Созидатели. В поисках рассвета

Глава 11

На улице было жарко, солнце не согревало, а обжигало, а значит, все жители Фавиона вспоминали про существование солнцезащитных масел и кремов. А в кафе брали, исключительно, холодные напитки.

Бариста смешала расколотый лед с эспрессо, добавила ванильный сироп и сверху все сдобрила огромной шапкой взбитых сливок. Она протянула прозрачный стакан с напитком девушке с безумными горящими глазами и улыбнулась в ответ на улыбку посетительницы. А у той она была почти хищническая.

Камилла быстрым движением схватила напиток, плюхнулась за столик в теньке и принялась жадно пить прямо через край без соломинки.

В таком виде ее и застала Леда, с которой они договорились вечером встретится в «Двух котах». Леда удивленно подняла брови, а когда ее подруга отставила пустой стакан, где еще пару минут назад был холодный кофе, который она жадно выпила, то она увидела молочные усы на губах Камиллы.

— У тебя здесь… — Леда неуверенно показала на губы, а Камилла их прямо облизнула.

Светловолосая созидательница шокирующе на нее смотрела, прямо ощупывала взглядом. Увидела, что рукава белой блузки слегка помяты, как будто, одежда была скомкана и валялась где-то. Шнуровка тонких ремешков на юбке была сделана очень просто, наспех пару раз обернута вокруг талии. А Камилла обычно очень тщательно их завязывала, уделяя внимание плетениям и узелкам. Леда закусила губу, чтоб не начать хихикать.

— Не смей, ничего не говори. — Подруга пробуравила ее взглядом.

Но она ничего не говорила, просто начала громко смеяться, иногда прикрывая руками рот, чтоб не сильно обращать внимание всех посетителей. Провидица недовольно кривила губы, но спустя время расслабилась, поняв, что давно не слышала такого звонкого и искреннего смеха от Леды.

— Если бы я знала, как тебя можно развеселить, я бы уже давным-давно прыгнула в постель к кому-нибудь.

— Нет! К кому-нибудь не прокатило бы. А вот к молодому человеку, который до тебя был девственником, и на которого ты нарычала при первой встрече очень даже смешно.

— Ну хоть какой-то толк от этого.

— А ты… как вообще вышло. Ты уходила поговорить. О нееет! Я теперь не смогу от тебя слышать фразу как ты хочешь с кем-то поговорить… Что ты идешь поговориииить. — Она на последнем слове поиграла бровями, за что в нее прилетела скомканная салфетка.

— Мы поговорили.

— Я вижу.

— А что… он горяч оказался.

— Да, залпом фреддокапучино — это мощно. Охладилась?

— Нет, закажи еще.

— Горло не заболит?

— Я не делала ему… А… ты про это.

Леда снова начала смеяться, а Камилла серьезно скрестила руки на груди, напустив грозного вида.

— Еще кофе, пожалуйста.

— Хорошо, хорошо.

Леда встала, чтоб сделать заказ, а Камилла поставила локти на стол и спрятала лицо в ладонях.

Она вспоминала, как уходила. Как Фотис помогал ей одеться, спрашивал, когда они снова увидятся. Звал, зачем-то, погулять. Но она очень быстро ретировалась с места своей слабости, стараясь забыть эти невозможно зеленые глаза.

Неужели, она все усложнила? А если придется Фотиса ликвидировать, что если он со всем этим связан? Вдруг шпионит для кого-то?

Нет, не усложнила. Они просто переспали. Ей пятьсот сорок восемь лет, что она с мужчинами не была близка? Была. Было ли это когда-то проблемой? Нет. Хороший секс вообще не может быть проблемой. Это просто отличное времяпрепровождение.

Она успокоила свою совесть, поэтому, когда вернулась Леда с куском шоколадного торта, то с радостью набросилась на него, восполняя все потерянные калории и вдыхая полной грудью, чувствуя все краски мира, каждое дуновение ветра и какой, все-таки, вкусный торт. Как они так его делают? Надо такой же сделать!

