Созидатели. В поисках рассвета

Глава 7

Камилла сидела на пледе под деревом во дворе Университета, облокотившись на старый ствол. Вокруг щебетали студенты, дневная суета превратилась в шумовой фон, в котором она перестала выделять для себя определенные звуки и акценты, все слилось.

Леда была на занятии по истории музыки, Камилла собралась с ней за компанию в Университет, просто вдохновиться атмосферой, людьми, последить за чем-нибудь интересным, придумать новые карты для колоды. Так она, во всяком случае, сказала, когда Леда на нее снисходительно посмотрела.

На коленях лежала старая книга из библиотеки про строительство приморских регионов и их развитие. Важно было понять, в какой хронологии все идет в памяти у людей. Но книга была скучная, в ней было много технических терминов, зарисовок. Среди авторов был архитектор, что повлияло на подачу информации в ней: книга была по большей мере посвящена фунадаменту, ландшафту, отделке. Хотя, конечно, и история в ней проскальзывала.

— Никогда не видела такого глубокого увлечения историей еще до начала учебы, — раздался удивленный голос.

Камилла подняла глаза на верх, перед ней стояла Элена. Ее волосы были убраны в высокий строгий хвост, и сама она была вся серьезная.

— Да, у меня странные увлечения. — Камилла нервно дернула плечами. — Люблю изучать прошлое.

— Если вы сохраните в себе эту любовь на протяжении учебы, то у вас будет великое будущее.

— Неужели, знание о прошлом подарит будущее? — Камилла скривилась в усмешке.

— Вы будете ездить на раскопки, возможно сможете сделать много открытий. Представьте, если вы будете той, кто найдет остатки обломков острова Ифестеллы? Или отправитесь в плавание, когда техника будет так развита, что со дна можно будет найти остатки от бытия жителей Рокиноса. — Ее серые глаза мечтательно закатились.

— А что хотят найти сейчас больше всего?

Зачем книги, если можно задавать вопросы живому представителю?

— Ученые хотят больше информации о том, что было более пятисот лет назад. А правительство хочет только добывать азур.

— А вы?

— Разрешите? — Элена указала просто на траву рядом с абитуриенткой, та слегка кивнула, и преподавательница села, прямо без пледа.

— Я мечтаю узнать о том, как жили люди на острове Рокинос, есть несколько источников, которые говорят, что они жили по двести лет! Как это было возможно? Сейчас мы все живем лет сто и лишь немногие доживают до ста пятидесяти. А говорят люди раньше, кто жил на территории Сореции и того меньше жили.

— Что-то такое припоминаю… — Камилла изо всех сил старалась делать слегка удивленные глаза, чтоб выглядеть любознательной девушкой.

— Эх… если бы можно было узнать чуть больше.

— А созидателей вы изучали?

— Да, конечно. Но признаться, честно, это не так меня интересует. Ведь мы знаем всего пять имен и еще про девять-десять, какими силами обладают или какой вклад внесли в цивилизацию Сореции. Мы их воспринимаем как каких-то небожителей либо равнодушных вершителей судеб. В книгах много есть про договор, про взаимодействие с ними. Но так мало их прошлого. Кем они были до всей катастрофы на Ифестелле? Это ведь тоже были обычные люди. Что они чувствовали, когда глядели в глаза смерти? Когда вулкан выплевывал магму?

— Наверное, им было страшно.

— Или они чувствовали, что справятся, верили во что-то большое?

— Я думаю, они верили в Жизнь.

Элена резко замолчала и удивленно посмотрела на собеседницу:

— Вы в курсе древней религии?

— Я слышала, да. Высшая сила, всеобъемлющая, ее называли Жизнью. Что-то вроде богини на Рокиносе, когда у Элироса был целый пантеон богов.

— Да, верно. И три прядильщицы судеб — Парки.

— Правда? Первый раз слышу. — Ложь сорвалась с губ Камиллы.

— Я удивлена, что вы про жизнь слышали. Не представляю объемов вашей любви к истории, даже я в вашем возрасте столько не знала.

— Просто в моей семье была возможность учить меня, и была любимой дочерью. — Почти ложь.

— О, вам крупно повезло. У меня такой возможности не было.

— Да, я ценю все, что ей в моей жизни. — Чистая правда.

