Созидатели. В поисках рассвета

Глава 18

Леда снова пришла в библиотеку на следующий день. Виктории не было за кафедрой, поэтому она остановилась на первом этаже еще раз разглядывая высокие книжные полки, и как мягко солнечный свет проливался из окон, окрашивая и подсвечивая убранство в золотистый цвет. Здесь было спокойно, как когда-то в прошлом.

Солнце было в таком положении, что один из ярких лучей падал на статую созидательницы знаний — Веронику, прямо на ее огонь, подсвечивая как будто изнутри. Леда завороженно смотрела на эту стихию в руках созидательницы, навечно запечатленную такой спокойной и умиротворенной.

Тут вернулась Виктория и созидательница подошла к ее столу, неуловимо сморщила нос и тут же поправила выражение на лице. От старухи пахло сигаретным дымом. Но, кажется, ту это нисколько не смущало. Она улыбнулась.

— Я ждала. Пойдем.

Они поднялись на второй этаж, где за столом уже было две книги. Леда села и посмотрела каждую из них, тщательно изучив. Потрепанные обложки, где-то чернила слезли, таких уж не делают несколько столетий. Авторов было не видно.

— Кто написал? — спросила девушка.

— Неизвестно. Вроде как несколько писало их. Обе книги с Рокиноса.

Леда задержала дыхание, прикосновения к книге стали бережнее, она ласково погладила корешки книг, раскрыла одну и вдохнула запах страниц. Запах книг она любила, но сейчас, вдыхая старую бумагу, она как будто на один крошечный миг поверила, что может почувствовать запах персиков, лимонных деревьев, ирисов и кипарисов. Будто она может услышать шум волн, — так как они шумели на Рокиносе, ни с чем не сравнится, — задорные крики детей на улице, жарящуюся рыбу на огне, шум деревьев от ветра. Но нет. Ей показалось, и это все игра фантазии.

Она оглянулась и смущенно посмотрела на Викторию, та грустно улыбалась.

— Чувствуешь сколько времени прошло?

— Да, — прошептала Леда в ответ.

Она принялась листать книги по одному из диалектов, и поняла, что перед ней лингвистическая книга по языку нереид, а вторая что-то вроде сборника основных правил, почти учебник со схемами как лучше учить язык. Она нахмурилась, кажется, некоторые из правил придумала она сама когда-то, преподавая на Рокиносе в детской школе. Только тогда она придумала универсальные правила, не конкретно под нереид, а как научиться читать детям. Впрочем, если мысли хорошие, кто сказал, что они приходят в голову одному человеку? Да и рассказывала она об этих правилах много кому.

— Откуда они у вас?

— Достались случайно, одну вроде на барахолке даже купила.

Леда прикоснулась к плечу, но эфир Софоса молчал. Ну, почему она не может так просто с ним управляться как ее муж? Было бы здорово сейчас узнать говорит старушка правду или нет.

— Ты, давай, читай. Если нужна помощь, то зови.

— Давайте вместе… — начала осторожно Леда, ухватив слегка библиотекаря за руку. — Я тут пробую решить один ребус, ничего не получается. Сложно объяснить…

— Ничего не нужно объяснять. Как говорится, меньше знаешь — крепче спишь, — подмигнула женщина.

Леда достала свои записи, которые первый раз взяла из дома и разложила перед Викторией. В ее глазах она не заметила ничего подозрительного, только лишь легкое удивление.

— Интересный диалект. — Библиотекарь выделила последнее слово и подняла брови, на что Леда лишь дернула плечами.

Они выписывали буквы и слова одни за другими, заглядывали в обе книги, прикидывая как лучше складывать. Это было непросто, но уже хоть что-то. Все лучше, чем тыкаться как слепой котенок.

Губы у девушки пересохли, и она периодически начала их облизывать.

— Может принести смочить горло? — предложила Виктория.

— В библиотеке же нельзя ничего пить.

— Ой, да ладно тебе! Я разрешаю.

Старая женщина махнула рукой и ушла. Леда продолжила писать, а через пять минут библиотекарь вернулась с подносом, на котором стояли черный кофе и молоко отдельно.

— Это чтоб я налила сколько хочу молока?

— Нет, молоко — это мне. А ты пей кофе.

— Спасибо, — задумчиво протянула созидательница.

Леда сделала глоток кофе, отметив, что он очень крепкий и без сахара, прямо как она любит, и с наслаждением стала попивать его, делая пометки на бумаге.