* * *

Следующий день, понедельник, девушки провели в библиотеке на тысячный раз проверяя книги по мифологии. Ничего нового, конечно, не нашли. Зов молчал.

С одной стороны, было ощущение, что они все время что-то упускают. С другой, за неделю, проведенную в Фавионе среди людей, они, все-таки, немного преуспели. Что они имели? Пропажи людей на работах по добыче Азура, странную книгу, в которой чужой лист с непонятным посланием, что-то скрывающего Аминтаса, Фрону, которая готова с ними встретиться еще раз.

Немного, немало. С их возрастом неделя давно стала за день или даже за час. Но сейчас ощущения были слегка другие. Каждый день было что-то новое, события, встречи, общение. Это давало разнообразие. Как будто, им снова было по восемнадцать-двадцать лет, время, когда большой бедой было, если из-за грозы пострадали дома и год был неурожайный.

Леда вернула книгу в библиотеку, старушка пролистала ее несколько раз и вроде не заметила, что одна страница отсюда пропала. Сделала пометку в карточке и отпустила блондинку.

Во вторник было занятие как обычно у Элены, которое прошло без лишних происшествий. Преподавательница рассказывала про направления в одежде и внешний вид и как исторические события на это.

— На Элиросе были распространены салоны, где работали каламнистры. Любой уважающий себя мужчина, который имел маломальские деньги, посещал салон раз в полторы недели. Там не только подстригали волосы, делали прически, но и ухаживали за бородой, делали массаж лица и шеи. Когда была образовано наше государство, то популярность салонов не выросла. Хотя, казалось бы, больше людей — больше работы. Салоны, открывшиеся на нулевом году созидания, закрывались уже через полгода. Кто ответит, почему?

Элена обвела взглядом аудиторию и показала рукой на юношу на передней парте.

— Потому что у людей с Рокиноса, которые переселились не было денег?

— Не совсем. Стрижки не были дорогим удовольствием. Кто еще? Может быть… Леда.

Элена посмотрела в упор на созидательницу, а та слегка напряглась. Ну, конечно, она выучила ее имя. Как могло быть по-другому?

— Потому что на Рокиносе не было культуры причесок как светского развлечения. Трогать волосы — очень интимный момент. Можно было заплетать или стричь волосы своих детей или детей родственников. А также кому-то из родителей, если он одного пола с тобой. Дочь матери, сын отцу. Либо ходили к очень почтенным старикам, которые сто процентов вышли из детородного возраста. Трогать волосы друг друга могли влюбленные, даже скорее муж и жена, или жених с невестой.

Элена удовлетворенно покивала.

— Все верно. На Рокиносе, если верить старым писаниям, не было под запретом тело. Мужчины и женщины спокойно входили в добрачные связи, что для Элироса было нонсенсом и порицалось. При этом при всем, трогать волосы означало более серьезные намерения нежели совокупление. Лет через пятьдесят салоны снова стали набирать популярность, и мастер по волосам стало востребованной профессией. Было открыто много школ по всей Сореции, что повлияло на производителей инструментов и мебель. Интересный экономический факт, верно?

Элена отвернулась к доске и продолжила писать даты на доске.

В это время уголки губ Леды слегка дрогнули вверх, на нее нахлынули воспоминания. А потом взгляд слегка погрустнел. Камилла понимающе погладила ее по плечу. «Я здесь, я рядом».

После занятия они вышли из аудитории, у Леды был слегка потухший взгляд, и Камилле было тяжело оставлять ее.

— Хочешь, я не пойду на второе занятие?

— Нет, нет. Я в порядке. Иди!

— На тебе лица нет.

— Как и последние пятьдесят лет. — Она тут же приложила ладонь к губам, тревожно озираясь, чтоб ее никто не услышал. — Я справлюсь. Иди!