— Было приятно с вами поговорить, буду рада видеть вас на моих лекциях, правда не совсем уверенна, что они нужны вам, тем не менее не нарушайте больше дисциплину. — Последнее преподавательница сказала почти серьезно, и Камилла очень мягко улыбнулась

— Разумеется, Элена.

— Тогда до следующей недели, если вдруг вас еще что-то заинтересует — приходите на кафедру.

— Спасибо большое!

Элена удалилась, а Камилла не знала, что ощущать. Она достала карту из юбки и ей выпала карта с перевернутым человеком. Девушка задумчиво закусила губу. Странно, очень странно. В чем мир Элены может быть перевернут вверх дном и в чем она ощущает застой?

Тут к ней подошел тот, кого она хотела видеть меньше всего. Так она сказала Леде, во всяком случае.

Фотис взъерошил рыжие кудри и немного улыбнулся.

— Привет! У тебя закончились занятия?

— У меня их не было. Я жду Леду. — Камилла ответила на вопрос, не поздоровавшись.

— Ах. А я уж подумал, что ты хочешь увидеть меня. — Он посмотрел на ее руки в карманах и тут же резко переменил тему. — Ты снова гадаешь?

— Почти.

— Давно, вообще, увлекаешься? — Он аккуратно сел перед ней на траву и вскинул зеленые глаза немного виновато. — Можно?

— Ты уже сел.

— Ну, да. Так, ты расскажешь?

— Давно, с детства.

— Даже не представляю, что может быть интересного маленькой девочке в том, чтоб тасовать карты и запоминать их значение.

— Все началось не с карт — это раз. Во-вторых, я не собираюсь обсуждать это с тобой. Таким молодым, наглым, самоуверенным… — она не успела продолжить, так как ее перебили.

— Эй, я же извинился.

— Считаешь, от извинений я забуду твое нахальное поведение?

— Нет, но я бы хотел, чтоб ты дала мне шанс. Мы можем дружить.

— Хочешь дружить? — Камилла скептически глянула на юношу.

— Честно, когда смотришь на красивую девушку думаешь не совсем о дружбе. Но я хочу.

— За честность начисляю бал. Допустим.

— У меня есть один бал! Это уже что-то.

— Только один!

— А сколько нужно?

— Сколько нужно для чего?

— Чтоб мы действительно стали общаться, стали друзьями. — Фотис растянул последнее слово, будто там подразумевалось не совсем «друзья».

— Для друга тебе балов пятьдесят-шестьдесят нужно.

— У меня будет время, я уверен.

Не так много, как у меня, промелькнуло в голове Камиллы. Время было на ее стороне, не на его.

— Так, как ты начала карты раскладывать?

— Я… заметила, что перед определенными событиями случаются похожие вещи. Я начала раскидывать камешки. И в зависимости от того, какой цвет выпадал, так день и проходил. Красный — много эмоций, как хороших, так и плохих. Синий — придется много думать, желтый — много общаться, зеленый — много времени на природе проведешь с растениями или животными. Ну и были еще разные детали. Потом уже начались карты….

Камилла замолчала. Будет очень рискованно рассказывать, что она начала потом рисовать определённые образы, из которых уже сложились образы карт. Что знала, как карта может охарактеризовать события, чувства или мысли. Но Фотису и этого хватило, чтоб быть под впечатлением.

— Вот это да! Ты прям как сама созидательница-провидица будущего!

— Скажешь тоже!

— Нет, правда! Я никогда не верил во все это. Я считал, что людям не доступно это, только ей одной. Но ты ведь доказываешь обратное. Я и в сестру, наверное, буду побольше верить теперь.

Камилла от этих слов начала смеяться, а рыжеволосый юноша настороженно и удивленно на нее смотреть, а потом резко улыбнулся.

— Я смог тебя рассмешить, добавишь мне балл?

— Даже два.

— А что именно тебя насмешило?

— Ничего, не важно. Просто у меня странный юмор. — Не объяснять же в самом деле.

— Мне, если честно, пора бежать, но я очень надеюсь, что ты продолжишь приходить сюда. Также, увидимся еще!

— Если тебе повезет, — кривовато усмехнулась Камилла.

Фотис встал с травы, отсалютовал девушке и удалился.