Виктория периодически что-то подсказывала, находила в учебнике объяснения, на которые Леда не обращала внимания и даже пыталась бормотать слова. Леда вдруг резко ее остановила и схватила снова за руку.

— Что вы сейчас сказали?

— Ру мель диразо, вур торес.

— Точно…

Леда сделала еще пометки и вывела в очередной раз фразу на языке нереид, внимательно вглядываясь в нее, осторожно проводя пальцами по словам, будто может их почувствовать. Она проговаривала в голове слова еще раз и еще раз.

— Получилось? — спросила Виктория.

— Да, — пробормотала растерянно та в ответ. — Кажется, да.

— Понимаешь, что тут написано?

— Вроде, да.

Виктория удовлетворительно покивала и посмотрела на слова, как будто могла их понимать.

— Спасибо вам большое! Если бы не вы и не ваши книги!

— Ты все сделала сама, я лишь нашла недостающую деталь тебе.

— Ох, нет. Вы очень мне помогли. Я даже не знаю, как вас благодарить!

— Потом поблагодаришь, если доживем.

Леда вернула книги и горячо обняла старушку от переизбытка чувств. Они уже стояли внизу, она ощущала, как часть тяжести спадает с ее души.

— Беги, такой красивой чаще на воздухе нужно бывать, — сказала Виктория по-матерински.

— Побегу, да…

— Молодость — она прекрасна.

Леда улыбнулась и выскочила из библиотеки, с трепетно колотящимся сердцем, около которого в нагрудном кармане был сложен листок с расшифровкой.

Камилла была дома и встретила девушку с радостной улыбкой.

— Ты сегодня рано, ты что-то смогла узнать?

— А? — рассеяно спросила Леда. — Не совсем… или да… но я приблизилась.

— Хорошо.

— Ты встречаешься с Фотисом сегодня?

— Да, но если хочешь, то я останусь дома. Можем весь вечер играть во что-нибудь, приготовить шоколадный торт.

— Нет, все в порядке. Ты иди!

— Точно? Мне кажется, что что-то происходит. Ты сама не своя в последнее время.

Леда взглянула на Камиллу, постепенно осознавая, что происходит, но как сделать так, чтоб не навредить?

— Камилла…

— Да?

Блондинка присела на диван к прорицательнице и взяла ту за руки.

— Ты же знаешь, что ты — моя самая близкая подруга.

— Конечно.

— Я тебе доверяю.

— Это довольно обнадеживает, — сыронизировала провидица.

— Просто знай. Я тебе верю, и ты мне можешь верить.

— Да, — прошептала Камилла.

— Тогда, пожалуйста, не беспокойся ни о чем. Гуляй с Фотисом, целуйся, разреши себе полюбить, ешь шоколадные кексы и пей кофе со сливками. Все образуется. Пожалуйста, не тревожься за меня, хорошо? Мне нужно в себе побыть.

Камилла медленно кивнула, в глазах было понимание, и горячо обняла подругу, а потом ушла собираться на свидание. И весь остаток времени до ее выхода они проболтали о разных пустяках, как кто целуется, сколько раз они целовались. Леда вспоминала, что целовалась она до Софоса с минимум четырнадцатью парнями, но только целовалась, добавила она хихикнув.

Камилла вспомнила Зефира и Асмиса, а до этого еще пару молодых людей, еще с Рокиноса и ушла с ночевой к Фотису, сказав, что завтра вернется.

— Ну или послезавтра, если тебе сильно понравится, — захихикала Ледаа.

— Возможно… но это неправильно. Он такой молодой.

— Ты его любишь?

— Я не знаю… мне сложно привязываться к людям, сложно раскрываться снова. Но я очень ценю все, что он делает для меня.

Камилла поправила волосы, на последок, и вышла из квартиры, а Леда подумала, что Камилла только что, сама себе врала.

Фотис уже во всю готовился к приходу девушки в комнате. Он прибрал все валяющиеся вещи, протер пыль, чего никогда не делал, помыл пол, отдраил все кружки с чистящим средством, и даже… постелил белье, которое постирал с кондиционером, чтоб оно было мягче и вкусно пахло.

Камилла, она же такая. Как можно ее уложить спать на жесткое белье? Это будет кощунством.