Камилла нехотя кивнула и удалилась.

Леда поднялась в библиотеку, и войдя в светлое помещение, почувствовала облегчение. Тихое место, молчаливые, но такие говорящие книги на старых полках.

Она прошла на второй этаж и села прямо на пол около стеллажа с математическими формулами. Если бы ее кто увидел, наверняка бы, сказал: «Не сиди, тут грязно, а у тебя светлые брюки». Но Леде давно было наплевать на одежду. Она отстирается, станет чистой и свежей. В отличие от ее души. Она очень давно не чувствовала себя свежей. Мытье головы, выбор одежды, втирание увлажняющих масел стало механическим ритуалом. А она помнила, как можно долго выбирать платье, представляя, как на нее будут смотреть. Помнила, как можно втирать цветочные масла, прикасаясь к себе и представляя, как тебя будут касаться.

Учебник по геометрии был скучный, с множеством формул, исчислений. Но когда она его читала, ей казалось будто это Софос объясняет, как вычислить площадь дома и посчитать сколько деревьев понадобиться для строительства. И еще много непонятных вещей он объяснял, которые тогда еще не особо применялись в быту. А сейчас? Сейчас люди научились аккумулировать энергию солнца, ветра и азура. Научились добывать топливо. Не обязательно разводить огонь, если хочешь приготовить есть, не нужно стирать на руках — все сделает машинка. Все-таки, как удивительно все развивается.

По второму этажу прошлась старушка — библиотекарь, она остановила взгляд на созидательнице, та уж решила, что сейчас она своим скрипучим голосом скажет, что на полу запрещено сидеть. Но та старушка лишь посмотрела на нее очень грустно, жалостливо, будто она понимает ее и прошла дальше.

Леда уже собиралась уходить, как бибилотекарь вновь к ней подошла.

— Многие в рамках истории изучают разные диалекты регионов, а некоторые диалект Рокиноса. Вы не хотите посмотреть книги по языку?

— Нет, я не думала. Но спасибо.

— Ну, смотрите. Мне кажется, что это интересно.

Леда понимающе улыбнулась и попрощалось со старой женщиной. Но в сердце что-то кольнуло один раз. Но это было непонятно, и она отбросила странные мысли, выходя из обители знаний.

* * *

Камилла в это время с усердием писала на лекции. Лектор рассказывал о пирамиде потребностей, как с закрытием одних у людей появлялись другие. Это было ей интересно. Ведь человеческий мозг, мысли, отношение — это было ей не совсем знакомым. Периодически лектор стрелял научными терминами, говорил о нервных клетках и гормонах.

Камилла сидя на последней парте, с удивлением обнаружила Фотиса на первой. Он ее не заметил. На первом занятии его не было. Но то, что он выбрал этот предмет было не удивительно — парень собирался стать врачом. Мозг — это то, что следует изучать.

Все занятие она не понимала, как ей себя повести. Хотелось сбежать, не встречаться взглядом, остыть от всего. Но разум говорил, что ей нужно с ним сближаться, нужно поговорить, дальше присматриваться и следить. На самом деле, и она сама хотела бы побольше пообщаться, но без вечной оглядки на то, что она выведывает все о нем. Хочется просто расслабиться. Но кто она такая, чтоб хотеть банальных вещей?

Поэтому, когда занятие было окончено, она быстро спустилась до первых парт, а к двери направилась нарочно медленно. Так, чтоб ее заметили и окликнули. Что, собственно, и произошло.

— Камилла!

Она оглянулась на рыжего юношу и выдала свою ослепительную улыбку. Из парня как будто воздух выбили. О, высшие силы, не хватало, чтоб он влюбился в нее.

— Фотис, привет.

— Доброй середины дня!

— Что? — она непонимающе заморгала, ей стало страшно. Он что догадался кто она?

