Совершенный. Война никогда не меняется. Том 1

Глава 9 Призрак печали и страданий

Обойдя преддверия Феместа и не найдя там ничего опасного, я решил отправляться вглубь застроенных территорий. В одиночку, естественно, поскольку питомец с прицепом уж слишком велики по габаритам. Так что Ума с телегой остались в пустующем ангаре недалеко от какой-то промышленной зоны.

«Мохнатый охламон был просто счастлив отдохнуть, развалившись в тенёчке с добычей в зубах».

А потом я углубился в городские кварталы.

Пускай меня готовили к иной роли, однако навыки, обретённые ещё охотой в долине, позволили незамеченным проскальзывать мимо редких аборигенов. Благо приспособиться к условиям плотной застройки было не сложно благодаря врождённым возможностям организма.

«Да и наука шпионажа, преподававшаяся мне создателями, тоже изрядно подсобила. Хотя, конечно, с полевой разведкой оная имела не так уж много общего, как хотелось бы».

Словом, умения и возможностей тела мне вполне хватало. Мягкий, тихий шаг с изрядной гибкостью организма позволяли едва ли не стелиться по пыльным улицам, даже несмотря на отчётливый хруст бетонного песка под ногами. Вот только среди обветшалых зданий, шума и без меня хватало с избытком. То откуда-то издали долетали крики и прочие возгласы, то непонятный треск заставлял оборачиваться в напряжении, то эфир заполняли завывания ветра в пустующих бетонных коробках… Словом, звуков было слишком много даже для столь чувствительных органов чувств, как мои. Или же в особенности для таких, как мои? Но главное, что всё это делало меня практически не обнаружимым существом.

Теоретически.

Если бы я ещё был способен слиться с окружающей местностью, конечно. Вот только нет у меня камуфляжа сложнее привычных лохмотьев. Пусть и пропыленных, а значит относительно однотонных, но всё же зачастую слишком пёстрых на фоне бетонных стен с давным-давно отвалившейся краской.

Впрочем, хотя многие аборигены ходили в одеждах получше, что и не удивительно — большинству из них не нужно слоняться по ветреным пустошам целыми неделями, однако чисто визуально обилие грязи и пыли делали нас довольно схожими по цветовой гамме. Так что издали отличить меня от местного было довольно-таки сложно. Однако, к великому моему сожалению, чаще всего при встречах никакого «издали» не наблюдалось и в помине. Хорошо, если не лоб в лоб сталкивались. И вот в подобных случаях внешняя схожесть одежды уже не спасала ситуацию по вполне объективным причинам.

«Очень уж трудно не заподозрить неладное, когда встретил существо в два раза выше любого виденного тобою человека».

Собственно, я — инфильтратор. Существо, вроде как созданное для жизни среди людей. Изначально. Однако то ли создатели чего-то напутали, то ли это было частью какого-то хитрого плана, но несмотря на общую схожесть человеком, кое в чём я всё же существенно выделялся. Кроме внешности, биологии и прочего, прочего, прочего, конечно. А именно — размером. Прямо сказать, шкафообразным размером примерно метра в два с половиной высоты с разворотом плеч около полутора-двух.

«То есть таки да, шкаф классический, с антресолькой. Вроде бы и тот ещё мордоворот, вот только ликом — вылитый Аполлон. Мне бы ещё нимб, золотой доспех и двуглавого орла во всю грудь — и можно будет смело покорять галактику. Но чего пока нет, того нет».

В принципе, подобные размеры — не прямо-таки что-то сильно удивительное для мира после Генетических войн, поскольку те славные времена остались не только в сердцах людских, но и в генах значительной части населения. От чего среди обычных на вид обывателей иногда рождались этакие «естественные» сверхлюди, чему мало кто удивлялся. Ну, или по крайней мере таково было мнение пришельцев, что и читали мне курс социологии.