Он попытался приготовить, но у него ничего не вышло. Все сгорело, поэтому он отправился в ближайший ресторанчик, где на вынос взял мясо, к нему несколько соусов, а также, запечённые на углях овощи со специями: перец, баклажан, картошка. Он решил не брать сладкого, потому что Камилла обещала принести опять что-то вкусненькое на десерт.

Но если честно, то он сказал бы, что Камилла сама как десерт. С твердой шоколадной корочкой, такой хрустящей, а внутри как мороженное, которое холодит язык, но заставляет есть его без остановки, и чувствовать, как оно тает на языке. Мороженное, которое если из морозилки сразу, то твердое, а если дать постоять, не торопиться, то сразу тает. Нужно лишь немного тепла.

Фотис сходил в душ, хотя с утра он уже ходил, но не помешало бы еще.

С утра он пробежал пять километров, чувствуя эйфорию в душе и напряжение в мышцах. Он любил бег за скорость, за то, что можно побыть наедине со своими мыслями либо наоборот избавиться от них, за то, что каждый раз развивалась выносливость. Ведь он бегал всегда чуть больше чем может. Немного за гранью, расширяя свои возможности, чтоб полной грудью вдыхать и чувствовать всю жизнь по полной.

В комнату постучались, весьма настойчиво и несколько раз, он медленно подошел и открыл дверь. На пороге стоял один из его друзей — Джудас.

— Сегодня вечеринка на пятом этаже, в комнате у Майи. Идешь?

— Нет, я сегодня занят.

— Ты чего раскис в последнее время?

— Ничего я не раскис.

— Это все из-за твоей новой подружки? Я, конечно, хвалю, что ты ее завалил. Но серьезно? Раз, два, три и все! Пора к новым вершинам переходить.

— Я в твоей похвале не нуждаюсь, Джудас. И мне хорошо так.

— Ой, ты еще и полы помыл к ее приходу. Что будет следующее? Побежишь знакомить с родителями и заводить детей?

— Заткнись и проваливай! — почти нарычал на гостя Фотис.

— Я тебе, друг, добра хочу и говорю, хватит киснуть и пойдем веселиться. Я таких девок знаю, еще немного и на тебе поводок будет.

— Какая трогательная забота, но я, пожалуй, откажусь от твоих советов и еще раз говорю — проваливай!

— Ну, как знаешь.

Джудас глумливо улыбнулся и развернулся, пойдя прочь от комнаты. Фотис увидел, как в коридоре тот пересекся с Камиллой, окинув ту смешливым пошлым взглядом, а та снисходительно подняла бровь. И уже за ее спиной он примерился ладонями в воздухе по ее ягодицам, достал язык и покал большой палец рыжему парню, выглядывающему из комнаты. Мол, ладно, это у нее класс, я понимаю.

У Фотиса начали ходить желваки и скрипеть зубы, и он резко выбежал из комнаты, намереваясь быстро удаляющегося парня догнать, но девушка его остановила, взяв легонько за плечо.

— Эй, ты чего? Пойдем в комнату, с кем драться собрался, маленький воин?

— Да он… он… — Фотис запнулся, понимая, что не хочет рассказывать подобное Камилле. — Придурок он, надо навалять пойти.

— Не, не, не. Ты брось это. Вернешься потом с фингалом, потный, мне что тебя лечить и мыть потом?

Фотис смутился и расстроенно опустил плечи.

— Я бы его уделал.

— О, не сомневаюсь, герой, — иронично подтвердила девушка.

— Правда, правда.

Она закатила глаза и поцеловала его в упрямые губы. Фотис тут же расслабился, и в обнимку они направились к комнате парня, чтоб заняться более важными вещами, чем набивание морды из-за глупостей.

Леда какое-то время хозяйничала на кухне. Камилла ушла, а ужин делать нужно. Это давалась ей не так легко, как ее подруге, поэтому она просто залила йогуртом и медом хлопья, а чай заварила самый обычный, без трав и разных ароматов. Она не особо умела составлять букеты для заварки, ошибаясь вечно в пропорциях, что было ощущение, что пьешь не чай, а какой-то флакон духов либо лекарственный сироп.

Она бросила взгляд на дверь, как будто кто-то мог войти. Тихо прошла к себе в комнату, достала коралл Нереуса и браслет Кибеллы, затем прошла в комнату Камиллы. Ну, где же оно может быть?

В комнате у ее подруги был настоящий хаос, везде были раскиданы травы, карты, записи, свечки. Как она только умудрялась это все скрывать от Фотиса и быстро прибирать к его приходу? Или он уж смирился с тем, что его подружка странная?