— Я прочитал, что раньше так здоровались на Рокиносе. Я думал, ты знаешь. Ты ведь любишь историю, — буркнул он тут же сконфуженно. — Я вчера взял книгу и читал их традиции. Думал впечатлю тебя.

— А! — она стала немного выдыхать, ну конечно, а она уже невесть что себе напридумывала.

— Пойдем в буффет? Я угощаю.

— Туда Леда подойдет, мы договорились после занятия встретиться в бибилотеке.

— Ох. Ну ладно тогда.

— Хотя, постой! Она, по-любому, задержится. Она часто в библиотеке задерживается. Думаю, парой слов сможем перекинуться.

Фотис кивнул, и они прошли к буффету, где он предложил ей выбрать все, что она захочет.

— Не знаю… Честно, эта выпечка не внушает доверия.

— Почему? Выглядит нормально.

— Этим булкам тут плохо.

— А ты специалист по булочкам? — он подмигнул ей, поймав ее смешливый взгляд.

— Просто, когда сама готовишь много выпечки, уже в других местах редко что нравится, становишься придирчивым.

— Ты любишь готовить?

— Ну, только сладкое.

— Неожиданно. Не встречал девушку, которая любит готовить. Моя мама стала этим увлекаться уже спустя много лет после замужества.

Ну вот опять! Сболтнула лишнее. Камилла была готова отшлепать себя по щекам за невнимательность и непредусмотрительность, как в голову полезли другие мысли, как бы она хотела, чтоб ее отшлепали, точнее кто, и точно не по щекам. От этих мыслей стало совсем жарко.

— Эй, да не напрягайся ты так, — сказал Фотис, поправляя ей прядку волос. — Вся покраснела. Я сразу понял, что если ты любишь историю и знаешь много старых дат и называешь это своим хобби, то и другие у тебя должны быть тоже… оригинальные.

— Ты так рассуждаешь, будто я старушка.

— Нет, что ты. Хотя, — он выдержал небольшую паузу. — Я ощущаю себя слишком недоросшим до тебя. Ты ведь на два года меня старше!

— Ага. — Камилле опять плохо стало от своих мыслей. На пару лет. Да, точно. Именно на пару. — Мама в детстве научила, с тех понравилось.

— Вау! Надеюсь, когда-нибудь попробовать что-нибудь из сладкого, что ты приготовишь.

— Думаю, можно. Я могу в следующий раз принести тебе.

— Оу. Но я подумал, что мы пойдем гулять. Я хотел пригласить тебя выпить кофе. Ты любишь же его.

— Да, со сливками. Но, на самом деле, я люблю чай.

— Какой? Я найду нам кафе с ним.

— Э-э-э. — Камилла опять замялась, и ничего не придумав сказала правду. — Тот, который я сама делаю. Другие мне редко нравятся. Как с выпечкой.

— Ты еще и чай делаешь сама? — Фотис был явно в шоке, а созидательница, ругая себя за очередную глупость, готова была сквозь землю провалиться.

— Да, тоже мама научила.

— Тогда, я надеюсь и его попробовать. Но не подумай, что я в гости прошусь. Сначала, я хочу позвать тебя на прогулку.

— Давай. Когда?

— Завтра после занятий.

— Идет. А вот и Леда!

— Тогда, до встречи!

Камилла кивнула и не успела моргнуть, как Фотис наклонился и легко поцеловал ее в висок, и быстро удалился.

Леда шла с потухшим взглядом, но увидев последнюю сцену встрепенулась, а губах заиграла ехидная улыбка. Здорово, когда кто-то может так радоваться за другого, забывая на мгновение о своем горе.

— И что это было?

— Не знаю, завтра идем гулять.

— Только гулять?

— Только гулять. Хотя я хотела напроситься в гости…

— Опааа! Кому-то понравилось валяться на кровати не в одиночестве.

— Я такая дуреха! Рассказала ему, как умею готовить, забыв, что юным девушкам это не очень нравится.

— Не думаю, что он, очарованный тобой, заметил в этом странность.