* * *

Леда ходила по классу, скрестив руки на груди и растирая ладонями плечи. Ей хотелось себя ущипнуть, шлепнуть по щеке, умыться. По телу шли мурашки. Но она продолжала слушать седовласую женщину-профессора с певучим голосом, которая рассказывала про музыкальные инструменты, которые они видят.

Класс был маленький, за стеклом в витринах стояли разные произведения для музыки, некоторые как раз были по возрасту сравнимы с Ледой. И хотя, созидательница не умела играть, так, изредка баловалась с лирой Софоса, но она часто пела под многие из них. Смотря на каждый инструмент, в ее памяти всплывали руки, которым он подходил, руки, которые играли на нем, где обычно оставались мозоли, где пальцы длиннее нужны, где просто быстрее.

Ком в горле.

Но она делает опять очередной этот шаг в пропасть, смотря в глаза прошлому, которое как раз ПРОШЛО. Иногда, она думала пойти к священнику или к психическому врачу к тому, кто не был созидателем. Чтоб ей задали один простой вопрос — «Что ты чувствуешь, когда эпохи сменяют друг друга, а ты живешь в этом мире, где даже тело меняется по твоей воле?». Или все-таки два вопроса, второй — «Хочешь ли ты состариться и умереть?».

Наверное, она бы говорила весь день или всю неделю. Она мечтала о детях, но созидатели не могли их иметь. Она мечтала о семье, нормальной человеческой. И уйти в вечность вместе с мужем, состарившись, похрамывая и с морщинами. Но Жизнь распорядилась иначе.

— Милая, вы что-нибудь споете? Умеете петь?

Леда вздрогнула от певчего голоса преподавательницы, посмотрела на нее внимательно, перевела взгляд на лиру и покачала головой.

— Нет, — сказала она тихо, и добавила более уверенно и громко. — Не умею.

Преподавательница грустно вздохнула и продолжила рассказывать историю лиры абитуриентам. Их было немного, кто пришел на этот курс. Пять человек: двое сестрер близняшек, парень в очках, который пылал любовью к арфе, сама Леда и молодой человек, который уронил книги в очереди, которому Леда помогла собрать учебники. Он сейчас бросал любопытные взгляд на блондинку и ободряюще улыбался. Леда старалась сохранить дружелюбие, поэтому на ее лица застыла легкая улыбка, уголки были вверх, но улыбка не касалась глаз.

Они стали изучать старинные баллады о сотворении Мира. Преподавательница — Десма, то пела, то рассказывала о всесоздающей силе — Жизни, как ее силу восхваляли все на острове Рокинос, а учащиеся делали пометки в блокнотах.

Тут созидательнице пришла в голову интересная мысль, задать вопрос, который мучает их.

— Профессор…

— Просто Десма.

— Десма, подскажите, пожалуйста, а о нереидах вы знаете баллады?

— Знаю, но они не входят в курс. Впрочем, нас тут не так уж много, чтоб придерживаться плана. Что, милое дитя, вас интересует?

Леда улыбнулась от обращения, которым ее наградили, поправила волосы и задала вопрос:

— Есть ли какие-то баллады о них сейчас? Что рассказывают?

— Сказки это все. Неужели, если бы они существовали, то мы бы не знали о них?

— Вы правы. Но так интересно послушать легенды.

— Ох, вы так еще юны, моя дорогая. О нереидах говорят разное, говорят жемчуг, который растет прямо на их теле обладает волшебными свойствами. Им можно лечить то, что не излечивается, он открывает двери, которые заперли, дает удачу, которую все пытаются поймать. Да если бы и было так, поди уж разбери, где здесь правда. Если бы нереиды действительно существовали, сокровищем были бы почище азура. Охотились бы на них.

— Ох! — Леда приложила руку к губам в удивлении, ведь это было действительно тем, чего опасался водный народ, помимо загрязнения и вторжения в их дом. — Десма, а как они выглядят? Вы знаете?

— Откуда же? Но в легендах говориться, что это очень тонкие красивые существа: мужчины и женщины. У них разных цветов волосы: голубых, серебристых, розовых, светло-зеленых.

— Красивые, наверное. — Подал голос очкастый парень и на ее лице застыло влюбленное глупое выражение, от которого Леда хихикнула.

