Совесть в кармане

ПАГУБНАЯ ПРИВЫЧКА

Величественно-тучный директор продовольственного магазина показался в дверях сзади прилавка и сиплым голосом с одышкой пророкотал:

— Марь’Максим’на, потом загляните ко мне…

Через четыре минуты заведующая секцией гастрономии Марья Максимовна — особа лет пятидесяти с подозрительными глазами, непрерывно бегающими, как глазки у кошки, нарисованной на циферблате часов-ходиков, — втиснулась в чуланчик, называемый здесь «кабинетом самого». А «сам», сидя за крошечным столиком (другой стол и не поместился бы), жестами показал, чтобы заведующая секцией прикрыла за собою дверь и приблизилась. Когда это было исполнено, он заговорил свистящим шепотом:

— Я в отношении этой девчонки, — и кивнул подбородком в сторону торгового зала.

— Васютиной? — сразу же поняла Марья Максимовна.

— Вот именно. С нею надо кончать. Сегодня она опять меня спрашивала: «На каком основании Прохорчук вынес вчера из магазина ветчину?..» Потом углядела, что ваша мамаша заходила за сливками и яичками, и тоже высказала замечание…

— Я же давно говорю, Иван Евдокимович! Она нас до добра не доведет!.. Чистая бузотерка!

— Вот именно… Ну я тут кое-что придумал в этом отношении… Видите? Сверточек. Надо бы ей данный сверток тихонечко подложить в личный шкафчик… А вечером как раз, мне известно, контролер к нам пожалует, ну и…

Тут директор сделал выразительное движение ладонью…

— Понимаю. Понимаю, Иван Евдокимович, и вполне согласна. Именно так и надо сделать. Только…

— Что — только?

— Кто ей это подсунет? Мне самой — вроде неудобно: наши продавщицы всегда вертятся около шкафов: кто там пудрится, кто платочек берет, кто — со смены, кто — на смену…

— А вы вот что: вызовите ко мне уборщицу тетю Варю.

— Вот это правильно, Иван Евдокимович! Тетя Варя — самый подходящий человечек для такой операции… Она у нас тихая, как мышка… Ко всему она привыкла… И к ней привыкли: никто не удивится, что она задержится возле тех же шкафов…

Открыв дверь чуланокабинета, Марья Максимовна возопила:

— Тетю Варю там кликните!.. Я говорю: уборщицу тетю Варю — к директору, — вы слышите, девчата?..

И через короткий промежуток времени маленькая старушка в синем халатике, с веником и тряпкой в руках, предстала перед обоими руководителями магазина. Выслушав указание и пожевав губами крошечного впалого ротика, старушка произнесла тихим голоском:

— Нукчтож… это завсегда можно… Где сверточек-то?..

— А вот он. Значит, ты поняла, тетя Варя? Чтобы не дай бог эта Зинка Васютина не заметила бы, как и что ты кладешь! — так наставляла Марья Максимовна.

— Неужто не сделаем?.. Комар носу не подточит!

И тетя Варя, имитируя осторожную походку пограничника, крадущегося за нарушителем границы (как это изображается в приключенческих фильмах), со свертком в руках направилась к выходу из кабинеточулана…

…— А чей шкафчик будет № 8? — спросил контролер.

— Лично мой! — с достоинством ответила Марья Максимовна.

— Та-ак… посмотрим, как вы его содержите с точки зрения санитарии и гигиены…

И контролер открыл створку узенького «личного шкафчика» № 8. Заглянув вовнутрь, он заметил:

— Нет, у вас все, конечно, в порядке… а тут что? Позвольте, позвольте… кулечек-то довольно солидный… Что в нем?.. Ага! Так и надо было думать… ассортимент вашего магазина? Даже пакеты фирменные… Значит, сигналы в отношении этого дела подтверждаются… Интересно!

Марья Максимовна, выпучив глаза, смотрела на сверток, покачивавшийся в руках контролера. Из-за ее спины вытянул голову директор Иван Евдокимович и, раскрыв рот, дышал, словно сазан, выброшенный на берег. Стали скапливаться продавцы.

Наконец Марья Максимовна, что называется, очухалась и визгливым фальцетом произнесла:

— Клянусь вам, я не понимаю: как он мог сюда попасть?!

Контролер кивнул головою и саркастически улыбнулся:

— В подобных случаях всегда так говорится. Что ж, придется составить актик, товарищ директор. Где ваш кабинет?..

— Та… та… там кабинет… Попрошу налево…

В кабинет шли как за гробом: медленно, глядя вниз перед собою с печальным выражением на лицах. Замыкал шествие директор. Вдруг он увидел у двери, ведущей в торговый зал, тетю Варю. Старушка, задрав голову, смотрела на процессию с нескрываемым любопытством профессионального зеваки. В ее зрачках блестели искорки восторга.

— Ты это что ж натворила, старая карга?! — прошипел директор, поравнявшись с уборщицей.

Тетя Варя даже разинула рот, услышав этот упрек. Обида отразилась на морщинистом личике старушки.

— Чтой-то вы говорите?! — быстрым шепотом начала она, — как вы сказали, я так и сделала: выждала, пока Васютина занялась с покупателями, и сунула в шкафик Марь’Максим’ны эту вот благостыню…

И наивная старуха сухоньким пальчиком указала сверток, несомый контролером на вытянутых руках впереди себя на расстоянии 60 сантиметров.

— Так разве ж тебя о том просили?! — зарычал директор, воровато оглянувшись на контролера.

— А об чем же? Слава те, господи, не первый раз Марь’Максим’ну выручаем: то то ей подкинешь в шкафок, то другое… А этой новенькой, Зинке то есть, так разве ж ей всучишь что?.. Она ж и так и вас, и Марь’Максим’ну, и того же товарища Прохорчука срамит, где только может…

И столько убежденности в собственной правоте было в глазах старухи, в выражении ее остренькой физиономии и даже в энергичной складке сжатого ротика, что директор только рукой махнул. К тому же он услышал голос контролера:

— Товарищ заведующий, давайте уж сперва напишем акт, а сотрудников инструктировать насчет этого дела будете потом!

…Через сорок минут Марья Максимовна, выходя с заплаканным лицом из знакомого нам чуланокабинета, повторяла между бесконечными сморканиями:

— Погубила меня, проклятая старушонка! Без ножа зарезала! Убила и голову оторвала!

А в другом конце магазина «проклятая старушонка» горячо оправдывалась перед обступившими ее продавцами:

— А я — что? Я ведь, как всегда: что мне даст Марь’Максим’на, — несу ей в шкафчик. Что Иван Евдокимович сунет — в его несгораемый тащу прямо же в кабинет… Как меня приучили, так я и сделала…

И тут «бузотерка» Васютина веселым голосом отозвалась:

— Правильно, тетя Варя! Ты так и начальству расскажи! Твоя привычка очень важное имеет значение! Именно тем, что она — привычка!..