Однако местные люди, против моих робких ожиданий, непонятному мутанту размером в два раза больше них самих всё же пугались. И ещё как пугались! Орали, что-то лепетали, швырялись и стреляли — словом, реагировали излишне нервно и бурно. А поскольку оповещать окружающих о своём появлении раньше времени я не собирался… Приходилось решать проблемы кардинально.

Впрочем, толика грусти, навеваемая остатками моего гуманизма, никак не мешала осуществлению некоторых дополнительных процедур. Вроде тех, что позволяли развязывать языки куда более упорным и упёртым.

К счастью, дисциплина эта была профильной, а потому учили меня на совесть. К искреннему ужасу жертв, опыта мне всё же не доставало. Что могла бы решить только обильная практика… Для которой имелись возможности, но, признаться честно, недоставало желания. Ничего приятного в пытках для меня всё как-то не находилось, да и начинать наслаждаться ими я совершенно не собирался. Этакая рутина с примесью негатива, щедро изливаемого на одного неудачливого эмпата. Не сказать, чтобы совсем уж невыносимо, но и терпеть такое сверх необходимого не хотелось.

Однако информацию всё же нужно было как-то добывать, и других вариантов не было. Слишком уж я оказался приметным.

Собственно, я старался не терзаться моральным мазохизмом, однако и полностью отбросить эмоции не имел никакого морального права. Всё же от моих рук умирали не какие-то там сферические враги в вакууме, а вполне возможно, что будущие подчинённые и соратники. Так что, дабы хотя бы уменьшить число сопутствующих потерь, я старался держаться подальше от населённых пунктов. Сперва ото всех, потом — только от крупных…

А время шло, дни следовали за днями, и картина этого кусочка нового мира обретала краски и очертания. Тем более приятные метафорическому взору, что вполне годились для реализации собственных творческих порывов. Следовало только увидеть наконец все детали полотна. А после решить, каким именно образом поменять его владельца.

Пока складывается впечатление, что этот город — не самое лучшее место для первого моего шага. Но всё же вполне подходящее.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — шёпот рвался из груди вместе с прерывистым дыханием.

Он хотел было добавить ещё чего-нибудь этакого, чтобы выплеснуть доселе копившийся внутри ужас наружу, поскольку удерживать такой страх в тисках воли становилось совсем уж невмоготу. Однако не мог. Лёгкие жгло раскалённым металлом после быстрого, даже истеричного бега. Но кроме физической невозможности, было и ещё кое-какая причина. Куда более весомая.

Оно его заметило. И хотя бродяга не смел оборачиваться во время бега, но что-то подсказывало ему, что чудовище не преминуло последовать за беглецом.

Всё же выдержав накал эмоций и смахнув набежавшие от боли слёзы, мужчина опираясь о стену привстал, развернулся к зияющему пустотой дверному проёму дома, в котором решил отдохнуть, и ещё раз глубоко, неимоверно облегчённо выдохнул.

Никакого там не было. Ни в проёме, ни на улице, ни даже у зданий на другой её стороне. Мусор, куски бетонных плит, щебень и едва заметно клубящаяся под закатным Солнцем пыль. И никого живого.

Совершенно пусто.

Мужчина ещё раз прерывисто выдохнул и прикрыл глаза, пытаясь прийти в себя после всего пережитого. Покой. Боль и страх наконец отступили, позволив человеку вновь обрести уверенность. Вернуть силу воли. Правда, он не знал о том месте, где теперь находится, поскольку во время бегства позабыл обо всём на свете и не отслеживал ориентиры. Однако… Не первый год ведь ходит по древнему городу.

И только окончательно отдышавшись бродяга уловил то, что не было слышно до этого. Тихое, едва заметное сипение позади него. И потоки воздуха, никак не соотносящиеся с порывами ветра.

Дыхание. Кто-то стоял позади него, по-видимому, попав в здание со стороны двора.

