Совершенный. Война никогда не меняется. Том 1

Глава 10 Воля к дерзанию

«Вся или по крайней мере большая часть легкодоступной информации собрана, и теперь я хотя бы понимаю расстановку сил игроков. Пора делать собственный ход».

Ещё раз обдумав свои планы и рассмотрев политическую расстановку с разных сторон, я пришёл к выводу, что влезать в это болото всё же имеет смысл. Нельзя сказать, что все минусы Феместа уравновешиваются плюсами, но остальные площадки для возвышения ещё хуже. По крайней мере из известных мне.

«Маленькое население? Ну так и власть захватить гораздо проще. Малообжитые земли? Зато богаче на остатки прошлой цивилизации, плюс подальше от Конфедерации и нелюдей. Слабая логистика с торгово-промышленными центрами ойкумены? Зато армию вторжения, коли такая будет собрана, нормально снабжать не получится. Пустошь под боком? Так это естественная преграда от южан и монстров! И так далее и тому подобное…»

Словом, решение было принято. Вдумчиво, взвешенно, решительно… и с подспудным нетерпением.

И вот из-за последнего пункта мне пришлось вновь влезать с собственный разум. Потому что обнаружив эту эмоцию впервые, я совершенно не понял, откуда она могла взяться. А всё непонятное, как известно, — опасно. В особенности, если речь идёт об уникальном изделии гениальных, но по-своему безумных учёных, в которое неизвестным науке образом попали воспоминания человека из другой реальности.

Собственно, учитывая инстинкты инфильтратора, моё сумасшествие вполне может привести к цепочке событий, что во всех отношениях переплюнет вялотекущий конфликт Конфедерации с нелюдями.

«Съедет крыша, и я, например, решу построить что-нибудь экзотичное, вроде кастовой теократии с тотальной догматизацией всего вокруг. Нет, не спорю — заманчиво, конечно! Однако разума я пока не терял, и к таким мера прибегать совершенно не готов».

Но как же много нового удалось открыть для себя, внимательно изучив собственный разум!

«Какую, однако, херню я могу сотворить чуть ли не ради смеха… Видимо, проводить сеансы самопознания придётся на регулярной основ. Иначе и в правду рано или поздно объявлю себя Богом-Императором человечества…»

Самое забавное, что человек во мне был совершенно не против такого шага. Впрочем, он сейчас, что говорится, за любой кипишь, кроме голодовки и праздного безделья.

Доконала беднягу скука на пару с экзистенциальным кризисом.

Человек так хотел вновь влиться в социум, с избытком удовлетворив при этом жажду собственного признания. По существу, он не то чтобы был лишён этого на Земле, скорее уж наоборот — с удовольствием владел толикой личной власти. Хоть и небольшой, используемой без злоупотребления и перегибов, но всё же, всё же! Она придавала уверенности и сил прожить ещё один день если не ради себя, то хотя бы для подчинённых, что искренне надеялись на его поддержку.

Это держало его на плаву даже когда человеку казалось, что жить на Земле ему больше не за чем. Даже когда он остался один…

И тем болезненней оказалось лишиться этой опоры после смерти. Первые недели землянин ещё как-то существовал, огрызаясь и воспитывая инфильтратора скорее по инерции, чем от внутреннего желания. Но потом утих и этот запал. Умбракс, подготовка и путешествие — всё мельтешение прошло будто-бы мимо землянина, потерявшего прошлую жизнь и всякую мотивацию вместе с ней.

А потом нашлись люди. И тогда он подумал: «Не важно, как они будут жить или выглядеть. Хоть зверьё натуральное, пусть. Главное, чтобы было кого вести вперёд! Чтобы было, ради кого прикладывать усилия, тратя время и нервы! Сделать жизнь следующих поколений хотя бы немного лучше — вполне достойна цель для жизни, верно ведь?»