— Возможно, хотел бы попробовать что-нибудь у меня.

— Я думала он уже попробовал.

— Леда!

— Что будешь делать? Вкусный сладкий кексик?

— Бери свой кофе, и уходим, — грозно прошипела Камилла.

Леда похихикала, расслабившись и отпустив воспоминания, растревожившие ей душу, взяла стакан с напитком, и девушки вышли из университета.

***

На Заре Зарождения

— Еще раз!

Андрей отдал команду Софосу, и тот побежал через полосу препятствий для учеников в парке снова. Уже десятый раз.

Они все утро тренировались над физическими упражнениями, учитель показывал, как нужно чувствовать свое тело, удерживать силы после медитации, использовать их в движении. У Софоса получалось неплохо, но он быстро выдыхался. Чему виной было обезвоживание.

Как человек, который почти не пил до прошлого вечера, он не успел еще заработать себе похмелье, как сопровождающего друга после веселых праздников, так что вчерашний праздник не отдавался у него болью в висках или тошнотой. Но, как и бывает после употребления хмельных напитков — воды хотелось невозможно. Он уже выпил литра три за все утро, но этого было мало. Конечно, Андрей не щадил его на тренировочной площадке, и с него сошло уже пота больше, чем он выпил воды.

Физические упражнения, бег через препятствия, прыжки на канат, прохождение по деревьям, бросание копья в мишень отвлекали от мыслей. Он не успевал подумать над своим сном. Или не сном.

Софос не помнил, когда он ушел спать, и что было после пятого или шестого бокала вина. Действительно ли он стоял разговаривал с Ледой у крыльца? Или ему приснилось. Все было смутно, воспоминания перебивались сплошной музыкой и танцами. Да и утренняя учеба не давала вдоволь последить за мыслями и воспоминаниями. Он впервые ждал окончания занятий, чтоб спокойно все разобрать по полочкам мозга.

Но Андрей не думал его раньше отпускать. Они прозанимались все утро, пропустив обед, потому что Андрей сказал, что отпустит его сегодня раньше отдыхать. Правда, что за изменение в плане действий не объяснил.

Наконец-то время подошло к трем дня, и Андрей махнул рукой на траву рядом с собой. Софос сел и закрыл глаза вместе с ним, успокаивая дыхание.

— Ты молодец! — похвалил после передышки учитель.

— Спасибо! Но еще так далеко до вас.

— Ничего, ничего. Уже можно отпустить тебя к Цветку Океана.

— К чему?

— Очередной экзамен. Грубо говоря, как очередная отсечка, сможешь не сможешь. Сможешь — продолжим учебу и начнем выпускать на рыбалку. Не сможешь — соберешь вещи и покинешь остров.

Софос судорожно сглотнул. За рутиной обычных занятий он забывал, что все, что сейчас проходит — что-то вроде испытания, экзаменов. Надо всегда быть на чеку, не забывать, что это все не развлечение. За то время, что он находится на Рокиносе, мужчина подрасслабился, вечно вопрошающий пытливый ум успокоился, уровень стресса снизился. И вот раз, как будто его за борт. Снова выброс адреналина, нужно что-то делать, решать, придумывать. Но все-таки… ощущения были не такими паническими как раньше.

Так бывает, когда понимаешь, что предстоит что-то тяжелое и ответственное. Но нужно собраться и пройти через это, ведь другого выхода нет.

Софос усмехнулся еле заметно про себя. Ну вот, принимает судьбу от Парок. Стал почти как Леда. Тут от мыслей о девушке его обдало странным жаром, но воспоминание о вчерашнем празднике опять убежало, и он заставил себя дальше слушать учителя.