Человек заплакал, не открывая глаз.

Оттирая пятна засохшей крови одеждами жертвы, я обдумывал полученную информацию. С трудом полученную, между прочим — разобрать странный диалект, основанный на смеси нескольких уже известных мне языков, само по себе было тем ещё испытанием. А уж понять, что имели в виду практически невменяемые после пыток люди — ребусы в духе некоторых конспирологических теорий. Когда по паре косвенных фактов и целому возу неподтверждённых предположений, или в моём случае — максимум по десятку фраз и вроде как интуитивно расставленным акцентам, требуется построить хотя бы относительно стройную, непротиворечивую теорию обо всём вокруг.

Было ли это сложно? Нет… Это было капец как сложно! И не будь у меня столь прекрасной памяти, равно как и знаний многих языков этого мира, то планы пришлось бы менять. Причём менять кардинально.

«Ага, вместо захвата власти — пара лет жизни среди необразованных техноварваров. Под присмотром их жалких вождей… Или как там местные „пупы земли“ себя нынче называют? Так я уже успел наслушаться аборигенов и скажу прямо, не таясь — учинил бы резню как пить дать!»

Однако слава создателям, что в очередной раз не желая этого, спасли ещё пару сотен человеческих жизней. И возможно даже мою в числе прочих.

«Как говорится, земля вам мятой стекловатой!»

Возвращаясь же к теме информации, то кое-что есть у меня.

И так, Фемест.

История города времён Старого мира, равно как и шесть последующих десятилетий, текущим жителям неизвестна. Причина понятна — старое население вымерло, разбежалось или деградировало, а появиться новому какое-то время очень сильно мешало обилие опустошённых земель вокруг.

«И вправду, никто не будет отправляться в рискованный поход в надежде на богатую добычу, если отсюда на юг даже опытные странники не всегда возвращались. В особенности, пока на старом месте всё ещё было куда приткнуться».

Однако почти два десятилетия тому назад кое-что изменилось в размеренном быте далёких южных земель. Нашествие. Не только лишь очередных охочих да слабого мяса монстров, а таких в нашу эпоху более чем хватает, но и каких-то не то человеческих мутантов, не то и вовсе результатов конвергентной эволюции, людей лишь отдалённо напоминающих. Впрочем, как раз таки эти самые агрессоры меня интересовали постольку-поскольку, ведь оставались они далеко на юге, и лично моей проблемой пока не являлись.

«Но как только, так сразу, ага».

Главное же, что стремительно потеряв довольно обширные, пусть и малолюдные территории, человеческие… пусть будут «общества», оказались в совершенно незавидном положении. Высокая раздробленность, чрезмерная загаженость земель, сравнительно крошечное население и обилие всевозможных радикалов, да в купе с наличием техноартефактов Старого мира — всё это создавала гремучую смесь ещё до того, как в кипящий котёл политических страстей решили влиться некие чужаки. С ними же всё полыхнуло совсем уж нестерпимо. Причём это пламя не утихало и по сей день, разгораясь тем яростней и отчаянней, чем больше становилось беженцев. Однако вместе с тем росло и понимание необходимости хоть в каком-то объединении сил против всеобщей угрозы.

Словом, всё было… да что там «было», всё продолжает быть очень и очень сложно! Однако люди умеют хорошо приспосабливаться, в особенности при угрозе усекновения буйных головушек. Так что нечто, для упрощения прозванное мною Конфедерацией, оказалось не только оперативно создано, но и вполне успешно просуществовало до сего дня.

«Хотя проблем там, на большой земле, вагон и маленькая тележка. С другой стороны, для меня наоборот очень удачна сложившаяся ситуация. Относительно слабые, беспрестанно грызущиеся между собой элиты, но при сравнительно высокой степени консолидации населения — это очень хороший базис для прихода к власти какого-нибудь мудрого, просвещённого, харизматичного и просто очень скромного диктатора. Меня, например».