Поэтому теперь человек внутри меня пусть и продолжал молчать, однако это уже было не тихое безразличие, а нетерпеливое ожидание. Ожидание обретения нового смысла в жизни.

И вот на фоне таких переживаний, ярких и буквально пылающих всякими страстями, инфильтратор выделялся простотой и поистине железобетонной уверенностью. Уверенностью в пути, по которому мы продолжали идти.

Он был рождён править. Он желал править. И он будет править. Пусть и не так, как того желали создатели.

Обе личности, оба набора воспоминаний слились и, казалось, зациклились на одной и той же теме. Впрочем, не безосновательно — только дурак будет пытаться строить анклав цивилизации и комфорта в одиночку. Так что в отличии от прочих психов, мой выверт сознания оказался хотя бы полезным. На данный момент.

Вот только думается мне, что даже будь ситуация в Феместе куда как хуже, я всё равно решил бы брать дело в свои руки. Просто потому что хочу этого.

Нехороший звоночек.

Как пробиться в верха власти? Для этого необходимо стать весомой фигурой в обществе. Как же стать ею? Нужно обрести репутацию определённого толка. Оную могут дать сила, богатство, связи и известность.

«Ну, предположим, личная сила у меня имеется, пусть и ограниченная. Богатство тоже кое-какое присутствует, а связями обзаведусь благодаря поистине нечеловеческой харизме. Остаётся только с последним пунктом что-то решить, поскольку базовый способ повышения известности сопряжён с проблемами со стороны уже существующих элит. Спасибо падению цивилизации, что хотя бы силой и богатством можно обзавестись без таких проблем. По крайней мере пока».

И вот, мучимый подобными вопросами, я однажды наткнулся на очень интересную легенду о «Жнеце сером, проклятом исчадии Энгара». Легенду, описывающую кровавую вакханалию, наступившую с прибытием в город некого существа, чей внешний облик подозрительно напоминал Уму.

Слишком подозрительно.

— Ума-а, пушистый ты мой! — судя по взгляду зверя, ставшему в мог каким-то загнанным и печальным, а также по нечаянно выроненной косточке, мой вроде бы дружелюбный тон питомца не обманул. Совсем. — А не хочешь ли поведать мне, откуда аборигены знают о таком красивом, сильном и грациозном звере… как ты?

Четыре хищных глазика сделали совершенно непонимающее «морг-морг» в ответ, после чего жалобно вперились куда-то в сторону выхода из здания.

— Э, не-е-ет! — пододвинувшись поближе, я схватил за переднюю лапу намылившегося было сбежать зверя. — Сперва ответы, потом — свобода!

Под крышей заброшенного склада прогудел утробный жалобный мявк…

…Общаться пусть и со столь умным, но всё же зверем, было довольно непросто. Но я уже успел привыкнуть, так что прояснить ситуацию нам всё же получилось. Пускай и очень примерно, поскольку смысл отдельных слов мой друг пока что не разбирал.

Так вот, Ума в Феместе не был ни разу. Вообще. В принципе. То есть легендарный Серый жнец — это кто-то того же вида, но не он сам.

С одной стороны, я, конечно, обрадовался. В том плане, что куча убитых и сожранных людей — это совершенно не то реноме, которое пожелаешь иметь своему другу, питомцу и соратнику по восхождению на вершины власти. И дело тут не только, и даже не столько в моральных качествах Умы, сколько в том, что такая репутация может серьёзно навредить нам обоим.

Нет, можно, конечно, править и страхом. Вот только для этого у меня, во-первых, не те возможности, а во-вторых — не те устремления. Мне не сохранить трещащее по швам государство нужно, а построить его с нуля. Ну, или почти с нуля. В таком деле жестокость, конечно, просто необходима, однако не пустая, а оправданная. Поскольку людям всегда нужно устанавливать некие социальные правила, в рамках которых они смогут безопасно жить. Иначе — смотрите пункт «нам нечего больше терять, кроме своих оков».

