Сталинград

Глава 8

В связи с тем, что 62-я армия РККА оказалась отрезанной с севера прорвавшимся к Волге противником она 29 августа вошла в состав Юго-Восточного фронта. Будучи ослаблена в предыдущих боях, армия находилась в очень тяжёлом состоянии. Для её усиления командованию пришлось использовать последние резервы фронта, в ущерб 64-й армии.

31 августа под давлением немцев обе армии полностью отошли на средний сталинградский обвод. Первая из них сосредоточилась на рубеже Рынок, Орловка, Новый Рогачик. 64-я армия под командованием генерала Шумилова стала на участок Новый Рогачик, Ивановка и по реке Червлённая. Она не успела, как впрочем, и соседняя, организовать оборону на новом рубеже, как противник нанёс удар по её правому флангу.

10 сентября 1942 года 62-я армия с боями отступила на окраины Сталинграда. Когда 29-я моторизованная дивизия немцев прорвалась к Волге южнее города, она оказалась изолирована от 64-й армии. В этот критический момент главной задачей для руководителей Юго-Восточного фронта Ерёменко и Хрущёва стало назначение нового командарма оказавшейся в окружении армии.

Они сами лишь недавно приступили к выполнению своих обязанностей. 13 августа, поздно вечером, было получено по Бодо распоряжение Ставки, в котором говорилось, что командующий Юго-Восточным фронтом Ерёменко Андрей Иванович назначается и командующим Сталинградским фронтом (по совместительству), а товарищ Хрущёв Никита Сергеевич назначается членом Военного совета обоих фронтов.

В связи с этим увеличился круг обязанностей и объём работы командования, поэтому товарищ Голиков был назначен заместителем командующего по Юго-Восточному фронту, а командующим 1-й гвардейской армией стал генерал-майор Москаленко. Одновременно начальником гарнизона города назначен командир 10-й дивизии полковник Сараев. Заместителем командующего по Сталинградскому фронту назначался генерал-лейтенант Гордов.

Потерпев неудачу в попытке захватить Сталинград с ходу ударами 6-й армии с запада и 4-й танковой армии с юго-запада, путём взятия его в «клещи», гитлеровское командование составило новый план концентрического удара, по которому обе наступающие группировки должны направить острия своих ударов в центр города, либо несколько севернее. При этом 6-я армия наносила удар из района малой излучины Дона, а 4-я танковая армия из района Абганерово. Датой начала решающего наступления на упорствующий город было определена вторая декада сентября.

Вечером 11 сентября сталинградский штаб командующего двух фронтов генерал-полковника Ерёменко в очередной раз подвергся сильному артиллерийскому обстрелу.

- Нужно нам перебираться на левый берег. – Осторожно сказал Ерёменко. – Как думаешь Никита Сергеевич?

- Как бы Ставка не приняла это за проявление трусости…

- Какая трусость, когда мы целый месяц под огнём в разрушенном городе просидели?

В душном бункере член Военного совета фронтов Хрущёв выглядел мрачно и односложно отвечал на вопросы без конца снующих подчинённых. Он помолчал несколько минут, а потом спросил собеседника:

- Так-то оно так, но какие аргументы мы предоставим Верховному?

- Да какие там аргументы? – вспыхнул несдержанный Ерёменко. – Снаряды немцев опять все провода на хрен порвали!

- Не горячись Андрей Иванович!

- Никакой связи с дивизиями нет…

- Скажут ведь, сбежали!

- Сидим здесь как два глухих тетерева…

Хрущёв никак не мог прикурить папиросу - зажженная спичка тут же гасла. В подземном бункере напрочь отсутствовала вентиляция.

- Даже покурить спокойно нельзя! – примирительно сказал он.

- Всё ж таки с другого берега будет лучше координировать войска. – Твёрдо произнёс Ерёменко.

- Ты командующий, тебе решать…

- Утро вечера мудренее! – зевая, пробурчал генерал. – Давай спать…

Ерёменко и Хрущёв легли отдыхать прямо в шинелях в дальнем углу тоннеля. Когда рано утром в штаб приехал писатель Симонов, оказалось, что в бункере уже никого нет - ни штабных офицеров, ни машинисток. В конце концов, он случайно наткнулись на телефониста, сматывающего провод.

- Где же командующий? – спросил удивлённый писатель.

- Штаб эвакуирован на противоположный берег Волги, – сообщил уставший телефонист.