Впрочем, это лишь мечты о будущем. А в настоящем — город. И его жители.

Так вот. Пока Конфедерация продолжает войну за выживание небольшого кусочка человечества, расцветшего на руинах колониального доминиона пришельцев, её «щупальца» продолжают тянуться всюду, где можно найти хоть какую-нибудь поживу. А практически неразрушенный город на фоне обилия руин, схожих по содержанию с таковыми в долине, видится самым настоящим Клондайком и Эльдорадо в одном флаконе. Нет ничего удивительного, что даже несмотря на пустоши кругом, вскоре после нашествия сюда потянулись люди. Причём достаточно мощным, крепким ручейком.

Ну, крепким относительно общего числа населения Конфедерации, конечно. Всё же людей после нескольких мировых войн и ядерного апокалипсиса осталось маловато.

«Столица Конфедерации и по совместительству — самый большой город известных земель населён всего тремя с чем-то десятками тысяч человек. По меркам Земли или Старого мира — козявка, не достойная даже регалий регионального центра. Однако имеем, что имеем».

Впрочем, как бы логичны не были действия людей, Конфедерация всё ещё остаётся крайне раздробленным государством. И пусть войны между элитами после вторжения перетекли в иную, куда более полезную для общества плоскость накопления и использования сил против общего врага, степень конкуренции от этого, судя по всему, лишь возросла.

«Не удивительно, впрочем. Единое государство позволяет куда больший рост власти, убирая при этом наиболее простой способ ликвидации конкурентов — на поле боя».

Так что, когда Фемест обнаружили, а если точнее — переоткрыли в плане выгоды, сюда отправились не только лишь свободные граждане (а рабы, как не трудно догадаться, в Конфедерации вполне себе присутствовали), но и дочерние группировки различных квазигосударств местного человечества. И без пригляда большого папочки в лице единого правительства, состоящего из представителей всех заинтересованных сторон, вражда среди этих ставленников вспыхнула с новой силой. Лет десять, наверное, кровь лилась, как водица из-под крана — слабо, но регулярно. А потом, во время очередного обострения на границах с чужаками, всем местным вставили пистон и агрессия начала постепенно затихать, пока не вылилась лишь в редкие стычки всех со всеми. С тех пор так ситуация и замерла, и вот уже семь лет среди аборигенов царит крайне вооружённый, но всё же мир. По большей части, конечно — инциденты всё же имеют свойство случаться, причём регулярно.

«Поэтому, кстати, попавшие в мои руки нередко удивлялись. Ведь отличительных знаков группировок я не носил, на дикаря похож не был, да и вообще — выглядел куда здоровее их самих, что прямо указывало на высокое качество жизни. Так зачем же мне, пусть и такому странному, нападать на несчастных путников? От повторяемых раз за разом вопросов становилось всё горше на душе. Впрочем, с реальностью помогало примириться то, что за редким исключением первым нападал они, а не я. По меркантильным соображением или же от испуга — не важно».

С другой стороны, крупные группы людей, в особенности состоящие из добротно одетых бойцов с нашивками различных группировок, я предпочитал обходить десятой дорогой. Или наблюдать издали, изучая амуницию, повадки и тактические схемы взаимодействия. И делал я это не от того даже, что так уж боялся простых людей, хотя лишние раны всё равно получать не хотелось, но потому, что любое столкновение с властьимущими или их слугами — это практически гарантированное раскрытие своего существования. Увы, я всё же не был ни следователем, ни разведчиком, ни даже хорошим следопытом, чтобы качественно скрывать следы или искажать картину боестолкновения. Всё равно любому понимающему будет прекрасно видно, что на людей напал некто хоть и человекообразный, но какой-то излишне большой и тяжёлый. А это след. И яркая вывеска, что укажет на меня, как только придётся раскрыться.