— Перед тем как отпускать тебя в море, нужно понять твою и физическую подготовку, и интуицию, и логику действий. Есть у нас небольшая скала, если из поселения выйти к морю и пройти южнее по берегу. В ней есть подводная пещера, попасть туда можно только через лес. То есть сначала найти скалу, потом со стороны леса попасть. Как попасть? Уже твоя забота. В ней находится Цветок Океана. Что это такое, цветок в прямом смысле или нет — тоже понимать тебе. Задача твоя: принести в одном экземпляре, больше не нужно. На задание дается две недели как выйдешь из поселения, выходи завтра-после завтра. Но две недели — это максимум. Обычно за три-четыре дня справляются. Но если задержишься больше, чем на две недели — можешь вернуться и собрать свои вещи. И больше ты не сможешь заходить в наши деревни и поселения, на тебя наноситься цветная краска, держится она шесть месяцев, так что в других поселениях тебя не примут. Жить будешь вне цивилизации, пока корабль с Элироса не приедет. Так, что это… давай не подведи.

Софос был как будто оглушенный, смотрел тупо на траву перед ним. В голове мелькали картинки четырех недель, что он здесь находился и как-то было горько осознавать, что он может всего лишиться. Или не всего, а кого?

Андрей еще прочитал ему несколько наставлений, чтоб взять с собой в путь, о чем важно помнить и отпустил его. Софос зашел в столовую, есть не хотелось после таких новостей, но он механически положил себе рыбу, овощей. Есть надо, силы нужны. Здравая мысль возобладала над паникой, и он молча жевал, все так же смотря в одну точку.

— Слышала, тебя на второе испытание отправляют.

Он поднял глаза и увидел слегка грустный и встревоженный взгляд Леды. Яркость океанской глубины ударила с полной мощью по его голове, поднимая все-все воспоминания, и он чуть не задохнулся от наплывавших мыслей.

То есть, он поцеловал ее. Ну, может теоретически это и нельзя назвать поцелуем, но фактически его губы соприкоснулись с ее. На секунды, еле-еле надавливая. Но это было! И как теперь ей смотреть в глаза? Какой стыд! Леда так к нему хорошо относится, всегда поддерживает, с ней можно долго-долго разговаривать, она в любой момент может поднять настроение или объяснить банальные вещи. Да и просто в ее присутствии хорошо. А он повел себя как один из тех мужиков, что пытались с ней потанцевать лишний танец или предложить уединиться. Леда не заслуживала такого после того теплого отношения, которое дарила ему. Она заслуживала хорошего друга, а Софос просто пьяная скотина, которая все испортила.

— Ты боишься? — она медленно села за стол с ним, а ее глаза были действительно полны беспокойства, что Софосу стало еще более тошно. — Это нормально, испытание действительно не простое. Я сама даже волнуюсь. Но я верю, что все получится.

Софос внимательно посмотрел снова на нее, на ее легкую улыбку, которая была на лице, несмотря на весь ее тревожный вид. Даже сейчас она его пыталась успокоить. И ведет себя так будто ничего не было. С одной стороны, он был благодарен, что она не тыкает носом его как щенка или котенка в угол, где те набезобразничали, что можно сделать вид, что ничего не было, и в этот раз он действительно будет ей хорошим другом, таким какого она заслуживает.

С другой стороны, он хотел, чтоб она заговорила о вчерашнем. Хотел выяснить, чем это было для нее. Потому что где-то в его голове, или в груди даже, был шепот, который ворчливо и мерзко говорил, что сам он хотел бы быть больше, чем другом. Но к чему бы это привело? Он гость этого острова, без дома, без работы, только ученик. Что он может предложить ей? Если она уйдет из храма… он даже дом ни разу не строил.

Разумная сторона мужчины возобладала, и он, приняв решение, что к игнорированию его безответственного вчерашнего поведения, надо отнестись, действительно, с благодарностью.

Он рассказал Леде о своих страхах, о всех мыслях и закравшихся страхах. Леда старалась успокоить его по мере своих сил, поглаживала по плечу и заглядывала в глаза улыбаясь, но было видно, что испытание действительно не простое, и ей тяжело дается говорить ему успокаивающие вещи.

