Солнечные Звери

12

Никакой поисковой операции не было. Полученные инструкции строго запрещали заниматься спасением кого-либо из членов нашего отряда в том случае, если бы это затягивало или ставило под угрозу выполнение основной задачи. А, поскольку заряд мы пока что не установили, но любое отклонение маршрута было бы связано с такой задержкой. К тому же, я сильно сомневался, что Даниил нуждается в спасении.

Мне было любопытно: в чём же именно заключается его план? Договориться с этими созданиями, пришедшими из хаоса? С обитателями разрушенных миров, брошенными в океан вероятности?

Безумие.

Хотя у меня не было той полноты информации, которой обладал Даниил, несмотря на то что я многое узнал и понял за последние месяцы.

Как бы то ни было, в складывающихся условиях лучшая тактика — это решение проблем по мере их появления. А ещё я почему-то был уверен, что действия Даниила едва ли добавят угроз нашему миру. У него другие цели, направленные вовне. Возможно, он просто увидел шанс вырваться. Если так — то скатертью дорога.

Местность, по которой мы двигались, поначалу ничем не отличалась от той, которая была внутри зоны на берегах рек. То же редколесье, которое казалось живым. Но по мере приближения к озеру кое-что начало меняться. Сначала я даже не понял, что именно. А потом сообразил: деревца постепенно утрачивали сходство с живыми. Их стволы становились все прозрачнее, пока под вечер, у самого берега, не стали стеклянными, наполненными красноватыми лучами солнца.

Мы остановились в паре метров от воды. Первым спешился Тревор, оставшийся единственными представителем своего экипажа. Он тщательно обследовал берег, после чего махнул рукой, мол: «Чисто. Можно работать».

— Красиво тут, — тихо сказал Ваня, сняв шлем.

— Есть такое, — согласился я, — и добавил, процитировав известную старую песню про маньяка: «All beauty must die».

— Ну не знаю, — Ваня нахмурился, — alien beauty я бы ещё понял.

— Это цитата, — вмешался Тревор.

Иван посмотрел на него вопросительно.

— Известная песня австралийского музыканта. Его звали Ник Кейв. У него был альбом, который назывался э-э-э… — Тревор покрутил пальцем в воздухе, подбирая нужное слово: — «Убийственные баллады». Каждая песня была посвящена одному из маньяков-убийц. Песня, которую процитировал Сергей, была очень знаменита. Они её пели дуэтом с другой знаменитой певицей, которую зовут Кайли Миноуг. Она до сих пор выступает, хотя, конечно, уже не так успешно, как раньше…

— Про маньяков? — Иван поморщился, — не удивительно, что вы, англосаксы, потеряли доминирующее положение в культуре. Заигрались вы, если честно.

Тревор вздохнул.

— Может быть и так, конечно, — ответил он, — только видишь ли какое дело. Ник Кейв с детства увлекался литературой. И на творчество его вдохновили русские писатели. По его словам, в детстве его особенно впечатлила сцена убийства из «Преступления и наказания» и начальная сцена из «Лолиты» Набокова.

Ваня сделал небольшую паузу. Потом подошёл к задней части нашего квадрика и вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул в ответ. Он начал снимать крепления с заряда.

— Надо будет послушать, — тихо сказал он, отстёгивая тугие замки, — потом.

— If tomorrow comes, — улыбнулся Тревор.

— Tomorrow never dies, — автоматически ответил я.

— Вот видите. А вы говорите наша культура умерла, — кивнул американец, — она даже в вас самих живее всех живых.

— Во мне да, ещё живёт ваш золотой век, — согласился я, — но Ваня совсем другой породы. Он не понял, о чём мы. Но наверняка смотрел экранизации 三体* и слушал 肖战**

Верно, Ваня?

* «Задача Трёх Тел», роман Лю Цысиня

** Сяо Чжань, известный поп-исполнитель

Иван улыбнулся и пропел:

— 相信自己的直觉

从未曾改变

最初的那张脸

经历多少次更迭

太多无法预言

安静跨越***

***Доверяй своей интуиции

Она не подводит

Сколько раз меняется начальное лицо?

Слишком много раз, чтобы предсказать

Тихий переход…

— Вы правда думаете, что это лучше? — вздохнул Тревор.

