я помнил, что в низинах почти до самой цели сохранялась почти нормальная на вид растительность. Двигаться по «шахматным полям» или «медной проволоке» мне совсем не хотелось.

Туман сильно искажал звуки. Лёгкий плеск волн на озере на небольшом расстоянии казался странным шелестом. В отдалении то и дело мелькали объёмные тени.

Нервы были на пределе. Следуя военной логике, тут должны были быть если не полноценные оборонительные сооружения, то хотя бы дозорные аванпосты. Но нет: такое впечатление, что противник, кем бы он ни был, совершенно не заботился о закреплении собственных успехов.

Но всё равно я каждую секунду ждал нападения. Напряжённое сознание звенело, как струна, глаза и уши впитывали информацию на триста шестьдесят градусов.

Я старался двигаться вдоль берега. Тут были достаточно большие промежутки между тощими стволами полярных деревьев, чтобы квадрик без проблем мог пройти.

Когда мы проезжали межу очередными деревцами, я обратил внимание на ближайшее. И понял, что это уже не совсем деревце: его кора поблёскивала перламутровым отливом, а на ветвях вместо листьев выросло что-то вроде мелких зелёных коготков. Они зашевелились, когда мы были рядом.

Как бы то ни было, пока обходилось без опасных встреч. То ли нам исключительно везло, то ли я выбрал правильный коридор и те, кто воевал против нас, тут не появлялись по каким-то одним им ведомым причинам…

Инерциальный навигатор худо-бедно работал, в отличие от спутникового. Несмотря на осторожность, передвигались мы довольно ходко, и за следующие восемь часов прошли больше тридцати километров.

Мы подошли к месту, где река делала изгиб и, чтобы срезать путь, нужно было подняться на нагорье. Найти достаточно пологий подъём было не так просто, но мы справились. Когда-то давно часть вулканической скалы, обточенная влагой и перепадами температур, тут рухнула, отрывая комфортный доступ наверх.

Прежде, чем подниматься на колёсах, я спешился метрах в десяти от вершины. Осторожно дошёл до края и выглянул. Тут всё ещё хватало этого чуть пованивающего техногенной гарью тумана, но видно метров на двести.

На самом краю была обыкновенная вулканическая порода, а дальше чёрная глянцевая поверхность, напоминающая застывшее стекло.

Я вернулся к квадрику и, покопавшись в снаряжении, нашёл счётчик гейгера. Нас снабдили измерительными приборами по максимуму, потому что любая информация о том, что происходит на этой территории, могла стать очень ценной для последующего научного анализа.

Иван и остальные терпеливо наблюдали за моими манипуляциями, оставаясь на своих местах и сохраняя радиомолчание.

Я снова забрался наверх. Включил прибор и, пригибаясь, подошёл к чёрной поверхности. Три микрорентгена в час. Существенно ниже нормы для этих мест! Чем бы ни была эта чёрная субстанция — похоже, она экранировала естественный фон, который давала скальная порода.

Немного поколебавшись, я, не снимая тактических перчаток, потрогал эту поверхность. На ощупь — стекло стеклом, такое же холодное и скользкое. Но квадрик по нему, по идее, должен проехать. Хотя, конечно, необходимо следить за скоростью и препятствиями.

Вернувшись к остальным, я снял шлем и сказал:

— Ребят, дальше можно двигаться, поверхность проверил — квадрик проедет. Радиация в норме. Но думаю сначала устроить привал. Тут хорошее место, мы прикрыты с трёх сторон.

— Грамотное решение, — одобрил Даниил, тоже снимая шлем.

— Дежурим по одному, смена через два часа, — продолжал я, — путь впереди не близкий, надо набраться сил.

— Принято, командир, — сказал Тревор, — спокойно тут. Удивительно даже.

— Ребят, мы понятия не имеем, с чем столкнулись. Поэтому не расслабляемся. Можно ожидать всего, чего угодно. Вплоть до того, что нас намеренно ведут.

— Это ясно, — кивнул Даниил, — но, возможно, наши намерения для них остаются такой же загадкой.

Ваня промолчал, тревожно вглядываясь в дымку в долине, откуда мы только что поднялись. Там, вдоль берега реки, двигались какие-то крупные тени. Впрочем, они были достаточно далеко, к тому же удалялись.

— Скорее бы, — вздохнул он.

— Успеем, — уверенно сказал я.

— Распределяем вахты, — продолжал я, — Ваня, ты стоишь первым. Потом Даниил. Потом Тревор. Потом я. После подъёма выдвигаемся. Полчаса на ужин и остальные дела. Потом по мешкам.

Сон — очень важный ресурс. Нас специально учили в Академии способам, как можно максимально восстановить потенциал нервной системы за минимальное время, при этом оставляя «на чеку» подсознание, контролировавшее слух.

И на первом же привале эта «сторожевая метка» сработала, возвращая меня в реальность. По привычке я лежал пару секунд, никак не выдавая, что проснулся. Прислушивался. Вроде всё как обычно. Ветер. Странные звуки из долины, отдалённый плеск воды. И чьи-то удаляющиеся шаги.

Я открыл глаза. Оглядел наш лагерь. Иван и Тревор спали в своих спальниках. Я поглядел на часы. Так и есть — смена Даниила. Вот только его нигде не видно.

Осторожно приподнявшись на локтях, я ещё раз огляделся. И заметил дозорного. Он поднимался по склону наверх, к «стеклянному полю». Может, услышал что-то подозрительное?

Я бесшумно вылез из спальника. Взял автомат и, стараясь ступать как можно тише, пригибаясь, последовал за ним.