Они пошли прогуляться по лесу около поселения. Софос рассказывал какие-то студентческие байки, как они подрались в общежитии и разбили окно, а потом всем факультетом не только чинили, но и прибирали все этажи в течении недели. Леда хихикала над глупыми шутками и внимательно смотрела на него своими бирюзовыми глазами. Под этим взглядом хотелось говорить и говорить, не останавливаясь. Казалось, ей можно рассказать о самых глубинных переживаниях, и она поймет, не будет смеяться. Находиться рядом с Ледой было хорошо, именно поэтому она так многим нравилась, а не только из-за красивой внешности. А Леда была очень красива. Длинные белые прямые волосы до талии всегда были блестящими словно шелк. Приятная женственная фигура, округлые бедра и грудь выделялись в ее силуэте. Очень стройная, узкая талия, тонкие лодыжки, хрупкие ключицы и очень тонкие плечики и запястья.

Софос поймал на мысли, что очень хочется поцеловать эти запястья и вдохнуть, прямо около паутинки голубых венок.

Леда периодически откидывала волосы назад, и он любовался ее изящными движениями. А она рассказывала, что до семи лет жила с бабушкой и дедушкой. Мать умерла при родах, а отца она не знала. По рассказам мать сбежала из дома с ним, а потом вернулась на сносях уже. Почему умерла не понятно, женщины на Рокиносе редко умирали при родах, здоровье у всех было крепкое.

Все, что она помнила, что похожа на дедушку. У него были такие же яркие глаза. Еще он был с бабушкой очень старый, потому умерли, когда ей было так мало.

Часть легенд и баллад она узнала от дедушки и делилась ими в храме. Он красиво пел и умел играть на лире.

— Я бы тоже хотел научиться играть на музыкальном инструменте, — неожиданно сказал Софос.

— О, обязательно нужно, если хочется! Я думаю, мы найдем учителя в деревне.

— Если я справлюсь с испытанием и вернусь.

— Справишься!

Небо стало хмурым, на Рокиносе редко шли дожди. Но если и шли, то быстрые, резкие, как из ведра. Полыхнула молния и раздался оглушительный крик неба — гром. Стали падать крупные тяжелые и быстрые капли сверху. Двое быстро вымокли.

— Нам нужно возвращаться назад. Ты замерзнешь.

Леда кивнула в ответ, они поспешили в поселение. Но как бы быстро они не шли, дождь был быстрее. Они вымокли до нитки, одеяние Леды стало слегка прозрачным, а кожа покрылась мурашками. Что не могло не отвлекать внимания Софоса, он периодически кидал на нее короткие взгляды, которые, конечно же, не были замечены ей в спешке.

Они ускорились еще, за полчаса вернулись к дому, дождь почти закончился, когда они подошли. Тут Леда чихнула.

— Ты что, простыла?

— Надеюсь, нет. У меня крепкое здоровье, я редко болею. Но… иногда. Если мы много переживаем и нервничаем, организм не справляется.

— Ты много нервничаешь? — удивленно спросил Софос.

Леда опустила глаза и невнятно дернула плечами. Что еще говорить? Не объяснять же сейчас все. Зачем тревожить его душу? Да и завтра он пойдет на испытание, к чему двоим им нервничать и думать лишнее.

— Иди погрейся в купальне.

— Я просто хочу спать. Рано очень встала.

Леда поднялась в свою комнату, сбросила мокрое платье, повесила его на стул и забралась под одеяло. Надо бы попросить, чтоб к ней зашел лекарь и принес какое-нибудь снадобье. Но сил не было. Она правда слишком много думала о своих тревогах, организм начал сбоить.

Софос в это время в своей комнате не находил места. Он заходил в комнату Леды, видел, что девушка спит, задумчиво хмурился и выходил. Завтра он пойдет, и уже после испытания можно будет думать что-то дальше. Если будет это после.

