Сталинград

Глава 19

25 октября перешли в наступление войска правого фланга 64-й армии РККА в районе Купоросное. Отвлекающий удар немного ослабил давление немцев в центре Сталинграда. Повторные атаки врага 26 октября успеха не принесли. 149-я бригада Болвинова при поддержке боевых судов Волжской флотилии выбила захватчиков из посёлка Спартаковка.

В тот же день воинские части Людникова и Гуртьева вели тяжёлые бои за завод «Баррикады». Однако 27 октября левый фланг дивизии Людникова и полк дивизии Гуртьева были смяты противником. Его автоматчики захватили улицы Мезенская и Тувинская и начали обстреливать район последней переправы 62-й армии. В это время части Смехотворова и Гурьева отбивали атаки 79-й пехотной дивизии немцев, главный удар которой направлялся на завод «Красный Октябрь».

На участке между заводами «Баррикады» и «Красный Октябрь» захватчики находились от Волги в четырехстах метрах. Овраги, идущие к Волге с запада, насквозь простреливались автоматным и артиллерийским огнём немцев.

- Теперь передвигаться вдоль берега можно только по-пластунски. – Устало заметил генерал Чуйков.

- А нам отсюда всё равно никуда уходить нельзя! – твёрдо ответил посеревший от усталости Крылов.

- На той стороне Волги для нас земли нет! – сказал Василий Иванович и склонился над тёмной от пыли картой.

Из морских пехотинцев, охранявших командный пункт стрелкового полка дивизии Гурьева, выжил лишь один человек. Его правая рука была перебита осколком, и стрелять он не мог. Тогда солдат сложил в пилотку гранаты и бросал их левой рукой, вырывая зубами чеку. Во втором взводе роты охраны в строю осталось четверо бойцов, которые израсходовали все боеприпасы. Солдаты послали раненого в тыл с донесением: «Перед нами крупные силы противника… Открывайте огонь по нашей позиции. Прощайте, товарищи, мы не отступили».

Самая мучительная и грандиозная битва Второй мировой войны развернулась во всю мощь вокруг города на Волге. Незаметно наступила вторая половина тревожного октября. Двадцать второго числа выпал первый снег и резко похолодало. Он лёг не окончательно, но земля была промёрзшая, ледяная.

- Так и замёрзнуть можно… - подумал комбат 13-й гвардейской дивизии, лёжа на запорошенном сухим снегом взломанном асфальте.

Каждый день, каждый час случалось в его жизни в Сталинграде что-то новое и страшное. Накануне немецкий снайпер тоже уложил его в воронку и не давал шевелиться до ночи, стреляя после каждого движения. Три часа он провёл на лютом морозе, и ногти слезли с обмороженных пальцев.

- Хорошо если отрастут, - огорчился Михаил Кошевой, - но видать будут кривые, как у чёрта…

Во время вчерашнего обеда вражеский снаряд пробил потолок в землянке, но не разорвался и только рассержено шипел на полу.

- Ну что, ребята, вынесите его и давайте обедать… - спокойно предложил он.

- Поесть спокойно не дадут! – пробурчал боец Шелехов и, схватив горячего гостя, выбросил его за дверь.

Из-за таких пустяков уже никто в это время не клал в штаны.

- Ко всему привыкаешь. – Сказал капитан после сытной трапезы.

- Даже к смерти… - согласился Григорий.

Рассвет этого дня застал Кошевого на левом фланге своего батальона. Чтобы сократить путь к КП полка, он пошёл по открытому месту между несколькими разрушенными зданиями. Вдруг спереди в сантиметре от его уха с треском прошла пуля вражеского снайпера.

- Сейчас ещё пуля, - мелькнула мгновенная догадка, и тогда мне конец!

Михаил упал, будто подкошенный, но вперёд головой.

- Надо было назад, - понял он запоздало, - по направлению полёта пули.