Ни за что, ни про что жрущий простой народ питомец тирана — это не тот фактор, который может принести хоть какую-то стабильность обществу.

С другой стороны, пусть и исчезающе маловероятное, но всё же вполне возможное присутствие в окрестных землях сородичей Умбракса изрядно напрягало. Причём напрягало даже не потенциальной угрозой с их стороны, поскольку вдвоём нас должно хватить и не на таких чупокабр, но тем, что эволюция не терпит излишеств, а значит подобные возможности у апекс хищников — это скорее всего необходимость, а не блаж. То есть либо у вида Умы имеются некие не менее, а то и более зубасто-хвостатые конкуренты, либо таковой является их добыча. В обоих случаях ничего хорошего людям ждать не приходится.

Ну, или воздействие БАВКУа каким-то необычайно причудливым образом наложилось на подходящую основу в лице определённого вида штурмовых биогенетов, в результате чего родились существа поистине чрезмерной мощи. В целом — самый хороший из вариантов, поскольку не обещает наличия где-то там, в дали ещё нескольких видов, уровня «суперсолдат на стероидах». И я даже причины, по которым сородичи Умы ещё не сожрали всё вокруг, придумать могу! Главное, чтобы без лишних толп боевых монстров, переживших апокалипсис. Поскольку, уж не знаю, как Конфедерация выживала все эти годы в одном мире с существами, подобными моему питомцу, однако ни сейчас, ни, судя по легенде, десяток лет назад люди к подобным монстрам готовы не были.

«Теперь даже смешно вспоминать свои размышления первых дней после пробуждения. Ожидал выживания на грани, где только лишь возможности технологий отделяли человеческий род от полного вымирания, а попал на какое-то цирковое представление. Никто нормальную цивилизацию отстраивать, кажется, и не собирается, даже при наличии в загашнике полезных технологий. Устроили, понимаешь, филиал средневековой Европы напополам с Диким западом и сидят довольные, своё ЧСВ потирая. Так были бы заслуги! Ну, ничего — не хотят по-своему, так будет всё по-моему…»

В отличие от конфедератов, я не закрываю глаза на возможные опасности. Сородичей Умы, равно как и прочих подобных подобных монстров нужно либо ставить в стойло, то есть находить способ сосуществования с ними, либо безжалостно уничтожать. Именно уничтожать, а не пытаться контролировать численность. Это не волки, не медведи и не прочие естественные животные — военные биогенеты не бояться людей. Скорее уж наоборот, тихо ненавидят где-то глубоко в подкорке.

Собственно, это прекрасно заметно даже по тому же Умбраксу. Мой котик хоть и держит себя в руках, но всё же очень даже не против окончить бренное существование пары десятков лысых обезьян. Что же тогда говорить о в основном куда менее разумных существах?

Впрочем, по тому, как конфедераты воюют с главным своим врагом, а также по индифферентному отношению выходцев с юга даже к самым чудовищным племенам дикарей, всё и так прекрасно понятно. Приспособленцы. Оно-то, может, даже и правильно, в таком мире-то. В особенности учитывая, потомки каких именно людей называют себя теперь конфедератами. Доминион пришельцев как-никак, самые наглые и непримиримые не имели возможности оставить свой генофонд в этих землях…

«Что же, тогда грех будет таким не воспользоваться. Мирятся с людоедами всех мастей и прочей гнусью? Прелестно! Значит, когда сапоги моих воинов будут топтать их земли, так же легко смирятся и с новым порядком. Впрочем, перегибать с закручиванием гаек я не планирую. Что на фоне текущего состояния перманентной грызни наверняка будет очень выгодно выделяться. Думаю, простые люди ещё и спасибо скажут».

Собственно, в Феместе я этот план и обкатаю. Например, на тех же дикарях.

Захвачу власть в племенах, благо такая возможность чаще всего имеется через дуэль с военным вождём… или со всеми воинами какого-то рода разом, что для меня имеет мало отличий. Следующим шагом прекращу войны и построю нормальную политическую структуру федерации.

