Соло. История щенка гиеновой собаки

Глава вторая

Джейн сразу же догадалась, что я нашёл стаю Чингиза,— отчасти по моему долгому отсутствию, а отчасти, как она сказала, по «самодовольному выражению» моего лица. Стараясь двигаться как можно тише, чтобы не разбудить Лакомку, спавшего у нас в палатке, я нашёл смену чистой одежды и отправился принимать душ. В этот вечер мы с Джейн допоздна обсуждали план будущего фильма. Сделать предстояло очень многое.

Мы ненадолго съездили в Англию — нужно было дать окончательные распоряжения о погрузке и перевозке материалов для съёмки. Аппаратура у меня была в полном порядке, и из Англии прибыл Джеймс Малколм, чтобы помочь мне в научных наблюдениях. Примерно через полтора месяца всё было готово к Великому поиску.

Мы отправились на поиски примерно за три недели до того, как Ведьма должна была ощениться — в это время щенная сука обычно выбирает себе логово. Начало было скромное: на двух машинах мы систематически прочёсывали территорию стаи Чингиз-хана, по крайней мере ту её часть, которая примыкала к Ндуту. Разумеется, Джеймс ещё никогда не видел гиеновых собак, но ведь в нашей стае были две куцые собаки и одна угольно-чёрная, так что вряд ли он мог спутать её с другой стаей.

Было начало мая, и затяжной период дождей уже кончился. Трава во многих местах стала золотисто-жёлтой, почти все лужи пересохли. В период дождей, когда равнины с низкой травой вокруг Ндуту покрыты сочной зеленью, а воды вдоволь, там пасётся до миллиона гну и почти полмиллиона зебр и газелей. Но теперь зебры уже откочевали, а гну, иногда двигаясь широким фронтом, который простирался по равнине километров на пятнадцать, уходили в сторону зарослей, где можно было найти пищу и воду во время сухого сезона. С каждым днём местность выглядела всё более опустошённой и из-под колёс машины вздымались всё более густые облака пыли: жгучее солнце и постоянный ветер иссушили почву. Вскоре на высохшей траве останутся пастись одни лишь газели Томсона и Гранта. Потом, когда пересохнут и более глубокие озера, газели Томсона тоже уйдут и останутся только небольшие стада газелей Гранта, способные месяцами обходиться без воды. В разгар сухого сезона эти грациозные, изумительно резвые и выносливые животные станут единственным источником пропитания для стаи Чингиза.

В первую же неделю поисков Джеймс нашёл Фею, ту суку с остатком хвоста, которая в прошлом году была без ума от щенят. Своих малышей у неё всё ещё не было. Она лежала рядом с самцом, Брутом, у пересыхающего озерца, других собак поблизости не было. Джеймс довольно быстро сообразил, что у Феи течка и почти наверняка Ведьма прогнала её из стаи: так обычно поступают все доминирующие самки гиеновых собак, когда у подчинённой самки начинается течка. А Бруту, сопровождавшему Фею, предстояло, как видно, стать отцом Соло и других щенят.

Джеймс видел, что Фея и Брут по очереди отмечают мочой куртинки травы. Фея поднимала лапу, и Брут тотчас подбегал к ней и к её отметке добавлял свою. Очевидно, самец и самка, отколовшись от стаи, образуют на время как бы отдельную стаю и каждый из них становится самым главным представителем своего пола в этой стае. Возможно, Брут и Фея возвратятся в стаю, когда у Феи кончится течка, и тогда мы узнаем ещё немало нового и интересного. Не так уж часто в одной стае две суки почти одновременно приносят щенят.

К сожалению, ехать за этой парой Джеймс не мог — ночь была безлунная, но он надеялся, что нам повезёт и мы найдём стаю Чингиза не очень далеко от этого места. И мы с новым рвением продолжали поиски. Иногда сын Джорджа. Майк, брал меня на борт своего маленького самолёта, и мы успевали осмотреть более обширные пространства. Порой на поиски отправлялся кто-нибудь из приезжих студентов, так что мы работали на трёх машинах. Гиеновых собак, особенно стаю, где были две куцые собаки и одна чёрная как уголь щенная сука, искали и шофёры Джорджа, выезжавшие с туристами. Но проходил день за днём, а собак никто не видел. Фея и Брут тоже не попадались никому на глаза.