* * *

Софос проснулся рано утром, собрал все нужные вещи в узелок и повязал через плечо и спину. Закрепил на бедрах несколько ножей, которые заточил вместе с учителем заранее, наполнил две кожанные бутыли водой, сухари и вяленая рыба уже были аккуратно убраны в походный узел, обмотаны в несколько слоев тканей, чтоб не пропахли все вещи, и чтоб не привлекать внимание лишнего зверья. Он плотно позавтракал в комнате, заранее принесенными овощами и вышел.

Заглянул к Леде, та, кажется, еще спала, дыхание было ровным и размеренным. Он не стал ее будить и спустился вниз, вышел на улицу. Погода обещала быть теплой, солнце уже начинало припекать, и он обрадовался, что добывать этот непонятный цветок не придется под проливным дождем и мерзнуть.

Мужчина отошел от ворот, уже стал приближаться к лесу, как его окликнул голос девушки.

— Софос, постой!

* * *

Леда резко проснулась в это утро от того, кто-то в ее комнату заходил. Она подорвалась на кровати и быстро села. В горле саднило, а голову жарило. Она посмотрела в окно и вспомнила, что Софос сегодня уходит. Надо было же успеть проводить, пожелать удачи. Сердце стало стучать как бешеное в груди. Девушка подскочила с постели, прямо в нижнем платье ворвалась в соседнюю комнату и поняла, что ее обитатель уже ушел. Леда быстро вернулась к себе, переоделась, плеснула пару раз в лицо и побежала, обувшись.

Она бежала к воротам очень быстро, запыхалась и все равно ей казалось, что она бежит очень медленно. Надо успеть! Она так хотела увидеть его перед тем как расстаться на неделю, кто знает, когда он вернется.

Мышцы в ногах начали гореть от непривычной нагрузки, легкие саднило, а и без того больное горло сводило от засухи. Девушка начала закашливаться, по лбу побежал пот, но она упорно продолжала передвигать ногами и двигаться вперед. Вот, последняя улочка, а там и ворота! Еще чуть-чуть! Скорее!

Ворота показались и чуть дальше стал виднеться силуэт. Еще поднажать. Она пробежала ворота, у часовых была пересменка, они отошли к сторожевым башням. И это было хорошо. Ведь если бы они увидели, какая тут картина, то Леда бы потом сквозь землю бы провалилась от взглядов. Сочувственных.

Потому что она остановилась как вкопанная в пяти шагах после ворот и не мигая смотрела на двоих. Софос стоял лицом к воротам, а его за шею обнимала светло-русая девушка, высокая. Айола! И они слились в поцелуе.

Уголки губ Леды дернулись нервно, в носу засвербило. Нет, только не здесь, дура! Она перехватила взгляд Софоса и не выдерживая больше, резко развернулась и быстро пошла обратно. Нет, не бежать, как будто ей больно. Быстро идти, как будто ей просто неловко, что она им помешала. Руки тряслись, и она молила Парок и Жизнь, чтоб этого не было видно. Ну, что за судьба? Это же так больно! От чего так больно, кстати?

Она свернула в неприметную улицу, где был небольшой апельсиновый садик, села под дерево и беззвучно заплакала. Прозрачные слезы скатывались крупными каплями по щекам, застилая глаза, но она старалась не всхлипывать, а просто молча выпускала эмоции из себя. Злясь на себя, на Софоса, на Айолу. Жалея себя, обхватив руками плечи и покачиваясь вперед-назад, опять же беззвучно.

Телу стало очень жарко, у нее поднималась температура, из горла стал вырываться сильный надрывной кашель, а нос заложило. Последняя капля переживаний добила ее, и организм решил, что его все доканало.

Надо добраться снова до кровати и попросить уже лекаря, в конце концов. Девушка медленно встала и еле-еле побрела по улицам. Стараясь не плакать больше, дотерпеть до комнаты.