«Племенной федеративной монархии, ха! Нечто в духе Атиллы или Чингисхана, только труба сильно пониже, да дым пожиже».

А потом останется лишь ковать единое общество… ну и чистить те пятна, что не пожелают менять цвет. Думаю, таковых будет много — под группировки ведь не легли лишь самые непримиримые из дикарей. Да и с биологической совместимостью вопросы возникнут, поскольку за время изучения аборигенов Феместа я на такой паноптикум насмотрелся, что иногда даже добренький землянин орал из глубин сознания что-то в духе: «Сжечь ксеносов, мутантов, еретиков!»

«Моя недавняя находка в лице яйцекладущего человеческого подвида на таком фоне ещё очень даже ничего! Женщины у них, вон, вообще душки — с остальными дикарями по любому уживутся. А не захотят вымирать, так и мужиков, собственно, уживут!»

Главное, чтобы фракции дали мне хотя бы немного времени на притирку племён. Что проба на зуб всё равно последует — то в любом случае, иначе свои же не поймут. А вот что будет после, решиться уже по итогам проверки. И хорошо бы мне её пройти.

Великое Солнце вставало над горизонтом, заливая древний город и степи вокруг ярким, но безрадостным светом. Светом, равнодушным к судьбам живых.

Лучи коснулись и здания, некогда бывшего небольшим депо у самого края застройки. Но прошло время, прошли и многие катаклизмы, и теперь среди обветшалых стен поселились потомки древних жителей города. Позабыли они название места, откуда родом, и многое, многое другое. Однако сохранили передаваемые из уст в уста ритуалы, позволяющие использовать часть инфраструктуры, пережившей гнёт времени.

Вот только никакие ритуалы не спасут от голода, что может наступить уже вскоре.

Климат издревле благоволил земле, на которой построили Фемест. В регионе всегда хватало тепла и влаги, а расположившиеся относительно недалеко огромные водные просторы скрадывали сезонные перепады температур, на которые эта планета и так не слишком щедра ввиду малого наклона оси. Так что жить здесь было довольно приятно.

Если бы не расположение на краю цивилизованного мира, а потом и катком прокатившиеся по этим землям мировые войны с Вторжением, то сей плодородный край мог бы стать чрезвычайно населённым местом. Но просто не успел. И теперь, после всех глобальных катаклизмов и значительного ухудшения природных условий, когда-то фертильным землям более не суждено окраситься сплошь в золото и зелень полей. По крайней мере в ближайшем будущем.

Но люди здесь всё же жили и сейчас. Держась за тело древнего города, они пользовались жалкими остатками былого богатства. Собирали плоды и коренья, охотились на заново расплодившихся животных, а некоторые даже возделывали землю! В основном, правда, последним занимались чужаки-южане, но и потомки феместианцев были не против заняться чем-нибудь подобным. Вот только не получалось особо — не было ни нужных знаний, ни сил для охраны полей. Вот и обходились дикари в лучшем случае огородами при родных селениях.

Всё это и стало причиной нависшей над ними теперь угрозы голода. Когда крупные животные покинули предместья города, то и сам рацион, и размеры порций для всех сильно оскудели. Хотя им, племени Кричащих камней, ещё ничего — выживая на самом краю древнего города, они привыкли ходить дальше вглубь степей, где зверя всё ещё было в изобилии. Но вот тем, кто живёт дальше от края застройки, говорят, приходится совсем худо…

Впрочем, несмотря на то, что Кричащие камни продолжали жить гораздо сытнее прочих дикарей, счастливым для них это время назвать тоже не получалось. То исчезнет очередная группа охотников, что случалось всё чаще благодаря сложностям охоты в открытой степи, то соседи нападут, вновь решив поживиться за счёт «краевых». Потери, потери, потери… Выжившим было всё тяжелее. Истощённые матери племени, избранные для заботы за всеми детьми, старательно успокаивали малышей. Всё ради того, чтобы дети не тратили зазря силы, урезая тем самым паёк для взрослых соплеменников. Остальные женщины в компании выживших воинов уходили всё дальше в степи, чтобы собирать оставшиеся ещё дары природы. Изредка им попадались и партии охотников, вынужденных практически поселиться вне дома — всё для того, чтобы добывать больше такой необходимой для остальных дичи.

