Справедливая гордыня

Глава 20

Кулаки мне по груди и животу молотили с просто сумасшедшей скоростью. Десятки ударов в секунду, просто без перерыва. Она долбила, долбила и долбила, прямо как тот знаменитый кролик из древней как говно мамонта рекламы. Лицо отчаянное, глаза выпученные, смысла в них кот наплакал. Долбит и долбит, а я стою и стою, периодически бросая на обоих лечение, так как атакующая меня голыми кулаками красавица урона получает куда больше, чем моя грудь, целиком закованная в металл.

— И когда её отпустит? — мученически закатив глаза, поинтересовался я.

— Через пару минут, — голосом опытного эксперта выдала диагноз Саяка, старающаяся не приближаться как ко мне, так и к беснующейся Лилит, — Ну кто же знал…

Да, такого никто предсказать не мог. Едва мы попали на третий этаж, как наткнулись на самого настоящего демона, бродящего по коридору в одно жало. Был он не шибко страшный, а скорее даже наоборот, почти жалобный — эдакая прямоходящая чрезмерно зубастая жаба 230-го уровня очень худого формата, обряженная в очень дорогой и красивый камзол. Штаны и рога у неё тоже были, не в этом суть, а, скорее, в том, что он слишком быстро понял, что к чему, категорически при этом не желая умирать. Но так, как довлеющие над ним законы агрессии подземелья гад этот проигнорировать не мог, то в итоге использовал всё, что у него было, включая какой-то гнусный приём по порабощению «низших» демонов. А наша суккуба, несмотря на свой более высокий уровень, увы, котировалась по отношению к жабе именно так.

…и теперь долбила меня кулаками, загипнотизированная полностью. Хорошо хоть без оружия шла, мы бы упахались с ней драться в таком случае. Эх, жаль за руки схватить нельзя, начинает ногами пинаться, а я это уже чувствую…

— А? — Лилит, внезапно перестав молотить меня, потеряла равновесие, с удивленным видом влепившись мне щекой в кирасу и пробубнив оттуда, — Фто это бвыло?

— Поздравляю, тебя загипножабили, — погладил девушку по голове я, — Но всё обошлось. Теперь, зная это, будешь нападать на сволочей только исподтишка, чтобы среагировать не успели.

Дальше нас ждало сложное. Весь третий этаж представлял из себя эдакий конгломерат исполнительной власти. Здесь заседали монстры высшего звена, то есть министры и их свиты, советники, представители рас, старейшины, и прочая пакость. Сложность же этого этажа, как рассказывал нам покойный дворецкий, заключалась в том, что каждая из шишек была мини-боссом, а его свита, ну… свитой. Поэтому впереди было совсем не то, что позади, если уж выражаться словами одного знаменитого мэра, который мог в чугунный смысл как никто. Требовался индивидуальный подход, тактика, стратегия и тонкий расчет на каждую могучую кучку.

Или нет.

— Так, все двери помнят, которые в баню вели? — осведомился я, поясняя, — Звук они не проводили. Этим и воспользуемся. Врываемся, как к себе домой, в каждый зал, рубим всех в капусту, жжём магией, а затем летим дальше. А товарищ Митрагард займется своим профильным делом — будет бить этих министров в спины и пониже. Чтобы лучше получалось, я на неё «выбор» переключу.

На том и порешили, начав натуральную зачистку. Двери на самом деле оказались звуконепроницаемыми, от чего мы веселились, особо себя не сдерживая. Тормозить и общаться с местными после бани мне не хотелось, а у девушек особого интереса в социализации не наблюдалось. Кроме того, мы спешили.

Дело обстояло так.

