Сталинград

Глава 18

Пройдя пешком от родного Донбасса несколько сотен километров, Пётр Шелехов неожиданно оказался в предгорьях Кавказа. В детстве он часто мечтал походить по романтичным горным склонам, но действительность оказалась мрачнее книжных воспоминаний.

- В книгах, которые я читал, - признался он Генке Шахову, - ничего не писали о сбитых ногах и трудностях с выдалбливанием персонального окопа.

- Что толкового могут там писаки? – засмеялся практичный Гена.

- Например, о любви…

- То любовь, а здесь война!

Война в горах сильно отличалась от уже привычных военных действий на равнинной Украине. Высота, разреженный воздух, мороз, холод, ледниковые трещины, снежные лавины и камнепады - всё это стало для Петра неприятным сюрпризом.

- Тоже мне, юг называется. - Сказал подошедший боец Черных. - У нас на Урале и то теплее…

- Это ты, браток, загнул. – Не согласился командир взвода Великанов.

- Точно теплее!

- Мне доводилось бывать в ваших краях. – Засмеялся лейтенант. - Там иногда так закрутит, что от мороза уши трещат.

Вторую неделю в районе Туапсе и окрестных горах свирепствовал бора, как здесь называли штормовой северо-восточный ветер - норд-ост. Внизу, на побережье, ещё было относительно тепло, хотя почти не прекращается мелкий, надоедливый дождь.

- Морозы - верно. – Согласился Черных. - Зато тихо.

- А тут, будто из пропасти дует. – Вставил Шелехов.

Чуть выше, в горах, стояла настоящая зима - снежная, холодная. По ночам температура нередко падала до минус 20 градусов. Вьюжила метель. Порывистый, сбивающий с ног ветер пронизывал до костей.

- Чайку бы сейчас горячего кружечку, душу согреть, - снова вступил в разговор Шахов.

- А по мне, - облизнулся Петя, - лучше миску горячих щей с мясом.

- Щи с мясом было бы здорово, - согласился Великанов, - но от нашего старшины, кроме ячневой каши и сухарей, вряд ли чего дождёшься.

С питанием было неважно. Из-за бездорожья и нерегулярного подвоза есть хотелось всегда. На машинах и подводах по узким горным тропам не проедешь, вьючных лошадей и ослов не хватало. Продовольствие и боеприпасы на позиции солдаты доставляли на своих плечах.

- Как тут воевать? – улыбаясь, спросил Генка.

- А воевать придётся сурово! – серьёзно ответил комвзвода.

- Мы с всякими «фрицами» встречались… - бахвалился Шахов.

- Таких не видели!

Красноармейцы закурили предложенный командиром табачок, а он неторопливо продолжил:

- Бойцы противника опытны и специально обучены для ведения боевых действий в горах.

- Откуда такие сведения? – спросил недоверчивый Черных.

- Я до войны занимался альпинизмом, - откликнулся немолодой лейтенант, - поднимался на Эльбрус и Казбек. С нами часто ходили немецкие альпинисты.

- Ишь ты!

- Мне в штабе дивизии сказали, что на нас наступает батальон «Эдельвейс», где, по всей видимости, воюет много моих знакомых... – Не отвлекаясь на восклицание Шелехова, закончил Великанов.

- Всего лишь батальон?

- У немцев он равен нашей дивизии…

- У фашистов всё не так как у людей!

Великанов не стал вдаваться в подробности, что горные стрелки - это пехотные штурмовые отряды. Горы не позволяли использовать тяжёлое вооружение: крупнокалиберную артиллерию, танки и бронеавтомобили. Горные части располагали лёгкими пушками и миномётами. Вместо этого он сказал:

- При последней нашей встрече немецкий альпинист по фамилии Шмидт рассказал мне, что они в Альпах проходили многочисленные тренировки. Лазали по скалам, отрабатывали тактические задания на горном рельефе - съезжали с крутого склона на лыжах с тяжёлым грузом на спине, преодолевали глубокие трещины, на вершинах гор устанавливали орудия и миномёты, искусно строили изо льда и снега убежища.

- Зато мы первый раз горы видим! - неизвестно чему засмеялся Шахов.

- Мне и в голову тогда не пришло, - растерянно признался Великанов, - что они тренируются против нас…

- Может на этот раз пронесёт? – с надеждой сказал Петя.

- Хотелось бы!

