Совесть в кармане

Когда-то один не слишком умный парень сказал:

— Там можно было украсть пару сапог, а я вот не украл… И потом меня так с о в е с т ь м у ч и л а…

А другой — тоже не очень толковый товарищ — на вопрос: почему это он в столовой самообслуживания не постарался взять по одному чеку две порции котлет, ответил:

— Да так, знаете, как-то… у меня с о в е с т и н е х в а т и л о…

Нет надобности объяснять, что совесть есть нечто прямо противоположное тому, что имеют в виду эти двое. Однако нужно защищать понятие совести не от глупцов, а главным образом от людишек, которые легко и привычно совесть свою прячут в карман на глазах, как говорится, растерявшейся публики… А то и вовсе норовят выбросить ее — совесть — на помойку…

Впрочем, может быть, на помойке и есть настоящее место для совести э т и х людей?..

Ведь что происходит? Весь наш многомиллионный народ трудится. И как трудится! Недаром же весь мир поражен результатами, которых Советская страна добилась к 50-летию Великой Октябрьской революций!

Но вот среди какой-нибудь группы наших трудящихся появляется человечек… Как его определить? Ведь он — не бывший фабрикант и не помещик в прошлом, не служитель культа, который с юности обманывает людей своими сказками. Нет! Он — член профсоюза! Вашего! Нашего! Он где-то числится, где-то «работает» — в кавычках… Он чаще, чем мы с вами, стирает с утомленного лица пот и бормочет с тяжелым вздохом:

— Ффффу… Ну и устал же я…

А может, он и вправду устал. Только — от чего устал? Помните, бессмертный Митрофанушка в комедии Фонвизина «Недоросль» говорит:

— Лишь стану засыпать, то и вижу, будто ты, матушка, изволишь бить батюшку. Так мне и жаль стало.

— Кого, Митрофанушка?

— Тебя, матушка: ты так устала, колотя батюшку.

По этому принципу можно пожалеть и того человечка, который среди истинных тружеников выбивается из сил, чтобы притвориться самым-самым-рассамым энтузиастом. Для чего это ему нужно? А потому, что теперь даже оголтелые дураки знают: если не быть по существу, то хоть притворяться трудящимся даже самый бессовестный человек должен обязательно! Непременно! Непрерывно!

А как же! Иначе его раскусят. А знаете, чем это пахнет?.. Нет, вы, пожалуй, и не знаете, товарищи читатели: вам это ни к чему. А вот этот псевдоработающий, который свою совесть выбросил за забор или закопал в землю, он-то знает точно, что происходит, когда человека уличат в том, что он — тунеядец. Знает! И боится этого разоблачения ежечасно. И только жене своей — в случае если он ей доверяет (а доверяет такой тип даже собственной супруге далеко не всегда), — жене своей на супружеском ложе шепотом сообщит:

— Если вывезти с нашего склада все продукты сразу, то за это дадут десять лет. Статья 89, часть 3. А если сперва составить акт, что этих продуктов уже нет…

— Как это так — «нет», пупчик? — спрашивает жена.

— Ну списать сперва по нормам, которые указаны в инструкции на утруску, на утечку, на усушку… еще — на утух…

— На что, на что еще, пупчик? — шепотом переспрашивает жена.

— На утух, я говорю. Ну, тухнет же у нас товар. Так? Значит, можно списать и на это. Да еще — на бой посуды. И все списанное потихонечку вывозить… В несколько приемов… Тогда — может, и пройдет…

— Дай-то бог, пупчик… Только ты бы тово — поаккуратнее! Вот ведь Пал Палыч уже загремел…

— А я — про что?! И как не загреметь, когда твой Пал Палыч среди белого дня наложил казенного добра четыре грузовика и без всякого оформления двинул это все через проходную?..

Но и предварительное «оформление» для последующих хищений народного добра лишь несколько отодвигает неизбежное наказание, но отнюдь не ликвидирует таковое. Тут приходится вспомнить старинную пословицу: «Сколько веревочку ни вить, а концу быть!» Но это — о ворах крупного масштаба.

А есть среди бессовестных о́соби другого, так сказать, профиля. Например, «шабашники». У них совесть не на помойке, а именно — в кармане: сейчас она спрятана, а сейчас извлечена и демонстрируется с назойливой запальчивостью. Шабашник — сиречь мелкий производственный вор — не увозит крупные ценности на грузовиках, а только выносит из цеха или со склада под мышкой, в кармане, под полою ватного пальто малую толику казенного добра. Этот, говоря научно, вор-гомеопат склонен даже пустить слезу по поводу своей честности ограниченного действия. Будучи пойман с поличным, шабашник переходит в контрнаступление и голосом, дрожащим от благородного негодования и такого же умиления перед самим собою, скулит:

— Да разве ж мне не дороги интересы производства?! Я же сам, помнится, в 58-м году целый месяц висел на Доске почета. И сейчас вот… я ведь даже взял на себя обязательство усилить и приналечь… А что я позволил себе унести домой немного белил и эти шурупы, — так боже ж ты мой!.. Стоит ли говорить о таких пустяках?! Мы же взрослые люди!..

— Вот именно! — хочется ответить такому софисту. — Мы уж не дети и понимаем, что хищение есть хищение независимо от масштабов оного!

Но вы знаете? Иной раз предпринятая шабашником контратака приносит ему победу. Его совестливый оппонент махнет рукой и отойдет в сторону, особенно, если у самого оппонента совесть страдает… (как бы это точнее выразить?) — ну, рахитом, что ли…

А совесть слабенькая, снулая, как рыба в садке с тухлой водой, очень скоро превращается в совесть дохлую. И тогда не так уже трудно бывшему совестеносителю и брать взятки, и давать их же, и закрывать глаза на хищения, на очковтирательство, на фальшивые отчеты и делать еще многое другое, чего нормальная совесть никогда не позволит!..

