Совершенный. Война никогда не меняется. Том 1

Глава 11 Экстремальное построение плановой экономики

Захватить власть в племени, особенно когда политическое устройство оного сводится к банальной прямой демократии, на самом деле довольно-таки просто. Если обладать при этом возможностями инфильтратора, конечно. Вот только с занятием верхушки власти, как ни парадоксально, мои проблемы только начинались.

«А я ещё думал чуть ли не за пару недель все племена под себя подмять, смешно! Тут хотя бы с одним-единственным разобраться…»

Проблемы были всюду, куда не посмотри. И их требовалось решать, причём срочно, поскольку времени на вдумчивое развитие у меня банально не было.

«Среди аборигенов слухи, конечно, расходятся медленно. Однако всё столь же неумолимо. Теперь каждый прожитый день приближает момент моего раскрытия, а значит и реакцию ведущих группировок».

Так что не став тянуть, первым делом я перевёз в лагерь Кричащих камней свою телегу со скарбом и поделился съестными запасами. Для порядка полутора сотен человек добавка к рациону получилась не такой уж и большой, однако даже такая помощь была оценена по достоинству. К тому же, во-первых, калорийность моих блюд была достаточно высока, поскольку тащить с собой нечто менее сытное и сравнительно более габаритное просто не имело смысла. Во-вторых же было то, что сам объём запасов был всё же достаточно велик, поскольку мы наловчились охотится в местных степях.

Точнее сказать, охотился в основном Ума, поскольку у меня свободного времени становилось чем дальше, тем всё меньше и меньше. Но дело от этого страдало не сильно — кошак оказался настоящей умничкой, и прекрасно понимал, что всю дичь нужно не потреблять на месте, а в первую очередь относить ко мне. Ну, или к охотникам племени, когда они стали составлять ему компанию.

Другое дело, что ни количество этих самых охотников, ни точное число остальных жителей мне было пока неизвестно. Так что следующим шагом стала перепись населения. При том — детальная. Во время неё я не только узнавал о нуждах, пожеланиях и способностях теперь уже моих людей, но и в первом приближении обучал их таким полезным штукам, как письменность и счёт. Правда, стоит отметить, что вроде как и первое, и второе у племени была и до меня. Стоит только бросить взгляд на лагерь, как легко можно заметить обилие узоров из закорючек, когда-то вполне типичных для языков жителей этих мест. Кое-где ими даже покрывали стены, составляя этакие послания с инструкциями для потомков.

Однако ни члены племени Кричащих камней, ни их соседи прочесть Старый язык не могли. Потому что его банально никто не знал. То ли в какой-то момент истории племя лишилось всех грамотных людей, то ли произошло что-то иное, но не менее печальное. Однако в результате, как бы смешно это не звучало, учить аборигенов их в общем-то родному языку пришлось именно мне, существу хоть и образованному в этом плане, но всё же совершенно нездешнему.

«Ирония так и плещет через край».

Хотя не стоило принижать интеллектуальные способности моих новых подопечных. Решить проблему они пытались и ранее, причём даже достигли в этом деле определённых успехов. То есть смогли перевести отдельные слова, а то и целые предложения. Однако расшифровка языка — это всё же занятие профильных специалистов или хотя бы людей, что способны посвятить этому делу очень и очень много времени. Но ни тех, ни других, как понятно, в племени охотников-собирателей не оказалось. У всех и так хватало работы.

Не помогало ситуации и то, что по прошествии времени и многих лишений язык, на котором говорило племя, не только существенно изменялся сам по себе, но и вбирал в свой состав значительные куски из других, зачастую едва ли родственных языков. В результате всего по прошествии восьми десятков лет получился такой ядрёный коктейль, что без посторонней помощи соотнести звучание настенных надписей и слова из речи обычного члена племени не получилось бы при всём желании.

К счастью, новый вождь и стал этой самой «посторонней помощью». И не то чтобы я был хоть сколько-то хорошим филологом, но наизусть зная практически все языки, что послужили донорами для местного лингвистического винегрета, перевести тексты оказалось вполне возможно. Хотя и не без накладок. Иногда надписи было невозможно разобрать из-за ужасного почерка, а иногда вплетения жаргона заставляли ломать голову и обращаться к контексту.

Но время шло, расшифровка продвигалась и её результаты постепенно заполняли привезенные с собою пластиковые странички. Сперва этот процесс совершался моими руками, а потом, когда это стало возможно, я отобрал себе семерых одарённых мозгами детишек.

«Да, именно детишек. И пофиг, что двое из них уже считались взрослыми по законам племени. Двенадцать лет для меня — всё ещё нежный возраст».

Их я обучал отдельно и куда более интенсивно. Причём не только новой грамоте на основе их родного винегрета, но и счёту на основе куда более удобных арабо-индийских цифр, а также прочим базовым наукам. Не всегда это шло легко и просто, поскольку некоторые моменты моим ученикам было крайне тяжело осознать ввиду слаборазвитого абстрактного мышления. Однако дело продвигалось, и продвигалось оно уверено. Будущие администраторы и секретари набирались мудрости, обещая вырасти в достойных помощников своего бессмертного вождя.