Даниил опустился на колени на «стеклянном поле». Какое-то время сидел неподвижно. Потом медленно опустил голову и, кажется, поцеловал поверхность. После чего достал из кармана своего «ратника» маленький нож. Полоснул себя по внутренней стороне левой ладони. Потом осторожно приложил эту ладонь к «стеклу», и снова наклонился вперёд. Почему-то я был уверен, что он что-то шептал, хотя на таком расстоянии сложно было рассмотреть такие детали.

Он наклонялся ещё несколько раз. Потом достал индивидуальную аптечку и заклеил рану на ладони. Поднялся, отряхнулся, посмотрел по сторонам. Я тут же нырнул за край уступа, и, стараясь двигаться бесшумно, бегом вернулся к своему спальному мешку.

Я был начеку, готов к любым неожиданностям, но лежал с закрытыми глазами, обратившись в слух. Даниил занял своё место, и остаток его вахты прошёл как обычно. В назначенное время он разбудил Тревора, своего сменщика. И только после этого я снова уснул.

Передо мной стояла дилемма: или сразу припереть Даниила к стенке с вопросом, что он делал на плато во время своей вахты. Или продолжить наблюдения, оставаясь начеку.

Я выбрал второй вариант. Потому что первый не давал никаких преимуществ. Уверен, что он бы придумал какое-то более-менее логичное объяснение, и нам пришлось бы ему поверить. А он бы изменил свои планы, стал бы более осторожным.

После привала, плотно позавтракав сухпайками, мы продолжили движение. Как я и предполагал, стеклянистая поверхность уверенно держала сцепление с шинами. Квадрат этого «стекла» был довольно большим: километров пять. А то, что было сразу за ним, я не встречал во время своего разведывательного полёта. Это чем-то походило на обычное для здешних мест редколесье, только все деревца были совершенно идентичным, вплоть до деталей, и располагались друг от друга на одинаковом расстоянии, где-то метра в полтора. Будто сумасшедший садовник решил вырастить лес клонов. Или, скорее, точных пластиковых копий настоящего леса — потому вблизи у меня создавалось стойкое ощущение, что эти деревья — не живые. Они «росли» на чём-то, похожем на рыжую почву. Эта поверхность уверенно держала вес квадриков, что, конечно было большим плюсом. Поэтому мы продолжили путь, ориентируясь на показания инерциальной навигации.

Я заметил, что кое-где, между «пластиковыми деревьями», на рыжей поверхности проклюнулось что-то, похожее на настоящие растения. Какие-то зелёные листочки даже, кажется, цветы. Проезжая мимо очередного такого зелёного островка, я тормознул, спрыгнул с квадрика и подошёл ближе.

Всё-таки это не было растением. По крайней мере, не в привычном понимании этого слова. Но оно, безусловно, было живым. Я видел, как шевелились его «листья» и «стебельки». Кажется, двигалась даже почва возле этого образования. Не снимая перчатки, я осторожно потрогал это место. От рыжей поверхности шло ощутимое тепло. Я отдёрнул руку — не хватало ещё дозу схватить, если это всё-таки как-то связано с радиацией. Словно в ответ на мой жест, белый «цветок» на вершине этого образования взмахнул «лепестками» и изящно поднялся в воздух.

Я старался не шевелиться. Эта белая штуковина с множеством крыльев облетела меня по кругу, потом упала рядом. Начала шевелиться, кипеть. Потом сформировала фигуру, похожую на человека, припавшего на правое колено. В точно такой же позе стоял я сам.

Что это? Попытка общения? Рефлекс?

Краем глаза я увидел, как Даниил тоже покинул своё место и быстро приближался ко мне. Он снял шлем.

— Скорее. Уходим отсюда, — сказал он тихо, когда подошёл достаточно близко, чтобы я расслышал его.

— Эта штука опасна? Ты знаешь, что это? — спросил я, поднимаясь.

— Не знаю, — ответил Даниил, — но чувствую.

Я внимательно поглядел ему в глаза. Он выдержал взгляд. После этого я пожал плечами и спокойно вернулся к своему квадрику. В зеркало заднего вида я заметил, с каким облегчением Даниил снова надел свой шлем и тронул машину. Кажется, он не видел, что находится в поле моего внимания.

После «леса» был новый спуск в речную долину. Дальше двигались по низинной территории. Впереди попадались ещё участки, где теоретически можно было бы срезать изгибы реки через плоскогорье, но подходящих заездов больше не попадалось. Склоны стали более крутыми, засыпанными мелкими камнями, которые сильно затрудняли подъём. То и дело попадались водопады, довольно красивые. Я даже думал умыться в одном из них, пока не обратил внимание, что вода блестит радужными разводами на солнце.

Во время привалов, когда была очередь Даниила дежурить, я не спал. Но больше ничего подозрительного не заметил. Он честно стоял на посту, как положено, озираясь по сторонам, реагируя на каждый шорох или тень. Никаких странных ритуалов не последовало. Может, их нужно было проводить исключительно там, где были эти странные квадраты, на плоскогорье, и здешняя местность, сохранившая привычные черты, для этого не подходила? Вполне возможно. Но гадать можно сколько угодно. Время отвечать на вопросы придёт позже, когда мы вернёмся.

Почему-то я не сомневался, что Даниил будет с нами до самого возвращения. А какие ещё были варианты? Одному бродить среди этого непонятно чего? А ведь это нам ещё везло, и мы не сталкивались с теми тварями, которые атакуют наши позиции. Бр-р-р… это слишком даже для такого существа, как он.

Однако как выяснилось под конец нашего путешествия, я здорово недооценил нашего попутчика.

Когда до озера, где, как я определил, находилось что-то вроде центра вторжения, оставался один дневной переход, Даниил исчез.