Стакан воды

Глава пятнадцатая ВЗАИМНАЯ ЛЮБОВЬ

Мистер Дилл вёл автомобиль мисс Джексон медленно и торжественно, как свадебную карету.

У здания посольства Дилл мягко остановил машину. Мисс Джексон не двигалась. Дилл выжидательно посмотрел на неё. Мотор нетерпеливо дрожал. Наконец мисс Джексон медленно повела глазами цвета обыкновенной воды и лениво опросила:

— Что вы собираетесь здесь делать?

— Жениться, Патти, — весело улыбнулся мистер Дилл.

— Бросьте, Дилл! Я ведь не пойду за вас замуж. Поедем лучше кататься.

От неожиданности Дилл автоматически включил скорость и, выжав педаль сцепления, тронул машину.

Стрелка спидометра показывала скорость десять километров в час. Дилл, от злости забыв переключить рычаг, так и ехал на первой скорости.

— Дальше, дальше, Дилл, — спокойно проговорила мисс Джексон. — Здесь нам совершенно нечего делать. Не ведите машину так, как будто это катафалк.

Мистер Дилл механически переключил скорость. Стрелка спидометра показала двадцать километров.

— Может быть, вы всё-таки объясните, почему вы отказываетесь выйти за меня замуж?

— Потому, что вы дурак, Дилл. Между прочим, здесь нет левого поворота.

Мистер Дилл ляскнул зубами.

— Может быть, вы расшифруете ваш намёк?

— Видите ли, — лениво протянула мисс Джексон, — объяснить человеку, что он дурак, можно, когда это умный человек…

Стрелка спидометра прыгнула на пятьдесят.

— Нам не по дороге, Дилл. По-моему, реклама — дурацкое занятие. Берите её вы один.

— Благодарю вас. Но что будете делать вы?

— Я? На меня произвели большое впечатление слова этого старичка… мистера Гребешкова, кажется? Вы пропустили их мимо ушей. Вы ничего не поняли, Дилл. А он прав: людям очень нужна наша сыворотка…

— Вы собираетесь плодить мне конкурентов? — спросил Дилл, и стрелка спидометра передвинулась на семьдесят километров. — Вы решили заняться благотворительностью?

— Нет, — улыбнулась мисс Джексон. — Но нельзя же быть таким бессердечным, послушайте! Если какой-нибудь умирающий старичок, мистер Морган например, попросит меня продать ему немного сыворотки, я не смогу ему отказать. Я буду торговать этими штучками из моих железок. Как он назвал их? Выжимки, что ли?

— Вытяжки! — мрачно поправил Дилл. — Значит, вы собираетесь работать в одиночку?

— А на кой чорт вы мне нужны, Дилл? Для борьбы с Гребешковым нам нужно было объединиться, но дальше… Я не люблю заниматься благотворительностью. На шестьдесят тысяч в год, которые мы собирались с вами зарабатывать, вы ещё тянули. Но согласитесь, что у меня теперь совсем другой выбор, если я буду иметь десять миллионов в год. Не свистите, Дилл, это неприлично. Согласитесь, что старик Морган накануне смерти не пожалеет миллиона за продление жизни. И не надо вести машину со скоростью ста километров. На людном шоссе это не принято…

— Вы хотите найти компаньона получше? — со смешанной интонацией тонкой иронии и тупого бешенства спросил мистер Дилл, и стрелка спидометра упёрлась при этом в край циферблата. Мокрые после дождя, словно обугленные понизу, придорожные сосны замелькали ещё быстрее.

— Остудите мотор, — равнодушно пожала плечами мисс Джексон.

Дилл выключил зажигание, машина долго ещё катилась по инерции. Оба молчали. Впереди ровной лентой бежало шоссе, разделяя лес аккуратным пробором. Наконец Дилл, как бы сообразив что-то. резко нажал тормоз. Изрядно понервничавшая сегодня стрелка спидометра, наконец, изнеможённо улеглась на нуле.

Дилл вынул ключ зажигания, протянул его мисс Джексон и, распахнув дверцу, вышел из машины.

— Прощайте, мисс Джексон, — сказал он, — обратно я пойду пешком. Я боюсь, что вы пришлёте мне счёт за пользование вашей машиной.

— Наоборот, — улыбнулась мисс Джексон, — я ещё собиралась заплатить вам как шоферу.

— Да, теперь вы можете себе это позволить. Вы богаты и жестоки.

— Я жестока, Дилл?!

— Разумеется. Требовать с умирающего старика миллион! Фу, какое вымогательство! Я добрее вас. Я простой, добрый парень. Я возьму с него каких-нибудь пятьсот тысяч. Даже перед смертью ваш Морган сумеет сообразить, что это вдвое выгодней. И другие, надеюсь, сообразят. И, смею вас заверить, Патти, моя сыворотка ничем не хуже вашей. А теперь прощайте!