Открыв дверь в очередной кабинет, я оценивал его на предмет наличия кого-либо живого. Следом в это живое, а его обычно было 10-12 голов, развалившихся на диванах, влетало массовое заклинание Саяки. После того, как внутри помещения начинала бушевать огненная или ледяная буря, я хватал на ручки Рюуку, с которой мы и проходили рывком до безопасной зоны в другом конце зала. Это нужно было для того, чтобы Какаротто могла своим «лучом кицуне» отсечь противнику возможность позвать помощь из другого зала, либо накинуться на растерянных и туго соображающих монстров со спины. Тами охраняла жрицу, бардессу и мудрицу, а демоница выжидала момент, чтобы нанести один из своих страшных и коварных ударов в спину мини-боссу, то есть, очередному начальнику очередного кабинета.

Долго у этих «могучих кучек» сопротивляться не получалось.Всё-таки, в отличие от стражников и прочих бойцов, обитатели третьего этажа должны были брать другим — разнообразием. В свитах были самые разные разумные самых разных классов, которым полагалось ошеломлять штурмующих своей непредсказуемостью из-за спины мини-босса/начальника, только вот сделать это им оказывалось чрезвычайно сложно, получая с места в карьер очень высокий урон магией, после которого на них набрасывались такие монстры как я с кицуне и неимоверно быстрая суккуба-убийца, очень крепко усиленные смешной кошкогоблиншей с укулеле. Раз-два… и готово.

Отряхнуться, кашлянуть, пропукаться, подойти к следующим дверям, повторить.

Как говорится, сила есть — ума не надо. А вот были бы мы хотя бы 180-го уровня, то не прошли бы ни в жизнь. Скорее всего, жестко наполучали бы даже на первом этаже от прислуги, которая вовсе себе не ставила целью всерьез нам навредить. На втором, если бы не гей-вечеринка, то по словам Хаято повторилось бы тоже самое, как и на третьем, но здесь бы нам пришлось частенько останавливаться, чтобы объяснить каждому новому мини-боссу, что именно мы ему можем подарить. А потом всё, приехали бы.

Но бывшие «пираты мутной лагуны» были неимоверно круты своими уровнями. Мы просто сдували один за другим кабинеты, как волк поросячьи творения, мы шли, не допуская ни единой ошибки, одним слаженным механизмом, выдающим местным жителям внезапные мизерикордии. Мы были круты как яйца и горы, купно и врозь. Мы были самой неотвратимостью.

Пока…

— Твою жеж мать! — рявкнул я, наблюдая, как короткая мини-юбка горничной скрывается в двери напротив еще до того, как Саяка успела повесить свою «метель» на зал. Упустили! А Хаято предупреждал, что слуги с первого этажа на третьем выполняют особую функцию — они не нападают, а поднимают тревогу, убегая в другие залы!

Вот теперь нам пришлось жарко!

Проблема в полный рост встала сразу — непредсказуемость! Там, где стражники, несмотря на своих волшебниц, просто не могли ничего сделать, долбясь ко мне в щит, местные кидались площадными заклинаниями и проклятиями с самыми разными эффектами настолько плотно, что мне, стоящему в дверях и держащему на себе физические удары, сразу стало очень кисло.

Причем буквально!

Привкус кислой тухлятины во рту, шевелящиеся волосы, противно дергающие кожу, да и та цвет сменила на непотребный, повылезали прыщи, глаза слезятся, ноги трясутся, характеристики понизились (пусть и немного!), ты стоишь, ругаясь простым человеческим матом и отбивая щитом удары министра здравоохранения, здорового кряжистого гнома, восторженно орущего что-то вроде «убьем их всех!», «соберись, братва!», «ни шагу назад!». Причем удары выполнялись молотком, напоминающим помесь терапевтического и кувалды!

Но ладно я, у которого к разной дряни вкачано сопротивлений почти под крышечку, а как досталось девчонкам? Особенно с прыщами и особенно на гоблинской мордашке!

