Справедливая гордыня

Глава 11

Я смотрел на Великого Мудреца, а он смотрел на меня. Так и смотрели друг на друга, пока у меня руки сами не потянулись взять его за грудки, приподнять и потрясти в воздухе, одновременно вопя сакраментальное «Доколе?!!».

— Отстань, противный! — асоциально шипела болтаемая мной Саяка, — Делаю, что могу! Не виноватая я!!

— Мач, так жить нельзя, — строго и сурово произнесла Лилит, рассматривая мудрицу, — Мы должны пойти на крайние меры. Забери у неё гайку.

— Неееееет!

— Даааа!!! — это уже была слегка истеричная Тами, обнимающая Шлиппенхофф в районе бедер, — Бракованная ты дурища!! С такой как ты мы никогда не поймаем Габсалома Панибраха! Никогда! Хватит! Натерпелись!!!

С чего орать, трясти и прочее — было! Сейчас мы стояли по пояс в снегу (Тами по ноздри) посреди сплошного нигде, крайне похожего на тундру, куда нас увез, к общему и громкому сожалению, не какой-нибудь там олень, а два долбанных мудреца, один из которых успешно удирает от нашей компании уже месяц, а второй глючит и не хочет работать нормально, из-за чего первый и нужен!

Месяц!!

В Лаксанбрахе мы безо всякого труда смогли встать на след этого паразита. Он, по словам запуганных нами очевидцев, вполне комфортно выспался в гостинице, очень вкусно пообедал, но под конец своего обжорства гад замер, выпучив глаза и рванул к магу-телепортеру сломя голову и раскидывая по сторонам честных гномов. Обиделись на эту тушу знатно, поэтому нам стучали охотно, несмотря на стучащие зубы и выпученные глаза. Волшебница-телепортаторша тоже долго не сопротивлялась угрозе в виде наших полных добра и понимания морд, быстро настучав, куда этот шлемазл направил свои копыта.

И гонка продолжилась!

Мы буквально висели на хвосте толстого подонка, преследуя его по горячим следам сквозь города, села, травмпункты и клиники. Благо хоть в начале догадались натянуть назад плащи анонимности, а то погоня бы имела для мира совсем уж печальные последствия. Корвалол бы там кончился или чего еще. В общем, сквозь поля, сквозь леса (нет, на самом деле, учитывая, что мы шли по горячему следу, было скорее «сквозь города с матюгами от одного телепортатора до другого). И так день за днем!

На нашей стороне были великолепные физические кондиции, скорость, ловкость, координация движений, а, спустя пару первых суток преследования, уже и отточенный навык разбираться и собираться из мобильного состояния «шестеро на одном едут» в семерых злых индвидуумов, а затем обратно. От манеры исполнения последнего у некоторых наших собеседников с таким звонким щелчком ломался шаблон, что открывать личико не требовалось — Габсалома сдавали влёт!

Только вот он был Великим Мудрецом… Настоящим. Не бракованным. Возмудревшим до невыразимых высот за все те года, пока он полировал собственный дяньтянь возле деревушки кицуне в глухом лесу эльфов-копролюбов.

Битва камня и косы, где коса ну очень остро заточена, зато камень умеет драпать. Непробиваемой мудрости против моих вседогоняющих ног. Хитрости, подлости и коварства против нашей неутомимости, целеустремленности и общего слитного желания надавать гаду подсрачников! Пустыни, тундры, горы, низины, долины, морские и речные порты — мы преследовали его с краткими перерывами на сон и пищу! Слишком краткими!

Я даже научился меняться местами с Рюукой, чтобы поспать, пока она нас несет, но пользы это не принесло, скорее наоборот — мы едва не потеряли след Габсалома, когда кицуне заблудилась на дороге жизни, спутав направления на столбе с указателями.

Но всё имеет предел. Наш пришёлся как раз на заметаемую снегом вечернюю тундру, по которой мы преследовали удирающего на дилижансе мудреца. Он там был точно, Рюука уже знала его запах, нужно было поднажать, мы поднажали, догнали, и… увидели большую шубу, мотыляющуюся за каретой на веревке. Встали, завыли нечеловеческими голосами, от чего лошади дилижанса понесли транспорт дальше вместе с шубой, а я протянул ручки к Саяке, едва опередив остальных.