Второй парень задумался, почесал голову.

— А что, если они правда существуют? Просто скрывают их от нас? — спросил он.

Преподавательница снисходительно улыбнулась и покачала головой.

— Эх, молодые. Ну, что вы. Конечно, же нет.

После занятия Леда встретила Камиллу около главного здания университета, и они отправились в «Два кота» пить холодный и горячий кофе. Кажется, это становилось традицией.

— И что же? Ничего нового? — спросила Камилла.

— Нет, но я еще раз убедилась, что правильно мы их скрываем. Люди бы, действительно, стали охотиться на них.

— Да уж, вот жадные создания.

— Не говори так. Может и мы бы были такими, если бы жили мало и все хотели успеть отхватить от этой жизни.

— Ну, не знаю.

— Камилла, мы сами когда-то были людьми.

— Ну… на острове Рокинос мы, все равно, жили по-другому. А большая часть жителей Сореции — это все-таки Элирос, с Рокиноса было мало народа, кто переселился сюда. Все-таки, менталитет тут больше Элироса развился.

— Возможно, но я хочу верить в их лучшие черты.

— Как обычно.

Вокруг сидели обыденно люди, обсуждали свежие новости и сплетни, в воздухе пахло кофе и выпечкой, по улице шел спешащий народ по своим делам, не обращая ни на кого внимания.

Камилла рассказала Леде о разговоре с Эленой, и она опять заволновалась.

— Ты точно была осторожна? Она ничего не заподозрила?

— Ты уже в сотый раз спрашиваешь. Я тебе говорю, нет. Все в порядке.

— Надеюсь.

Девушки встали из-за столика и пошли домой по знакомой дорожке, как Леду настиг зов энергии Софоса. Он резко вдохнула, боль пронзила ее сердце. Камилла тут же подхватила ее под руку.

— Ты как? Все в порядке?

— Да. — Леда постаралась продышаться и выпрямилась.

— Куда?

Леда кивнула влево головой, и они свернули на безлюдную улицу. Созидательницы шли медленно, внимательно осматривая дома. Дорога выводила в более тенистый переулок, на котором уже вообще не было людей. На стенах были различные рисунки, лозунги против правительства, как обычно, недовольные бунтари выплескивали свою энергию в пустоту, никакими больше действиями не подкрепляя ничего.

Одна из стен заинтересовала Леду, она поняла, что пришла именно туда куда нужно. Девушка всматривалась в рисунок. Это была обычная черная надпись — «Мы хотим знать правды», которая не несла никакого определенного смысла. Но под ней был другой рисунок, на который можно было не обратить внимание с первого взгляда. Краска была уже выцветшей, а контур расползался. Можно было решить, что это просто светло-голубой фон. Но Леда увидела в этом волны, а в круглых перламутровых бликах жемчужины. Или может воображение с ней так играет?

Камилла ахнула. Леда оглянулась на подругу и увидела, что та смотрит на угол рисунка. Там были мазки серебристой краски, закручиваясь в круг, как туманный ореол. Символ Софоса, который был, также, на плече Леды. Ее глаза расширились, и она подошла ближе.

— Что это значит?

— Я не знаю… — прошептала в ответ Камилла.

Рядом с туманным кругом мелким шрифтом была надпись — «Жажду крови и мести не победить». Леда почти перестала дышать, глядя на эти буквы, написанные аккуратно, без лишних вензелей и завитков. Буквы, которые были написаны очень четко, как будто вместо букв писали цифры. Это был знакомы почерк. Почерк, узнаваемый ей из тысячи. Он принадлежал ее мужу, потерянному или погибшему мужу — Софосу.

— О великие Парки, что же это происходит?

Много лет она не обращалась к прядильщецам судьбы в речи. Ведь когда становишься вечным существом перестаешь вспоминать о более высших силах. Но сейчас весь Мир казался чем-то мелким, и она в нем была крошечной песчинкой, от которой ничего не зависит. События развивались так, как и предсказать было нельзя.

Камилла молча стояла в шоке, прекрасно все понимая. Она тоже знала почерк Софоса и не понимала, что к чему.

В какую игру они ввязались и с кем? Кто здесь устроил весь спектакль, и кто кукловод? Вопросы, на которые нет ответов.