Начав вздрагивать от «ужасных куплетов» злой как триста тридцать три собаки Мимики, я подумал, что день уже хуже стать не может, но тут Саяка метнула свой горшок…

Нет, метнула она его хорошо. Тактически грамотно метнула так, что поднявшееся облако фиолетового дыма меня, стоящего у дверей не зацепило, тут вопросов никаких. Проблема была в том, что уже до некоторых, переживших заклинания той же самой Саяки, начало доходить, что их убивают, а ведь это же хорошо, да? Очень хорошо! Скоро всем должно было стать хорошо, и им, и нам!

А тут горшок. Великая, мать её, Кишечная Бомба.

— Саяка!! — отчаянно взвыл я, чувствуя, как удары по щиту становятся тверже и сильнее, — Дура! Им тысячи лет! Думаешь, они не знают, что такое — срать прилюдно?!!

— Знаем!! — прогрохотал трамбующий меня министр здравоохранения, — Так что познайте отчаяние!! «Блеск одиноких холмов!»

— Ха, мазила! — раздраженно крикнул я, страдая от множества разных мелких пакостей и не ощущая какого-то дополнительного изменения в организме, — На-ка! «Пылающий взмах»!

Вот его гном не пережил, правда, почему-то падал с улыбкой, полной не только блаженства, но еще и нескрываемого ехидства. А вот к чему он так поганенько улыбался, я узнал приблизительно через минуту, продолжая самоотверженно рубиться с поступающими и поступающими работниками монстрячьей номенклатуры. Только вот, почему-то, один. Безо всякой помощи из зала за спиной. Позади была тишина и шиш с маслом магической поддержки.

— Эй! — повернул я голову к замолкшим девчонкам, — Вы чег…

Ой…

— Мач…, — низко и очень угрожающе прошипела Руюка, — Уйди…

— Но я же защищаю…, — нервно пробормотал я, уже планируя отпрыгнуть куда подальше.

— Хватит их защищать! — глаза Лилит метали молнии, громы и обещание скорого жестокого геноцида.

— Будь по-вашему! — не стал я искушать судьбу, отпрыгивая нафиг с дороги шести крайне разозленных женщин.

Они были злы, в прыщах, пятнах, с измененным цветом кожи… но такими были уже достаточно давно, да и временно это всё, чего уж там. А вот лысыми…

Лысыми мы все стали очень недавно.

Расправа над оставшимися монстрами была предельно жестокой, но очень короткой, не так уж и много их оставалось, да еще и покоцанных заклинаниями Саяки. Хуже всего пришлось горничной, которая, собрав всех на этаже своими воплями, присоединилась к бою последней. Её, отчаянно визжащую, Саяка подняла на руках, а затем смачно хряснула о собственное колено, выбивая из бедняжки остатки очков здоровья.

Я не мешал. Сидел себе тихо, потирал лысину, гладил полностью лишенного шерсти Виталика, посматривающего на меня с видом побитого щенка, утешительно теребил ему рога, да бросал на девушек «жары души», в которых они практически не нуждались. После того, как все жители третьего этажа оказались повержены, разные пятна, прыщи и прочая гадость с нас пропала, а вот волосы… они не вернулись. Мы все стали голыми как коленка!

Вот тебе и «блеск одиноких холмов» …

Тяжело дышащие девушки, оглядывая зал, в котором только что вынесли всё живое, очень старались друг на друга не смотреть. Но у них не получалось. И это было страшно.

— М-мач, — утробно булькнуло зловещее лысое существо с перекошенным от ярости лицом, в котором я лишь по двум копьям опознал Тами, — Вперед! На следующий этаж! Или мы за себя не отвечаем!!

Интерлюдия

Высоко над миром Фиол в пустоте космоса плавал солидных размеров остров, состоящий из застывшей черной лавы. На нем было несколько слегка активных вулканов, изящный небольшой дворец, также черного цвета, а еще проплешина в самом центре, заполненная изумрудного цвета травой. На этой самой траве стояло здание из белоснежного мрамора, напоминающее нечто среднее между огромной беседкой и комнатой отдыха. В нем, в этом самом здании, сейчас присутствовала одна персона, которая была, как это говорится… на бровях.