«Наживать себе врагов было излишне преждевременно. Сейчас главная моя защита, равно как и оружие — неосведомленность. Пока меня нет, я как бы существую вне местных политических раскладов, вне игры. А значит сохраняю всю полноту инициативы».

Что же до тех, с кем придётся бодаться на игровой доске, то организаций в Феместе существовало довольно мало. Всего несколько десятков, если точнее. Деятельность их была различна, начиная с миссионерской и заканчивая даже какими-то там научными изысканиями. И далеко не все из этих социальных образований стоили хоть какого-то внимания.

«Хотя списочек я составил, да. Расстрельный».

Если же выделять именно военно-политических лидеров, то отмечать стоило лишь три крупнейшие группировки: Белые солнца — организованные последователи религии Богини-Солнца, сплочённые и довольно многочисленные; Резчики-по-железу — военизированные промышленники со снабжением прямиком из заводов их родины, малочисленные и дифференцированные на касты: и шрамированые — союз множества слаборазвитых племён, выделяющихся как своей большой совокупной численностью, так и значительным количеством плодородных пахотных земель. Последнее, как понятно, несло ключевое значение, поскольку Конфедерация уже давным-давно прекратила снабжение этих земель пищей. Слишком уж далеко, да и возможности никак не соответствуют потребностям чуть более полутысячи местных.

И того — три фракции. Три полюса силы. Организация и мораль, технологии и оружие, или численность с пищей. Понятное и в целом закономерное разделение, обусловленное не только лишь размером и расположение занятых территорий, но и целями, преследуемыми этими фракциями. Целями мне пока что не полностью известными, но вполне напрашивающимися при вдумчивом разборе политическое ситуации.

С резчиками проще всего — они желают того, что хотели и хотят многие, в том числе и я сам. Технологий. Инструментов. Аппаратуры и станков. Словом, всего того, что имеет ключевое значение для промышленности. Трудно их за это винить, учитывая роль и устремления их родины в Конфедерации. Вот и заняли они в первую очередь именно заводские зоны — загаженные и в целом не слишком гостеприимные, но потенциально крайне богатые на ценности территории.

Впрочем, насколько было известно моим невольным информаторам, ввиду крайне малочисленности и враждебного отношению к мусорщикам, нормально исследовать занятые когда-то территории они оказались неспособны. Что в принципе совершенно устраивает остальные фракции, что с большим усердием добиваются сохранения этого статус-кво.

«Люди любят мечтать о том, что однажды им улыбнётся удача и чужие сокровища по мановению волшебной палочки окажутся именно в их руках. И я прекрасно понимаю любителей халявы! Одна лишь разница — мне, в отличие от аборигенов, мечтать не нужно. Поскольку огнестрельное оружие, главная сила резчиков, для меня не столь опасна, сколь для обычного человека. Теоретически. Впрочем, несмотря на спорные решения в социальной сфере, их крепкую дисциплину и строгую вертикаль власти приходилось уважать даже мне. Не уровень элитных армейских частей, конечно, но что-то вроде ЧВК — вполне. Они были бы мне очень полезны…»

Шрамированные — другая песнь, в чём-то даже обратная резчикам. Многочисленные, разрозненные, грызущиеся промеж собою практически по любому поводу — этакая пиратская копия самой Конфедерации в миниатюре. С теми же возможностями и препятствиями для меня самого. Судя по всему, некоторую их часть будет достаточно просто привлечь на свою сторону… что неминуемо отвратит от меня остальных.

«Очередные черви, вообразившие себя драконами. Все как один — великие комбинаторы, харизматичные лидеры и прозорливые дельцы. Ага-ага, то-то при всех своих подобных разговорах они так стремятся к накоплению и передаче власти в руки кровных потомков. Видимо, как бы на словах не тешились иллюзиями, а реальность понимают хотя бы на уровне инстинктов».