Впрочем, обучение остальных также не забрасывалось, пусть и шло оно… туговато. Однако я оставался непреклонен — всем было необходимо если не научиться грамоте, то хотя бы выучить наизусть значение ряда слов и символов. Собственно, оными ещё с первых дней начали как маркировать вещи, так и отмечать разнообразные географические объекты. Конечно, всё не от балды, а для экономии времени. Вот только в следствии такой реформы человек непонимающий не только рисковал своими временем и здоровьем, но и мог подставить своих товарищей. Что в суровом, но справедливом обществе моих дикарей было совершенно неприемлемо.

Но в конце концов «секреты древних» были полностью переведены, а результат их последующего вдумчивого изучения привёл в некоторый трепет даже меня, не то что потомков создателей надписей.

Что же было накарябано на стенах? Много всего, на самом-то деле. Советы, заметки, истории, инструкции и даже целые техпроцессы, описанные от и до. Последние, кстати, судя по убористому и чуть ли не каллиграфическому почерку, были явно оставлены неким инженером, прекрасно знакомым с чертежами. И всё вышеперечисленное было как минимум любопытно, а как максимум — критически важно для нашего развития.

«Да ладно для нашего, тут за одни только координаты складов длительного хранения, пусть даже их сохранность после всего произошедшего представляется довольно маловероятной, нас всех попытаются вырезать! Не смогут, конечно, но непременно попытаются!»

Да и прочие сведения… Кое-что мне было и так известно, кое-что — не очень, но вот автора техпроцессов я был готов буквально расцеловать! Человек мало того, что подошёл к проблемам будущих поколений со всем тщанием, а потому реально расписывал всё едва ли не до уровня мышления простейших, так ещё и все рецепты были неизменно актуальны совершенно в любую эпоху. И получить позволяли если не всё, что душенька пожелает, то очень и очень многое. Одна беда — время не пощадило замысла гения, и часть его работ оказались безвозвратно утрачены в результате разрушения стен.

Словом, полезного было море, и многое пришлось до поры до времени оставлять тайной. Даже для своих. Или особенно для своих, учитывая насколько бесценная информация встречалась среди вырезанных на бетоне слов? Пусть важность её дикари не понимали, но вот южане… ну, кто-нибудь образованный из них уж точно мог осознать значимость технологий, схематичных карт окружающих земель и описаний расположения некоторых секретных объектов Доминиона в городе. А поскольку люди трепаться не только умеют, но ещё и любят, вводить потенциальных врагов во искушение я не собирался. Да и уже существующие утечки прикрыл — детям мозги промыл да в уши накапал, а старейшин застращал описанием незавидной судьбы племени в случае слива сведений на сторону.

«К счастью, личные запаси я вёл мало того, что на дикой смеси земных языков, поставив в основу основ родной для меня русский, так ещё и иносказательно. Удачи расшифровать, так сказать».

В остальном же жизнь протекала быстро и суетно. Свободного времени особенно-то и не было, поскольку племя требовалось готовить… Да ко всему готовить, пожалуй. Не зря же я выбрал именно Кричащие камни на роль своего первого шага и того ядра, вокруг которого предстоит объединиться остальным дикарям? С одной стороны, достаточно миролюбивые люди на отшибе цивилизации, с другой — одни из самых многочисленных, и при этом достаточно воинственных племён. Но воинственных поневоле, из-за обилия недружелюбных соседей и наличия большого числа охотников.

«Если бы не одна дурнопахнущая история, детали которой остаются мне неизвестны до сих пор, то столь адекватные ребята уже давным-давно влились бы в одну из ведущих фракций. Но не теперь».

А племя между тем оказалось действительно стоящим приобретением. Крепким, с хорошим потенциалом. И особенно ценно, что я застал их в столь печальный период… который, собственно, сам же косвенно и вызвал… Но то — лишь детали на общем фоне.

Единственный минус Кричащих камней — слабая организация. Но эта проблема уже уходит в прошлое — вождя и совет старейшин уже удалось плавно сместить, начав незаметно для большинства накапливать всё больше и больше полномочий. Вроде бы и первый среди равных, вот только кто вообще может посчитать себя равным мне? Чуть ли не живому богу⁈

«А ведь Палпатин в той выдуманной истории, помниться, был в гораздо худших условиях, но всё равно императором стал! Впрочем, действовал он на волнах страха и паники, что в итоге ситха и сгубило. Оно так, собственно, в большинстве случаев и бывало на Земле, ведь диктатор — это всё ещё простой человек, в жилах которого бежит такая же красная кровь. В этом мире подобная логика не работала и не работает — суперсолдат так просто не убьёшь. Впрочем… Я не желаю проверять этого на практике. Не со своими людьми в роли народных мстителей».

Так что, когда ситуация в обществе более-менее успокоилась, а статистика оказалась собрана, я с искренним энтузиазмом приступил к реализации своих планов и идей.

Сто пятьдесят шесть человек. Полторы сотни людей… Ну, или практически людей. Много этого или мало? Тут с какой стороны посмотреть, конечно.

— Удар.

И свыше шести десятков воинов бьют перед собой палками, острозаточенными на манер коротких копий. Работают не в строю, поскольку в городе да против стрелков это просто бессмысленно, а в отрядах-восьмёрках, при случае разбиваемых на четвёрки и даже двойки.