Это была невыразимо прекрасная жгучая брюнетка, развалившаяся на одном из изящных стульев гигантской беседки. Правда, потрясающая красота девушки могла быть определена только по её достойному всяческого восхищения лицу, ибо её тело было скрыто мешковатыми штанами, глухой черной майкой с высоким воротником, курткой из толстой черной кожи с заклепками, а на ногах у неё красовались здоровенные ботинки на высокой платформе.

И да, она была пьяна. Сильно пьяна. Но не только.

…еще она была богиней. Темной, разумеется, потому как иных вакансий бывшие Князья Тьмы не заполняли, но им это особо и не нужно было, разумеется.

Был бы в этом месте гипотетический свидетель, гипотетически немного знающий саму Сатарис и её жизнь в последнее время, то он бы не удержался от гипотетического вопроса — что было первым, курица или яйцо? То есть пьянка или Возвышение?

Потому как прекрасный лик бывшей Князя Тьмы был мрачным как самая вредная и подлая туча мира Фиол. Впрочем, гипотетический свидетель бы ошибся в корне своих предположений — Сатарис была пьяна до Возвышения, во время Возвышения, и вот, сейчас тоже догонялась. По правде сказать, она еще не совсем поверила в то, что случилось, а так как мозги напрягать было лень, то просто продолжила пить.

Почему? Зачем? Кто виноват?

На последний вопрос ответ прост, понятен и уже настолько стал естественным, что это даже не пугало, а воспринималось как регулярное стихийное бедствие.

Мач Крайм, конечно же!

Вообще у Сатарис было всё хорошо. Шварцтадд подписал капитуляцию, став владениями Империи Тьмы, оставалось только формализировать власть, назначив наместников на новые территории, утрясти с главами этих территорий несколько вопросов, и вот — дело сделано, Система её Возвысит. Поглощенная рутиной и организационными процессами, брюнетка совсем не обращала внимания на текущие дела как в Шварцтадде, так и во всем мире. Включая её собственную империю, в которой, как оказалось, у населения было свое мнение насчет всего происходящего. Ну и желание поддаться текущей моде на революцию тоже.

А та цвела и пахла, захватывая весь мир подобно ползучей заразе. Монархии свергались одна за другой, политический строй в каждом конкретном случае вертелся и изгибался как червяк на крючке, разумные экспериментировали и пылали духом перемен. В некоторых местах даже прошли несколько революций подряд, а недоделанных памятников одному недоделанному Герою в мире уже был настолько большой переизбыток, что переутомленные недосыпающие скульпторы и резчики по камню умели уже работать с закрытыми глазами.

Сатарис просто прохлопала ушами момент, когда разговоры о том, что неплохо бы тоже поменять государственный строй начали звучать в кулуарах её собственного дворца. Да, ей пару раз докладывал Ж’ык Траххлыдым, но она, вовсю занятая Шварцтаддом, лишь отмахивалась от слов верного Генерала. Ну как можно поменять строй в Империи Тьмы, когда все начальство является не просто какими-то там смертными, пусть даже более ловкими и умными, а жизненно важным элементом, без которого Империя не выстоит? Пирамиду власти демонических рас невозможно изменить!

Но, оказалось, что можно выделить. Некие умники решили, что было бы просто прекрасно разделение правительства на военную и хозяйственную части, особенно в текущих победоносных условиях. Мол, сам Князь Тьмы и его Генералы управляют армией, выставляя на поле боя первым делом наиболее диких, только что призванных демонов, а те, кто уже цивилизовались, отработав, так сказать, потом и кровью своё право жить мирно и счастливо, будут самоуправляться по тем же социал-демократическим нормам, к которым сейчас движется весь мир. «А как иначе?!» — тихо и боязливо, но очень упорно, шумели умники, — «Как нам вести дипломатию, налаживать торговлю и взаимовыгодные отношения, если мы из изгоев станем новыми изгоями?! Как нам взаимодействовать с тем же Шварцтаддом, который формально уже наш, а неформально — как первая в мире страна, изменившая свой строй, вновь разожжет костёр революции?!»