И Дилл, вежливо приподняв шляпу, спокойно повернулся и зашагал по шоссе.

— Стойте!

Крик мисс Джексон почти заглушил звук клаксона, который она при этом истерически нажала.

Машина развернулась и подъехала к Диллу.

— Садитесь, Сидди. Мы едем в посольство.

— Зачем?

— Жениться, Сидди.

— На вас? — Дилл секунду покачался на своих толстых подошвах, потом медленно открыл зелёную дверцу и занял место рядом с мисс Джексон. — Но учтите, — добавил он улыбаясь, — я не решил ещё, стоит ли мне жениться на вас. Вы нехорошая: вы не хотели выходить за меня замуж из-за денег!

— А вы? — зло обернулась к нему мисс Джексон.

— Я — наоборот: я из-за денег хочу жениться на вас! Хотя я ещё и не решил окончательно… — поспешно добавил он.

Зелёный лимузин рывком двинулся с места. Патти молчала, как будто она набрала в рот воды. Если бы это было на самом деле, то, вероятно, вода бы там уже давно закипела, как в перегревшемся радиаторе.

— Слушайте, Дилл, — после долгого молчания спросила она, — а что, если я убью вас?

— Нерентабельно, — возразил мистер Дилл, — я уже подумывал об этом. При нашем теперешнем долголетии пожизненная каторга очень утомительная вещь. Что, это уже посольство? — удивился Дилл. — Вы всё-таки рассчитываете, что я женюсь на вас?

— Я уверена в этом, Дилл. Да и вы… Неужели вы думаете, что кто-нибудь из нас может отказаться от этого страшного брака?

Мистер Дилл внимательно посмотрел на свою невесту.

— Вы правы, я шутил, — рассудительно проговорил он. — Теперь я очень хорошо вижу, что вы злобная, немолодая лошадь, что в вас гармонически сочетается глупость с уродством, а уродство — с подлостью и что мне придётся на каждом шагу остерегаться вашей мстительности. И тем не менее я не могу не жениться на вас! Из-за этого проклятого бессмертия не могу! И вы… Вы отвечаете мне полной взаимностью: вы точно так же ненавидите меня, как и я вас, но и вы не можете отказаться от брака со мной. Бессмертие приковало нас к одной каторжной тачке, и нам теперь никуда друг от друга не уйти.

— Я расцениваю это как предложение, — кивнула мисс Джексон.

— Естественно, — подтвердил мистер Дилл. — Идёмте же, бабушка, и оформим наши семейные отношения!

Бывшая мисс Джексон, ныне миссис Дилл, уже бодрствовала, когда мистер Дилл проснулся на диване её номера, куда он переехал из соображений экономии сразу же после вчерашнего бракосочетания. Он хотел получить хоть что-нибудь приятное от этого брака.

— Слушайте, вы… компаньон, — обратился к ней мистер Дилл. — За ночь я продумал все дела нашей фирмы. Так вот, учтите: никакой массовой торговли бессмертием не будет!

— То-есть как это не будет торговли?! — всполошилась миссис Дилл.

— Молчать, сокровище! — строго остановил её супруг. — Мы не имеем права плодить бессмертных — человечество и так слишком разбухло.

— Да, да, все толкаются… Ужас! — жеманно подтвердила миссис Дилл.

— Молчать! — снова прикрикнул новобрачный. — Слушайте меня: на земле и без того тесно. И нам самим невыгодно распространять бессмертие. Через двести лет мы с вами оказались бы окружёнными миллионами бессмертных, наперебой торгующих своими сыворотками и сбивающих нам цену! Ведь каждый получивший бессмертие автоматически становится нашим компаньоном… Нет уж, хватит мне вас!

— А мне — вас!

— Молчите, сокровище, — отмахнулся Дилл. — Молчите и слушайте. Вот что1 я решил: мы продадим бессмертие только одному человеку на земле, но зато самому богатому. Сколько стоит сейчас старик Меллон? Десять миллиардов? Вот он и достоин бессмертия… Ему, накануне его смерти, мы и продадим сыворотку. Только ему и никому больше!

— И его миллиарды будут нашими! — радостно захихикала миссис Дилл.

— Дура-дура, а понимает! — одобрительно ухмыльнулся мистер Дилл и строго добавил: — Но для всех остальных людей на земле наше бессмертие должно остаться тайной. Оно должно умереть для них, так же как они должны умереть, не узнав о его существовании.