Единственным штабом, оставшемся на западном берегу, оказался штаб 62-й армии. Следующим утром генерал-лейтенанта Чуйкова, заместителя командующего соседней армии, срочно вызвали в штаб на совместный военный совет Сталинградского и Юго-Западного фронтов.

- С каких делов меня вызывают? – недоумевал он, решив сначала завернуть к командующему.

Чуйков переправился на левый берег Волги и проехал в маленький лесок около деревни Ямы, где находился командный пункт.

- Не выдержал таки Андрей Иванович, - думал он пробираясь через неразбериху нового штаба. – Решил держаться от греха подальше…

Василий Иванович посмотрел на ручные часы, они показывали десять утра. По лесной тропинке шёл, прихрамывая задумчивый командующий. Чуйков шагнул на встречу и спокойно доложил добродушным голосом:

- Товарищ командующий, генерал-лейтенант Чуйков по вашему приказанию прибыл.

- Вижу, вижу.

Поздоровавшись, Ерёменко предложил вместе позавтракать, но тот отказался:

- Я уже перекусил у начальника штаба фронта генерала Захарова.

- Ну как знаешь…

Около часа они беседовали, прогуливаясь около командирской землянки и несколько раз останавливались, когда гитлеровские снаряды ложились чересчур близко.

- Какое положения дел в 64-й армии?

- Немец давит, но мы держимся…

- Поконкретнее доложи.

«Прощупав» беседой взгляды Чуйкова на перспективы войны и ситуации в частях, Ерёменко для себя констатировал:

- Товарищ Чуйков, далёк от какого бы то ни было пессимизма, твёрдо уверен в нашей победе над врагом, в наших преимуществах перед ним.

Он помолчал, внимательно вглядываясь в изрезанное морщинами лицо генерала.

- Василий Иванович, - перешёл Ерёменко к основному, - я вызвал тебя затем, чтобы предложить новую должность.

- Какую?

Как не был сдержан Чуйков, он все же слегка встрепенулся. Его размашистые чёрные брови слегка приподнялись.

- Должность командующего 62-й армией, - продолжил командующий. - Как ты на это смотришь?

Собеседники пристально взглянули друг на друга.

- В этом отношении назначение, конечно, весьма ответственное, - спокойно ответил Чуйков, употребляя своё привычное выражение «в этом отношении».

- Положение в армии очень напряжённое. – Кивнул красиво посаженной головой Ерёменко. - Хорошо, что ты представляешь, какая огромная ответственность ляжет на тебя.

- Представляю!

- Сумеешь ли справиться с возлагаемой работой?

- Думаю, что в этом отношении не подкачаю и при помощи товарищей вполне справлюсь, - уверенно и с достоинством ответил Чуйков.

Ерёменко снова кивнул головой и продолжил:

- Подчас высказывается соображение о том, что противник прижмёт части армии к реке и сбросит в Волгу.

- Это результат не совсем правильного понимания обстановки. – Высказал своё мнение Чуйков. - Иногда забывают, что мы уже два месяца держим противника под Сталинградом, нанесли ему громадные потери, сильно подорвали его моральный дух.

- Правильно Василий Иванович! – воскликнул Ерёменко и хлопнул в ладоши. - Хотя гитлеровцы в данный момент ещё очень сильны и превосходят нас в силах и средствах, они все-таки обречены: с каждым новым днём противник всё больше и больше выдыхается, а мы крепнем; в конечном счете, враг будет разбит.

- Всё идёт к этому…

- Важно не только самому быть уверенным в нашей победе, но и прививать эту уверенность всем своим подчинённым от солдата до генерала.

- Так точно!

- Хватит ли у тебя мужества и твёрдости противостоять всем трудностям и помочь другим преодолеть их?

- Да.

На противоположной стороне Волги виднелись вспышки от разрывов бомб, зарево пожаров, разноцветные струи трассирующих пуль и снарядов, дымные протуберанцы, освещённые багровыми отблесками. Всё это пульсировало, содрогалось, растягиваясь по всему горизонту. Издали доносился глухой, несмолкающий гул. Земля подрагивала и стонала.

- Ответственность, Василий Иванович, действительно очень велика: на нас положился народ, а доверие народа нельзя обмануть; у нас не может быть и тени сомнения в успехе.

- Будьте твёрдо уверены, Андрей Иванович: рука и сердце не дрогнут.

- Ну, хорошо, - сказал Ерёменко, - вопрос о назначении уже решен. Сталин вчера утвердил наше представление о назначении командующего 62-й армией.