Вот на взятке стоит остановиться. От прошлого остались два великих афоризма, относящихся к лихоимству. Первый: «Детишкам на молочишко». Эту формулу создали сами лихоимцы. Не правда ли трогательно? Не было бы у мерзавца малых детей, коим нужно питаться и при том именно молоком питаться, — то он и не брал бы. И не отнимал бы молоко у детей просителя, который, как выражаются и по сей день, «сунул в лапу»…

А второй афоризм — это бессмертные слова М. Е. Салтыкова-Щедрина: «Ты скажи мне, гадина, сколько тебе дадено?». И если «гадина» ответил бы честно, тут бы оно и выяснилось, что «дадено» ему гораздо больше, чем нужно на приобретение даже сотни литров молока в день. Но ведь у берущего взятки дома-то всего — одна семья, а не детский сад. Ему сто литров молока в сутки не требуется. А что ему нужно? Ему нужно «жить припеваючи». Вот он живет, припевая различные песни, пока в его репертуаре не останется один мотив: «Солнце всходит и заходииит…», исполняемый, как известно, на тюремных нарах…

А вот еще — поклонники другого великого изречения: «Где бы ни работать, лишь бы не работать». У этих совесть тоже выходная. У нее, как теперь принято говорить, «отгул». Гуляет совесть. Точнее: гуляет владелец утраченной совести, полагая, что гулять именно там, где ему положено работать, равноценно самой работе. Такой тайный лодырь часто слоняется по всему предприятию (учреждению), симулируя озабоченность, и спрашивает встретившегося товарища:

— Слушай, Сивачев, ты не знаешь: куда запропал Трошкин? Второй час ищу Трошкина… Срочнейшее, понимаешь ли, дело…

А увидев искомого Трошкина, говорит:

— Привет, браток! Не попадался тебе Сивачев? Понимаешь, второй час ищу. Важнейший вопрос!

Это — только один и самый простой прием ничегонеделания. Теперь уже редко встретишь бездельника, который откровенно зевает и ковыряет у себя в ухе, сидя за служебным столом. Теперь лодырь умеет мелькать перед глазами начальства, словно белка в колесе. Но настоящая-то лесная белка, мелькая, сильно тратит мышечную энергию. А лодырь создает одну лишь иллюзию движения, сохраняя все свои силы — физические, умственные, эмоциональные — в завидном покое…

Есть еще и такая порода псевдоэнтузиастов, которые умеют проявлять все признаки горячей любви к делу, избегая самого дела. Такой товарищ при случае и «речужку толкнет» вполне на уровне. И проявит накал темперамента с роскошнейшим дрожементом в голосе… И в «формулировочках» он — большой мастер. Но лучше всего овладел так называемой с п и х о т е х н и к о й. Знакомо ли вам такое определение? Наш народ окрестил этим словом умение отпихнуть от себя, с п и х н у т ь на другого человека любое дело, решение вопроса — большого и малого. Виртуозу спихотехники все равно что́ решать, лишь бы не решать…

Вот, например, как работает один специалист по отоплению. Его спрашивают:

— Сколько надо дров, чтобы отопить одну комнату?

— Смотря какая площадь, — ответил специалист.

— Ну, четырнадцать метров.

— Смотря какая высота.

— Три с половиной метра.

— Смотря сколько окон.

— Одно окно.

— Смотря какой этаж.

— Второй этаж.

— Смотря какой дом — каменный или деревянный.

— Дом каменный.

— Смотря сколько наружных стен.

— Одна стена.

— Смотря какая печь.

— Обыкновенная печь.

— Смотря сколько раз в день топить.

— Один раз в день.

— Смотря какие дрова.

— Березовые дрова.

— Смотря какие — сухие или сырые.

— Сухие дрова.

— Та-ак, — задумчиво сказал специалист, — все ясно.

— Так сколько же надо дров? — спросили его.

— Смотря какая зима…

Блистательно! — не правда ли?

А как хорошо было бы, если бы мы избавились именно сразу ото всех тех, кто совесть держит в кармане, и от тех, кто ее выкинул на помойку, и от тех, кто ее сроду не имел, и от тех, у кого она протухла или усохла!..

К этому оно, собственно, и идет, товарищи! Хочется только ускорить такой благодетельный процесс очищения. И знаете, какой тут можно применить, как говорят химики, к а т а л и з а т о р? Нетерпимость. Давайте объявим войну всем и всяческим изъянам совести. Точнее: тем гражданам, у кого это важнейшее свойство претерпело ущерб. И пусть знает любитель освободиться от своей совести, что везде и всегда отныне будут требовать от него предъявить совесть — раньше, чем все документы: фотокарточки и анкеты, справки и автобиографии, заверенные копии и подлинные аттестаты… Да и зачем нам вся документация, коли у человека не в порядке такой важный моральный агрегат, как совесть?! Нет уж, придется всем бессовестным личностям позаботиться о том, чтобы вывести лично у себя это нужнейшее свойство из состояния спячки! Вынуть из кармана и применять свою совесть на полный ход, как положено советскому человеку!

А чтобы легче было бы распознавать людишек без совести, в этой книге мы изобразили несколько экземпляров совестеущербных, если можно так выразиться, личностей. К сожалению, такие ископаемые еще сохранились и пытаются приспособиться к жизни.