Снайпер оказался малоопытный, не учёл этого обстоятельства и больше не стрелял. От жестокой стужи, проникавшей от земли, Михаил спасался, крутясь в овчинном полушубке, но так, чтобы не заметил враг. Этого не увидели даже в батальоне, хотя с тревогой наблюдая за ним.

- Шашек для дымовой завесы нет, - вспомнил офицер, кусая себе губы от ярости и бессилия, - а то бы вытащили...

Весь день Григорий ходил сам не свой. Он много раз порывался броситься к лежащему посредине небольшой площади сыну, но каждый раз его удерживали.

- Неужель погиб Миша? – изводил душу Григорий.

Только когда стемнело Кошевой, одним броском очутился в спасительном окопе.

- Дайте водки! – первое, что сказал он боевым товарищам.

- Держи, - обрадовался Григорий и протянул трясущимися руками флягу с самогоном.

- Наверное, уже во второй десяток раз, костлявая промахнулась косой! – пошутил неунывающий комбат. – Может сама косая?

Город Сталинград, с его гигантскими заводами, большими административными зданиями и современными жилыми домами, превратился в непроходимые развалины.

- Чем больше наша авиация и артиллерия разрушают город, - сказал Паулюс начальнику штаба 6-й Армии, - тем легче русским его защищать.

- Как вообще можно воевать в таких условиях? – отозвался генерал-лейтенантом Шмидт.

Уличный бой, особенно в крупном городе, резко отличается от полевого сражения. Борьба здесь идёт за отдельные дома, а внутри домов – за этаж, лестничный пролёт и каждую квартиру.

- «Крысиная» война! - прозвали её высокомерные немецкие генералы.

В Сталинграде противоборствующие стороны располагались не далее ста метров друг от друга, местами даже до двадцати пяти метров.

- Большое расчленение, дробность боевых порядков подразделений и частей, действующих мелкими штурмовыми группами, – учили офицеры новобранцев, - вот одна из главных особенностей городского боя.

Во многих местах тяжёлые огневые средства и штурмовая авиация не могли вести огонь, не рискуя нанести удар по своим позициям. Поэтому в борьбе за огневую инициативу решающая роль принадлежала гранатомётчикам, стрелкам противотанковых ружей, и в первую очередь снайперам.

... В начале ноября 1942 года обескровленный батальон капитана Кошевого оборонял небольшой участок разрушенного метизного завода.

- Немцы начали сосредоточиваться перед фронтом соседней части, в овраге, рядом с нашими передовыми траншеями. – Сказал он Григорию, рассматривая передвижения противника в трофейный бинокль.

- Што с того? – потянулся жилистым телом невозмутимый сержант.

- Может потребоваться помощь снайперов…

После звонка в штаб полка им прислали пятёрку знаменитых снайперов – Зыкина, Двояшкина, Куликова, Морозова и Шайкина. С ними прибыл капитан Ракитянский, старый сибирский охотник.

- Вам прислали первое отделение, - сказал он Михаилу, - самых лучших.

- Нам такие и нужны!

Снайперская группа дивизии была разбита на отделения, по три пары в каждом. Глебу Морозову понадобился временный напарник и Григория отправили к нему учиться.

- Начинающего снайпера всегда выпускают в паре со "стариком". – Вальяжно сказал кряжистый и хитроватый вологодский мужик. - Это правило целиком себя оправдало.

- Да я ж только на время…

- Если не научишься, считай навсегда. – Хмыкнул Морозов и пошутил: – Немцы тебя с удовольствием снимут с довольствия!

Приходя на новый участок, снайперы обычно первый день посвящали наблюдению и разведке. Ещё на исходной они получили данные, собранные старшим группы у командиров, наблюдателей, разведчиков и артиллеристов. Информация помогла правильно разбить секторы наблюдения между отделениями.

- Стрелять в первый день запрещается.

