Сотовый

Глава девятнадцатая

В тот момент, когда он произнес последнее слово, мобильник разразился трелями. Райан чуть не подпрыгнул на месте, когда услышал его. Он дал ему пропиликать еще один раз — нужно было время, чтобы взять себя в руки. «Теперь, — говорил он себе, — этот ублюдок будет посговорчивее».

Он прочистил горло и нажал на кнопку.

— Ты подумал? — беззаботно спросил он.

— Ты играешь с огнем, парень, — прорычал в трубку Грир.

— Знаешь, козел, тебе повезло, что еще с тобой разговариваю, — вещал Райан, стараясь придать своему голосу как можно более равнодушный тон. — Так что, или ты будешь делать в точности, что я скажу, или увидишь свою пленку в вечернем выпуске новостей! Понял меня?

Тишина.

Райан тщетно пытался задержать дыхание и вслушаться, что происходит на другом конце, где по-прежнему были Джессика и ее семья. На заднем плане был такой шум, как будто телефон находился на улице.

Он услышал, как ублюдок с силой выдохнул:

— И как же ты хочешь это сделать?

Райан надеялся, что его голос не соответствует широкой улыбке, которая растягивала его лицо.

— Встретимся на пирсе в Санта Монике, — ответил он.

— Нет, — мгновенно отозвался ублюдок, — там слишком людно.

— В этом-то все и дело, тупица, — отрезал Райан.

Еще один глубокий выдох:

— Как же я тебя там узнаю?

— Об этом не беспокойся, — сказал Райан и победно поднял свой кулак в воздух. — Просто дай мне номер телефона, по которому я смогу достать тебя.

События стали меняться с такой скоростью, что Джессике показалось, что скоро она не сможет на них соответственно реагировать.

Единственное, в чем можно было не сомневаться, то, что она до сих пор жива, и Рикки пока не довелось увидеть, как мозги его матери разлетаются по всей дороге. Потому что кто-то пресек это, позвонив. Кто-то, кому это все было не по нраву. Кто-то, кого они так ненавидели, что чуть не перерезали Рикки горло.

И был ли он действительно причиной всему этому? Но она верила, что от человека, позвонившего сейчас, зависит вся ее будущая жизнь.

Ее сознание, казалось, вращалось супротив всему остальному миру, и подняться на ноги было невозможно. В конце концов они подняли ее, связали руки, как у преступника, и легкими тычками заставили двигаться.

Пришлось пройти совсем немного — до фургона, куда они ее и запихнули. Когда она была первый раз в этом потрепанном и захламленном месте, она чувствовала себя покинутой и одинокой. Теперь они куда-то увозят ее, но вместе с мужем и сыном. Они затащили Крэга через заднюю дверь, а Рикки запихали после нее.

Джессика поближе придвинулась к сыну: она лишь желала, чтобы ее связанных спереди рук хватило, чтобы обнять его. Бедный ребенок не мог даже дотронуться до нее — ему связали руки за спиной. Но зато теперь они были вместе. Они были вместе и все-таки живы, потому что кто-то позвонил в нужный момент. Этим человеком мог быть только Райан.

«Пожалуйста, пускай это будет Райан, — молила она. — Пожалуйста, пожалуйста, пускай это будет Райан!!!»

«Конечно, это Райан, — твердо сказала она себе. — Это должен быть Райан. Никто, кроме него».

Фургон выехал на дорогу и разогнался, раскачивая от стенки к стенке ее и Рикки, в то время как ее мозг безостановочно повторял эту отчаянную молитву.

Как только Таннер услышал голос Грира в мобильнике, он удалился от места, где проклятый медик работал над проклятым Бобом Муни, который по-прежнему держал в руках проклятый стакан с проклятой золотой рыбкой в нем и смотрел на нее, как будто он был Гамлетом, а стакан черепом, и собирался произнести известную фразу «о-бедный-йорик».

Проклятый Муни, чтоб тебе.

— Где твой дружок-полицейский? — спросил Грир.

— Собирается поехать в больницу, — сказал ему Таннер.

— Нет, он нам нужен, — сказал Грир, — Мы встречаемся с тем парнем на пирсе в Санта Монике, и только он может его опознать. Давай, приезжай сюда и привези его с собой.

— Понял, — Таннер закончил связь, нахмурится и вернулся назад к Муни.

— Ну как он? — спросил он у медика.

— Ему нужно ехать в больницу, — ответил врач твердым, не терпящим возражений тоном.

Таннер кивнул и скорчил разочарованную физиономию.

— Что? Что случилось? — поворачивая к нему голову, спросил Муни. Медик вернул ее на место.

— Хм… Да ничего. — Таннер так повернулся к Муни, чтобы тот видел, как он пожимает своими огромными плечами. — Видели парня, который ограбил салон сотовой связи.

