Спаси мою дочь, бывшая!

Глава 32. Дымка

Эту ночь я снова провожу в комнате Аси, потому что у девочки подскакивает температура, и я боюсь, что она поднимется слишком высоко. Время от времени к нам входит Демьян, говоря, что он беспокоится за мое состояние, ведь беременным нужно отдыхать больше, но я ничего не хочу слышать. Я чувствую себя прекрасно и понимаю, что если буду находиться на расстоянии от девочки, то мне станет гораздо хуже. Я буду постоянно нервничать, подпрыгивать и все равно приду сюда. Скорее всего, мужчину мучают те же мысли.

Наутро Демьян входит в комнату и говорит, что он позвонил доктору и тот велел везти Асю в больницу.

— Я не хочу в больницу! — хнычет малышка, но даже она понимает, что так будет правильно, поэтому помогает мне собраться.

Заплетаю волосы малышки, отмечая, что на расческе остается слишком много волос: они начали выпадать у нее. Сердце сжимается за Асю. Да пусть хоть все волосы сейчас выпадут, а она выживет. Руки трясутся и не слушаются, однако я пытаюсь не показывать свое смятение: нельзя запугивать девочку еще сильнее.

Мы едем в больнице, а Ася прижимает к себе подаренную мной игрушку. Она грустит и ни о чем не хочет говорить. Не представляю даже, что может случиться дальше, если сейчас душу терзает такое вселенское горе. Я долго не могла пережить потерю своего нерожденного ребенка, а тут такая взрослая девочка, успевшая перенести немало горестей. Должна ведь в жизни быть справедливость?.. Не может Ася умереть, ведь она так много пережила.

Доктор забирает девочку на анализы и говорит, что после них девочка должна будет какое-то время полежать в палате, потому что ей планируют поставить капельницу, чтобы хоть немного стабилизировать состояние и снизить температуру. Мы с Демьяном сидим молча. Мысли каждого из нас изобилуют негативом, поэтому мы просто не можем говорить, чтобы не сделать друг другу хуже. Демьян лишь крепко сжимает мою руку и тяжело дышит, а я стараюсь не смотреть ему в глаза.

Мысленно я молюсь, чтобы с девочкой все было хорошо. Не должно быть иначе. Пусть все будет лучше, чем мы можем себе представить. Вдруг это просто последствия химии? Вдруг таким образом организм перестраивается на новую стадию, где начнется активное восстановление?

— Тебе зеленый чай заказать? — спрашивает Демьян, нарушая царящую между нами тишину.

— Горячее молоко, — отвечаю, так и не глядя ему в глаза, потому что не должна делиться своими страхами, вот только голос все-таки выдает мое состояние, и Демьян присаживается на корточки перед моими коленями, обхватывая их руками.

— Эй! Все будет хорошо. Бывало состояние и похуже. Я надеюсь, что все нормализуется. Это не самое худшее, через что нам с Асей приходилось проходить…

— Хорошо, если так, — пытаюсь улыбнуться я.

Мужчина еще какое-то время держит меня за руки, а потом поднимается и идет в буфет. Он покупает горячее молоко для меня и кофе для себя в специальном автомате и приносит мне стаканчик. Делаю маленький глоток и морщусь: отвратительный вкус. Вообще, не понимаю, как можно покупать что-то в этих автоматах, потому что все вкусы смешиваются, и молоко обретает непонятные нотки: то ли кофе, то ли чая. Нахожу взглядом мусорную корзину, и решаю, что допивать это молоко не буду, но не успеваю встать и выкинуть практически полный стаканчик, потому что к нам приближается лечащий врач Аси.

— Срочный анализ дал отнюдь не положительные результаты, — мотает головой мужчина.

Я вздрагиваю, проливаю немного молока на обнаженное колено и морщусь от обжигающей боли, но она не настолько страшная, как то, что творится у меня в душе.

Демьян резко меняется в лице и бледнеет. Он вытягивается как струнка и выбрасывает свой недопитый кофе нервным движением руки. Часть жидкости плещется через край, но это сейчас не имеет высокого значения: важнее, что скажет врач.