Зов закончился, надо было все обсудить, но только дома. Девушки незамедлительно стали возвращаться на главную улицу в полнейшем молчании.

Но не успели они выйти на главную улицу без происшествий. Прямо на последнем переулке их сбило что-то с ног. Леда упала на колени, но оперлась руками о землю, чтоб встать. Ладони были разодраны в кровь. Камилла удержалась и приняла боевую стойку. Что-то оказалось кем-то, а точнее мужчиной в черном одеянии и черной тканевой маске, что лица его не было видно. Он держал в руках лук и меч.

Мужчина разогнался и побежал к Леде. Она резко встала, превозмогая боль в мышцах и отшатнулась в последний момент, когда на нее замахнулись мечом. Но противник тут же стал продолжать атаковать ее, а ей приходилось только отходить. Хотя бы физическая подготовка осталась при ней, а то мужчина двигался с такой скоростью, что легко мог пронзить ее мечом насквозь.

Камилла, давно не использовавшая энергию в полную силу, давно не учавствуящая в боях и не тренировавшаяся, стала тут же разводить руками, призывая энергию для боя, между ее ладоней стала собираться желто-оранжевая светящаяся энергия — эфир. Но призывался эфир медленней, чем хотелось бы. Раньше это занимало считанные секунды, а теперь… Ей приходилось целую минуту сосредотачиваться со сжимающимся от страха сердцем пока на ее подругу нападали.

Мужчина переключил внимание на Камиллу. Он понял, что она большая угроза, чем Леда. Нападающий побежал, на ходу меняя меч на лук и стрелы. Первая стрела полетела, но Камилла отшвырнула ее своим световым щитом. Кажется, спесь с мужчины сошла, он слегка заколебался, и созидательница кинула в него энергетический шар, он увернулся в последний момент. А в место попадания эфиром треснула земля. Да, если такой попадет переломом одним не отделаться.

Надо было действовать быстрее. Припечатать его, пригвоздить! Но Камилла, правда, подрастеряла навыки боя за несколько столетий. Чего уж греха таить. После битвы на Ифестелле, она, в принципе, не упражнялась особо, даже с другими созидателями. Потому эфир и наполнял ее кровь медленней чем хотелось бы. Но еще немного! И ему конец.

Мужчина понял, что ему не победить в этой схватке с созидательницами, резко кинул какой-то маленький шар о землю, и вокруг все поддернулось дымом. Воняло гарью, и девушки начали задыхаться. Леда осторожно, пытаясь хоть что-то увидеть среди дыма махала руками. Тут ее схватили за руку, и она испугалась, но тут же расслабилась. Рука была теплой и женской. Это Камилла. Она вытянула ее из дыма, и они откашливаясь отходили от вонючего облака. От мужчины и след пропал.

— Идем. — Голос Камиллы был хриплый.

Леда в ответ лишь кивнула. Значит, нападающий на них понял, что не справиться с ними. Конечно, человек же. И решил убежать. Но кто его послал? Очередной вопрос без ответа.

Девушки вышли на людную улицу, слегка покашливая, и молча брели до дома.

***

На Заре Зарождения

Весь прошлый день он посвятил прогулкам по поселению Оливы, знакомясь с улочками, вымощенными серовато-бежевыми камнями. Многие дома казались зелеными, крыши и стены были покрыты виноградниками и другими растениями в виде лиан.

Леда отказалась от прогулки, ее мышцы после долгих прогулок ныли и требовали отдыха. Жрица нашла книгу о смене времен года и традициях почитания, и забравшись в кровать, весь день провела за чтением. Образ улыбчивой смешливой девушки был разбавлен интересом к чтению и серьезным видом, который она принимала, когда ее глаза пробегались по бумажным страницам.

Софос зашел к ней пару раз, предлагая поесть и сталкивался с потерянным взглядом. Леда погружалась в чтение настолько глубоко, что забывала о голоде, и лишь пару раз притронулась к фруктам, а вечером соизволила обратить внимание на тарелку рулетов из баклажанов.

Софос поднялся на крыльцо школы, оглянулся и с шумным выдохом открыл дверь, в здании было тихо, младшие ученики начинали занятия гораздо позже, о чем говорила доска с расписанием у входа. Он нашел класс с номером, указанным в письме и вошел вовнутрь.