Переговорив на волнующую всех тему, они разошлись по своим делам. Солдаты 383-й «шахтёрской» стрелковой дивизии не могли знать, что Гитлер поставил перед Вермахтом задачу по кратчайшему пути добраться до бакинской нефти. Переход через высокогорные перевалы Большого Кавказа гитлеровское командование возложило на 49-й горнострелковый корпус, которым командовал генерал горных войск Конрад. Ему подчинялись 1-я и 4-я горнострелковые, 97-я и 101-я легкопехотные дивизии. Это были войска, специально подготовленные для боевых действий в горах; 1-я горнострелковая дивизия под командованием генерал-лейтенанта Хуберта Ланца носила наименование "Эдельвейс" - альпийские стрелки. На эту дивизию гитлеровское командование возлагало большие надежды, и они сполна отработали свою дорогостоящую подготовку. Уже в конце августа 1942 года немецким боевым альпинистам удалось подняться на высочайшую вершину Европы Эльбрус и установить там фашистский флаг. Всех участников восхождения наградили Железными крестами и специальными жетонами с контурами горы и надписью «Пик Гитлера».

В начале битвы за Туапсе дивизии, где служил Шелехов, чрезвычайно повезло. Их оставили во втором эшелоне обороны и до поры они не участвовали в боевых действиях. Дошло даже до того, что комиссар дивизии Гильман даже появился на позициях батальона с элегантной женой Верой - высокой русской красавицей, благоухавшей тонкими духами.

- Головатюк, проведи мою половину туда, - кивнул на передний край Гильман. - Покажи ей настоящего немца!

- Ничего себе, - подумал опешивший старлей, - а если обстрел. Снайпер может запросто влепить пулю в хорошенький лобик…

Он осторожно повёл красавицу по ходу сообщения к дальнему дзоту, прикрытому дёрном и с бойницами для пулемётной стрельбы.

- Осторожно!

Когда они вошли внутрь, Петя и Шахов просто рты разинули:

- Молодая красавица, с большими серыми глазами.

Заведи им немца - меньше было бы эффекта!

- Показывай «фрицев», товарищ! - подмигнул командир Шелехову, который зарделся от изумления.

- Вот, смотрите в амбразуру!.. Видите, - Петя понял хитрость Головатюка, - немцы обустраивают огневую точку.

- Где?

- Во-он у того леска!

- Вижу, - выдохнула Вера и колыхнула объёмной грудью.

- Это «фрицы».

- У-ух, сволочи! - выругалась прелестная гостья от всей души.

Но это были соседи пулемётчики, долбящие новый ход сообщения. Гильману он доложил об этом вояже. Тот тоже всё понял, улыбнулся.

- Молодец старлей!

Они вскоре уехали в сторону города, а командир роты закурил и задумчиво сказал Шелехову:

- На мой взгляд, рисковать такой женщиной может только сумасшедший!

- Это точно! – присвистнул Шахов.

Разговор случайно подслушал особист части Пивоваров. Он хотел пришить им дело за «сомнения в окончательной победе». Однако начавшееся наступление немцев приостановило начавший раскручиваться маховик. В конце сентября, после того как немцы оказались в тридцати километрах от Туапсе в бой вступила «шахтёрская» дивизия. Одновременно с этим в атаку пошли немецкие пехотинцы.

- Держись Петро! – серьёзно сказал Шахов.

- Достанется нам сегодня Генка, - согласился друг и вжал голову в плечи.

К ним подбежал потный от волнения командир роты Головатюк и строго приказал:

- Готовьтесь к бою с тыла!

- Почему?

- Немцы обошли нас справа…

- Ничего себе!

- Позиции придётся защищать. - Молоденький старший лейтенант суетливо застегнул непослушный воротничок гимнастёрки. - Получен по телефону приказ командира полка.

- В таком случае, - вздохнул опытный Слюсаренко, - нам надо готовиться к худшему.

Их отделение спешно заняло окопы, и бойцы приготовились к бою. Нервный старший лейтенант, политрук батальона быстро пробежал в штаб и крикнул срывающимся тенорком:

- Никому не покидать позиций или немедленно отдам труса под трибунал!

- Этот маньяк на самом деле сказал «под трибунал»? - спросил юморной Шахов.

- А ты думал, за отступление он тебя в санаторий отправит?

- Нет, просто, зачем нас пугать, - пожал плечами Генка. – По всему видать нам и так сейчас достанется.

Пока солдаты взвода привыкали к тому, что теперь повёрнуты лицом в недавний тыл, подошли редкие колонны гитлеровцев.