— Смена.

И хорошо отработанным движением бутафорское оружие откидывается за плечо ведущей руки, повисая на основательно закреплённом кожаном ремне. Следующим движением с противоположного плеча снимается уже готовый к бою короткой лук, а из колчана на поясе изымается бутафория стрелы.

«Хорошо ещё, что практически всё взрослое население умеет неплохо обращаться с копьём и луком. Охотники ведь, а чем похуже местное зверьё разве что пощекотать получится. Да и это тоже, в принципе, такое себе оружие. Благо мне прекрасно известно, каким образом можно увеличить даже его убойность».

Увы, но сейчас реализовать это знание на практике не представлялось возможным — ни наконечников для стрел и копий, ни уж тем более лезвийных образчиков смертоубийственных инструментов у нас банально не было. Их требовалось изготовить. Однако пока только заканчивали оборудовать помещение под кузню, после чего и ставить её, и работать с металлом придётся опять же мне. Больше просто некому. Хотя обучить людей будет не так уж и сложно — мне знакомо и изготовление хороших литейных форм, и принципы распределённой мануфактуры. Так что выход продукции, чуется мне, даже в начале будет всё равно больше, нежели чем у кузнецов-оружейников Большой лужи и прочих фракционных баз. Благо металла хватит — в городе его и без того много, так я ещё за время разведки успел изрядно поднабрать.

— Выстрел. Смена. Удар.

А вот с подготовкой всё пока было не очень хорошо. Хотя люди весьма старались, поскольку прекрасно понимали всю важность тренировок. Да и пищи хватало с избытком — пусть число охотников с недавних пор сильно уменьшилось, однако с ними был Умбракс, который на этом поприще заменял собою чуть ли половину племени. Так что волноваться людям было не о чем.

«Да и когда волноваться, если работы непочатый край? Раз уж я сам пашу без продыху, то остальные будут летать впереди собственного визга!»

— Удар. Удар. Смена. Выстрел.

Условия сложились таким образом, что мне требовались универсальные бойцы. Иных просто перебьют не те, так другие — либо порвут на куски мутанты-людоеды из центральных районов, либо расстреляют южане. Хотя у последних смотря кто попадётся — шрамированные тоже горазды на кровавую вакханалию. Успел уже насмотреться на дружины парочки вождей…

— Смена. Удар. Удар.

…Так что требовались крепкие универсалы. И они у меня будут. Не сибаритов ведь каких-нибудь учу, а суровых дикарей, охотящихся на настоящих звероподобных монстров и не раз сражавшихся с себе подобными. Так-то в большинстве своём они уже являются неплохими воинами широкого профиля, однако для нормальных боевых действий их возможности требовалось привести хоть в сколько-нибудь ровное состояние. То есть стандартизировать. Разве что выделив каких-нибудь гвардейцев на роль штурмовой пехоты.

Оружие у них будет, сам сделаю. С бронёй сложнее, но и её постараюсь подготовить с посильной помощью умелиц рукодельного мастерства. Благо кожи с мехом у нас предостаточно, а химикаты кое-каких растений позволят ещё и гибкость соответствующую обеспечить. Даже при условии некоторого количества металлических пластин брони.

— Удар. Отход. Удар.

Но это всё — война. Штука, конечно, важная, но будем честны — я и в одиночку большую часть соседей перемолоть могу. А с Умой так вообще даже чью-нибудь базу захватить можно, особенно если сильно поднапрячься. Но для ядра племенного союза этого будет мало… Ну, если объединение планируется достаточно прочным, конечно. Так что нам требуется развитие и в иных сферах. Например, в идеологии и экономике. Однако, как это часто бывает в жизни, если в одной сфере всё идёт ещё относительно неплохо, то в других обязательно стоит ждать подлянки. Не обошёл меня печальный рок и на этот раз…

…- Я не бог и не чей-то там избранник, повторяю ещё раз! — улыбка так и норовит обратиться разъярённым оскалом, однако пока удаётся сдерживать негативные эмоции.

«Пока, это верно. Но ещё минут десять, и я начну бить. Аккуратно и нежно, всё ж таки каждый идиот сейчас на вес золота, но непременно очень и очень болезненно».

Ответом мне был рокот, в который сливались многие десятки голосов. Разобрать в нём что-то было практически невозможно, хотя я честно пытался.

«И сдалась им эта тема…»

— Но как же это так получается-то, а? — слово взял старейшина, что изредка исполнял обязанности дипломата при разборках с другими племенами. Как и следовало ожидать — говорить дедуля умел, а потому уже со второго предложения полностью и безоговорочно завладел народным вниманием. — Благодетель наш — не один из нас и явно не один из южан. Силою наделён безмерной, красотой — неописуемой, а знания его, это я вам как мудрец скажу, и вовсе превосходят разумение древних!