Те узы их взаимных договоров, династический браков, родовой ненависти и разнообразных интересов, коими насквозь пропиталась эта фракция, с одной стороны, безусловно, предоставляют поистине шикарные возможности для манипулирования. С другой же, как и во всякой иной паутине, разрывая одни нити, неудачливый махинатор рискует вскоре увязнуть во всех остальных.

«Увязнет коготок, и мне придётся влезать в чужие разборки… Нет уж. Эти цепи, связавшие их крепче стали, нужно не использовать, а уверенно рвать. Дробить в пыль! Чтобы каждый мог понять, что старый подход, равно как и старые методы действовать уже не будут».

Впрочем, когда эту идею понадобиться реализовывать — та ещё загадка. Поскольку для меня никакой серьёзной военной ценности разрозненные силы членов этой фракции не несут. Что и не удивительно для сборища наёмников-дружинников, вооружённых в лучшем случае гладкостволом, а чаще всего — честной сталью и крепкими луками/арбалетами.

«При большом желании, я их всех в одиночку вырежу. Не сразу, конечно, и людям придётся пережить целые недели ужаса, однако всё же вырежу».

Цели данной фракции, кстати, форме полностью соответствовали. И можно было их вкратце описать, как: власть и богатство. Однако, поскольку подобного желали все вожди, включая в том числе и «больших папок», оставшихся на родине, то сепаратистские настроение местных карликовых царьков как давились, так и до сих пор продолжают успешно давиться. Да и о каком организованном сепаратизме может идти речь, если ни сил, ни ресурсов, ни даже сплочённости у местных попросту нет? Только и могут, что нежно лелеять свои сахарные мечты об абсолютной власти в отдельно взятом сельском туалете.

«Хотя, опять же, этими настроениями вполне возможно воспользоваться. Вот только появления конкурентов в лице новой аристократии мне совершенно не нужно, даже если благодаря способностям инфильтратора их удастся держать в узде. Нет, никакие нахлебники нам не нужны. Так что после победы придётся устраивать чистку выживших. Эх, сколько подобного мне ещё предстоит…»

Что же до последователей Солнечной богини… Нужно будет изучить их поподробнее. И людей, и саму веру. Возможно, удастся вклиниться и заполучить себе титул какого-нибудь Сына-Солнца, или ещё какой-нибудь сакральной фигуры. А быть может и не удастся, и моей крови возжелает целая толпа оголтелых вооружённых фанатиков. В любом случае, как ни парадоксально по отношению к резчикам, из лидирующих фракций именно служители веры хранят свои тайны наиболее тщательным образом. Так что, кого бы из жертв я не спрашивал, ни доктрины религии, ни даже имена её иерархов мне узнать так и не удалось.

Не более известны были и цели служителей солнца. Да, миссионерскую деятельность они вели, но при возможностях их фракции — спустя рукава. Искать — ничего не искали, захватывать — не захватывали. Вели себя относительно тихо и мирно, ни с кем специально не враждовали, даже когда встречались с представителями других религий. Словом, совершенно правильные, хорошие и… чрезвычайно подозрительные ребята. И девчата.

«Чёрт, да у них дискриминации полов нет! Вот это шаблон порвали, так порвали! Начнёшь по неволе задумываться о вступлении в тесные ряды сверхтолерантных религиозных фанатиков, ага-ага. Главное, чтобы в оргиях не пришлось участвовать — секс не настолько приятен, чтобы отнимать время у прочих моих планов».

Если же говорить о низменном, то следует отметить, что при довольно малом количестве активных воинов, не выделяющихся ни оружием, ни дисциплиной, основной упор данная фракция делает на ремёслах. Собственно, именно под Белыми солнцами ходит самая крупная база Феместа, служащая торгово-промышленным сердцем этого крошечного региона. Там продают и покупают, куют оружие и шьют одежду, договариваются и предают. И всё это без храмов, обязательных богослужений и каких-либо церковных десятин, за исключением привычных для всех налогов.