- Интересно, - не унимался Генка. – Даже если бы сильно захотеть, куда здесь можно отступать?.. Впереди немцы, позади немцы…

Воздух стал буквально плотным от заполнивших его, пролетавших со свистом пуль и гранат. Бой начался резко, без всякой раскачки. Фигурки немцев неумолимо надвигались, словно штормовая волна.

- Головы поднять нельзя! – прошипел Генка в сторону напарника.

- Пуляют без перерыва… - согласился Шелехов.

Наступающие навалились на их позицию, и концентрированным огнём из всех стволов буквально не давали обороняющимся высунуться из укрытий.

- Под прикрытием такого плотного огня они могут подойти на расстояние броска гранаты. – Встревожено сказал Петя.

- Только гранатами можно отразить такую массированную атаку, - предложил Гена, - когда её невозможно отбить огнём стрелкового оружия.

Он, не высовываясь из-за бруствера, начал бросать «ручную артиллерию» так, чтобы заряды скатывались по склону и разрывались под ногами противника. Дружные взрывы гранат ошарашили гитлеровцев, плотность их выстрелов мгновенно спала.

- Держись Петруха. – Подбодрил своего второго номера пулемётного расчёта Шахов. - Счас я им всыплю гороха...

- Было бы за что держаться!

Петя высунул голову в каске и, поймав в прицел ближайшего к нему солдата противника, дал длинную очередь из автомата. Получив приличную дозу огня, немцы попадали кто куда, не прекращая впрочем, стрелять из винтовок.

- Странно, - размышлял Шелехов. – Не первый раз участвую в бою, но никак не привыкну…

За это время Шахов пристроился к пулемёту и резанул прицельным свинцом. Петя аккуратно придерживал матерчатую ленту с патронами, которую «Максим» заглатывал с жадностью не евшего неделю человека.

- Лишь бы не перекосило патрон! – молил он бездушную железяку. – Тогда «фрицы» вновь поднимутся.

Чувства и ощущения его обострились до предела. Ему казалось, будто было слышно, как пули ударяются в человеческие тела, но не возникало сознание, что убиваешь, уничтожаешь человеческие жизни. Напротив, это даже возбуждало.

- Я всегда думал, что убивать будет труднее. – Удивлялся он, ловко вставляя в патронник новую ленту.

Вдруг бойцы роты обнаружили, что попали под огонь противника с фланга.

- Чёрт, немцы заняли холм с правого бока. – Выругался сообразительный Шахов.

- Что будем делать?

- Нужно отходить.

- Без приказа нельзя.

Геннадий развернул пулемёт и открыл огонь вниз по склону. Притихшие было «гансы» в низине начали короткими перебежками двигаться в их сторону.

- Готово!

Генка опять начал стрелять по холмам, но находившиеся там солдаты искусно прятались. Затем пулемёт всё же заклинило.

- Твою мать! - Шелехов нервно откинул кожух и вытащил ленту.

- Что там у тебя?

Он заставил себя уверенными движениями пальцев вытащить из ленты заклинивший патрон и вставить обратно.

- Пронесло! – выдохнул Петя облегчённо. – Значит, будем жить.

- Не говори гоп…

Последовал взрыв осколочного снаряда, и ствол ближайшего дерева обломился, словно спичка. Один из русских автоматчиков перебегавший рядом согнулся пополам и с всхлипом упал лицом в землю. Осколок рикошетом просвистел возле каски Петьки, чиркнув по железу.

- Отвоевались. – Шахов вскочил и пнул ногой бесполезный пулемёт. – Проклятую железку окончательно заклинило.

- Что с ним?

- Видно шальной осколок попал внутрь...

Он спешно последовал за перебегавшими зигзагами товарищами по роте. Пётр побежал вслед с ним, оставаться рядом со сломанным пулемётом не имело смысла. Там они сразу наткнулись на Слюсаренко, который лежал неподвижно посредине красной тропинки.

- Жив? - спросил Пётр, прислонившегося к стене дома бойца второго взвода Синичкина.

Тот спокойно перезаряжал своё оружие и даже не поднял взгляда.

- Конец, - буркнул он недовольно, - прострелены лёгкие.

- Сколько наших полегло?!

- А иначе как их остановишь?

Всё вокруг было усеяно трупами солдат, и противникам приходилось работать не покладая рук, оттаскивая раненых под пулями, взбивавшими вокруг густую пыль.

- Могли бы на время вместе прекратить огонь, - сокрушался Петька, вытаскивая волоком плотного ополченца. – Будто они действительно думают что бессмертные.