— Как ты там говорил, Мач? — шипела злая как собака из-за окружающего её холода кошкодевочка, — Чтобы что-то заработало, надо это стукнуть?! Дай её сюда! Дай!! Я стукну! Я так стукну!!

— Мы бежим и бежим…, — Матильда, словившая ПТСР от многодневной езды на рюукиной ноге, была слегка неадекватна и заторможена, — Мы бежим и бежим… а у нас же своё есть… Своё… м-м-мудрррррое… Зачем мы здесь, Мач? Только чтобы страдать? Каждую ночь я не чувствую своих рук… и ног. Тела, которое я давно никому не показывала… Подруг, которых я едва вижу, потому что меня месяц трясло... Ты тоже это чувствуешь, Мач? За что?

На этом месте от слов, высказанных монотонным страшным голосом, продрало всех. Даже притихшая изначально Саяка начала вращаться, пытаясь выкрутиться из своей одежды, чтобы дать стрекача. Позволить себе ДВУХ беглых мудрецов я на мог никак, потому и схватил Такамацури в охапку. Она тут же истошно заверещала, глядя как бледная Матильда деревянным шагом идёт к нам, очень жутко улыбаясь.

— Так, так! Тихо, брейк! — занервничал я, мотая мудрицей в воздухе так, чтобы жрица, слегка потекшая крышей, до неё не добралась, — Давайте просто подумаем!

— А что тут думать? — меланхолично заметила ковыряющая в носу Тами, — Матильда права как боженька. И думать не надо. Вот.

На свою старейшую подругу, извивающуюся в моих руках, гномка смотрела без малейшего сочувствия. В её ясных глазах стоял приговор, холодный, как заиндевевшая сталь старого дедовского штыка.

— Нет-нет-нет…, — забормотала лихорадочно Саяка, вертясь и умоляюще на меня поглядывая.

— Да, да…, — с грустной улыбкой, медленно и печально, я начал перемещать её в пространстве, поближе к вытянутым грабкам Матильды, которые периодически жамкали воздух.

— Ничего с тобой страшного не случится, — рассудительно сказала Мимика, выглядывая из-за спины слегка зомбированной жрицы всех богов, — Поумнеешь и всё. Мы месяц просрали, охотясь за этим гадом! Как можно поймать всезнайку?! Никак! Смирись, Саяка!

— Умней, Саяка! — весело крикнула ни грамма не задолбавшаяся кицуне, слегка абсурдно смотрящаяся в своем тряпочном купальнике на снегу и ветру.

— Неееет! — тоскливо проплакала мудрица, — Не хочуууууу…

Руки нашей жрицы всех богов, тянущиеся к гайке на худой шее обреченно обмякшей волшебницы, остановились. Я, всерьез надеющийся, что злобный предмет не окажет особо уж разрушительного воздействия на блондинку, непонимающе воззрился на последнюю. Шлиппенхофф стояла, не двигаясь, а взгляд её синих, хоть и слегка остекленевших глаз, был направлен… не на Саяку! И даже не на гайку!

Удивительно. А куда? А почему мимо? А шо так тихо стало?

Их было трое, идущих сквозь сумрак и падающий снег. Высоких, неимоверно широкоплечих, могучих. Они шли к нам молча, можно было бы сказать, даже торжественно, если бы двое, идущие по бокам от третьего, так сильно не… Как бы это сказать? Эти двое хромали, шатались, их ноги то и дело запутывались, вынуждая своих владельцев шататься, хватаясь друг за друга и за третьего. Почти комичное зрелище, но глухие белые балахоны, с лихвой покрывающие каждую из приближающихся к нам фигур, комизм неплохо так скрадывали. Однако, третья фигура…

Она шла ровно, гордо, несгибаемо, её просторное белое одеяние, не позволяющее просмотреть Статус, пафосно бултыхалось на неслабом ветру, иногда облегая скрытое под ним тело. Позволяя рассмотреть его хоть и гуманоидные, но точно нечеловеческие очертание. Оно, это тело, было искусственным. Хотя, в общем-то, это лишь промелькнуло у меня мимо сознания. Ну, то есть все эти белые фигуры, как две из них хромают, где они украли простыни у слонов…, всё это было фигней. Основным, именно тем, что заставило меня вмерзнуть на месте точно также как нашу многострадальную жрицу, был крест…