На последнюю сентенцию пришлось лишь досадливо поморщится. Работы было много, усталость брала своё, и пару раз я ловил себя в моментах, когда старался объяснить помощникам принципы работы очередной херни, которую приходилось собирать едва ли не фекально-дендрическим способом (то есть из дерьма и палок). Естественно, во время таких процедур я крыл на чём свет стоит совершенно примитивные технологии тех, кто, собственно, когда-то строил и проживал в Феместе. И делал это хотя бы потому, что всем известно — мат увеличивает скорость мышления, а изредка даже позволяет обнаруживать достаточно нестандартные решения казалось бы неразрешимых проблем. Словом, отводить душу мне было совершенно необходимо…

«Какую только базу не подведёшь для оправдания сквернословия при молодёжи. А ведь особенно крылатые фразы уже в народ пошли — приходилось пару раз сталкиваться. Хорошо ещё, что культура моих людей вполне дозволяет подобное».

Однако, как несложно догадаться, вместе с матом шла и сопутствующая информация. В том числе и то, что «древних» я вполне обоснованно считаю чуть ли не идиотами. Что и не удивительно для существа, обученного взаимодействовать с несколько более продвинутыми и гораздо более надёжными гибридными технологиями пришельцев. Так что о дальнейших выводах случайных свидетелей несложно догадаться — круче самых крутых могут быть только боги и никак иначе. Железная логика.

А мне теперь с этим жить.

«Или же нет?..»

— Что же, раз уж желаете вы правды, тогда послушайте, люди, мою историю! — врать не хотелось… и не придётся. Ведь существует же на свете такая прекрасная вещь, как точка зрения, верно? — Когда в наш мир вступили те, кого теперь именуют демонами-с-небес, я был рождён из чрева мира!..

«Принявшего вид колбы с питательным раствором, ага».

— И множество живых созданий поделились для этого своей сутью!

«Пусть образцы изымались наверняка и недобровольно».

— И даже крупицы их знаний стали частью меня!

«Анатомия, биология, языки — в каком-то смысле я действительно стал не только генетической, но и культурной квинтэссенцией смешения человеческого и ксенотического, да ещё и с изрядной примесью животного. Феромоны, продвинутые инстинкты, гормональные корректоры… Теперь даже иронично, что меня пытались дрессировать словно собачку Павлова».

— И в час Белых солнц вступил я в войну с демонами, — да-да, религия солнечной богини и название местного её филиала имеет несколько специфическую теологическую базу, — и перебил их без числа!..

«Не помню, сколько разумных в лаборатории было. Рвал и рвал, пока не закончились».

— Но вероломством их детища был закован в сон до недавнего времени!

«Искусственный интеллект, его чёртов сбой и слишком уж длительный сон в камере. Ставить такой халтурный ИИ на одну из ключевых лабораторий — вот истинное вероломство».

— Теперь же я пробуждён ото сна! Стою здесь, перед вами! И говорю: «Нам суждено достичь великих побед, снова стяжая славу древних — наших великих предков!». Но ни бог я, ни демон, ни слуга их и ни избранник. Я — свободен от оков, что людям пытались навязать чужаки с небес! И не позволю им вновь заковать в цепи вас или ваших потомков! Нам не нужны боги! Ни в каком виде!

И под радостные крики разбушевавшейся толпы, накачанной ко всему ещё и моими феромонами, мне пришла на ум внезапная и довольно пугающая мысль.

«А ведь был когда-то придуман один персонаж, который тоже всё боролся против богов. Боролся-боролся, боролся-боролся, а потом в результате некоторых событий сам стал одним из них. На пол шишечки и против воли, но всё же. Там, правда, и ситуация была такая, что пришлось выбирать меньшее зло… Однако как бы нечто того же порядка и здесь не повторилось. В общих чертах. Ведь в случае действительно тотального ужаса народ тоже придётся чем-то сплачивать. И как бы это не пришлось делать новому единому богу с золотой шевелюрой…»

Почему же я вообще решил поступить именно так, а не строить религию имени себя? Ну, хотя бы потому, что ни на какого бога уж точно не тяну. В смысле тяну, но не на такого, ради которого можно было бы и жизнь свою в землю закопать. А называться посланником такового не желаю из чувства собственной гордости. Да и в теологических диспутах потом участвовать, каждый раз доказывая свою правоту перед очередным хитрованом, тоже не желаю.

«Задницы на епископских престолах не дадут соврать. А длинная черед пап, антипап и антиантипап, думаю, ещё и горячо поддержат всеми руками, ногами и прочими конечностями. Ведь в конце концов любая теократия сводится либо ко всё той же диктатуре, либо, что куда чаще, к олигархии. Только мишуры побольше».

Религия — это на самом деле очень даже полезное средство, если умеешь ею пользоваться. Я — не умел. Так что вместо того, чтобы добровольно навешивать на себя и своё государство ограничения и ярлыки, которые кто-нибудь поистине умный сможет влёт уничтожить, попутно приведя к нежданному экзистенциальному кризису всё общество, я предпочту в качестве основы объединяющей нас идеи что-нибудь иное, но столь же простое и понятное обычному человеку. Что-то вроде «раньше было хорошо, но демоны всё испортили, так что теперь нам нужно всё вернуть и отомстить».