Но вот однажды Джеймс встретил ещё одну пару изгнанников из стаи Чингиза. Это была Лилия, самка низшего ранга, и самец Риного. У Лилии тоже была точка. Неужели в одной стае будут одновременно щениться три самки? Неслыханное дело!

В каждом месяце есть такой день: солнце заходит на западе в тот самый момент, когда на смену ему с востока медленно поднимается луна. Я очень люблю это почти мистическое зрелище, и вот теперь я остановил машину и выключил мотор. Тарахтение мотора — звук, порождённый человеком,— уступило место более тонким и бесконечно более приятным звукам, разносящимся по открытой равнине в час заката. Рябки пролетели над головой с оживлённым кудахчущим криком, заливалась щебетом каменка, гудел возвращавшийся в гнездо шмель. Низкая трава ещё сохраняла едва заметный зелёный оттенок — наследие дождей, но ближнее озерцо почти пересохло, ил затвердел и потрескался под палящим солнцем. Дно напоминало широкую тёмную рану.

В этот вечер со мной был Джеймс — его машину ремонтировали. Я созерцал Луну и думал, какими далёкими и нереальными кажутся все сообщения о высадке на Луну человека и полётах в космос здесь, на африканских просторах. Вдруг послышалось удивлённое восклицание Джеймса, смотревшего в бинокль в сторону запада. Там чёрными тенями на гаснущем красно-оранжевом фоне заката бежали цепочкой гиеновые собаки. Мы узнали стаю Чингиз-хана, прежде чем включили мотор. Не было ничего удивительного в том, что стаю вела угольно-чёрная сука; её красные глаза сверкали в лучах заката, а брюхо, обременённое щенками, отвисло. Мы обнаружили собак как раз вовремя.

Фея, как мы увидели, вернулась в стаю вместе со своим самцом Брутом. Но Лилия и Риного не возвращались. Мы медленно, возобновляя старое знакомство, ехали рядом с собаками. Ни за что на свете нельзя было терять их из виду. Мы благодарили провидение за то, что оно послало нам стаю в полнолуние, и молились, чтобы собаки, бросившись в погоню за добычей, не убегали слишком быстро или слишком далеко, и чтобы земля в этом месте была ровная, без ям и ухабов.

Но наши волнения были напрасны. Ведьма вела стаю километров восемь по равнине и привела в неглубокую долину. Там, среди зелёных кустиков содомского паслёна, она исчезла в норе. Остальные собаки, проводив взглядом свою предводительницу, разлеглись в зелени. По их поведению было видно, что всё это происходит не в первый раз.

Временами из-под земли доносилось ворчание Ведьмы — она, как видно, готовила себе логово. Несколько раз она вылезала, держа в зубах корень, бросала его и снова ныряла вниз.

Большинство млекопитающих, рождающих потомство в норах, используют уже готовые норы — так поступают не только гиеновые собаки, но и гиены, шакалы, бородавочники. Насколько мне известно, только трубкозубы и бесстрашные медоеды регулярно копают свежие норы. Медоед, или медовый барсук,— животное ночное и, как и обыкновенный барсук, славится своей неуживчивостью. Трубкозуб, которого ещё называют муравьиным медведем,— странное, сгорбленное ночное существо с пятачком и крохотными глазками, как у свиньи, языком, как у муравьеда, и сильными, приспособленными к рытью лапами с загнутыми когтями. Говорят, что никому не удаётся угнаться за взрослым трубкозубом, когда он прорывается сквозь затвердевший грунт. В поисках термитов трубкозубы роют бесчисленные ямы. Вполне возможно, что нору, которую Ведьма приводила в порядок, вырыл именно трубкозуб, но кругом валялось множество побелевших костей, а это указывало на то, что жильём недавно пользовались гиены. Некоторые норы в Серенгети, несомненно, существуют уже столетия, и та, которую Ведьма выбрала для детской, быть может, видела на своём веку целую череду жильцов, сменявших друг друга с тех пор, как кто-то однажды вырыл ямку в нетронутой земле древних равнин.