— Доброе утро! — поприветствовал Софос мужчину, сидящего за столом.

— Доброго рассвета! — блеснули карие глаза учителя.

Софос протянул ему письмо, мужчина внимательно читал, пробегаясь глазами по одним и тем же строкам несколько раз, отложил бумагу и в упор посмотрел на Софоса.

— Тааак… — Учитель всматривался в пришедшего. — Вытяни руки, теперь согни. Ага, вот так. Мышцы есть, но непослушные. Хм… — он встал, обходя Софоса присматриваясь к его шее, запястьям, взял за руку, посчитал пульс. — Ритм ровный. Может, что и выйдет. Но деревянный ты немного.

— Это плохо? — Софос не совсем понимал, о чем речь, он понимал, что, наверное, вряд ли, в первый день ему скажут идти работать, но он ожидал теорию о море, нересте, виде рыб.

— Это факт. А плохо или нет — уже отношение. Работать будем с чем имеем. Мать тебе, что рассказывала про остров?

— Только, что дедушка отсюда.

— А имя помнишь?

— Гелиодор, фамилию не знаю. А вы знали его? — Софос спросил без надежды, ведь мужчина перед ним выглядел очень молодо и никак не мог знать его деда.

— Слышал. Он умер давно, многих обучил. Но знать о нем — твоя обязанность, не моя.

— В каком смысле? — непонимающе спросил новый ученик.

— Знать то, чем он жил, чем жила твоя мать пока не покинула Рокинос.

В голове Софоса было много вопросов, непонимания.

— Простите, не совсем понимаю.

— Это и есть корень проблемы. Ты деревянный. — Это звучало не обидно, но Софос все равно расстроился. — Но море всех учит быть более гибкими. Давай на улицу выйдем. — Учитель направился к двери и уже около нее обернулся. — Ко мне можно обращаться Андрей.

— Я Софос.

— В курсе, письмо читал. Идем, чего стоишь?

Софос поспешил за ним. Они вышли на улицу и направились в небольшой кипарисовый парк, где стояли разные снаряды для тренировок. Ученик уже почти хотел остановиться около них, но учитель прошел мимо и завел их ближе к деревьям в тень. Андрей сел на землю и указал ладонью напротив себя. Софос послушно сел на траву.

— Меня вчера предупредили, что ты придешь, так что я подготовился. Здесь недалеко, где-то среди деревьев спрятано яйцо птицы. Твоя задача — найти его.

— Тут много деревьев.

— Верно заметил.

— Я, возможно, буду искать часа два.

— Больше, — усмехнулся Андрей.

Софос начал вставать, задавая вопросы самому себе, а на кой он тогда садился, но Андрей его одернул.

— Куда пошел? Ты будешь тут сидеть.

— А как мне найти тогда…

— Ты будешь сидеть и чувствовать все вокруг.

Софос недоуменно посмотрел на него и хотел сказать, что это какой-то не научный подход, но прикусил язык.

— Хорошо… — его голос звучал не уверенно, с нотками растерянности.

— Мы конечно не высшие силы, не всегда получается с первого раза дойти до нужной точки. Но примерное расположение нужно уметь определять. Когда будешь готов, скажи. За один день у тебя будет три попытки проверить место. И мой тебе совет — не трать их за один раз.

Софос сел на траву поудобнее, и согнув ноги перед собой, принялся осматривать траву, ища следы, анализировать куда-то Андрей мог спрятать яйцо. Но следов не было видно и логика ничего не подсказывала.

Они так просидели пару часов, если не больше, а в голову ничего не шло.

— Можно я попробую?

Андрей протянул руку, мол, давай, вперед. Ученик прошел несколько метров наугад к ближайшему дереву обыскал его, прошерстил всю листву, но ничего не нашел.

Учитель усмехнулся, и они снова стали сидеть на траве, Андрей прикрывал глаза и лишь размеренно дышал. Так и прошел весь день, Софос еще два раз вставал искал яйцо, но все было тщетно. Несколько раз отходил по нужде, а затем снова принимался сидеть и думать.

Ноги затекли от долгого нахождения в одной позе, стало смеркаться, подступала ночь. Андрей решил встать и размяться, повертел головой, шеей и обратился к ученику:

— Жду тебя завтра в это же время.