- Благодарю за доверие!

- Вот тебе моя рука, Василий Иванович, - с чувством сказал генерал-полковник. - Пусть скорее отпадут наши руки, чем сдадим мы Сталинград. Даже переступив через наши трупы, противник не должен занять город; и в том случае, если придётся погибнуть, останутся другие, способные выполнить волю народа - во что бы то ни стало отстоять город. Думаю, Василий Иванович, что постановка вопроса ясна тебе.

- Совершенно ясна, - ответил новый командарм, - твёрдо уверен в победе.

Вечером они снова встретились на заседании Военного совета фронтов. Целый день Чуйков мотался по левому берегу Волги, улаживая множество дел. Когда он возвращался на машине в штаб, то почти всё время смотрел на противоположный берег.

- Как встретит меня Сталинград? – думал новоиспечённый командарм. - Выживу ли я?.. Смогу ли достойно вынести вызов судьбы?

Свет от пылающих домов оказался таким ярким, что водителю не понадобилось зажигать фары командирского джипа. Когда Чуйков прибыл на встречу с Ерёменко и Хрущёвым, те поставили его перед следующим фактом:

- Поскольку о сдаче Сталинграда не может быть и речи, а командующий 62-й армией не верит в то, что город можно удержать, Вам предлагается взять командование на себя. – Сказал Андрей Иванович, словно не было их утреннего разговора.

- Я согласен.

- Василий Иванович, как ты понимаешь свою задачу? – напрямую спросил Хрущёв.

- Мои войска будут защищать город до последнего.

- Выстоите?

- Выстоим или умрём, - ответил генерал и заиграл желваками.

- Свою задачу ты понял верно! – заметил Хрущёв, внимательно смерив его глазами.

В тот же вечер Чуйков с двумя танками Т-34 отправился из Красной Слободы на пароме к центральному сталинградскому причалу, который находился чуть выше места впадения реки Царица в Волгу.

- Что за люди? – спросил он адъютанта и показал на толпу гражданских лиц.

- Беженцы.

- Вижу, что беженцы… Почему не переправили?

Как только паром коснулся берега, сотни людей, в основном гражданское население, надеявшееся бежать из города, безмолвно поднялись из воронок.

- Разрешите грузить их?

- Быстрее…

Чуйков прошёл мимо притихших мирных жителей и в сопровождении своих офицеров отправился искать штаб. После долгих блужданий командир сапёрной роты вывел их к Мамаеву кургану, известному так же, как высота 102.

- Действительно такая высота холма в метрах? – спросил Чуйков и посмотрел вверх.

- Пока да! – ответил кто-то из штабных офицеров. – Но немец сильно старается его срыть снарядами…

Там располагался штаб 62-й армии, где Чуйкова встретил начальник штаба генерал Николай Иванович Крылов.

- Как оцениваете ситуацию? – с порога спросил новый командарм.

- Нам не хватает времени подготовиться к обороне.

- Время – это кровь! – задумчиво сказал Чуйков.

- Хотелось бы пролить её поменьше…

- Существует единственный способ удержать Сталинград - оплатить его защиту жизнями советских солдат.

Резкий и прямолинейный Чуйков не сразу нашёл общий язык с Крыловым, отличительной чертой которого был чрезмерный педантизм.

… Первая фаза немецкого наступления началась на следующее утро. На левом фланге 295-я пехотная дивизия атаковала Мамаев курган, а на правом 76-я и 71-я пехотные дивизии пытались захватить центральную железнодорожную станцию и центральный причал на Волге.

- Волги необходимо достичь одним рывком! – немецкие офицеры старались внушить своим солдатам такую мысль.

Артподготовка и авианалёты на русские позиции за сутки до этого были особенно интенсивны.

- Трудно поверить, что после их налёта хотя бы мышь осталась жива. – Радовались немецкие пехотинцы.

- Смешали русских с землёй…

Бомбардировки продолжались и 13 сентября. Василий Иванович наблюдал за боем в бинокль со своего командного поста на Мамаевом кургане:

- Жмёт подлец!

- По данным разведки немцы готовятся к решающему наступлению. – Чётко сказал генерал Крылов.

- Это и без всяких данных видно…

Кирпичная пыль от разрушенных зданий окрасила осеннее небо в бледно-бурый цвет. Земля сотрясалась от мощных и не прекращавшихся взрывов.

- Хреновый командный пункт нам достался! – выругался Чуйков и стряхнул лишнее с плеч.