И ведь не сказать, что они были не правы с точки зрения всех… кроме Сатарис и других Князей Тьмы, знающих, что их существование в этом мире имеет вполне особенные цели и смысл! Все они действовали по плану и правилам, вписанным в Систему, поэтому, наряду с переменами, которых внезапно возжаждал народ, они, Князья, полностью утрачивали стимул делать хоть что-нибудь. А значит, этих же стимулов лишались как Генералы, так и остальные могущественные демоны. Только вот объяснить своим подданным, что она, Сатарис, упорно трудилась во имя компромисса, позволяя им выполнять предназначение и познать блага мирной жизни, новоявленная богиня не могла. Кого из разумных обрадует заявление, что они — всего лишь инструмент высших сил, который должен время от времени обновляться?

Только вот когда она обратила внимание на собственный город, то процессы уже нельзя было остановить, слишком большую инерцию те набрали. Быстро, резко, безальтернативно. Для неё — именно так. Сатарис не могла даже подумать о том, чтобы обрушить на своих подданных магию, уничтожая инакомыслие и вырезая оппозицию. Не то чтобы она была доброй или могла спокойно смириться с коллективным решением тех, кто не мог претендовать на силу и власть, нет. Ранее. Но вот секрета из своего скорого Возвышения она не делала. Любой демон, имеющий уши или иные органы слуха, знал, что скоро Князь покинет их. Будет новый Князь Тьмы.

Она оказалась в безвыходной, безнадежной и бессмысленной ситуации, где любой шаг вёл к провалу всего, над чем девушка работала более двух сотен лет.

Конечно, она не сдалась! Она думала, размышляла, советовалась с Генералами до изнеможения, а затем, полностью исчерпав себя, решила принять перед сном ванну, расслабиться, может быть, выпить пару бокалов вина. Тогда и случилось это…

Выглядело оно для застывшей в своей роскошной ванне Сатарис как радужное сияние, развернувшееся прямо в воздухе около её туалетного столика. Прежде чем ошеломленная Князь хотя бы поняла, что происходит, из сияния выпрыгнула ну очень знакомая ей особа, сжимающая в худых руках здоровенный потрепанный талмуд со зверской растянутой рожей на обложке. Ошеломленно оглянувшись по сторонам, незваная гостья приметила Сатарис, тут же радостно и дружелюбно ей оскалилась, щуря свои подлючие фиолетовые глазки, но сказать ничего не успела, так как её начало затягивать в сияние назад. Персона лишь ойкнула, уронила талмуд, освобождая руки, а затем вцепилась этими наглыми конечностями в мирно висящий на перекладине любимый халат Князя. Разумеется, её затянуло назад вместе с халатом, оставив полностью шокированную брюнетку хлопать глазами на лежащий на полу талмуд и нервно сжимать руками края ванны.

Срыв случился чуть позже. Для начала Сатарис всё-таки вылезла из ванны, механически обтёрлась полотенцем, отодвинула в уголок опасливо ногой оставленную ей книгу… и только потом, меланхолично озираясь по сторонам, поняла, что кроме халата Саяка Такамацури еще и стащила её, Сатарис, нижнее белье, мирно висевшее под упомянутым предметом домашней одежды.

Это стало последней каплей.

Бедная брюнетка зашлась в истерике, плавно перешедшей в отчаянный, безнадежный, саморазрушительный запой, полный скорби, грусти и понимания, что всё — тлен. Надежды нет. Что бы она не придумала, как бы не извернулась вместе со своими верными Генералами, какой бы выход не нашла, то обязательно откуда-нибудь вылезут уши Мача Крайма, либо он сам, весь, вместе со всем своим выводком чрезвычайно опасных баб, после чего всё будет извращено и истолковано вопреки всем законам логики, порядка и мироустройства! А значит — бороться смысла нет.