Леда открыла ящик в столе, в котором, также, валялись скрутки трав, самоцветы и свечки, и принялась шариться. Это, конечно, было не очень красиво. Но Камилла поймет, если узнает. Она наконец-то нашла среди всего барахла серебряную цепочку на запястье, на которой висели такие же серебряные перья. Подразумевалось, что это перья совы. Сова — символ разума. Леда подхватила второй браслет Кибеллы и вместе с остальными вещами вышла из дома.

Насколько это глупо делать прямо сейчас? Может бесполезно? Но лучше сделать, на всякий случай. Она дошла до центра, где был фонтан, оглянулась в поисках урны и выкинула вещи, надеясь, что это поможет. Не ей. Камилле.

С тревожным сердцем созидательница вернулась домой и принялась дальше обыскивать комнату Камиллы, пытаясь найти что-то подозрительное. Она вертела в руках ее карты, ничего не замечая лишнего, гладила кристаллы и с озадаченным выдохом отбрасывала их.

Потом открыла коробку украшений, там было много золотых блестящих браслетов, сережек. Все-таки, Камилла, действительно была как сорока. Она улыбнулась этим мыслям и продолжила перебирать золотые вещи.

Ее взгляд зацепился за странную заколку для волос. Она была не из золота, и даже сверху не блестела. Обычный деревянный гребень в волосы. Странно. Она никогда это не носила. Леда поднесла гребень поближе, рассматривая камни, которыми он был украшен. Круглые, блестящие темно-малиновым цветов, внутри больше фиолетовые к середине. Этот цвет ее подруга тоже нечасто носила.

Что-то было странное в нем, в этих камнях, внутри которого свет так странно преломлялся, а прожилки как будто двигались. Леда провела правой ладонью над ним и почувствовала чужую силу. То есть… эти камни… в них заключен эфир. Это же маленькие сферы эфира! Леда не помнила, чтоб Камилла носила этот гребень на себе. Но может хватает его присутствия?

Она разломила его пополам, но сферы то остались как прежде, в целости. И что теперь с этим делать? Как избавиться? Такое даже в урну не выкинешь. Может оставить пока у себя дома?

Леда в задумчивости закусила губу. Еще далеко до ночи, было шесть вечера. Она успеет?

Блондинка быстро прошла в комнату, достала записи, которые они вели, пытаясь разгадать послание от нереид, дописала несколько слов там, уже на языке нереид. Обратная загадка, сопоставить буквы обратно на алфавит Сореции. Рука слегка дрожала, но она старалась аккуратно выводить буквы.

Закрыв блокнот, девушка стремительно выбежала из дома и быстро шла к выходу из города. На улице люди спешили с работы домой, и она в раздражении протискивалась сквозь толпу людей, недовольно хмуря брови и нервно закусывая губу.

***

На Заре Зарождения

Дни шли своим чередом. Софос начал ходить на рыбалку вместе с другими, рано вставал, аж в четыре утра. Уже в семь они возвращались в поселение, чтоб распределить рыбу между жителями и приготовить для самой школы. Три раза в неделю он занимался со стариком Агазоном, у него стало лучше получать и по вечерам он даже иногда играл, чтоб Леда спела.

Иногда он ходил купаться с Ледой, каждый раз слушая ее шутки на обратном пути о том, что обязательно надо искупаться голыми. Иногда они гуляли втроем с ней и Ронисом. Жрица рассказывала им легенды и баллады, Роннис выпрашивал про нереид. Это были его любимые.

Софос кормил Леду рыбой и кальмарами на гриле, изучил специи, которые ей нравятся и всегда на кухне школы готовил ей отдельно порцию. Как она пришла от Мирры и рассказала о рекомендациях, он старался следить, чтоб она хорошо ела. Мягко, ненавязчиво, напоминая ей, когда время трапезы.

Он старался не пересекаться с Айолой, можно сказать, даже избегал ее. Он был воспитанным человеком, честным мужчиной, который знал правила чести. Но боялся, что если Айола еще что-нибудь заговорит при нем с намеками, то он может ей грубо ответить и припомнить, что она наговорила плохих вещей Леде. А ему не хотелось так делать.

Так прошел месяц, приближался финальный экзамен. Он начал засиживаться в школьной библиотеке читая теорию, лишний раз пробегать круг вокруг парка, повышая свою выносливость.