Люди истощались. Люди печалились. Дети всё дольше не видели родителей… И всё большему числу малышей более не суждено будет увидеть одного или даже обоих из них.

Вождь и старейшины, переведшие племя на тропу жёсткой экономии, ждали. И истово молились, чтобы всё же не пришлось задействовать невеликие запасы пищи. Поскольку это бы означало гарантированный конец племени при любом внешней конфликте. Ведь без запасов пищи мужчины, взяв в руки оружие для защиты дома, обрекали себя и всех остальных на голодную смерть.

Печаль окутала этих людей. Печаль, но ещё не безнадёга. Голод — угроза понятная и страшная, но не впервой Кричащим камням проходить через такие испытания. Они обязательно выживут. Пусть и горькой ценой.

Но этот рассвет принёс не только лишь тоску и усталость. К измученным людям приближалось кое-что ещё.

По просторной дороге, бывшей когда-то широким городским шоссе, двигалась высокая фигура. Даже очень высокая! Дозорным она сперва даже показалось этакой башней, неспешно надвигающейся на редкую цепь взволнованных людей. И лишь только приблизившись она обратилась огромным человеком, с видом верховного вождя восседающем на гигантском монстре.

Оскал его зубов будоражил кровь и заставлял трястись поджилки, а пронзительный взгляд оголял потаённые страхи в душе каждого… Ну и монстр был не менее страшен, это верно. Но гигантский зверь, каким бы он ни был — явление понятное, в особенности для племени охотников. А вот гигантский человек — это уже совершенно другой разговор.

Что дикие, что южане редко достигали ста восьмидесяти сантиметров роста, и поэтому практически двух с половиной метровый амбал казался им если не чем-то в духе эллинистических титанов, то каким-нибудь полубогом уж точно. С таким и поговорить не зазорно, пусть и страшновато немного.

В этой ситуации размер явно имел значение.

— Я — Приномат, государь настоящего и властитель вашего будущего! — удивительно приятный голос чужака разошёлся над людьми. После чего гигант, казалось, плавно стёк со своего чудовища и в одно движение снял повязки, закрывавшие нижнюю половину его лица.

Он оказался красив. Это было понятно ещё по солнечно-золотому цвету его волос и ярчайшей синеве глаз, однако вместе с чувственными губами и волевым подбородком картина приобрела какую-то страшно привлекательную завершённость. Это отметили даже воины, застывшие на стене из мусора, что преграждала путь к нутру лагеря.

Женственная часть племени, конечно, могла бы сказать куда больше о лике прекрасного чужака. Однако их на стене либо не было в преддверии возможно грядущего боя, либо они являлись воинами, что в каком-то смысле было даже хуже. Ведь настоящему воину нельзя искать и восхвалять красоту, поскольку от этого может пострадать их эффективность.

Всего этого чужак пока не знал. Как и не знал он того, что всей разыгранной сценой поставил в тупик руку вождя, что руководил здешним сегментом обороны. Вместе с подкреплением он только и успел прибыть к стене, после чего тут же услышал странную фразу ещё более странного чужеземца. А потом и увидел его воочию, что нанесло добивающий удар по достаточно примитивной дикарской психике.

Нет, в каких-то богов Кричащие камни, конечно, верили. Как же им не верить, когда вокруг то и дело происходит столько всего странного, непонятного и явно божественно-магического? Но к пришедшему в гости то ли богу, то ли как минимум вестнику оного никто не был готов. Абсолютно. Да и что теперь делать со странным чужеземцем оказалось совершено непонятно.