Примерно через час Ведьма закончила свою работу и улеглась в зелени содомского паслёна. Стояла глубокая тишина — только стрекотание кузнечиков, вой гиены где-то вдалеке да тихое шуршание озарённых луной трав, которых коснулся нежный ночной ветерок…

Стая не трогалась с места всю ночь — ясно было, что до следующего вечера она никуда не денется,— и мы с Джеймсом часов в десять утра отправились домой сообщить добрые вести. И снова, прежде чем мы успели раскрыть рот, нас выдали наши лица. С того дня мы с Джеймсом стали по очереди наблюдать за собаками.

Прошёл примерно месяц с тех пор, как Ведьма расчистила нору. За это время стая не раз уходила в охотничьи походы километров за пятнадцать и дальше, иногда не возвращаясь по три дня. Ведьма возглавляла эти походы, но, видимо, охота увлекала её гораздо меньше, чем остальных собак, поэтому она предоставляла охотиться самцам. А вот гиен она гоняла с истинной страстью: из-за них она иногда позволяла себе отклониться от намеченного пути метров на сто, а вся стая шла за ней по пятам.

Однажды Ведьма даже привела собак прямёхонько к логову гиен и устроила с хозяевами яростную свалку. Собаки, испуская щебечущие крики, раз за разом бросались на массивных, неповоротливых врагов. Гиены с дикими истерическими воплями крутились на месте, стараясь уберечь свои уязвимые крупы от молниеносных укусов собак. Через пять минут многие гиены были сильно изранены и по задним ногам у них струилась кровь. Внезапно собаки отступили, побежали прочь и почти сразу занялись охотой.

Через день-два Ведьма опять привела собак к выбранному ею логову и сразу же бросилась осматривать нору. Казалось, она проверяла, не поселилось ли в норе за время её отсутствия какое-нибудь другое животное. Убедившись, что всё по-прежнему в полном порядке, она некоторое время возилась под землёй, продолжая готовиться к предстоящему событию.

Немного погодя Ведьма вывела стаю на очередную охоту. Мы заметили, что во время этих вылазок Ведьма иногда останавливалась и отмечала траву несколькими каплями мочи, а Распутин, который стал доминирующим самцом вместо Стрижа, неизменно оставлял и свою отметку на том же месте. Это поведение, а также постоянные стычки с гиенами указывали на то, что походы предпринимались, чтобы утвердить права стаи Чингиз-хана на свою территорию. Любая стая собак, которая забредёт в эти места, прочтёт недвусмысленные знаки и не станет больше сюда соваться. А гиены очень быстро научились с уважением относиться к острым зубам и молниеносным атакам гиеновых собак.

Недели за две до рождения щенят у Ведьмы как будто снова началась течка: Распутин ходил за ней следом, и они несколько раз спаривались. Мы не знаем, отчего самка гиеновой собаки становится в это время привлекательной для самцов; насколько мне известно, это чрезвычайно редкое явление среди млекопитающих. Гиеновые собаки обычно проводят, жизнь в скитаниях по необозримым просторам, и самцам трудно усидеть на месте несколько недель подряд, дожидаясь появления щенков. Вероятно, будущей матери необходим ещё какой-то способ удержать стаю возле себя. В таком случае «ложная течка», привлекающая доминирующего самца, вполне достигает цели. Одно бесспорно — и Жёлтый Дьявол и третий самец в это время были очень привязаны к Ведьме, подолгу оставались возле неё, а иногда вообще не отходили от неё ни на шаг. Какой бы ни была причина, но это явление часто отмечалось среди щенных самок гиеновых собак — мы своими глазами наблюдали ещё два подобных случая.