Огромный крест, который гордо несла центральная фигура в белом. Массивный, широкий, толстый, более чем трехметровой длины. А еще он был сделан из камня. Откуда я знал, что он из камня? Ниоткуда, так, догадывался. Наверное потому, что крест был не пустой, а на нем был кое-кто присобачен. Знакомая такая фигура в черной робе, тоже красиво развевающейся под всем этим противным ветром. Сделать выводы, что раньше этот крест был частью стены в одном весьма неплохом тронном зале одного весьма неплохого шварцтаддского замка, мог бы даже Виталик.

Озадаченное кряканье филийского вжуха, нашедшего себе временный приют на плече Лилит, и привело нас в чувство.

— Они его выпилили…, — озадаченно пробормотала Рюука.

— И несут к нам, — уверенно заключила наблюдательная гномка.

— А зачем? — вопрос, несмотря на всю свою невинность и наивность, поступил от висящей у меня на ручках Саяки.

— Нам точно хочется это узнать? — хрипло проговорил я, отпуская мудрицу. Та, плюхнувшись задом на снег, тут же издала недовольный звук женщины, плюхнувшейся пятой точкой на нечто холодное и сырое.

Этот звук сработал как сигнал. Нет, ну однозначно же, если на тебя прут в белых балахонах с крестом наперевес, то это как бы не с подарками от Эльдорадо, а всё куда хуже. Причем знак без всяких сомнений однозначно трактуется как моим менталитетом, так и тем, что там у девчонок вместо него. Импульсу «тикаем» подвержены как демонессы, так и кошкобабушки. Это однозначно. Пробирающий до костей ужас, парализующую тревогу, панические мысли, мощно втянувшиеся тестикулы и убежавшую в пятки душу засчитываем за естественную реакцию организмов.

А вот каким образом мы моментально собрались в беговую конструкцию со мной в качестве обычного гаремоносителя — это, конечно, вопросик. В данном конкретном случае, правда, вопросики никого не интересовали, так как имелись проблемочки, поэтому, как только я почувствовал знакомую тяжесть на спине, тут же рванул куда глаза глядят и на полной скорости.

Или, вполне быть может, еще быстрее.

Перед глазами всё смешалось так, что я руководствовался только двумя правилами: белое — это хорошо, главное — не упасть. Ну, потому что белое было снегом, а там, где много белого и бежать в принципе куда легче, а падать… да, было совсем ни к чему. На тот момент вполне здравая мысль о том, что если выколупанный из стены Администратор нашёл нас посреди большого нигде спустя месяц заполошных гонок за проклятым толстым мудрецом, то, наверное, найдет нас везде, я, конечно, не думал. Некогда было. Если у тебя есть занятие типа бежать, то вот у шести девок на спине горааааздо больше свободного времени на панические крики!!

Отличный стимул эти крики, да.

Бежал я, впрочем, относительно недолго, но не по причине внезапного прилива смелости или хороших идей, а потому, что сразу за лесом, сквозь который мы продрались, как пуля сквозь паутину, внезапно началась большая деревня, чей тихий быт мы нарушили своим громким и матерящимся появлением. Впрочем, всё шумом не ограничилось, так как скорость велика, а стоящие на пути дома обычно далеко не в настроении уворачиваться от одного рыцаря с переизбытком прекрасных дам. Хоть в количестве, хоть в килограммах. Нет, сначала всё шло хорошо, так как в деревню я влетел в прыжке, умудрившись слегка пропрыгать по крышам на манер незабвенных супергероев аниме, а затем даже соскочить на улочку, не особо повредив в процессе местной архитектуре, но дальше вселенная повернулась к нам задом: улочка быстро кончилась, начался здоровенный амбар, а набранная мной инерция не оставляла иного выбора, кроме как подчиниться физике и подруге её гравитации.

…вломившись в амбар, естественно, споткнувшись и рассыпавшись на семеро ругающихся частей, не считая Виталика и летающей шляпы.