А то, что перед ними находится нечто сверхъестественное, было ясно без всяких слов. Даже акцент так явно не говорил об этом, как внешний вид незваного гостя. Необычная одежда, чем-то напоминающая одновременно и дикарский крой, и крепкую ткань южан. Подозрительно знакомый зверь, о котором практически каждый из соплеменников пытался припомнить что-то полузабытое, а теперь наглой мошкой жужжащее на границе сознания. Непонятные речи, заставляющие гадать о психическом здоровье визитёра… Но главное — лицо. Слишком правильное. Слишком красивое. Слишком се-ме-трич-но-е! Так просто не бывает — никто из племени никогда не видел таких правильных, удивительно гармоничных черт.

И не могли увидеть. После Генетических войн, после Вторжения, после ядерного апокалипсиса и последовавших за ним катаклизмов генетика человечества оказалась в значительной мере испорчена. Потом пусть и не до конца, но вылечена. Потом ещё раз испорчена. А потом снова частично вылечена. И цикл этот повторялся ещё не раз. Люди жили, люди размножались и они же всё меньше болели. Просто потому, что носители генетических дефектов и предрасположенностей к заболеваниям банально не выживали, а с остальными работали те силы, что уже успели отметиться в удивительной приспосабливаемости биогенетов. Генетический фонд портился и очищался всё снова, и снова, и снова… Но никогда «после» не соответствовало «до». Следы — они оставались.

Следы… Сначала в генетике накапливался ни на что не влияющий мусор. Потом издевательству подвергся внешний вид, как не критически важный для выживания. А потом дошло дело и до геномов, с одной стороны, критически важных для уже модифицированного человеческого организма, а с другой — в том числе влияющих и на внешний вид оного организма.

Понятное дело, краше от этого люди не стали. А совсем даже наоборот. Однако что в те лихие времена, что сейчас людям не было дела до красоты. Изменились условия успешности.

Девушка выберет не самого красивого мальчика, а того, кто выживет и сможет прокормить семью. А если такой мальчик может прокормить и большее число ртов, то возьмёт себе и несколько жён. Потому что оных в каждом поколении выживало традиционно больше. В конце концов женская половина человечества всегда была более биологически стабильна, а значит и меньше страдала от последствий глобальных войн. Ведь природа всегда прекрасно понимала, чью именно популяцию нужно поддерживать для рождения новых поколений. И внешняя красота тут вообще не играла роли — выжить бы, и на том спасибо.

Так что ни у южан, ни уж тем более у дикарей никаких Аполлонов уже давным-давно не встречалось. Ну, до недавнего времени. Но теперь — вот он, стоит и с улыбкой смотрит на смешавшихся людей.

Рука вождя не знал, что ему теперь делать. Не знали этого и прочие воины.

Видя это, чужак не стал больше ждать. Он шагом направился к ним, неся с собою флёр чего-то неуловимого. Флёр чего-то, чему хотелось довериться. Как и его хозяину…

…Бога иль демона приняли подчёркнуто холодно и насторожено, что, впрочем, достаточно быстро переменилось под действием его божественной харизмы.

Ну, или по крайней мере так предпочитали считать вождь и старейшины дикарского племени. И они не имели никакого желания выказывать альтернативные, менее благозвучные мнения. Поскольку мало того, что хозяина Серого жнеца, а монстра из легенд умудрились признать маленькие дети, было банально опасно оскорблять излишними подозрениями, так делать этого ещё и банально не хотелось. Да-да, благодаря всё той же харизме.

Получался замкнутый круг неестественного позитива: уличить гостя во влиянии на эмоции было вполне возможно, но чем дальше, тем всё больше не хотелось этого делать. На что, собственно, и рассчитывали создатели инфильтратора.