«Необыкновенно практичная религия. Единственное, что меня в ней напрягает — территория возникновения. С одной стороны, никто не знает, откуда именно в Конфедерацию прибыли племена, исповедующую Солнечную Мать. С другой же стороны, вокруг на многие тысячи километров — бывший доминион пришельцев. Которые поклонение себе как раз таки обожали. Так что мучают меня некие сомнения…»

Но всё это были пусть и аборигены, но аборигены не исконно-посконные, а пришлые. Все сплошь южане или ведут род из земель Конфедерации. А имеются ведь и изначальные, первичные, так сказать, обитатели Феместа. Которые, естественно, к мигрантам не то чтобы агрессивные, но суп из южан варить любят, ага.

Дикари.

Собственно, отродья, рейдеры и прочее, и прочее, и прочее — господа довольно специфические даже для этого мира. С неясным прошлым, сомнительным настоящим и туманным будущим, они представляют собой сборище в значительной степени одичалых мутировавших и не очень людей, собранных в относительно немногочисленные родо-племенные союзы… Хотя по поводу последнего имеются разночтения, поскольку никакого адекватного контакта с ними наладить так и не получилось. Официально. А не официально, все более-менее адекватные группы уже давным-давно разбежались по кланам шрамированных или нырнули под крылышко солнцепоклонникам. Иногда даже сохраняя относительную, но всё же автономность.

«Ну, так оные уже и не дикари совсем, а вполне себе члены общества. Ну и что, что с палками бегают да голыми задницами светят, болты раскручивая⁈ Так многие жители Конфедерации не сильно-то и отличаются…»

Те же, кто интегрироваться не пожелал так и остались дикарями, а нередко и людоедами. Агрессивными идиотами с, в лучшем случае фрагментарной, а в худшем — совершенно неразборчивой речью.

То есть — да, они представляли собой таких классических, едва ли не хрестоматийных дикарей.

«Впрочем, если нежелание контакта можно списать на мощный культурный шок… И то с натяжкой, поскольку жить отродья всё же предпочитают в покинутых городах, ага. То вот их несколько большие физические показатели, равно как и некоторую устойчивость к воздействию примитивного оружия это совершенно не объясняет. Неужели и с ними БАВКУа постаралось? Хотя о чём это я? Конечно постаралось! Нужно только понять, насколько».

В остальном же дикари были крайне разнообразны. И биологией, и вооружением, и культурой, и многим, многим прочим. Встречались нормальные, даже вполне дружелюбные рода, просто предпочитавшие изоляцию или сохранение нейтральной позиции в соперничестве фракций. А были и свихнувшиеся от мутаций и на почве обрядов каннибалы, предпочитающие практики, тошнотворные даже для инфильтратора, подготовленного для самого различного дерьма.

«Безгранична фантазия людская… Были бы возможности».

Впрочем, известно о многих сообществах дикарей всё ещё было крайне немного. Об этом мне неоднократно говорили, повторяли и переповторяли. Однако, встретившись несколько раз в бою с их отрядами, я успел изрядно расслабиться, перестав ожидать от «мобов» чего-нибудь этакого.

Как оказалось — зря. Иногда реальность может принимать довольно гротескные формы.

Бывший торговый центр встретил меня огромными кучами мусора, заблокировавшими практически все оконные и дверные проёмы на первом этаже. Возле оставшихся же постоянно крутились дикари из местного племени людоедов-деградантов, так что пробраться внутри незамеченным было довольно непросто.

Но я смог, да. Сработала старая классика — броски мелких камешков и кусочков стекла.

Внутри же было совсем неприветливо — темно, влажно и затхло. По облезлым стенам к потолку взбирались гроздья пушистой плесени, на полу изредка встречались вонючие лужи воды и не только… Словом, негостеприимное местечко. Благо мне тут не жить, а только лишь опровергнуть какие-то совершенно безумные слухи.