— Ни себе фига, — прокряхтел я, вставая и озираясь по сторонам, — Селяне зажигают…

Ну да, сначала мне показалось, что мы вломились на рейв-пати. А как еще можно назвать большое помещение без центральных источников света, где всё мигает и переливается разноцветным, по стенам пляшут светящиеся буквы и слова, слышны разные странные звуки, ну и заодно крики, в которых ни грана адекватности, миролюбия и смысла? Потом, конечно, через пару секунд, я понял, что крики издают ушибленные при падении девушки, но, как говорится, первое впечатление не поправить.

Ну, селян на этой дискотеке не было, вообще ни одного. Кроме нас семерых здесь присутствовал только диджей или дирижер (потому как не бывает диджеев с волшебной палочкой, пускающей разные искры там и вспышки). А еще можно было уверенно сказать, что времена рэпа и тусовок для этого здорового, пузатого и синекожего гуманоида в роскошной шубе нараспашку, давным-давно прошли. Вон бородища какая, пусть и зеленая. Хотя, выпученные глаза и отвисшая челюсть скорее говорят о том, что вместе с нами к мужику закатился дед Кондрат, но мы же целители, мы ж не позволим.

— Дед, — проникновенно сказал я, вставая и отряхиваясь от пыли, — Ты звиняй, мы не хоте…

— Еще как хотели, Мач! — позади рявкнула Саяка, — Это он!!

— Кто он?! — тихо пропищала придавленная спортивным задом суккубы Мимика.

— Габсалом это, — оскалился я, читая Статус так и не отмершего мужика, — Который, сука такая, Панибрах!

«Дедуууууля!» успела радостно завопить наша кицуне, но потом всё очень резко закрутилось.

Здоровенный, пузатый, синекожий, эпично носатый дед отмер именно от крика Руюки, начав действовать. Сперва он взмахнул палочкой, явно доводя до конца магический жест, но этому помешал тяжелый щит Оборонитель, брошенный мной в табло ненавистному (сколько бегали за этой сволочью!) Мудрецу. Тот, несмотря на то что уклонение не вызвало у гада ни малейших проблем, был вынужден прервать колдунство, от чего оно угрожающе затрещало и замигало. Мудрец, впрочем, не растерялся, а жмыхнул каким-то мгновенным заклинанием, оглушившим бросившуюся его потыкать Тами и пытавшуюся запеть Мимику. Затем он, изящно провернувшись вокруг своей оси и избегая тем самым рывка радостно чего-то вопящей Рюуки, достал из-за пазухи нечто вроде картинки на тряпочке, которую метко кинул в суккубу. Та, успев разглядеть нечто на этой картинке, с оглушительным визгом куда-то делась. Самостоятельно.

— Ах ты козёл, — справедливо обиделся я на старикана, хотя, казалось, куда сильнее. И, чтобы слова не расходились с делом, рванул на него с помощью моего приёма, справедливо рассчитывая сбить гада с ног. Гад сбиваться не захотел, красиво вылетев из-под удара прямиком вверх и оставив после себя облако порошка, от которого у меня моментально засвербело даже там, где свербеть не могло в принципе.

Пока я пытался понять, как почесать мозг, зависший на потолке дед, пыхнув вниз чем-то вроде дымовой гранаты, попытался доколдовать недоколдованное, но… получил по лицу. Метко брошенным Виталиком. Нереально метко. Габсалом Панабрах мужик здоровый, синий, пузатый, метра под два и килограмм под две сотни, пасть у него куда шире человеческой… В общем, мой негодующе визжащий питомец туда воткнулся задом как влитой.

Я сразу забыл о почесухе и зуде, стрелой взмывая в прыжке, думая лишь о том, что эта бородатая сволочь вполне может сожрать Виталика, от которого наружу виднелась только сильно удивленная, если не сказать больше, голова.

Дальше случилось несколько событий одновременно. Моментально приобретя фиолетовый цвет, рожа Габсалома Панибраха напряглась, выкашливая изо рта живую затычку, явно нашевелившую своим немалым хвостом в глотке мудреца что-то лишнее. Выкашлянный утконос угодил в лицо наносящему ну очень солидный удар под дых мудрецу мне, а кашляющий вой, вырвавшийся из Габсалома вслед за филийским вжухом, поставил точку в произносимом том заклинании. Было еще несколько событий, к которым можно было отнести копье Тами, воткнувшееся синекожему в то место, которым тот думал, или Матильду, чьи брошенные молотки постучались уже в мою спину, или болт из арбалета Мимики, попавший, опять-таки, в меня, но это всё были мелочи.