- А я думал, сразу начнём палить…

- После гибели моего напарника Лёшки Дмитриева, - Глеб заметно помрачнел, - который успел сделать всего один выстрел, не изучив предварительно расположение снайперских гнёзд врага и необдуманно выбрав огневую позицию, все стали твёрдо держаться этого правила.

Ночью шло ускоренное оборудование огневых позиций – истинных и ложных. Долбили амбразуры в стенах домов, расчищали подходы к ним. Истинные позиции тщательно маскировались.

- Маскировка ложных позиций требует не меньшего труда. – Учил Григория бывалый снайпер.

- Почему?

- Противник должен принять их за истинные.

В амбразуре одной ложной позиции установили чучело-макет стрелка с разбитой осколком винтовкой.

- Приманка должна упасть при попадании пули вражеского стрелка. – Сказал дотошный Глеб.

На каждого из группы оборудовали несколько позиций, числом до пяти. Русские снайперы держались твёрдого правила: «Менять позицию после каждого выстрела!»

Выбор и оборудование позиций в городском бою имели решающее значение. Вот почему утром, когда снайперы заняли места, старший группы лично обошёл их, проверил, как оборудованы позиции, и "закрыл" неудачно выбранные.

- Деревянных домов избегай, так как они быстро загораются при обстреле… Позиции старайся выбирать на удалении 800-1000 метров от немецких снайперов, на верхних этажах, карнизах и чердаках каменных зданий.

- А почему?

- Они дают хороший обзор.

Устроив и замаскировав амбразуру, Морозов расположился в глубине здания, чтобы не быть замеченным и не обнаруживать себя выстрелом. Григорий спрятался неподалёку. Пока не рассвело, они могли поговорить.

- Запомни простое правило, - поучал новичка Морозов, - винтовкой по сторонам не водить.

- Не понял…

- Цель сама должна подойти под выстрел.

- Как это?

- А вот так, - самодовольно протянул снайпер, - прицелился в точку, где может пройти немец и ждёшь.

- Долго?

- Иногда несколько часов смотришь в прицел как привязанный.

- Ужас! – удивился Григорий и поинтересовался, - а почему нельзя выискивать цель?

Глеб тихо засмеялся, глядя на старшего его почти вдвое Григория как на глупого юнца:

- Увидит «фриц» блеск от движения твоего прицела и влепит пулю аккурат между глаз…

- Понял!

- Я один раз, когда немец засёк мою лежку целый день лежал без движения… Знал, что гад следил за мной. Чуть бы высунулся и привет!

- И всегда этак?

- По-всякому бывает, - неохотно признался Морозов. - Я всегда с собой зеркальце беру…

- Для чего?

- Пускаю им «зайчика» на ту сторону и если немец мне также ответит, тогда порядок!

- Не понял.

- Значит, ихний снайпер согласился друг на друга не охотиться… Чай ему тоже лоб под пули подставлять радости мало...

- А дальше?

- Тогда мы с ним уложим по вражескому солдатику и отползём на свои позиции отдыхать.

- Ловко!

В это время наступающие немцы показались из-за домов, и снайперы дружно открыли огонь. За несколько минут враг потерял более двух десятков убитыми и отказался от штурма, который готовил.

… Возле передового окопа батальона Кошевого лежала мёртвая лошадь, раздутая от накопившихся в ней газов. Воздух весь пропитался сладковатым запахом гниения; пахло так сильно, что ощущалось на вкус.

- Единственное, что помогает, так это курение…

Поскольку у всех давно кончился запас бумаги, бойцы добыли трофейные трубки и дымили махоркой до першения в горле.

- Слышал Шелехов, - обратился к Григорию Селезнёв, один из троих оставшихся в строю из всего батальона со времени высадки дивизии на правый берег Волги.

- Чего тебе? – спросил Григорий, тщательно набивая пеньковую трубку.

Он и капитан Кошевой были теми люди, которые выжили в аду сражения, не смотря ни на что…

- К нам баб прислали.