— Ну, справедливости ради, половина этой песни написана на английском, — осклабился Иван.

— К сожалению, я всё равно не знаком с ней, — Тревор пожал плечами.

— Вы сварились в собственном соку, — констатировал я, — а лучшее, что у вас было, растащили по своим домам другие люди.

Тревор вздохнул.

— Всё циклично, — сказал он после небольшой паузы, — и, если мы хотим успеть до сумерек — пора заняться делом.

Я согласно кивнул.

Заряд представлял собой водный дрон, с возможностью погружения на глубину до нескольких десятков метров. Эдакий «Посейдон» в миниатюре. А не знал, что наши успели разработать такие штуковины. Впрочем, и не особо интересовался этой темой — хватало своих ограничений по секретности.

Почему его не запустили по реке — вопрос риторический. Может, запаса хода не хватало. А, может, пробовали и результат был как с воздушными дронами и ракетами.

Следуя инструкции, я активировал систему, ввёл необходимые данные. Потом мы втроём оттащили его к берегу.

Вода в озере была кристально прозрачной. Камешки на дне выглядели так ярко и глянцево, словно были фальшивыми. Мне вспомнились разные предметы для ванных комнат, популярные десяток лет назад — разные ракушки, залитые прозрачной эпоксидной смолой, на дне мыльниц и подставок для ёршиков.

Аккуратно, стараясь, чтобы днище заряда не задело дно, мы отнесли его туда, где было поглубже. Хорошо, что тактические ботинки и штаны «ратника» хорошо держали воду — намокнуть мы не успели. Но зато успели почувствовать, что вода тут неожиданно тёплая.

— Что замерли? — спросил я, глядя как Тревор и Ваня наблюдают за дроном, который включил водомёт, — обратно, быстро!

— Ребят, если что — мне было приятно совершить это путешествие с вами, — тихо сказал Тревор.

— Ты к чему? — спросил я, не останавливаясь. То, что вода была тёплой, мне совсем не понравилось. Счётчики радиации мы с собой не взяли.

— Сейчас самый тонкий момент, — сказал Тревор, — скоро мы узнаем, насколько ваше командование осталось людьми.

Ваня посмотрел на меня.

— Верно, — кивнул я, ответив на взгляд старлея, — ты это понимал, и всё равно пошёл с нами?

— Понимаешь, какое дело… — вздохнул Тревор, — я действительно верю, что эта пакость может нас уничтожить. Так что выбор не так велик — или сделать что-то, или оставаться пассивным наблюдателем. Я предпочитаю первое. Даже зная, что риск для жизни очень большой. Я хоть и бессемейный сам — у меня родители живы. Уцелели в гражданскую, я их в Мексике прятал. И вот теперь, пережив всё это… я не хочу им такого конца. И ради этого готов был рискнуть.

Мы вернулись на берег. Я активировал приборную панель на квадрике и взглянул на таймер. Ч -5ч48 мин.

— Похоже, нам всё-таки дали время на отход, — сказал я.

— Или с дроном случилось то, что происходило с остальной техникой. И наши усилия напрасны.

— Я не понимаю, почему не оставить заряд прямо тут, на берегу, — вмешался Иван, — всяко надёжнее.

— Думаю, это ничем не лучше, если давать нам время на отход, — ответил я, — с зарядом тоже может случиться всё что угодно в наше отсутствие.

— И то верно, — кивнул Ваня.

— Ну что? Стартуем? — спросил Тревор, — я бы не стал мешкать. Будет обидно, если мы не успеем убраться на достаточное расстояние.

— Стартуем, — кивнул я, после чего надел шлем и активировал квадрик. Автоматически бросил взгляд на индикатор заряда батареи. Удивительно, но энергии оставалось ещё больше половины.

Когда до времени Ч оставалось пятнадцать минут, я выбрал ближайший утёс и знаком указал Тревору следовать за нами. Утёс был расположен так, что, по задумке, должен был создать дополнительную защиту от взрывной волны.

И тут нас ждал сюрприз. Под утёсом обнаружился широкий квадратный тоннель, уходящий куда-то вглубь скального массива.