Леда в это время много занималась с Ронисом, парень делал успехи, старался, чтоб порадовать свою учительницу. Иногда дурачился. Но Ронис не был бы Ронисом, если бы не дурачился. Леда один час в неделю проводила общий урок для младших учеников, за дополнительную плату. Она стала ходить в библиотеку при школе, листать учебники и писать планы занятий. Это было интересно и по-новому для нее. Но организаторский опыт праздников ей помогал все структурировать.

С Айолой она, как и Софос, почти не пересекалась. Иногда видела мельком девушку на улицах поселения, кивала здороваясь и шла дальше. Показывалась Мирре, та отмечала улучшения в здоровье. Иногда они вдоем гуляли, обменивались знаниями. Лекарь рассказывала о травах, а Леда об истории и культуре. Они не стали очень близкими подругами, но было приятно проводить время болтая о чем-то несложном, чтоб скрасить время.

В один из обычных вечеров Софос заглянул к ней в комнату, она сидела на кровати и читала книжку. Подняв взгляд на мужчину, девушка улыбнулась.

— Проходи. Как день прошел?

Они виделись иногда днем, когда Леда приходила поесть с Ронисом в столовую, но там у них не было особо времени перекинуться парой слов. Зато проводить вечера за разговорами стало традицией. Она старалась долго не задерживать Софоса, потому что он рано вставал. Иногда она слегка ворчала и выгоняла его спать, иногда сама рано засыпала. Но ей было приятно болтать с ним. О пустяках и о важном. Просто обо всем. Ему всегда можно было все рассказать.

Тоже ощущал Софос, приходя к ней. Что Леде можно рассказать все, что угодно.

Это была нежная душевная близость. Иногда не нужно было касаться другого человека физически, чтоб ощутить, что от него идет тепло. Так было и у них.

Но Софос стал проводить с ней больше времени, замечая, как хочется поскорее вернуться, зайти к ней в комнату и спросить, как дела. Он ждал своего экзамена, чтоб закончить обучение и мог считаться полноценным жителем острова. Он не знал, что будет дальше. И от этого немного страшился этого момента. Ждал и боялся одновременно. Ведь тогда надо будет возвращать Леду в храм. А как ее отпустить, осознавая, что не хочется это делать? Но что он мог ей предложить? И захотела бы она остаться с ним, предложи он ей это?

Софос опустился пододвинул стул к кровати и опустился на него. Леда выпрямилась на кровати и подтянула ноги к груди, сложив голову на колени. Он прошелся по ней ласковым взглядом, задержав внимание на тонких щиколотках.

— Через неделю будет экзамен.

— О! Так скоро! Как ощущения?

— Если честно, то волнуюсь.

Она понимающе опустила глаза вниз, но почти сразу их подняла и улыбнулась.

— Все будет хорошо! Ты со всем справишься. Ты ведь так готовишься.

— Да, знаю. Но страх все равно накатывает.

— Это естественно.

Они еще поболтали о какой-то ерунде, потом Софос достал книгу по видам рыб, пересел аккуратно на кровать, его бедро легко касалась бедра Леды, передал книгу ей. Она зачитывала вопросы в конце учебника, а Софос размеренно отвечал. Он почти все выучил. Да и сложно не выучить, когда теория подкрепляется практикой. Когда он допускал ошибку, то огорченно опускал голову, а девушка гладила его по плечу, успокаивая, что на экзамене он не ошибется. Он кивал ей в ответ, и они шли дальше по списку вопросов.

Под вечер книга уже лежала на столе, и Софос просто рассказывал, как сходил сегодня в море. Леда слегка дремать стала в какой-то момент, но когда он замолкал, то недовольно ворчала, чтоб продолжал рассказ. Он укрыл ее одеялом, а сам сел в основание кровати, положив ее ноги к себе на колени. Девушка уже не особо отвечала, но иногда все-таки бормотала в ответ. Он погладил ее ступни. Слегка холодные, Леда всегда вся была как кусочек прохлады в жарком дне. Он посмотрел на ее подрагивающие веки и слегка помассировал ступню. Пальчики поджимались, но он старался разогреть ей ноги, чтоб она точно крепко уснула. И лишь услышав размеренное дыхание, вышел из комнаты.

Спустя три дня Леда провела урок младшими классам, они повторяли грамматику. Девушка отпустила ребят уже ребят и стирала с доски слова. Ей нравилось учить детей, смотреть на их восторженные взгляды, видеть прогресс и радоваться вместе с ними их успехам.