Она проиграла тому, кто вовсе даже и не думал против неё выступать.

В итоге всё кончилось тем, что она закрылась в своей самой маленькой спальне, где и предалась безудержному пьянству и отчаянию, длившемуся несколько часов. А затем…

…Сатарис Вознеслась, почти не приходя в сознание.

Вновь стала темной богиней. Вступила в свои бывшие чертоги как полноправный небожитель.

…точнее, шлепнулась на мраморный пол беседки, которую когда-то создала для своей скудоумной сестры. Пьяная в сосиску, разумеется.

Ну как она могла знать, что её самый новый, самый последний Генерал, свинодемон по имени Ж’ык Траххлыдым, сбивается с копыт последние трое суток, уговаривая, утрясая и находя компромиссы между тем, что хочет народ, и её, Сатарис, потребностями? Никак не могла. Она наделила своего подчиненного широкими полномочиями, как быстро и решительно доказавшего свою полезность и благоразумие, но всегда была свято убеждена, что он действует во благо Империи Тьмы! Ведь никто и никогда ничего не делал лично для неё!

А вот он… он просто донёс до народа прозаичную мысль о том, что нужно помочь владычице. Помочь ей взять то, к чему она шла сама, к чему привела всю их Империю. Он проделал огромную работу, уговаривая как демонов, так и пышущих нездоровым энтузиазмом смертных Шварцтадда, постоянно переделывающих своих законы и правила, организовал их, договорился с другими Генералами, убедив их в неумолимости течения времени, добился того, чтобы Шварцтадд был официально признан Системой как неотделимая часть Империи Тьмы.

И она Вознеслась.

Но пить продолжила. Да, уже частично от радости, частично от облегчения, но всё равно, мрачная и всепоглощающая тень Героя, легкомысленно крутящего на пальце как её нижнее белье, так и весь мир, жутко довлела над надломленной психикой бывшей Князя Тьмы.

— Может, помолиться ему, чтобы всё это прекратилось? — мрачно усмехнулась брюнетка, прикладываясь к горлышку винной бутылки. Правда, через пару секунд ей пришлось фыркать почти поглощенным алкоголем, заливая всё вокруг фонтаном прекрасного вина, но повод для этого был более чем заслуживающим.

Потому что вокруг стула, на котором небрежно развалилась новоявленная богиня, появились из воздуха другие боги. Много их. Они пришли все, заполнив несчастную беседку, как рыба заполняет садок у удачливого рыболова. Женщины и девушки, среди которых в очень скромных количествах смирно стояли, робко помаргивая, божественные юноши и старики. Зрелище для гипотетического свидетеля было бы, наверное, просто роскошным и торжественным, виси этот свидетель где-нибудь под потолком беседки, но для сидящей на стуле темной богини оно было ну очень так себе. Подумаешь, куча едва одетых баб её обступила?

Впрочем, те рассусоливать тоже не стали, и, видя мутный взгляд своей новой-старой собожницы, решительно и быстро довели до сведения пьяной Сатарис, что они, все вместе, совокупно так сказать, страстно жаждут увидеть её прекрасный во всех отношениях, хоть и почему-то замаскированный штанами зад на троне Верховной Богини. А затем была долгая пауза, которую гипотетически можно было бы назвать мхатовской.

— Идите нахер! — мрачно сказала всему божественному собранию не менее божественная Сатарис, — И больше с такими предложениями ко мне не суйтесь!

— Как…, — возмущенно и проникновенно начала одна из богинь, наиболее внушительно выглядящая во всех отношениях.

— Мачу пожалуюсь! — мстительно, тревожно и обещающе рявкнула Сатарис, вновь прикладываясь к бутылке. Она не успела сделать даже первый глоток, как в её домене не осталось ни единого божества. Кроме неё самой, разумеется.

Иногда мы получаем то, чего страстно желаем долгое время. Но настолько через жопу, что оно, уже лежащее в руках, перестает иметь хоть какую-нибудь ценность.