Не то чтобы я вообще в подобный бред мог поверить, однако… Ну, мир после моего пробуждения и так показывал сюрприз за сюрпризом, постепенно наращивая при этом градус абсурда и безумия. Так что лучше мне было проверить россказни парочки пойманных «певчих пташек», чем потом горевать о нарушении собственных планов.

Благо внутри дикарей было немного — после начавшейся недавно войны большая часть племени регулярно отправлялась к соседям. За пищей. Какого рода это была пища, раз уж племя практиковало людоедство, думаю, пояснять не нужно. Хотя тут и там попадающиеся кости животных ясно показывали, что эти отродья не прочь и кого-нибудь другого покушать. Просто, вероятно, другого выбора нет. Ну да и плевать, собственно — мне не детей с ними крестить.

Я продолжал аккуратное продвижение вглубь. Иногда кого-то приходилось обходить, а некоторых, особенно неудачно расположившихся, даже убивать на месте. Ну да и ладно — будет местным меньше голодных ртов, а пищи наоборот прибавиться. Да и плевать, собственно. А вот на что не плевать, так это на отсутствие того, ради чего я и полез в эту клоаку. Видимо, придётся всё же подниматься повыше.

Наконец передо мной показалась лестница на второй этаж. И несколько зон заботливо разложенного битого стекла — дикари знали толк в ловушках. Гирлянды из жести и ещё большего количества стекла, какие-то пародия на силки, узкие пролазы посреди заботливо наваленных баррикад… С последними, кстати, были наибольшие проблемы. Благо карабкаться по неустойчивым поверхностям я мог просто прекрасно, так что пусть и с дополнительными тратами времени, а обходить завалы всё же удавалось. При этом в основном благодаря тому, что второй этаж торгового центра был открытым и выходил к тому же открытому пространству, что занимало и центр первого этажа. У дикарей на такую акробатику координации, силы и выносливости наверняка не хватило бы, а мне — нормально. Пусть и приходилось следить за рывками, поскольку при моей массе можно было легко ненароком что-нибудь выломать. А потом ведь ещё и спускаться придётся.

Но, в конце концов, дальние помещения были достигнуты. И там я увидел то, что, к превеликому сожалению, полностью подтвердило безумные слухи, гуляющие по закоулкам местных притонов.

Коконы. Или какие-то мягкие яйца. Укутанные в груды тряпья или же заботливо укачиваемые руками женщин-дикарей. Тут же возились и многочисленные детишки, сверкающие в полумраке какой-то мелкой чешуёй и сероватой кожей в промежутках между ней. Оная, по-видимому, пропадает по мере взросления, поскольку у старших сородичей я ничего подобного не наблюдал.

Но яйца… В голове стало как-то пусто и ветрено. Разум заполонили мысли и предположения.

«Что могло быть причиной такого? Эксперименты пришельцев? Так они ведь и не рептилии, а скорее моллюски, чтобы такой хернёй заниматься. В смысле, когда хочется своих с чужими скрестить — это я понимаю, но вот уже чужих со всяким зверьём — это немного так странно. Или же дело в принципиальных попытках улучшения человека как вида? А может быть это просто случайное стечение обстоятельств, ставшее возможным благодаря БАВКУа?..»

Что же, так или иначе я прослежу за этим племенем. Ведь несмотря на обилие внешних мутаций, агрессивность и сомнительные практики, такой подвид человека может быть крайне интересен с практической точки зрения. Если, конечно, этих дикарей вообще можно считать людьми.

Да и матери о детях всё же заботятся… Хотя, судя по обилию ловушек и условиям их прохождения, мужской пол у этих существ куда злее и агрессивнее, по-видимому, в том числе и к потомству. Ну так и что? Надрессировать можно и более тупое зверьё! А эти, вон, по крайней мере хотя бы на половину популяции адекватны…

Но как же эта херня всё-таки приключилась⁈