— Мы будем опять делать то же самое?

— Ты будешь, если ничего не поймешь.

Софос встал, поклонился и попрощался с Андреем. Он направлялся домой, в животе все сводило от голода. Но еще больше болела голова от тысячи вопросов, что это вообще было сегодня и зачем оно все нужно ему? Может, ну его, катись оно кубарем с горы, а он с этого острова?

Софос зашел в комнату к себе, увидел, что на столе лежит тарелка с остывшими баклажанами, внутри которых был сыр, и стакан персикового сока.

Он провел по мокрым после умывания волосам и нахмурился.

Заботливый жест от жрицы его тронул. Ее веселый беззбаотный образ не сочетался в его голове с тем, что она могла подумать о нем и его голоде. Она о своем-то голоде не часто вспоминала.

Софос еще раз посмотрел на еду и моргнул. Последний раз еду в комнату ему приносила мать.

Софос не очень любил, когда в баклажаны добавляли сыр, но он с жадностью набросился на еду и залпом выпил сок. И хотя еда с напитком были холодные, внутри что-то согревалось. Надо поблагодарить.

Он застыл у соседней двери с подятой рукой, подумал немного и… опустил. Зачем стучать и ее будить? Пусть спит.

Он без звуков он открыл дверь и зашел в темную комнату, окно было открыто, а свежий ночной ветерок играл с занавесками. Софос посмотрел на кровать. Девушка спала в ночном платье, прикрывшись простыней сверху, раскинув руки и подогнув ноги. Забавно было, как в столь искривленной позе Леда умудрилась выглядеть аккуратно, лишь волосы спутались.

Софос подошел ближе, слегка наклонился, убрал запутавшуюся прядь с другой, и медленно пальцами разобрал колтун. Погладил прядку, проверяя, ничего ли больше не цепляет и вышел из комнаты.

Следующие три дня все продолжилось, лишь на четвертый Андрей решил начать давать теоретические знания, поэтому первые три-четыре часа они изучали виды рыб. Причем начали изучение прямо со скелета и названий всех костей. Такой системный подход Софосу понравился.

Он не совсем понимал, как это пригодиться для рыбалки, но изучать что-то новое ему было по душе.

После теоретическеой части Андрей отпускал его поесть на полчаса, а после обеда ученик помогал на кухне и уже затем шел в парк сидеть, делать вид, что что-то чувствует, где что спрятано. Это давалось ему тяжело, сидеть было скучно, а мозг ничем был не занят, мышцы затекали, хоть Андрей и разрешил ему вставать и разминать, после того как Софос спросил об этом.

Возвращался он всегда затемно, когда Леда уже спала и он не видел ее бодрствующей. Один раз даже оставил записку на столе с фразой «Как дела?». Под вечер он получил лишь вопрос, а не ответ «А у тебя?». На столе всегда стояла еда, чему Софос был очень благодарен, хоть у него и прибавился прием пищи днем, он все равно приходил очень голодный.

На восьмой день занятий Андрей и Софос изучали окрас рыб, учитель зарисовывал на доске мелом строение чешуек, как мел сломался. Он опустил руку в коробку с мелками и понял, что она пуста.

— Сходи в кабинет номер восемь на втором этаже, занятия должны были у младших закончиться, так что никому не помешаешь.

Софос кивнул и вышел из кабинета. Он медленно брел по маленьким коридорам школы, рассматривал деревянные стены, местами облупившуюся, а местами свежую краску, из окон лился яркий солнечный свет, приятно освещая здание изнутри.

Лестница, ведущая на второй этаж была крепкой, не скрипела и не продавливалась под тяжелым шагом крупного мужчины. Софос не был толстым, его можно было назвать мускулистым, но с ростом метр восемьдесят семь он производил впечатление большого человека.

На втором этаже стены были окрашены в светло-зеленый цвет, а в каких-то местах нарисованы рыбы и даже цветы. Сразу видно — здесь с детьми занимаются.

Дверь в нужную аудиторию была открыта, Софос легко потянул ее на себя и увидел, что в аудитории не один.

— Ой, я извиняюсь, я за мелом… — начал он и тут девушка рядом с учеником развернулась и улыбнулась. — Привет!