— Что это значит, доктор? — сухо спрашивает Демьян.

— Состояние пациентки сильно усугубилось, болезнь прогрессирует… — доктор косится на меня, словно не может сказать всю правду в моем присутствии.

— Я могу поговорить с вами наедине? — спрашивает мужчина у Демьяна, а тот вопросительно смотрит на меня.

Киваю.

Хоть я и умру от любопытства, от желания узнать, что нас ждет дальше, но, наверное, он прав, и мне лучше не слышать этого. Если врач огласит сроки, я сойду с ума. Не представляю даже, каково Демьяну, но очень рассчитываю, что он справится с новостью, какой бы она ни была.

Мужчина уходит следом за доктором, а я все-таки встаю на успевшие стать ватными ноги и медленно бреду к мусорной корзине. Осторожно ставлю в нее стаканчик с молоком, чтобы не расплескалось, и краем глаза замечаю Виктора, выходящего из медицинского центра.

Что он здесь забыл?

Это точно был он!

Я не могла обознаться!

Бегу на улицу, но поймать мужчину не успеваю, лишь замечаю, как его машина выезжает со двора. Почему он был здесь? Что задумал? Уж не решил ли заплатить, чтобы Асе помогли уйти со свету, тем самым надеясь разлучить меня с Демьяном? Неприятное предчувствие нарастает комом, а я звоню Виктору, но он не отвечает. Поначалу мужчина скидывает мой звонок, а потом начинает игнорировать, и я отправляю ему сообщение:

«Нам нужно срочно поговорить».

Вот только он даже не открывает его, а мне становится дурно. Голова начинает кружиться, поэтому приходится вернуться в медицинский центр и сесть на скамейку, чтобы не упасть. Надеюсь, что от нервных потрясений, я не доведу себя до очередного выкидыша.

Демьян выходит из кабинета доктора, присаживается рядом, берет меня за руку и с грустью смотрит мне в глаза. Сердце готово выскочить из груди, и я жду, когда он поделится новостями. В носовых пазухах витает запах медикаментов, и мне становится тошно. Вспоминаю, как оказалась в больнице, как врач сообщил, что я потеряла ребенка и больше не смогу родить, и меня начинает потрясывать, но голос любимого мужчины не позволяет паниковать.

— Доктор сообщил, что Асю нужно оставить в больнице сегодня, а дальше будет видно, — сообщает Демьян, с грустью пожимая плечами.

— Оставить в больнице? Все так плохо? Сколько у нас есть времени?

— Мне такого не сказали, к счастью. Не хочу, чтобы жизнь моей дочери исчислялась отведенным временем. Пожалуйста, Дымка, поезжай домой. Я не хочу, чтобы ты ехала за рулем в таком состоянии, поэтому вызову личного водителя, и он заберет тебя. Отдохни, как следует, и не думай ни о чем плохом. Мы справимся, все будет хорошо.

— Я не знаю, все это так сложно, — мотаю головой я и опускаю голову.

Не решаюсь заговорить о том, что видела здесь Виктора, чтобы Демьян не расстроился еще сильнее. Кто знает, возможно, у моего приятеля были дела здесь? Кажется, он как-то говорил, что переводит пожертвования на лечение обреченных детей. Возможно, он просто приехал, чтобы сделать перевод? Но тогда почему не ответил мне? Видел ли он меня здесь? Понимаю, что мир Виктора не должен крутиться вокруг меня, учитывая тот факт, что я дала ему «от ворот поворот», но на душе все равно не спокойно.

— Ладно, ты можешь вызвать водителя, потому что я действительно чувствую себя неважно. Сам-то ты как? У тебя было сотрясение, помнишь?

— Честно? Нет… Мое состояние не имеет такого существенного значения как то, что сейчас происходит с Асей. Я выкарабкаюсь, а вот у нее шансы слишком маленькие, поэтому нам остается только верить в чудо. Одно уже случилось в моей жизни — мы с тобой снова вместе!

