3

Биби вздрогнул — в конце улицы появились автомобили. Они мчались, обгоняя друг друга. Биби посмотрел на констебля — тот покачал головой, не отводя глаз от машин, остановившихся на противоположной стороне улицы.

Из машин вышло несколько человек, они направились через дорогу.

— Пресса, — сказал констебль. — На твоем месте, Биби, я бы не очень распространялся. Если им понадобится, они перевернут все, что ты сказал. Потом хлопот не оберешься.

Сам констебль с удовольствием поговорил бы с репортерами, чтобы его имя напечатали в газетах, да не решался. Газеты изводили полицию, особенно сыскной отдел. Ловкие парни эти репортеры, думал констебль. Вот опять примчались на место происшествия раньше полиции. Видно, редакции перехватили донесение об убийстве и послали свои репортерские машины с радиоустановками. А в полиции, как всегда, еще заполняют бумаги в трех экземплярах.

Репортеры и фотографы, чарующе улыбаясь, уговаривали констебля Брота пропустить их к дому.

— Нет, — решительно отрезал он. — Без письменного разрешения старшего инспектора пропустить не могу.

Констебль был упрям, и репортерам ничего не оставалось, как фотографировать домик и сад, несколько раз они сняли и констебля с Биби.

Потом Годфри Беттери, старший репортер уголовной хроники «Дейли ньюс», пообещал Биби пять фунтов стерлингов, и тот разговорился. Несмотря на все предупреждения констебля, молочнику не терпелось побеседовать с репортерами.

— Четыре дня никто не забирал молоко, — начал Биби. — Бутылки и сейчас там. Вон они. — Он показал на ящик возле двери дома. — Я еще в первое утро сказал себе: что-то непохоже на миссис Тайсон; она всегда оставляла записку, когда уезжала. А сегодня я подумал: не иначе беда какая приключилась. В ящике молоко за четыре дня. Что делать? Мне все казалось, что в доме кто-то есть. Окно в ванной открыто. — Он указал на окно с левой стороны дома. — Видите, занавески колышутся.

Репортеры кивали, строча в записных книжках.

— Ну вот, разнес я сегодня утром молоко и прямиком в полицию. Оттуда со мной пришел констебль Брот.

Констебль приложил палец ко рту.

— Вы не можете запретить ему говорить, — вспылил Беттери.

— Я знаю, что делаю, — хмуро сказал констебль Брот.

— Да ну? — насмешливо оглядев его, спросил Беттери.

— И нечего ухмыляться, — сказал констебль, начиная злиться.

Но Годфри Беттери был гораздо осторожнее, чем можно было заключить по его насмешливому виду.

— Я знаю, вас винить не приходится, констебль, — примирительно сказал он. — Распоряжение начальства…

Молочник совсем расхрабрился.

— Никто не может заставить меня молчать, если я не хочу молчать, — сказал он. — У нас свободная страна. Ничего плохого я не сделал.

Констебль Брот удивленно взглянул на него. А ему еще показалось, что Биби не храброго десятка. Молочник продолжал рассказывать.

— Мы с констеблем нашли ее на кровати, мертвую. — Биби описал изуродованное лицо убитой. До этого он никогда не видел убитых, и даже в самых страшных снах ему не снилось, что творит смерть. — Она ведь была такой красавицей! Пожалуй, другой такой и не сыщешь. Кинозвезды ей в подметки не годятся…

Репортеры записали все и поблагодарили Биби. Беттери сказал, что пришлет ему пять фунтов. Рассказ Биби и его фото появятся на первой странице всех газет. Хоть раз в жизни он станет центром мировых событий. Биби расплылся в счастливой улыбке. А констебль хмурился, особенно когда глядел на Годфри Беттери — так он его раздражал.

Загрузка...