- Давайте передвинем стол в угол, – предложил Николай Иванович.

- Нам всем нужно куда-то передвигаться…

Внутри бункера песок сыпался из щелей между брёвнами потолка, словно в песочных часах. Офицеры штаба и связисты были покрыты пылью, дышать становилось всё труднее.

- Можно занять бетонный туннель Ерёменко. – Спокойно предложил Крылов.

- Точно! – обрадовался командарм и сказал: – Там хоть пыли не будет…

Снаряды и бомбы то и дело разрывали провода полевой телефонной связи. У солдат, посланных восстановить её, было очень мало шансов остаться в живых.

- Дайте связь с командующим! – грозно приказал Чуйков.

- Всех связистов убило.

- Пошлите девушек-телефонисток.

- Как можно Василий Иванович? – изумился начальник штаба.

- Мне нужна связь! – отрезал Василий Иванович.

Ему удалось связаться с Ерёменко всего один раз за весь день, а после полудня он совершенно потерял связь со своими дивизиями на западном берегу.

- Придётся прибегнуть к помощи посыльных, - вздохнул Николай Иванович.

- Посылай! – коротко приказал Чуйков.

Хоть немцам и удалось продвинуться вперёд на западной окраине города и захватить небольшой аэродром и казармы, все их попытки прорваться на север оказались безуспешными.

- Держаться! – командарм передал приказ комдиву 33-й гвардейской дивизии, от которой к вечеру осталось две сотни бойцов.

Бой вёлся намного ожесточённей, чем можно было предположить. В тот день многие немецкие солдаты поняли, что, возможно, им придётся всю зиму провести в Сталинграде.

- Или умереть… - крамольные мысли чёрными змеями вползали в умы.

Ночью Чуйков решил вернуться в старый штаб-тоннель, начинавшийся от устья реки Царица и имевший запасной выход на Пушкинскую улицу.

- Вот она знаменитая «труба». – Крылов показывал Василию Ивановичу новые хоромы.

- Лишь бы нам тут не было «трубы»…

Русло Царицы служило естественной границей между армиями Паулюса и Гота. Пока дивизии Зейдлица на севере пробивались к Мамаеву кургану, к главной железнодорожной станции, 14-я и 24-я танковые дивизии Гота вместе с 94-й пехотной дивизией на юге двигались вперёд, чтобы нанести удар по прямоугольному бетонному элеватору, возвышавшемуся над городом.

- 71-я пехотная дивизия прорвалась к центру Сталинграда! – новость встретили в ставке фюрера с огромной радостью.

- Значит, завтра город падёт.

К вечеру та же информация достигла Кремля. Сталин как раз обсуждал с Жуковым и Василевским возможность мощного стратегического контрудара, когда в кабинет вошёл секретарь Сталина Поскрёбышев:

- У телефона генерал Ерёменко.

- Соедините.

Поговорив с ним, Иосиф Виссарионович передал генералам неприятные известия. Немного помолчав, Сталин повернулся к Василевскому и с нажимом сказал:

- Немедленно прикажите 13-й гвардейской дивизии Родимцева пересечь Волгу и подумайте, какие ещё войска можно послать Чуйкову на подмогу.

- Слушаюсь!

Часом позже Жуков летел в Сталинград. На рассвете 14 сентября представитель Ставки в сопровождении штабных офицеров ехал к бункеру у реки Царица. Путь лежал через разрушенный город. Заваленные обломками рухнувших зданий улицы были труднопроходимы, и приходилось часто останавливаться.

- Что они сделали с городом! – удивлялся Жуков видевший всякое.

Он отдал приказ Чуйкову контратаковать и теперь хотел быть поблизости.

- Чем атаковать? – возмутился командарм. – У меня в дивизиях людей как в батальоне.

- Ночью 13-я гвардейская стрелковая дивизия должна форсировать Волгу. – Сообщил невозмутимый Жуков.

- Родимцева?

- Да.

- Как только продержаться до их прихода?

Собрав всех оставшихся в живых солдат, командиры подняли батальоны в последнюю атаку. В нескольких местах русским удалось застать немцев врасплох, но после восхода солнца атаки красноармейцев захлебнулись во многом из-за действий самолётов Люфтваффе.

- Ну, теперь держись!

Ответное продвижение германских войск оказалось столь мощным и быстрым, что многие начали сомневаться, удастся ли войскам Родимцева высадиться на западном берегу.

- Вот нам и аукнулась утренняя атака! – сказал Чуйков начальнику штаба.