Она вышла из здания школы и дошла до матери Ронниса — Николетты. В целом рассказала об успехах, отдала ей список домашних заданий на два месяца. На Рокиносе дети учились даже летом, по два-три часа в неделю, но восьмой и девятый месяц отдыхали. И справедливо было бы, если бы Роннис и индивидуальные занятие отложил и отдохнул как следует.

— Но он хочет оставить их, Леда. Он в восторге от тебя. Просит хотя бы раз в неделю приходить заниматься, хотя бы сказки рассказывать. Мы оплатим.

— Спасибо большое, но ему правда нужен отдых. Да и… если честно… Я не знаю, где буду через три-четыре недели.

— Ты покидаешь нас? — женщина была слегка расстроена.

— Не знаю. Правда.

— Оставайся у нас в поселении, из тебя выйдет замечательная учительница. Ты можешь набрать классы для девочек.

Девочки не ходили в школу рыбаков, их обучением занимались обычно старшие бабушки, объединяя в группы по два-три человека.

— Предложение отличное.

— Подумай. Ты сможешь структурировать обучение для них, это будет серьезный шаг в развитии поселения.

— Возможно. Но я правда не знаю, что уготовила мне судьба.

— Софос останется в поселении?

Леда взглянула на Николетту вопросительно и пожала плечами.

— Не знаю, но у него скоро экзамен. Почему вы спрашиваете?

— Роннис очень любопытный и наблюдательный ребенок.

— А еще очень болтливый, — фыркнула девушка и отпивнула чая, который хозяйка дома заботлива ей налила.

— Дети все видят и замечают, то что не видят взрослые. Ты кстати с платьем закончила?

Леда купила пару недель ткань и училась сама себе шить платья. Шитье шло тяжело, она каждый раз мучалась, вставляя нитку в иголку. Но ей очень хотелось этим овладеть, и она упорно продолжала, спрашивая советы у матери Ронниса.

— Не совсем, но почти.

— Если будут вопросы — приноси его сюда.

— Хорошо.

Леда поблагодарила и попрощалось с женщиной. День обещал быть чудесным, солнечным, и судя по всему жарким. На одной из улочек она пересеклась с Айолой.

— Доброй середины дня, Леда, — промурлыкала девица.

— И тебе, Айола. — Голос жрицы звучал спокойно и нарочито официально.

— Вся в заботах? Я слышала ты в школе теперь преподаешь.

— Да, есть такое.

— Сильно устаешь?

— Не особо. Мне все нравится. А ты чем занимаешься? — правила приличия обязывали спросить тоже о жизни.

— Да, вот хочу узнать дату экзаменов Софоса. Слышала уже скоро.

— Меньше недели. Хочешь прийти посмотреть? — Леда держалась изо всех сил доброжелательной.

— После него же обычно проходит посвящение в жители острова. Хочу поучаствовать.

Тут ее окликнула какая-то девушка и она спешно попрощалась с Ледой. Которой, кстати, застыла посреди улицы, обдумывая сказанное.

Посвящение. Точно! Как она могла забыть?

Нет. В этом не нужна помощь жрицы, с этим справляются старейшины — одни из самых старых жителей поселения, а также учителя школы. Посвящение состоит из официальной части, омовения в бочке с травами, окунуться в море на закате, потом на него нанесут узоры и защитные слова, а потом он будет гулять до рассвета по лесу. Считается, что того, чтоб точно укорениться, нужно посадить дерево с корнями в землю острова.

Или… заняться другим весьма земным действием.

Во время посвящения иногда находились девушки, которые были не против вступить в связь с мужчиной. Изначально традиция пошла от того, что девушка могла забеременеть, значит мужчина точно пустил корни на острове. Потом это стало уже больше как легким намеком на традицию. Не обязательно каждое посвящение проходило в слиянии мужского и женского тела. Но встретить молодого мужчину, который еще не выбрал жену, и который приехал с острова с более суровыми нравами… многим казалось будоражащим.

И кажется Айола хочет быть той девушкой, кто поможет заземлиться…укорениться. Леда нахмурилась, ей не нравилась такая идея. А еще это же все таинство! И Софос не будет знать о том, что ему предстоит. И сказать нельзя… Но ведь он посадит дерево? Или… что он сделает окажись голая Айола перед ним? Вдруг он не будет знать, что это не обязательно. Обычно так и происходит, мужчины боятся отказать, думая, что это часть ритуала. Либо они просто ЗА, когда видят голую девушку?