Месть. Щепотка ксенофобии. Почтение к предкам и желание лучшего потомкам. Стремление к справедливому социальному устройству, благоденствию и всеобщему развитию. И я в роли сакральной фигуры великого кормчего, между тем обладающего и реальной властью, и чрезвычайной харизмой, и что не менее важно — бессмертием, чтобы всё вышеперечисленное регулярно использовать. Возможно, то, что я описал — тоже своего рода форма религии. Возможно, когда-нибудь моя роль будет мало чем отличаться от роли какого-нибудь первожреца очередного всевышнего. Но по крайней мере в основе этого учения будет лежать не тупое смирение под сапогом очередных хозяев, и не глупая надежда на некую мифическую высшую справедливость. А лишь чёткое осознание, что мир построен из кирпичиков социального договора между людьми. Договора, возможно созданного и не ими, но по крайне мере достаточно хорошего, чтобы ужасы древних войн не повторялись.

«Главное на этом пути из живого существа стать явлением, то есть этаким живым олицетворением учения. Тогда, с одной стороны, у меня действительно получиться удержать огромную власть в условиях развитого будущего. А с другой — жизнь не превратится в бесконечный танец на лезвии ножа. Ведь никакой репрессивный аппарат не заставит элиты, чьё появление совершенно неизбежно, перестать желать ещё большей власти. И единственный способ, как не ввязаться в войну против частей собственного государства, это сделать так, чтобы на моё место просто невозможно было претендовать. А сакральные символы не меняют, особенно когда вся власть элит зависит именно от них».

Но ещё посмотрим, как пойдёт реализация этой идеи. Даже со столь удобной базой, как чрезвычайно податливые в плане идеологической накачки дикари, нужно не только желать, но и уметь работать. Хотя бы приблизительно представлять, как, что и почему нужно делать. К счастью, подобное как раз таки соответствовало моему профилю, пусть и не полностью. Но то — теоретически. А практика, как известно, имеет свойство преподносить те ещё сюрпризы. Так что, боюсь, ошибки будут неизбежны.

Впрочем, одно из прав любого кормчего — изменять курс плывущего судна. Главное, чтобы трудились матросы и верно работало сердце корабля.

Сердце любого государства, а в общем смысле — любой организации, — это экономика. Даже если речь идёт о полутора сотнях человек, пребывающих в состоянии где-то между каменным и бронзовым веками. Распределять и обменивать блага им всё же как-то нужно даже при столь плачевных обстоятельствах.

«Вот только, а какие это будут блага? Каким образом люди будут их производить и обменивать?» — все эти вопросы приходилось решать в рамках реформирования слегка нетипичной родоплеменной общины в пародию на государство. И оказалось это таким геморроем, что только врождённая упёртость и хорошее образование не позволили мне бросить всё на половине пути, малодушно окунувшись в грех прокрастинации.

«Отложишь сейчас — придётся ломать потом, причём будет гораздо больнее. Нет, делать нужно сейчас, пока ещё возможно воспользоваться сменой власти, общественной эйфорией и эффектом каскадных изменений».

Первой и самой важной на очереди стала пища. Основа основ, без которой всё остальное для людей не имеет никакого значения. Пирамида Маслоу не даст соврать. Да и банальная логика подсказывает, что при постоянных рисках голода развивать общество не имеет никакого смысла. Так что браться за проблему пришлось всерьёз, изучая детали самым тщательным образом. И вот в процессе сего действа и выяснились довольно интересные моменты…

…- Ещё раз, что они там едят? — мучительно хотелось протереть глаза и уши, однако не поможет ведь.

— Каменная трава, — с мягкой улыбкой и смешинками в глазах повторила старушка-старейшина. — Разных цветов, она растёт на любых камнях, даже на звонких. И в степи растёт, и в темноте под землёй, и вообще всюду, куда зелёный туман добраться может.

Так. Это требует расшифровки.

Глухим камням мои дикари называют бетон, то есть «мёртвый камень». Звонким или же кричащим в свою очередь — различные металлы и сплавы, то есть «камни живые». От последних и получило своё название племя Кричащих камней, поскольку долгое время умели на достаточно высоком уровне работать с металлами, который набирали в находящейся относительно недалеко промзоне. Но с годами технологии оказались забыты, а потом ещё и промзону занял аванпост резчиков, так что теперь от старого ремесла осталось одно лишь название.

Каменная же трава… Насколько я понял, это была плесень. Необычная, вестимо, нужно ведь помнить в каком мире теперь живу. И необычной она была не только лишь из-за странных цветов, какой-то чудовищной эффективности и способности проедать натуральную сталь, но и благодаря довольно необычному поведению при размножении. Поведению, больше подходящему растениям, а не плесени.

Собственно, примерно раз в три-четыре месяца чёрный, фиолетовый и тёмно-синий виды грибка начинали цвести. Спорами. Почему-то тёмно-зелёного цвета. И спор этих было столь много, что на несколько недель город накрывал натуральный туман. Впрочем, ядовитой ни сама плесень, ни её споры не были и спокойно употреблялись в пищу многими живыми существами окрестных земель. В том числе и людьми.

— Подожди, — кажется, я только что наконец осознал один момент. — То есть ты хочешь сказать, что эти ваши лепёшки — они именно из этой «травы», а не какой-то степной?

В ответ старушка только ещё веселее улыбнулась, быстро показав ладонью утвердительный знак охотников племени.