Я киваю и больше ничего не говорю. Демьян вызывает водителя, и мы с ним прощаемся, долго-долго обнимаясь. Целую его в щеку на прощание и ухожу.

До дома доезжаю в растрепанных чувствах. Мне страшно думать, потому что мысли в голове не самые радужные, но и отключиться от них не получается. Юлия Сергеевна все понимает по моему взгляду и ничего не говорит, лишь тяжело вздыхает и идет собирать вещи, потому что пока Ася в больнице, ей нечего делать в доме.

Ноги сами ведут меня в кабинет Демьяна. Я захожу туда, сама не зная, зачем и окидываю помещение взглядом. Всюду висят и стоят фотографии Аси и наши. Много наших фотографий. Замечаю на видном месте статуэтку из глины, которую однажды сделала своими руками и подарила Демьяну. Он хранил все эти годы воспоминания о нас. Как бы сильно я ни любила его, я понимаю только одно: если Ася умрет, мы с Демьяном не сможем выстроить счастье на ее костях. У нас не будет будущего. Уверена, что он закроется в себе и будет тяжело переживать эту утрату, а я буду постоянно считать себя виновной в случившемся. Понимаю, что так жить нельзя, но ничего не могу с собой поделать.

Скрещиваю руки на груди, подхожу к окну, и позволяю себе немного побыть слабой. Слезы катятся по щекам, а ком давит горло так сильно, что хочется рыдать в голос, чтобы освободиться от него.

За что эта страшная болезнь коснулась маленькой ни в чем неповинной девочки?

Почему именно Ася?

Девочка не должна нести наказание за деяния своей матери, ведь она ей даже не нужна была.

Вспоминаю о том, что видела Виктора в медицинском центре и спешу проверить телефон, но от мужчины нет совершенно никаких новостей. Он не читает мое сообщение и не отвечает на него. Сажусь в кресло Демьяна и начинаю покачиваться в нем. Пытаюсь дышать глубже, чтобы успокоиться, а когда вижу наши обручальные кольца около монитора, то снова рыдаю, на этот раз громко.

В кабинет все же входит Юлия Сергеевна. Женщина несмело переминается с ноги на ногу, а затем приближается ко мне и обнимает. Она прижимает меня к себе и поглаживает по голове.

— Поплачь, девочка, поплачь! Тебе обязательно станет легче.

— Не станет, потому что Асе не становится лучше.

— Ты истинная мать этой малышки, раз так сильно переживаешь за нее. Девочка у нас крепкая, я уверена, что она найдет способ, чтобы прожить долгую и счастливую жизнь. Когда ты появилась в жизни Аси, она стала чувствовать себя гораздо лучше. В глазах нашей принцессы появились задорные огоньки. Она будет хвататься за эту жизнь, потому что у нее есть самая лучшая на свете мама, и она выкарабкается.

Я громко всхлипываю и утираю слезы со щек.

— А ты знаешь, не поеду я сегодня домой, за тобой пригляжу. Чаек сделать с ромашкой?

Лишь киваю, и Юлия Сергеевна выходит из кабинета. Обещаю, что скоро присоединюсь к ней, а сама устремляю взгляд в одну точку на стене.

Зря уехала из больницы. Я должна была поддержать Демьяна, ведь нужна ему в эту секунду. Я всегда буду рядом, даже если у нас с ним и не получится стать семьей. Больше я не брошу его и не сбегу. Мы все трудности будем преодолевать вместе.

Осознание того, что моя болтливость привела к таким серьезным последствиям, накрывает, и я снова плачу, но вовремя вспоминаю, что не должна этого делать ради своего малыша, и беру себя в руки.

На телефон приходит сообщение.

Это Виктор.

Я снимаю блокировку с экрана и пробегаю по нему беглым взглядом.

«Мы обязательно встретимся, Таня, но чуточку позже. Знакомые попросили помочь им с лечением ребенка, поэтому я сейчас с головой в бумажной волоките. Извини».

Я откидываюсь на спинку кресла и негромко смеюсь. Как-то истерически получается, на самом деле. Чего я только не успела надумать, а Витя всего лишь снова занимается благотворительностью.