— Остаётся вопрос с вашим папой, — мистер Дилл пристально поглядел на супругу. — Может он дать нам расписку, что, получив от нас бессмертие, он не будет им торговать?

— Расписку-то он даст, но и бессмертие продаст, — вздохнула миссис Дилл.

— Хорош папа, — покачал головой мистер Дилл, — весь в дочку! Что ж с ним делать?

— Ну, раз отец может пренебречь интересами собственной дочери, то такому папе вообще не следует давать бессмертия!

— Нет, это нехорошо. Это будет такая обида… — задумчиво проговорил Дилл. — Папа никогда нам этого не простит… Надо всё-таки дать ему бессмертие.

— Но он же начнёт им торговать! — капризно захныкала миссис Дилл.

— Нет, он не начнёт им торговать, — покачал головой мистер Дилл. — Не успеет… На другое утро можно ему устроить небольшую автомобильную катастрофу с лёгким, но смертельным исходом… Кстати, это могло бы быть неплохим рекламным трюком!

— Как это рекламным трюком?

— Рекламным для автомобильной фирмы, — в восторге от своей находки пояснил Дилл. — Представляете себе: папа — вдребезги, а машина цела, хоть сейчас же езжай дальше! А? Неплохо? Тот же Кайзер не пожалеет денег за такую рекламу!

— Только не забудьте устроить все с наследством, — вновь становясь серьёзным, продолжал Дилл. — Обо всем я должен думать сам! Вот даже голова заболела… — добавил он и при этом испытующе взглянул на жену.

— Что же вы до сих пор молчали, милый, — заторопилась Патти, — у меня есть порошок от головной боли, — и она вынула из ночного столика белый пакетик.

— Выпьем его пополам, дорогая, — предложил мистер Дилл.

— Зачем? — улыбнулась Патти. — У меня же не болит голова!

— Не будем нарушать традиции, — сказал мистер Дилл, — все пополам!

Миссис Дилл пожала плечами и, высыпав половину содержимого пакетика себе на язык, протянула бумажку с остатком порошка мужу, который, в свою очередь, высыпал его себе на язык.

— Фи, какой горький! — замахала она рукой и выплюнула порошок. Мистер Дилл немедленно последовал её примеру.

— |Что же вы, Сидди? Ваша голова?

— Благодарю вас, она прошла, Патти.

— Вот как? — миссис Дилл усмехнулась. — А знаете, Сидди, вы зря так осторожны. Отравления теперь не в моде.

— Вы же передовая женщина! — воскликнул Дилл. — Станете ли вы следовать моде? Вы ведь из тех, которые сами вводят её!

— Вы стали очень мнительным, бедненький. Это действительно было просто лекарство!

— На этот раз возможно, — мистер Дилл опять пристально взглянул на супругу, — и я хотел только дать вам урок. Надеюсь, вы его запомните. Я ни минуты не сомневаюсь, что, представься вам удобный случай, вы избавились бы от меня с такой же лёгкостью и охотой, с какими я избавился бы от вас… Две половины миллиардного состояния — вдвое больше одной половины… В этих пределах вы знаете арифметику. На этот раз случай с порошком был для вас только репетицией. И для меня тоже. И я хочу, чтоб вы запомнили: отныне мы будем есть, пить и курить все пополам, я — после вас… — он улыбнулся. — Согласно поверью, я хочу всегда узнавать ваши мысли… В особенности знание их мне дорого в тех случаях, когда они касаются моего отравления… А теперь вставайте! — приказал Дилл. — Собирайтесь! Сейчас мы поедем к Гребешкову за моим костюмом.

— Почему так срочно? — удивилась миссис Дилл. — Успеем. Ведь визы не готовы. У нас есть ещё целая неделя…

— К сожалению, именно поэтому и надо спешить. Старик думает, что завтра мы поедем с ним в институт… Если этого не будет, он успеет устроить скандал до нашего отъезда. Мы вообще не сможем уехать. Мы должны перенести этот научный визит, по крайней мере, на неделю. И надо сейчас же предупредить об этом мистера Гребешкова. Наше посещение успокоит его. Он увидит, что мы никуда не бежим от него, и не будет принимать никаких мер. Пустите в ход все ваше несуществующее обаяние. Помните: сейчас у нас общая задача — во что бы то ни стало вывезти наше бессмертие в целости и сохранности!

Зеленый лимузин подкатил к подъезду комбината бытового обслуживания.

Молодые миллиардеры уверенно прошли в уже знакомый им приемный зал. Однако Гребешкова в зале не было. Портной Пахомыч, к которому обратился мистер Дилл с просьбой разыскать Семена Семеновича, подвел их к полированной двери директорского кабинета, украшенной черной фундаментальной табличкой. На табличке золотом было выведено: «Директор», а внизу в специальный узенький желобок была всунута новенькая бумажка с аккуратно написанной фамилией: «Гребешков».