Большой страшный ритуал, расчерченный тут рунами везде по стенам, потолку, полу и воздуху, пошёл вразнос.

Загрохотало, затрещало, заулюлюкало, все цвета мира, завизжав ужасными голосами, бросились мне в лицо, а затем всё вокруг… взорвалось!

Во всяком случае, мне показалось именно так в момент, когда всё вокруг перекрутилось, заискрило, смешалось, а потом втянуло меня как ноздря первоклассника осеннюю соплю. Испугаться я не успел, просто потому что времени на это не было.

Разноцветная тянущая круговерть выбросила меня… в баре. В хорошем таком, прокуренном, полуподвальном, очень атмосферном баре. Даже выбросило меня атмосферно — не с грохотом на пол, дабы я прогремел на всю ивановскую надетыми доспехами и шлемом, а мягко и нежно завинтив мой зад на барный стул. Рядом с жутко мрачным мужиком в длинном бежевом плаще из плотной ткани, хмуро сверлящим взглядом стакан с вискарем. Рядом с хмурым на барной стойке лежала мятая шляпа и пепельница, набитая окурками. Бармен, мужик лет 50-ти, протирающий стакан прямо напротив мужика (за стойкой), даже глазом не дёрнул на материализацию рыцаря в полной броне. Он им, этим глазом, лишь плавно повёл на меня, одновременно с этим медленно и вопросительно поднимая бровь. Мол, что будете?

— Мне то же, что и ему, — потыкал я пальцем в качественно пьяного мрачного мужика, стрельнувшего в меня внимательным, хоть и мутноватым взглядом. После чего алкаш вернулся к созерцанию собственного стакана, а мне набулькали янтарного пойла в свежепоставленный. Не по-христиански, конечно, на палец, как говорят в этой ихней пендосии. А что это была она, я почти не сомневался. Антураж не давал. Пришлось изъять бутылку у не догадавшегося сопротивляться бармена и налить нормально, до краев. Выдув первую порцию, я, порывшись в инвентаре, добыл оттуда несколько завалявшихся серебряных колец (а может и платиновых), высыпав их на стойку в качестве оплаты. Тару, впрочем, не отдал, а налил еще. Бармен, натужно пытающийся возмутиться в начале всех этих мероприятий, отрадно для глаз прошёл остальные стадии, включая торговлю и смирение, а затем попросту сгреб кольца.

Великолепный мужик. Не издал ни звука, а уже обо всем договорились. Черт, я хочу на нем жениться, несмотря на его возраст, пол и мой гарем в наличии. Надо еще выпить, мозги никак не хотят запускаться и понимать, что произошло и где я оказался.

Врезав еще стакан, я понял, что нахожусь в другом мире. Один. Дисковый телефон у бармена, английские буквы на газете, да и федора у алкаша рядом… Причем, я точно не в своем времени — в моем уже не было нормальных кабаков, где можно было курить. А тут в никотине не так уж много воздуха.

— Этот город прогнил…, — неожиданно и довольно внятно пробурчал алкаш рядом, делая глоток из своего стакана, — Он как бродячий запаршивевший пёс, лежащий в канаве. Вопьется тебе в икру, занося гниль, заразу и чуму, которые будут потом жрать твоё тело и душу…

— Дурак ты, — у меня это вырвалось как-то само собой, слегка эдак жалеючи и снисходительно, — Что у тебя тут? Рэкет, бутлегеры, неверные жены, продажные политики и копы, чутка наркотиков и уличные банды? Ха, молокосос, ты жизни не видел… детский сад, штаны на лямках.

— Ч-что? — оторопело уставился на меня внезапно протрезвевший алкаш, говоривший, между прочим, на чистом английском, в то время как я на человеческом.

— «Ш-шта?», — передразнил я его, — У тебя тут ни мировой пандемии, ни ядерной угрозы, ни синтетической наркоты, ни эффективных менеджеров и маркетологов. Про рэперов ты и не слышал даже, молчу уже про блогеров. А криптовалюты, финансовые пирамиды, ГМО? Негры, безнаказанно грабящие магазины?