Муни набросился на наживку и заглотил ее без колебаний.

— Это тот же самый парень, что приходил к нам в участок! — с энтузиазмом сказал он.

— Да, мы знаем только, что он на пирсе в Санта Монике, — печально сказал Таннер. — Но не знаем, как он выглядит.

— Я знаю, — с еще большим энтузиазмом сказал Муни. — Я видел его утром, — он попытался встать, но медик усадил его обратно.

— Это абсолютно невозможно, — заявил он еще более твердым и не терпящим возражений тоном. — Вам только что наложили швы, они могут разойтись.

— Я могу показать вам его, — сказал Муни, не обращая на него внимания.

Черт, это слишком просто. Таннер посмотрел на поврежденную шею Муни.

— Но ты…

Муни в этот момент был удивлен не прекращающимися попытками медика посадить его обратно.

— Я действительно считаю, что это плохая идея, — заметил медик.

Подумав, Муни отдал ему стакан с золотой рыбкой.

— На, позаботься пока о ней, — сказал он и напялил на себя свою футболку. — Я приеду через двадцать минут.

Медик перевел полный недоверия взгляд с рыбки на него. Потом вздохнул и отступил.

— Ты уверен, что справишься с этим, приятель? — спросил его Таннер, когда они пошли к машине.

Муни на секунду заколебался, и Таннеру показалось, что он может изменить решение, этот чертов гомик. Но Муни расправил плечи и кивнул.

— Пора разобраться с этим делом, — сказал он.

Таннер создал убедительное впечатление одобрительного кивка. «Боже, что за кретин!»

Карусель на пирсе в Санта Монике по сути не является частью аттракционов «Пасифик Парка», несмотря на то что находится рядом с ними. Карусель — это первое, что замечают туристы, когда проходят «Лос-Анджелесский Центр Океанологии» и вступают на пирс.

Каждый год миллионы людей со всего мира приезжают сюда. В разгар сезона у входа неизменное столпотворение, и он становится похожим на горлышко бутылки. Все стоят, удивленные открывшимся видом.

Настоящая карусель была построена в 1916 году человеком с богатым воображением по имени Чарльз Луфф (Ипподром Луффа без шуток считается Национальным Историческим Памятником). Город Санта-Моника выкупил ее в 1977 году и почти все восьмидесятые годы потратил на ее восстановление. Излюбленное место проведения дней рождений, свадеб, модельных показов и иных торжеств, известное среди киноманов по всему мира из-за появления в фильме «Игла», где, по мнению многих, ее недолгое кружение ка экране затмило как Пола Ньюмена, так и Роберта Редфорда.

Для Райана она была не более чем приятно выглядевшая круговая каталка, попавшая во многие фильмы. Сейчас бы он вряд ли заметил ее. Он припарковал дважды украденную «карреру» подальше от карусели, в неприметном месте, где он смог бы сидеть и выглядывать свой фургон.

Выбрался из машины и остановился, когда его взгляд упал на нечто бесформенное, лежащее на заднем сиденье. «Интересно», — подумал он и поднял вещь.

Она оказалась большой водонепроницаемой курткой с капюшоном — именно то, что при сложившихся обстоятельствах ему нужно. Не помещает немного замаскироваться.

Усмехнувшись, он напялил на себя куртку и быстро пошел ка другой конец пирса, влившись в самый центр благотворительного хаоса «Очистим залив».

— Я на месте, — донесся голос Дизона из рации.

— Понял, — ответил Грир. — Дмитрий?

— Я здесь, — пришел ответ.

Грир хмыкнул, давая понять, что услышал. На стоянке в фургоне дежурил Дизон, а Дмитрий, изображая из себя туриста, наблюдал за пирсом в небольшой бинокль, так что у Грига была возможность прогуляться по пирсу в поисках задницы, которая так существенно подпортила им сегодня день.

Но, черт побери, он ненавидел пирс Санта-Моники, и каждый поганый урод, гуляющий здесь, норовил попасть ему под ноги. Он не мог выбрать, каких уродов он ненавидит больше — тупых туристов с чертовыми видеокамерами или местный колорит. Каждый из них представлял собой образец бесполезной траты воздуха, и он провел слишком много адских лет, протирая задницу, как слуга общества.

Слуга? «Черт», это звучит лучше. По крайней мере, лучше, чем «раб». И для чего им быть? Для того, чтобы защищать неудачников. И от чего защищать? Обычно от них самих. Они скорее поцелуют в задницу «латиноса» с Глоком[12] и наплюют на полицию и добрых полицейских, желающих проследить, чтобы их безмозглые башки не взлетели на воздух.