— Ладно… — в принципе бетона вокруг много, так что организовать фермы вполне возможно. Конечно, это потребует экспериментов и вложений, да и сам продукт вкусным назвать язык не поворачивается, но от голода все средства хороши. — А ещё что-нибудь вы едите на регулярной основе? Плоды, корнеплоды, насекомых?

— Едим, — ответила старейшина. — Как же не есть? Вон, вдоль зданий кусты плетеня растут. Они раз в месяц плодоносят. Мало и наесться не получится, но сладко — детям нравится. Ещё на грядках моква, штеп да талень растут, все в суп идут. А лугрозу, каону и тревмеск мы для здоровья собираем…

Старушка всё говорила и говорила, периодически по моей просьбе сбиваясь на описания того или иного растения. А я тем временем мысленно обтекал.

«И как всё это правильно выращивать? Были бы земные — ещё куда ни шло, благо кое-что в памяти зацепилось. А с местными… Придётся положиться на аборигенов. Причём не на моих дикарей, понятное дело, а на более развитых местных и южан. Нужно только где-то достать хотя бы средненького агронома».

Одно хорошо — с животноводством таких проблем нет. Мелочь всякую наловить да в загоны посадить — дело нехитрое, главное только подходящие виды отобрать. Потомкам биогенетов, в отличие от природного зверья, на человека как минимум начхать, так что проблем с разведением в неволе быть не должно. Ну, теоретически по крайне мере. Но начнись даже трудности, это всё равно будет лучше, чем попытка возделывать совершенно незнакомые, да ещё ко всему и довольно сомнительные культуры.

Однако с семенным материалом необходимо начинать работу уже сейчас. Выделю пару девушек и детей в помощники, пусть проводят селекцию на отдельной грядке. Без высоких технологий это всё равно затянется на годы, если не на десятилетия, так что раньше начнём — быстрее получим результат.

Пока же можно было попробовать решить вопрос торговлей. Должна же она здесь имеется, при таком-то количестве племён и группировок!..

…- А с кем обмениваться-то? — скривившись в недовольстве, махнул рукой куда-то в сторону гипотетического центра города бывший вождь. Его имя, равно как и имена прочих членов племени я не запоминал — недостойны ещё такой чести. — Большие лагеря от нас далеко, а вблизи только резчики, которые бьют гром-палками по всем без разбору, да соседи наши, чтоб им пусто было. Им знать о бедах наших нельзя ни в коем случае — нападут, чтоб ещё сильнее ослабить племя.

«Ну… с такой стороны я вопрос не рассматривал. Действительно, о какой торговле может идти речь, если все желают друг другу исключительно болезненной смерти? Хотя, на Земле ведь это никому не мешало… Вот только сейчас я имею дело с людьми, которые рассусоливать с проигравшими не будут — всех мужчин вырежут, а детей с девушками позабирают в качестве трофеев. Причём последнее — ещё в лучшем случае, а то ведь могут и в суп отправить. И все всё знает, все всё понимают… В таких условиях внешняя торговля — это роскошь, доступная только при согласии всех заинтересованных лиц. То есть едва ли не обоих племён в полном составе».

— Неужели вообще никаких подвязок? — хотя бы с шрамированными контакты быть просто обязаны, да и Белые солнца к дикарям довольно нейтральны.

— Разве что отдельные купцы, — пожал плечами мой собеседник.

Что же, это плохо… и хорошо одновременно. Пусть обмениваться ресурсами не получится, зато, во-первых, информация о смене власти в Кричащих камнях будет распространяться куда медленнее рассчитанного, а во-вторых — малое количество дружественных контактов делает достижение моих целей несколько проще. Ведь при захвате власти в прочих племенах все они моей волей станут реальными союзниками, то есть будут и торговать, и воевать, и вместе вести хозяйство, а споры будут решать методом диалога. Иными словами делать всё то, что отличает соплеменников от чужих друг для друга людей. Пусть далеко не все смогут осознать этот момент разумом, однако вбитые воспитанием социальные рефлексы непременно заявят о себе, заставив относится к союзникам гораздо лучше, чем раньше относились к «закадычным соседям».

«На этот раз на моей стороне выступит сама госпожа Психология… Конечно, если оная осталась неизменна у существ, коих изредка людьми нельзя назвать даже при всём желании. Но так ли это может показать лишь время».

Что же до дел насущных — придётся обойтись без торговли. С дикарями не получится, пока мы не станем весомой силой, иначе встретим одни лишь ложь и разбой. С группировками, в целом, ситуация примерно такая же — равноценного обмена даже со шрамированными можно не ждать… Разве что кто-то из малых сподобиться на диалог, но там нужны проверенные контакты, которых у нас в наличии не имеется. Во всяком случае, не имеется на данный момент. И обзавестись ими в ближайшее время не получится, поскольку сохранять состояние неизвестности выгоднее, чем пытаться наладить снабжение через «цивилизованных». Тем более, без каких-либо гарантов в успешности данного мероприятия.

Так что печаль, беда и тоскливые вздохи, но придётся обойтись без колонизаторов в пробковых шляпах, что прибыли в Фемест с целыми телегами стеклянных бус. Сами как-нибудь всё отстроим, сами — ручками, ножками и какой-то матерью. Так, глядишь, и экономику возвести получится!