Леда отбросила переднюю прядь от лица, быстро поморгала и указала на стол.

— Да, конечно, вот бери.

— Что ты тут делаешь?

Мальчуган за первой партой, выводящий букву за буквой смотрел любопытно, в глазах плескались икринки.

— Занимаюсь чтением с племянником владельца дома. Роннис, ты уже все написал? — Девушка обратилась к восьмилетнему мальчику, он растянул уголки губ, показывая улыбку без двух зубов и закивал.

— Здорово, может будем видеться чаще, — пробормотал Софос.

— Возможно, да! — Тут она снова повернулась с Роннису. — Теперь открой книгу и начни произносить медленно по слогам слова.

— А что мне будет за это? — он шкодливо повернул голову и поиграл бровями, Леда лишь закатила глаза. — А ты мне заплетешь косички как у тебя?

— Роннис! — Леда посмотрела сурово, но было видно, что уголки губ подергивались, чтоб не засмеяться.

— Эй, парень, занимайся давай, тогда вырастишь большим и умным, — попытался вмешаться Софос.

Роннис, отбросил свои каштановые локоны, которые доходили ему до шеи, назад, поглядел на двоих, переводя взгляд с девушки на мужчину, туда-сюда и как выдаст:

— Я понял, ты хочешь, чтоб она тебе косички заплела, поэтому волосы не забрал. Понял, не дурак! — Мальчик поднял руки ладонями от себя и губы скривил в смешной гримассе. — Но, прекрасная девушка, мы еще пересечемся с тобой, когда я вырасту. И ты передумаешь!

Леда захихикала и покачала головой, щеки слегка подернулись румянцем. А Софос вовсю захохотал.

— Да, смешной ты малец. Я и сам себе прекрасно волосы убираю.

С этими словами Софос вышел и вернулся в приподнятом настроении, Андрей уже заждался, но не стал задавать вопросы.

А Леда в кабинете стояла, скрестив руки на груди, смотрела сверху вниз.

— Что за шуточки, молодой человек? Он, кстати, ничего не понял.

— Ха! Вот дурной! Я говорю, лучше мне заплети косы.

— Я не поняла, а книжка почему не открыта? Ты, что слышишь плохо? Уши почистить?

— Все у меня чистое, на, смотри! — Роннис убрал волосы и оттянул ухо.

— Ну- ка, сел! Что за неуважение к служительнице храма!

— Да я проявляю прямое уважение! — Он сделал драматичную паузу и поиграл бровями — как красивой девушкееее, между прочим!

— Давай, ты почитаешь? Твои родители и дядя очень хотят, чтоб ты был умный.

— А ты пройдешь со мной за ручку перед моими одноклассниками?

— Пройдусь!

— А косички заплетешь?

— Нет! А будешь выпендриваться, я прямо сейчас развернусь и уйду!

Роннис тут же начал извиняться, делать большие жалобные глаза, уговаривать остаться, и что сейчас он все сделает. И вообще, разрешите ручку поцеловать.

Леда выдернула мягко запястье и указала на книгу, мальчуган обреченно вздохнул и начал медленно читать.

А Леда слегка улыбалась уголками губ, когда вспоминала его реплику «Ты хочешь, чтоб она тебе косички заплела, поэтому волосы не забрал», и на самом деле подумала о том, какие волосы у него мягкие, наверное, и как было бы приятно убрать их в маленькие косички. Жрица слегка размяла пальцы, потерев их друг об друга.

Роннис тут же с улыбкой поднял глаза, а она шикнула на него. Да, учить детей оказывается сложнее, чем рассказывать и вещать для взрослых.

После занятий с племянником хозяина дома Леда прогулялась по поселению, дошла до местного алтаря Жизни — маленького садика с плодоносящим деревьями, где под ними росли нарциссы и ирисы, а в маленьком пруду плавали рыбки.

Она поклонилась, вознесла молитвы великой силе и энергии Жизни, дарящей и отнимающей, поблагодарила ее за то, что у нее все есть, хотела о чем-то попросить, но качнув головой вышла из маленького садика.

По дороге домой как обычно зашла в таверну, где работала мать Ронниса, поужинала и понесла с собой тарелку с едой для Софоса.

Он как обычно вернулся поздно, когда Леда уже спала.