Я остановился возле него, под массивным бетонным навесом, но внутрь не заезжал. Только посветил фонариком. Там, метрах в тридцати от входа, виднелись массивные металлические ворота. Вероятно, герметичные, судя по усиленным швам. Они были приоткрыты.

— Вот те раз, — сказал Ваня, снимая шлем.

— Не самое удачное место для того, чтобы переждать взрыв, — прокомментировал Тревор, подъехав к нам.

— Почему? — спросил я.

— Серёг. Ты помнишь, с чего это всё началось? Тут, вокруг? Тебе же всё рассказали? — он сделал упор на слове «всё».

— Помню, — ответил я, вздохнув, — ты прав. Но рыпаться уже не будем. Думаю, инженеры не зря эту скалу выбрали, значит, она укреплена. В том числе с расчётом на возможную ядерную атаку.

— Не нравится мне здесь… — вздохнул Ваня, глядя на приоткрытые створки ворот.

— Так, квадрики выключили, быстро! — спохватился я, глядя на таймер, — лучше даже клеммы снять!

Тревор кивнул, быстро снял кожух над батареей и выдернул одну из клемм. Хорошо хоть конструкция позволяла это сделать оперативно и без танцев с бубнами. Я повторил его манипуляции.

И ровно через секунду после того, как я отсоединил контакт — рвануло.

Возможно, виновата инфразвуковая волна, но первое, что я почувствовал — это тошнота и смертная тоска. Потом были толчки под ногами. Лишь затем я обратил внимание, насколько светло стало вокруг, будто мы оказались посреди знойной пустыни, чьё яркое солнце отменило медленное багряное умирание заката.

Потом сияние стало быстро угасать. На какое-то время даже стало тихо.

— Что, ложиться будем? — нервно спросил Ваня, облизнув губы.

— Нет смысла, — ответил Тревор, — мы в низине и защищены скалой.

В это время послышался нарастающий гул, и спустя пару секунд нас накрыла ударная волна.

Сверху посыпалась каменная крошка и какие-то ошмётки. К счастью, нас защищал навес.

Я ждал окончания порывов ветра, надеясь, что неприятное щемящее чувство в груди пройдёт. Но оно только нарастало.

Поначалу я не придал этому особого значения. Всё-таки ядерный взрыв — мало ли у кого какая психологическая реакция на такое событие. Но это продолжало расти даже тогда, когда стихли порывы взрывной волны.

Меня тошнило. Мне было страшно и больно. Настолько, что окружающий мир стал плоским, нереальным, как на экране. Я словно глядел на себя со стороны.

Не в силах стоять на ногах, я рухнул на колени. Тактическая защита сработала — но всё равно суставы отдались болью. И эта моя, родная боль немного меня отрезвила.

— Серёг? Ты в норме? — спросил Тревор, опускаясь рядом.

Я не ответил. Только закрыл глаза. Ощутив собственную боль, я вдруг понял, что нечто, накрывшее меня — не принадлежит мне. Оно не моё. И я стал в него всматриваться.

Понял, что пространство вокруг меня, ещё недавно казавшееся моему «шестому чувству» совершенно необитаемым, кишит жизнью.

Я чувствовал странных созданий, населяющих эти долины, которые больше не принадлежали Земле. Я мог смотреть их глазами, чувствовать их боль…

И осознание этого спасло меня. Привычным усилием, я разорвал связь. Глубоко вздохнул, снова ощущая себя человеком.

— Да… да, теперь всё в порядке, — ответил я, — что-то повело немного.

Тревор странно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Только кивнул и снова полез к батарее своего квадрика, чтобы подсоединить аккумулятор.

Эта территория не стала менее опасной. Я чувствовал множество странных существ, которые обитали там, где поражающие факторы ядерного взрыва не смогли убить их.

Видимо, их действительно объединяла и защищала какая-то единая воля. Теперь же они были предоставлены сами себе. И делали то, что для них привычно и естественно — но совершенно непонятно для обитателей нашего мира, и меня в том числе. Я опасался прикасаться к ним глубже, чем было необходимо для безопасности нашего передвижения. Но всё равно отголоски их существования вызывали какие-то странные эмоции и мысли, которым я не мог подобрать подходящих эпитетов.

И всё же в глубине души у меня зарождался осторожный оптимизм. Если мы уничтожили центр — со всем остальным уж точно справимся.