— Негры?! Безнаказанно? — ужаснулся мужик в плаще, который, слегка распахнувшись, продемонстрировал мне как наличие на мужике отпадного костюма с жилеткой, так и полицейского значка.

— Еще какие..., — охотно кивнул я, собираясь засадить стакан и начать рубить правду-матку, тем более что слушатель номер два показал свой отчаянный интерес в моем монологе путем роняния стакана на пол, но этому сбыться было не суждено. Меня засосало в разноцветное снова.

На этот раз меня выкинуло возле отвесной скалы. Едва успел зацепиться, а потом еще и поймать мимопролетающую бабу во всем обтягивающем. Баба попробовала визжать и отбиваться, но была мной аккуратно оглушена и заброшена назад, метров на пятнадцать вверх, прямо в рожу мужика, с непередаваемо грустным выражением глядевшую вниз. Баба с рожей исчезли под воздействием физики, а меня вновь засосало, куда быстрее, чем в прошлый раз.

Потом была квартира какого-то психа, медленно подносящего к своей просящей кирпича худой роже старую пошарпанную деревянную маску. Что-то мне в этом действе не понравилось, поэтому я маску отнял, психу возопившему пинка дал, а затем снова был засосан. С маской.

Её, как предмет категорически мне не нужный, удалось всучить другому психу, стоящему на крыше дома, куда меня выбросило. Не то чтобы мне очень этого хотелось, но, когда ты стоишь и глазками хлопаешь, а неожиданно кусок тьмы возле тебя разворачивается, превращается в одетого в черное мужика в плаще, да так, что одни только губы видно, уже страшно. А когда он еще свои грабалки начал в кулаки сжимать, я ему просто сунул, что держал в руках, чтобы тот растерялся, а затем вновь был засосан невиданной силой.

Так меня и мотыляло по хрен знает чему. Где-то задерживался минут на десять, а где-то всего на несколько секунд. Было непонятно, но очень интересно. Ну кроме эпизода, где какая-то бешеная краснокожая дурында с растущими из головы двумя длиннющими красными соплями попыталась меня нашинковать светящимся мечом. Отнятую опасную шашку я потом передал здоровому как шкаф спокойному голому здоровяку, точившему посреди пустыни корявую и примитивную пародию на двуручный меч. И вина ему пару бутылок закинуть успел.

Ну и так, по мелочи, еще наворотил, потому что единственное, что меня еще удерживало в нормальном психическом состоянии, были те два стакана вонючего вискаря, засаженные в самом начале, да пара бутылок слишком уж слабого винища, что я дул в процессе. Маловато для погашения стресса. Будущее в виде постоянных скачков по жопам бытия, беспокойство за девчонок и желание максимально отрешиться от реальности (тей) заставляли меня творить глупости и джигурду. Ну и не только. Бросить лечение на истошно выкашливающего легкие мужика, стоящего раком под ночным дождем возле трассы — это нам не западло, как и зашвырнуть назад падающего прямиком в огромное стадо бегущих антилоп-гну льва. Ну морда у него приличная была. Надо же, всё начинает повторяться. Воистину, нет в мире ничего нового.

Наконец, когда я уже почти сдался, принимая свою печальную судьбу вечно гонимого по мирам листка туалетной бумаги (хрен там плавал и нырял — спать захочу и всё, хана, выкинет над пропастью во ржи, и каюк электрику), как что-то изменилось. Разноцветное скомкалось, перекосилось, издало звук, похожий на рыгание, а затем, вырвав у меня из рук зачем-то спертый у слащавого хлыща в зеленом полупрозрачный голубой светящийся куб, выкинуло меня… в просторную пещеру. Причем именно выкинуло, издав напоследок хрюканье умирающей свиньи и неграциозно лопнув.

Не успел я даже головой покрутить, как вокруг появились еще эти невнятные разноцветные, которые, выплюнув мой гарем на довольно чистый пол, тоже начали хрюкать и умирать. А затем еще и Габсалома Панибраха принесло! Потрепанного, побитого, взъерошенного, дерущегося… с зомби-мартышкой?

Я коварно оскалился, доставая Топор Добра и Света и начиная подкрадываться к занятому мудрецу с тыла. Сейчас он нам за всё ответит! А радоваться… ну, радоваться будем позже!