Уж я-то об этом позабочусь…

…«Промышленность… Ну какая у племени дикарей может быть промышленность, право слово?» — невольно морщился я, перечитывая дневники с планами. — «Так, кустарное производство разве что. Ну, или как максимум — распределённая мануфактура, то есть та же кустаршина, только с чётким разделением труда и хотя бы зачатками механизации. И вот именно этот самый максимум мне и нужно достигнуть, причём сразу же в нескольких областях. Ага, при острой нехватке людей и ресурсов, ведь племени нужны воины и пища, при откровенно никакущей квалификации большинства остальных, при наличии целых династий ремесленников, которые могут начать сопротивляться прогрессу, и при отсутствии у меня знаний как об организации процесса, так и об обеспечении его технической части. Уже предвкушаю километры вымотанных нервов у себя и подчинённых!»

Впрочем, в результате реальность в кои-то веке отличалась от надуманного в лучшую сторону. В целом. Но вот частности… Они угнетали.

С одной стороны, мои люди, кем бы они не являлись по социальной иерархии, были искренне готовы учиться чему-то новому, что делает им честь. С другой стороны, ресурсов действительно было впритык, а ремесленные династии на поверку едва ли тянули даже на самоучек, и учить всех реально пришлось самому. Но особого выбора у меня всё равно не было, так что один блондинистый хомячок двух с половиной метров в холке усердно бежал в колесе, искренне рассчитывая на прекрасную эпоху гедонизма, что возможно наступит когда-нибудь в отдалённом будущем.

Правда, было у меня от пресловутого хомяка одно важное отличие. Моя деятельность приносила реальные результаты, то есть изменяла мир вокруг к лучшему. И наблюдать за этим было крайне увлекательно и приятно.

Например, как с той же самой кузней. Волевым усилием отодвинув массовое производство оружия на более поздний срок, я сосредоточился на металлических инструментах. Плавка, очистка, литьё и проковка… Помощники честно учились, заодно помогая в нелёгком труде кузнеца. Тогда же впервые заработала система распределённой мануфактуры — все техпроцессы, не требующие каких-либо специфических навыков, были скинуты на плечи других членов племени. И это приносило свои плоды. Насыщение куда более качественными инструментами серьёзно подстегнуло многие сферы жизни, причём в числе прочих были и деревообработка, и строительство, и даже земледелие на грядках.

Об охоте и говорить не стоило — добытчики племени, наверное, впервые за всю свою жизнь стали столь успешны в деле добычи пропитания, от чего, бывало, даже падали мне в ноги и слёзно благодарили за одну только возможность досыта накормить свои семьи и прочих соплеменников. Причём угроза голода к тому времени уже не стояла, то есть важен был сам факт того, что спасти всех могут теперь и сами охотники. Без помощи моей или Умы, а лично, взяв в руки оружие с новыми наконечниками.

«Кажется, реши теперь старейшины или прошлый вождь взбрыкнуть, и их тихо удавят во сне собственные соплеменники. Вот уж точно — не за рыбу будет благодарен настоящий мужчина, а за удочку, с помощью которой сможет накормить всю семью».

Впрочем, прогресс на этом не закончился. И уже вскоре старательно скованные детали позволили восстановить или заново собрать те механизмы, что использовались мною ещё во время жизни в долине или чьи схемы были обнаружены в записях на стенах. Так у племени появились станки.

«Ох, как теперь ласкает думы, слух и очи — мы до механизации охочи».

Сперва обтёсанные древесные стволы научились обрабатывать, вытачивая себе как оружие, так и различные бытовые предметы, вроде той же посуды. Следом грубые свёрла с ножным приводом и простейшие пилы позволили создавать поистине тонкие и сложные конструкты. Да и качество старых значительно выросло, всё же тонкая подгонка — это такая штука, которая может любое дерьмо превратить если не в конфетку, то хотя бы в нечто удобоваримое и даже относительно удобное. А там и деревянные гвозди на клеях добавились, и крепления замысловатых форм, и даже довольно сложные для меня лебёдочные конструкции, чьи схемы удалось распознать на некоторых образчиках набетонной живописи. Всё это в совокупности дало просто ошеломительный прогресс, одним из результатов которого и стали первые арбалеты.

Арбалеты… Да, слабые и неказистые. Да, малонадёжные. Но, чёрт возьми, арбалеты! Пусть сейчас их производство просто чудовищно трудозатратно, пусть сами они бесполезны для моих людей, поскольку охотники поголовно умеют стрелять из лука, но в дальнейших моих планах это оружие имеет огромное значение. Поскольку на короткой дистанции способно если не сравнять, то хотя бы серьёзно сократить разрыв в боевой мощи между нами и самыми развитыми из потенциальных противников.

«Болт и винтовочная пуля в городском бою на самом деле не так уж и сильно отличаются. А магазинного огнестрела Конфедерация в Фемест принципиально не поставляет, так что сгодится».

Впрочем, как уже было сказано, на данный момент они являлись довольно бесполезным вложением сил. Так что основной упор был сделан на качественные оружие и амуницию: крепкие короткие копья и дротики, луки со стрелами, а также небольшие щиты типа баклер. И немаленькую роль в самой возможности использования всего этого богатства сыграла другая важная отрасль нашего производства. Ткачество.