Так что к черту все. Если безмозглые обитатели Лос-Анджелеса хотят сделать наркодельцов богаче, — то, пожалуйста, это демократия, дайте людям, что они хотят. Если наркодельцы будут наверху, то Итан Грир будет только рад.

«Узнать бы ответ на один вопрос, — думал он, проходя мимо туриста, который снимал на безумно дорогую камеру свою семью, — почему никто из этих самоуверенных горожан и защитников высокой морали никогда не вступится за человека, которого избивает бандит или наркодилер?»

«Была охота спрашивать, — думал Грир. — Где они, едрена корень, когда в машину, полную пьяных ублюдков, запихивают девочек с улицы, независимо от их желания? Где они, когда какой-нибудь наркоман отбирает последнюю пенсию у старушки, или когда маленький ребенок на своем трехколесном велосипеде попадает на линию огня?»

Этот засранец решил диктовать ему свои условия — да кто он такой? Просто дебил, желающий послать видеозапись со столь полезным занятием в чертовы вечерние новости.

Никто не должен узнать об этих записях. Ни одна живая душа. Черт возьми, он вообще не должен был про них что-либо узнать, потому что Крэг Мартин должен был уже давным-давно перезаписать на эту кассету повторы «Секретных материалов».

«Да пошел он в жопу, — подумал Грир, скрипя зубами. — Пошел он, Мартины, весь этот город вместе со всеми этими идиотами вокруг на пирсе. Пошли они все, высокие и низкие, толстые и худые. Пусть идут стройными рядами все эти художники, прочие артисты, активисты движения „Очистим залив“, а также идиоты, которые пялятся на все это».

Но особенного приглашения «отправиться в жопу» заслуживает кретин в костюме синего кита, привлекающий всеобщее внимание. Грир поморщился и покачал головой. Да, это отличный пример того, ради чего он притащился сюда. Наверняка паренек с камерой — брат-близнец этого придурка.

Грир услышал звонок телефона и немедленно поднес его к уху. Он едва слышал голос паренька среди шума, гама и музыки, играющей вокруг него.

— Ты здесь? — спросил он, держа рацию в другой руке.

— Да, — сказал парнишка.

Грир прижал телефон к груди, чтобы на том конце не было ничего слышно.

— Он здесь, шоу началось.

Вернулся к телефону:

— И что теперь?

— Сначала покажи мне, что с Мартинами все в порядке, — воинственно потребовал голос.

— На стоянке в северо-западном углу стоит черный фургон, — говорил Грир, двигаясь по основному направлению. — Сразу за грузовиком.

— Подожди…

Грир прислушивался изо всех сил, пытаясь услышать какие-либо шумы на заднем плане, что дало бы ему хотя бы намек о местонахождении паренька.

— Хорошо, — секунду спустя сказал паренек, — я вижу.

Грир снова зажал телефон и приблизил радию.

— Он в зоне обозрения фургона, — предупредил и поменял местами рацию и мобильник. — Теперь посмотри в боковое стекло. — Аккуратно зажав телефон снова, он сказал Дизону:

— Покажи ему женщину и ребенка. Опусти стекло у пассажирского сиденья.

Дизон держал рацию так, что Райан смог услышать движение стекол, а потом женский и детский вскрик, когда их схватили и сунули на переднее сиденье. Потом так же резко кинули их обратно, чтобы ни у кого не возникло желания позвать на помощь. Как только Грир услышал, что стекла поднялись, он заговорил снова.

— Ты видел их? — спросил он.

Райан жаждал оказаться поближе к тому месту, где сейчас томилась Джессика. Заметив ее и Рикки, он с облегчением понял, что она жива, но также увидел следы жестоких побоев на ее лице. Они, вероятно, очень грубо с ней обращались. С ее ребенком вроде бы все было в порядке.

— Да, — сказал он ублюдку, поправляя капюшон так, чтобы не была видна беспроводная гарнитура на его ухе. Легко понять, почему люди так любят использовать это устройство, но все равно забавно говорить по телефону, когда тот лежит у тебя в кармане.

— Он где-то со стороны пассажирского сиденья, — сказал Грир Дмитрию, прокладывая путь сквозь толпу. — Ты уже нашел его?

— Нет, — ответил Дмитрий, — я же не знаю, как он, черт побери, выглядит!

«Господи, почему Дмитрий оказался таким кретином?» Грир начал с силой расталкивать людей на своем пути.

— У него сотовый телефон, идиот!

— И что, босс? Знаешь, Альберт Эйнштейн, тут у каждого сотовый телефон! — рявкнул Дмитрий.