Они постучали и получили приглашение войти. Гребешков, сдержанно поздоровавшись, передал Диллу приготовленный для него пиджак.

Мистер Дилл кинул пиджак супруге и оглядел маленький кабинет.

— Памятный кабинет, — сказал он. — Здесь я получил сразу два неравноценных сокровища: любовь мисс Джексон и наше общее бессмертие!

— То-есть как здесь? — удивился Гребешков. — Вы хотите сказать: в том большом зале, где я принимал вас?

— Нет, почему же в том большом зале? — в свою очередь, удивился мистер Дилл. — Именно в этом кабинете. Вот здесь мы сидели. Вот на этом столе стоял этот оригинальный графин, чреватый такими неожиданными последствиями для нас. Здесь мы и выпили из него.

— Вы уверены в том, что вы пили не там, а здесь? — медленно переспросил Гребешков.

— Ещё бы! — воскликнула миссис Дилл. — Вы забываете, что у нас профессиональная зрительная память журналистов.

— Но меня здесь не было, не правда ли? — голосом, в котором появились нотки какой-то радостной надежды, спросил Гребешков.

— Нет, но сюда заходила какая-то девушка. У неё было такое весёлое круглое личико с носиком кверху.

— Маша! — закричал Гребешков. — Машенька, на секундочку ко мне!

В кабинет заглянула Маша с горячим утюгом в руке.

— Она?

— Она самая, — кивнул мистер Дилл.

— Маша, вы не помните, — тихо сказал Гребешков, — эти господа сюда, в кабинет, около месяца тому назад заходили?

— Конечно, помню. Заходили, — ответила Маша. — А что, Семен Семенович?

— Ничего, Машенька, — тихо, но радостно сказал Гребешков. — Можете итти.

Маша вышла.

— Леди и джентльмены! — торжественно обратился Гребешков к ничего не понимающим миллиардерам, и в тоне его пробивалась тщательно скрываемая радость. — Должен огорчить вас, леди и джентльмены, но вы пили из другого графина. Из совсем другого графина. Тот графин стоял в большой комнате, куда вы, оказывается, и не заходили. А здесь, в этом кабинете, был этот самый графин, что и сейчас стоит здесь. Это только похожий графин, но совсем другой. Никакого бессмертия вам не вышло, леди и джентльмены! Бессмертие выпил совсем другой человек…

— Какой человек?!

— Другой! — крикнул Гребешков. — Не знаю какой точно, но другой! — Он старался придать своим губам соболезнующее выражение, но ноги его при этом сами ходили ходуном.

— А мы? — простучал зубами мистер Дилл.

— Воду вы пили. Очень сожалею, но вы воду пили, — радостно ответил Семен Семенович.

— Какую воду? — побелевшими губами спросила миссис Дилл.

— Не пугайтесь, господа, кипячёную, — заботливо пояснил Гребешков. — Ой, — воскликнул он, — держите свою миссис! Ей, кажется, плохо.

— А мне, вы считаете, лучше? — пробормотал мистер Дилл и рухнул в кресло рядом со своей половиной. — Если есть бог, — простонал он, — то он не должен был этого допустить… По-видимому, бога нет, мистер Гребешков!

— Бог есть! — радостно воскликнул Семен Семенович

— Но мы в него не верим! — с улыбкой добавил он.

— Куда же вы? — окликнул он Дилла. — Вы же забыли ваш костюм!

— Что? Костюм? Ах, да! Костюм… — сомнамбулически бормотал мистер Дилл, направляясь к двери. — Конечно, костюм… Боже мой, боже мой… Прощайте!

— Постойте! — с трудом сдерживая смех, остановил его Семен Семенович. — Вы забыли свою миссис!

— Миссис? Какую миссис? Ах, эту? Да, да, забыл…

Через несколько минут Гребешков проводил несостоявшихся миллиардеров к выходу.

Миссис Дилл с ненавистью несла пиджак своего супруга, вручённый ей Гребешковым. А в кармане мистера Дилла издевательски похрустывало новенькое брачное свидетельство.

Гребешков был счастлив. Тяжёлый камень свалился с его души. Кому бы ни досталось теперь бессмертие, Семен Семенович твердо знал, что оно не пропадёт для человечества, потому что обладает им советский человек.

Гребешков возвращался по коридору вприпрыжку, радостный, как именинник. Вернувшись в свой кабинетах, он плотно закрыл за собой дверь, оглянулся и, погрозив самому себе пальцем, зажмурился и троекратно прошептал:

— Ура! Ура! Ура!..