Впрочем, поведение гиганта так же соответствовало самым высоким стандартам племенной общины. Голос не повышался, оружием не размахивали, зверя на людей не спускали… Да даже сам визитёр неизменно улыбался! И со здоровым веселье чуть ли не на пальцах объяснял моменты, непонятные кому-то из членов племени. Что было особенно ценно ввиду того, что и старейшинам, выступавшим в роли мудрецов племени, а также самому вождю было невместно показывать собственное незнание каких-либо вещей. И чужак, явно понимая это, позволял им сохранить лицо…

…А они в ответ на эту любезность позволяли ему говорить, не прерываясь на споры с несогласными. Которых, впрочем, с течением времени становилось всё меньше и меньше…

Сначала он говорил слова правильные, но пустые, словно порывы ветра. И этим завоевал сердца детей, которых хоть и не пустили к гостю, но слушать речи гостя не запрещали.

Малыши ведь мудры, но по-своему. Большое они сводят к малому, а малое — к большому. И сакральное «хорошо» у них сводится к частностям — к тем моментам, когда и им, и их семье действительно хорошо жить. Это не существование «здесь и сейчас», отнюдь. Просто время их столь растянуто, столь широко и полноводно, что год уже кажется целой жизнью.

Это детям и пообещали — избавление от голода и помощи в том, чтобы печаль как можно меньше посещала их дом.

Потом он говорил слова столь же правильные, но большие, словно небеса над степями и пустошами. И этим завоевал сердца молодых — тех детей, что успели с искренним ужасом заглянуть куда-то в далёкое будущее. Быть может это было сделано неправильно, а может могли подкачать и сами выводы — всё это неважно. Главное, что повзрослев, юноши и девушки страстно возжелали изменить мир к лучшему. Если не для самих себя, то хотя бы уже для своих детей.

Им гость пообещал перемены. И силу, чтобы изменить печальную действительность. Да, далеко не сразу. Да, вероятно достанутся эти возможности уже их внукам. Но другие не обещали и этого. К тому же, одна только призрачная перспектива спасения тех близких и родных, кто имел все шансы покинуть бренный мир уже в самом ближайшем будущем… Будем честны, люди продавали свои сердца с душами и за меньшее.

Следом он говорил слова верные и умиротворяющие, простые и обнадёживающие. И этим завоевал сердца стариков. Ведь они уже поняли мир и смирились с его потаённой злобой, не пытаясь более ничего менять. И теперь хотели лишь счастья, как в детстве, а также покоя и того самого «хорошо», но уже своим потомкам и на более длительный срок. Всё это мог, по его словам, предоставить чужак. Не за бесплатно, конечно, но уже хотя бы за одну лишь возможность его следовало благодарить стократно.

Старейшины могли поспорить, но не имели уже ни желания, ни выбора как такого. Ведь племя уже избрало сторону гостя. Теперь следовало лишь следить за его решениями, советовать правильные вещи, да постараться сберечь самое ценное — знания, в будущей буре. А в том, что стихия уже собирается над древним городом, много чего повидавшие старики были безоговорочно уверены.

Вождь же склонился перед воителем, что многократно превосходил его и телесной силой, и мастерством. В дальнейшем он так и не узнал, что мастерства того не было и в помине, а все движения гиганта были столь быстры и точны исключительно благодаря невообразимым для простого человека скоростям реакции и мышления. Но разочаровался ли бы от этого знания лучший из воинов племени? Отнюдь. Ведь пусть и обладая властью, военный вождь был традиционно молод. И готов был поступиться гораздо большим ради того, чтобы дать своим соплеменникам куда лучшее будущее.

Недовольно произошедшим осталось лишь одно существо. Сам чужак. Пусть он этого и не показывал, но окончательное осознание того, какого размера груз добровольно взгромоздил на свои плечи, заставило его остро возжелать введения практики трудового отпуска. Как минимум для себя любимого. Однако, увы, такому излишеству не суждено было появиться ещё как минимум в ближайшие пару десятков лет.

Но это, как водится, уже совершенно другая история…