- Каких баб?

- Заместо снайперов.

- На хрена!

- Снайперов Ракитянского перевели на «Красный Октябрь», а нам на постоянной основе подсунули этих…

Следующим утром Кошевой согласно штатных обязанностей распределял прибывших снайперш по ротам и огневым «гнёздам».

- Лишнее в действующей армии, так это женщина с ружьём! – выругался про себя Михаил. - Бессмысленно и неэффективно!

Перед ним стояли высокие блондинки, грудь - чудо, а на ней по одному, по два ордена аж Красного Знамени. А сами такие глазастые, так и зыркают по сторонам в поисках кавалеров.

- Снайперши! – ахнул он.

Последней стояла маленькая сморщенная женщина, она явно смущалась в компании таких красавиц. Кошевой строго спросил её:

- Фамилия?

- Сержант Петрова.

Младшие командиры развели их по местам, и они бесследно исчезли.

- Ни днём, ни на рассвете на передовых линиях не слышно стрельбы. – Возмущался злой комбат.

- Может сидят в засадах? – предположил Григорий.

- По подвалам они сидят…

Михаил знал, чтобы застрелить из снайперской винтовки хотя бы одного «фрица», надо не один день наблюдать за обороной противника. И когда вдруг мелькнет голова немца, который выбрасывает лопатой землю из траншеи, не упустить этого мгновения.

- А это не каждому опытному стрелку дано, - объяснил он Шелехову, а тут бабы…

- Да я в курсе!

Будучи одним из лучших стрелков в Забайкальском военном округе, Кошевой в Сталинграде специально караулил со снайперкой - то из дзота, пустовавшего днями, то из удобного скрытого места.

- За всё осень я смог уложить только двоих, в том числе офицера. – Жаловался офицер Григорию. - Если бы я числился снайпером, то награда мне была бы не выше медали «За отвагу».

- А тут у женщин-снайперов через одну ордена Красного Знамени, Красной Звезды, - поддержал командира сержант, - а медалей «За отвагу» не перечесть…

Прошла неделя, только Нина Петрова регулярно выходила на огневые позиции. Однажды она уговорила Григория помочь ей спрятаться в валявшейся на нейтральной полосе лошади.

- С ума сошла?

- Вовсе нет.

- Ты же задохнёшься от вонизма!

- Там идеальная позиция…

Ночью протухшие внутренности вытащили, следы на снегу ветками замели, поди, догадайся, откуда стреляют.

- Так Нинка из-под хвоста кобылы за двое суток сняла двух ихних снайперов, - доложил Шелехов командиру, - трёх с половиной солдат и штабного офицера.

- А что за половина?

- Повара завалила…

- Все бы так воевали!

… Командир снайперской роты вскоре заявился на командный пункт Кошевого.

- Исчезли в окопах, и всё. - Старлей никак не мог собрать своих снайперов в юбках.

- Ты шутишь?

- Попрятались бляди по блиндажам с командирами взводов, старшинами рот или с солдатами…

- А я чем могу помочь?

- Просто жалуюсь… - вздохнул молодой старший лейтенант и двинулся на поиски подчинённых.

Наконец нашёл, но три - как в воду канули! Всё ведающий помначштаба полка Алексей Цветков, подсказал:

- Одна скрывается у того-то, другая у того-то и третья там-то…

Нашли всех лишь к утру. Командир роты принёс для подтверждения комбату их книжки с отметками об «убитых» немцах, подтверждаемых подписями солдат и сержантов.

- Ничего не подпишу!

- А в чём дело?

- Уводи своих шлюх, и побыстрее. – Решительно приказал Михаил.

- Не имеешь такого права!

- Иначе я их разоружу и снайперские винтовки, так необходимые нам в ротах, отберу. – Пригрозил комбат.

На весь батальон у них была лишь одна такая винтовка.

- А тут целый арсенал…