Леда сложила руки на груди и медленно пошла к дому, все обдумывая.

Тоже раздеться и пойти за ним после нанесения защитных слов? И что, они вдвоем будут за ним раздетые бегать?

На самом деле, бегать раздетой Леде не хотелось. Особенно рядом с Айолой. Это как-то неправильно, что ли. Ох, она же столько раз шутила про купаться в море голыми. И она ведь, правда, не смутилась бы. Но тут другое…

Леда не переносила соперничество. Оно претило всей ее натуре. Что нужно прыгать выше головы, куда-то бежать, опередить… Нет. Леда привыкла просто быть. И от других не требовала прыжков выше остальных. Быть. Быть человеком, быть рядом, быть таким какой ты есть. Быть и любить.

Леда сходила в купальню по приходу домой, вернулась обратно в комнату и встав голая перед зеркалом, задумалась. Серьезно? Она тут же накинула на себя одно из легких платьев и уселась в кровать, забравшись с ногами.

За окном было светло, но уже вечерело. Леда периодически поглядывала в окно, нервно теребя подол платья.

Уже совсем вечером она услышала, как в комнату к себе поднялся Софос и бросилась к нему.

Она застыла на пороге, он как раз после мытья стоял в брюках и надевал рубашку. Мужчина оглянулся через плечо. А Леда растерялась. Жизнь любит шутить!

Но Софос лишь улыбнулся и сказал: «Заходи». Все в порядке же. Блондинка робко улыбнулась и скользнула на кровать. В комнате Софоса она часто сидела именно на кровати, ведь там было мягко в отличии от стула. И это никогда не имело жарких подтекстов. Но сейчас, когда она подбирала под себя ноги, то чувствовала, как жар приливает к щекам.

Софос достал какую-то сладкую выпечку и протянул Леде.

— Ой, спасибо! Надо привстать, а то накрошу еще.

— Я стряхну, не переживай. Расслабься.

Леде стало легче, ее отпускало от тревожных мыслей. Она кусала пастелаки, чувствуя, как тянется сладость из рожкового дерева, а семена кунжута хрустят на зубах. Девушка стала незаметно для себя осматривать Софоса, очертания мышц под рубахой, волнистые блестящие волосы. Она осознавала, что у нее к нему очень теплые чувства. Не дружеские. Она задала себе вопрос влюблена ли она… И да, и нет.

Ей казалось, что те доверительные отношения, которые сложились как-то глупо называть влюбленностью. Что-то глубже? Тогда почему она смущается от всех этих мыслей? Хочет ли она его?

Да.

Хочет ли она просто так и без дальнейшего понимания что дальше? Наверное, нет.

Хочет ли она предложить себя вместо Айолы? Точно нет.

Она хочет по обоюдному согласию, с пониманием, что они делают и почему.

У Леды на губе осталась крошка с сиропом от пастелаки, Софос размеренно рассказывал о том, как много читает и готовится к экзамену. Между дело он наклонился к Леде, слегка, рукой показывая на щеку около губ.

— У тебя грязно, немного.

— Убери, — пискнула она в тишину и замерла, она хотела захихикать как обычно и не смогла.

Софос дернул плечами, но аккуратно взял ладонью ее за лицо, поднимая ей голову. Девушка заглянула в серые глаза, замечая, что окаемка радужки темнее всего остального и даже с синим отливом. Ночной туман, так бы Леда охарактеризовала его глаза. Он второй рукой провел белым платком, который взял со стола, по щеке, оттирая сладкий сироп.

Его глаза были сосредоточены на действии, и Леда внимательно запоминала каждую деталь в его внешности. Она облизала пересохшую губу. Софос убрал платок от лица, и пальцем руки, придерживающей лицо, провел по ее щеке, проверяя все ли оттерлось.

— Готово. Он сказал это очень тихо и отпустил ее. Леде хотелось вцепиться руками в его руку, но она лишь кивнула.

— Спасибо.

Софос протянул стакан с лимонадом, жрица впилась в него пальцами и начала быстро пить, чтоб быстрее охладиться. Не замечая, как мужчина рядом сжимает платок в руке и также неистово пьет холодный напиток, стараясь привести себя в чувства.

Кто придумал холодные напитки? Они явно знали их истинное предназначение. И это была отнюдь не жаркая погода.