- Зато мы смертники!

Мимо окопа Шелехова, шатаясь, прошёл один из незнакомых солдат, оставляя за собой густой кровавый след. Шрапнелью ему оторвало правую ладонь.

- Где моя рука? – услышал Петя вопросительное бормотание.

Боец держал культю перед собой, удивлённо уставившись на неё, будто не веря в то, что случилось. Последовали ослепительная вспышка, и взрыв пришёлся прямо по невезучему бойцу.

- Шелехов пошли отсюда! - сзади раздался выкрик ротного. – Великанова убило.

- Вы это мне? – спросил Петька и оглянулся вокруг.

- А никого больше не осталось…

Вскоре появился Синичкин, шагавший через дорогу неестественно огромными шагами. Он растерянно остановился и огляделся вокруг, стараясь разглядеть товарищей в сгущающемся сумраке.

- Сюда, Синичкин, сюда! - крикнули оба в один голос.

Раздался взрыв, и Синичкин резко крутанулся на пятках, у него подкосились ноги, и он мешком свалился на землю. Шелехов подбежал к нему и на ходу понял, что тот мёртв.

- Как он? – спросил ротный.

- Убит…

Выпученные глаза моментально остекленели, но выражение лица осталось почти умиротворённым, полуоткрытый рот, казалось, улыбался. Его каска была пробита насквозь. Острый как бритва край загнулся внутрь, впившись в череп.

- Господи! – ужаснулся впечатлительный Петя: – Он же почти вернулся, но подлый снаряд таки догнал его.

- Зато Шахов пока жив! – сказал Головатюк, показав рукой на ползущего к ним Генку.

- Значит пока повоюем! – обрадовался другу Пётр.

Сам он подумал, что жизни им осталось на пять минут. Однако Петя ошибся, по необъяснимой причине немцы ослабили давление, и отошли на прежние позиции.

После неудачных попыток прорваться к Туапсе из района Новороссийска немецко-фашистское командование решило основные усилия войск 17-й армии сосредоточить на туапсинском направлении. Сущность этого плана состояла в нанесении двух ударов по сходящимся направлениям с целью окружения основных сил 18-й армии русских в районе северо-восточное Шаумяна.

Главный удар намечался из района Нефтегорска на Шаумян и вспомогательный - в стык между 18-й и 56-й армиями, из района Горячего Ключа на Шаумян. В двадцатых числах сентября 17-я армия усилилась 10-й и 19-й румынскими пехотными дивизиями.

Для нанесения главного удара немецко-фашистское командование создало группу "Туапсе", составленную в основном из горнострелковых и пехотных дивизий, специально экипированных и прошедших длительное обучение ведению боевых действий в горах.

К началу Туапсинской оборонительной операции в состав советской 18-й армии входили 32-я гвардейская, 31, 383, 236 и 395-я стрелковые, 12-я гвардейская кавалерийская дивизии, 76-я и 68-я морские стрелковые бригады и другие армейские части.

27 сентября немецкое командование решило прорваться через Гунайку и выйти в тыл 32-й гвардейской и 236-й стрелковым дивизиям. Для осуществления этого плана оно бросило в бой против центра 18-й армии дивизионную группу Ланца. Малочисленные части 383-й стрелковой дивизии в течение четырёх дней стойко оборонялись и лишь 30 сентября под воздействием превосходящих сил врага отошли на запад и юго-запад.

25 октября в наступление перешла 383-я стрелковая «шахтёрская» дивизия генерал-майора Провалова, которая к исходу дня вышла к южной окраине Перевального. В течение 26-30 октября, отражая контратаки противника, дивизия достигла реки Пшиш.

Второй батальон 694-го стрелкового полка этой дивизии под командованием старшего лейтенанта Головатюка первым с ходу форсировал реку и захватил на её северном берегу плацдарм. Расширяя его, бойцы этого батальона перерезали дорогу Перевальный - Гойтх. Внезапными атаками они разгромили штабы двух батальонов врага и захватили ценные документы.

К декабрю 1942 года в результате решительных действий частей 353-й и 383-й стрелковых и 83-й горнострелковой дивизий и 165-й стрелковой бригады семашхская группировка противника была ликвидирована. Была устранена угроза прорыва немецко-фашистских войск к Туапсе. За время боевых действий советские войска уничтожили тысячи вражеских солдат и офицеров, захватили много пленных, военного имущества и вооружения.