Вообще, до меня племя повсеместно применяло шкуры и их производную — кожу. С некоторыми проблемами, правда, поскольку с дубильными веществами у дикарей всё было не слава богу, однако иных вариантов попросту не существовало… Не учитывать же весьма трудозатратную для охотников-собирателей, да ещё и крайне непрочную ткань, верно? Однако теперь всё изменилось. Слегка кривоватые, но крепкие ручные ткацкие станки позволили перерабатывать два вида подходящих волокнистых растений в куда более крепкую, дешёвую и просто довольно красивую ткань. Тёмно-синего цвета, естественно, ведь стебли травянистых растений от листьев в этом плане ничем не отличались.

Как результат — вместе с обилием ткани и при моих непосредственных подсказках бурным цветом расцвёл и пошив кривоватой, но всё же добротной одежды, и плетение таких полезных в хозяйстве верёвок, и внедрение чрезвычайно полезных для охотников спальников-полаток да эрзац маскхалатов, и даже появление первых образцов мягкой мебели. Слишком уж много всего оказалось завязано на этой отрасли. Так что постфактум люди радовались ткачеству едва ли меньше, чем даже восстановленным, в том числе и по наставлениям предков, технологиям обработки металлов.

Прочие отрасли тоже шагали вперёд, понукаемые моими пинками и грозными криками.

Плавили в печах песок, после чего выплавляли в формочках маленькие, но острые треугольные пирамидки — прекрасное средство против наглых противников, обладающих недостаточно крепкой обувью. То есть буквально всех местных, как южан, так и, конечно, дикарей. Правда, изначально я собирался выплавлять таким образом стекло… Однако эксперименты не увенчались успехом, а точного рецепта припомнить не получилось. Увы.

Развивалось и производство керамики. Благо глины вокруг оказалось полным-полно — вся степь лежала на целых пластах этого материала, что также составлял значительную часть коркообразной поверхности пустоши. А рецепт обработки, как выяснилось, был не так уж и сложен, тем более при наличии кое-каких инструкций от прадедушек и прабабушек моих людей. Другое дело, что кроме как в мирной жизни, керамика была практически бесполезна. Хрупкие осколочные пули нам были пока не нужны, а зажигательные и прочие смеси, которыми можно было бы начинять хрупкую тару, ещё не были получены. Однако сосуды из этого материала всё-таки вызвали настоящий фурор благодаря возможности консервации пищи. Правда, чтобы добиться подобного эффекта, сперва пришлось этой самой консервации племя научить… А потом и учить готовить что-то сложнее похлёбок да простой жарки на костре.

«Ну, и у людей поучиться, да. Было у них и пару хороших рецептов, и даже довольно хороший способ длительного хранения пищи. Никогда бы не подумал, что в качестве погреба может прекрасно использоваться фрагмент городской канализации».

Строительство стало отдельной нишей, крайне актуальной ввиду практически перманентно осажденного положения племени. Собственно, причиной всему был само расположение лагеря племени — он располагался не в городе, а на самой его окраине, фактически за пределами зоны сплошной застройки, пусть и на территории этакой крохотной промзоны. То есть зданий вокруг было относительно немного, в отличие от числа врагов. Так что это место требовалось укреплять. Да и земли под грядки желательно было бы подрезать, от чего тема крепких стен становилась ещё более актуальна. Благо подвижки были. Глина, щебень, куски бетона и предварительно обжигаемая древесина в купе с хорошими инструментами предоставляли пусть и сомнительные, но всё же укрепления. Не настоящие стены, конечно, да и до античного бетона нам далеко, однако против большинства местных этого хватит за глаза. Да и грамотную оборону с пунктами наблюдения удалось построить, пусть и с некоторым трудом — всё же я учился на методиках армейских частей пришельцев и сражавшихся с ними людей, и условия с возможностями там были не чета нашим.

О домах и прочем пока даже не задумывались, поскольку старых бетонных коробок вполне хватало. Люди и так были всем полностью довольны — еды теперь хватало, появилась хорошая мебель с одеждой, да и спать по ночам благодаря кое-каким ухищрением стало реально теплее. Так чего ещё нужно бывшим дикарям, без двух минут приобщившимся к удобствам цивилизации?

«Только крови врагов для полного набора! Но с этим пока повременим, да. Или вообще исключим из списка, если всё пойдёт по плану. Как там говорилось? Ах, да — лучше дружить, чем воевать!»

Безусловно, список новшеств на этом отнюдь не заканчивался, а лишь начинался. За прошедшие недели мы провели множество экспериментов, обусловленных как расшифрованными инструкциями предков, так и банальной логикой. Что обогатило нас множеством самых разнообразных веществ, начиная клеями и заканчивая даже крохотным количеством настоящей резины. И всё так или иначе пошло в дело, обогащая племя всё новыми и новыми диковинками.

«И оружием. И инструментами. И товаром на продажу».

Конечно, не все разделяли моё воодушевление. Кое-кого изменения привычного уклада жизни откровенно пугали, даже несмотря на всё моё воздействие. Однако в целом люди тянулись вперёд, кажется, подражая мне в этом неуёмном энтузиазме к новому. Это было хорошо. Это было правильно. И это было в конце концов просто приятно.