Грир почувствовал себя неуютно, когда понял, что Дмитрий говорит ему правду. Куда бы он ни кинул взгляд, по крайней мере, половина всех людей разговаривала по сотовым телефонам. Чудесно. Когда, черт побери, будет передышка в сегодняшних разнообразных препятствиях?

Толпа позади него оглушительно взревела, когда, сопровождаемый толчками басов, Инкуб начал свой концерт в поддержку акции «Очистим залив».

Муни показалось, что кто-то дал ему пощечину. Он споткнулся, поморщился от боли и приложил руку к шее, слава богу, она болела меньше — медик поработал на совесть, и повязка еще не сползла.

Но он уже действительно начал жалеть о том, что отправился с Таннером на пирс после всего этого. Доехав на машине, на пирсе ему пришлось пробираться сквозь толпу и не отставать от Таннера, который как будто не замечал этих людей. Он снова ощутил приступ головокружения.

Это, наверняка, был шок. Муни попытался вспомнить что-нибудь про шок, но мозги работали очень вяло, они были заняты координацией движения его тела.

«Какого черта Таннеру приспичило поймать мальчишку? — между делом удивлялся Муни. Утром на парня никто не обращал внимания, а к вечеру от него стала зависеть судьба нации».

«Детективы, — подумал Муни, — шайка чокнутых, все как один».

— Я все сделал, — сказал телефонный ублюдок, — теперь ты мне кое-чего предъяви.

Оттуда, где он стоял, по соседству с платными таксофонами, Райан хорошо мог видеть фургон на стоянке и, что самое главное, сам был не очень заметен.

— Нет, — спокойно сказал он, — сначала отпусти их.

— Так не пойдет, — сказал ему бандит. — Сначала отдай мне камеру.

— Я об этом уже думал, — сказал Райан, неотрывно наблюдая за фургоном. — И решил, что ничего хорошего из этого не выйдет. Я отдам вам видеопленку, а вы нас убьете.

— Я клянусь, что этого не сделаю.

До Райана стали долетать тяжелые басы.

— Как клялся служить и защищать? — спросил он его. По тишине в трубке и по тому, что его вопрос остался без ответа, Райан понял, что попал в уязвимое место. — У тебя только один шанс. Сначала Мартины, потом пленка. Или я отсюда ухожу.

— Подожди, — быстро сказал ублюдок. — Я подумаю.

«Он подумает. Это круто», — удивился Райан. Он быстро оглянулся вокруг в ожидании следующего высказывания, на случай, если ублюдок или кто-нибудь из его банды затаился где-то рядом. Но никаких знакомых он не заметил.

«Кроме…» — Райан вгляделся получше. Пока Инкуб рвал гитару на части, друзья Хлоэ из «Очистим залив» трясли своими загорелыми спортивными телами, подбадривая толпу.

Но особо его удивила центральная фигура между девушками, которая подпрыгивала вверх и вниз под аккорды металла и была одета в резиновый костюм кита. Райан не сомневался ни на секунду, что это мог быть только старый добрый Чад.

Пока он наблюдал, старый добрый Чад кинулся вниз головой со сцены, чем привел толпу в неописуемый восторг. Райан не ожидал, что Чад так быстро запишется в защитники океана.

— Хорошо, я подумал над этим, — неожиданно сказал ублюдок. — И мой ответ: нет.

Райан похолодел.

— Что?!

— Я сказал «нет», — голос омерзительно усмехнулся.

— Ты хочешь загнать себя в безвыходное положение? — спросил его Райан злым как никогда голосом.

— Нет, — омерзительно усмехнулся ублюдок. — Я хочу, чтобы ты подумал вот над чем. У тебя одна запись, а у меня трое заложников, и я немного умею считать.

— Он где-то шести футов ростом, — задыхаясь, говорил Муни, пока они с Таннером пробирались сквозь толпу, — светлые соломенные волосы, ему где-то двадцать… — Он замолчал, переводя дыхание, желая, чтобы Таннер хоть чуть-чуть убавил скорость. — Черт, я не помню, во что он был одет.

Наконец он уцепился за его рукав и попросил передышки. Лицо детектива пылало от нетерпения, сокрытого под маской мнимого безразличия, когда, осматриваясь по сторонам, он ждал, пока Муни приходит в себя.

Потирая шею, Муни пытался увидеть кого-либо подозрительного. Таких на пирсе не должно быть очень много: несколько достойных кандидатов стояли сейчас у таксофонов.

— Если ты хоть пальцем их тронешь, я просто уйду, — горячо сказал Райан, — а кассету отдам в службу новостей по дороге домой.

— Знаешь, я тебе не верю, — безмятежно сказал ублюдок. — Я думаю, пора проверить твои намерения.

— Я тебя предупреждаю… — завелся Райан, когда чья-то рука неожиданно схватила и сдернула с головы капюшон.