- Приказ есть приказ…

295-я пехотная дивизия вермахта пробилась к Мамаеву кургану, разорвав оборону русских на две части. Но не это таило в себе основную угрозу для Чуйкова. Гораздо опаснее было продвижение вперёд 71-й и 76-й пехотных дивизий. Атакующий клин достиг центрального вокзала в полдень, а около трёх часов пополудни был захвачен городской водоканал.

- Мы находимся в сотнях метров от Волги, – доложили Паулюсу командиры ударных дивизий, – вот-вот сбросим русских в воду!

- Родина вас не забудет! – с пафосом сказал худощавый командир 6-й Армии.

Примерно в это же время свежая советская дивизия вышла к центральной переправе и готовилась к броску в бессмертие...

К концу этого бесконечного сентябрьского дня Григорий вымотался полностью. Мало того что он только накануне прибыл в родной полк после месячного пребывания в штрафном батальоне, так ещё сразу попал под каток немецкого наступления.

- Хучь бы денёк дали передохнуть! – возмущался он в коротких паузах между выстрелами.

14 сентября запомнилось ему как один кровавый бой. Сначала собрав всех поваров, конюхов и связистов батальон пошёл в самоубийственную атаку на немецкие пулемёты. После неё из двадцати солдат роты вернулись на свои позиции лишь пятеро.

- Слышь, Шелехов! – позвал Григория батальонный сапожник Ярмоленко.

- Ну, што тебе?

- Жив?

- Ранен.

- Куда?

- Сквозное в ногу…

Ярмоленко, лежащий за полуразрушенной стенкой дома справа от Григория, нервно зашевелился и прошипел:

- Повезло!

- От чего же?

- Значит, отправят в тыл…

- До энтого дожить надо! – сплюнул Григорий красной от кирпичной пыли слюной. – Немец полезет, а мы с тобой, похоже, вдвоём остались.

- Хрен с ним, - легкомысленно сказал сапожник, - вот жрать хочется, сил нет.

Поесть ему больше не пришлось, в следующей атаке он погиб от пули в живот. Григорий и десяток выживших из всего батальона бойцов занял новые позиции на первом этаже кирпичного дома.

- Вокзал трижды за день переходил из рук в руки. – Оставшийся за комбата ротный Степанов пытался подбодрить солдат.

Больше офицеров не осталось, и лейтенант сильно переживал за моральное состояние подразделения.

- А сейчас? – спросил грязный сержант, незнакомый Григорию.

На его закопчённом пороховыми газами лице выделялись блестящие голубые глаза.

- В итоге вокзал отбит у немцев стрелковым батальоном НКВД. – Сообщил словоохотливый Степанов. – Мне соседи по телефону сказали.

- Лучше бы они сказали, когда помощь придёт…

- Скоро, братцы, скоро!

Его обещание выполнилось неожиданно быстро. После того как окончательно стемнело немцы двинулись в очередную атаку.

- Они што, хотят именно сегодня добить нас? – с тупым раздражение подумал Григорий.

Он, не целясь, стрелял в мелькавшие впереди тени, почти не заботясь об успехе. Судя по редким выстрелам с их стороны, защитников дома осталось считанные единицы.

- Скорей бы отмучиться! – в голове осталась единственная мысль.

Внезапно из тыла раздалась длинная пулемётная очередь. Затем заговорил ещё один «Дегтярёв».

- Кто такие? – не сразу понял он.

Через пять минут всё стало ясно. К Григорию перебежками подбежали несколько красноармейцев и, плюхнувшись рядом начали плотно стрелять из автоматов.

- Откудова такие свеженькие? – с усилием спросил Григорий.

- От верблюда дядя! – весело сказал молоденький стрелок. - Давай чеши в тыл.

- С каких делов?

- Теперь здесь позиции гвардейцев Родимцева.

Григорий и ещё несколько оставшихся в живых солдат медленно отползли от передовой. Почти у всех были ранения, и они без боязни быть принятыми за дезертиров, двинулись к переправе.

- Говорят от нашей 33-й дивизии только штаб остался. - Услышала они от собравшихся на берегу немногочисленных сослуживцев.

- Главное, что нас заберут транспорты доставившие пополнение.

- Это точно!

В это время как раз разгружался катер, набитый под завязку стрелковым батальоном.

- Скорее ребята! – командовал невидимый в темноте офицер.

Голос показался Григорию смутно знакомым. Он подошёл к воде и увидел высокого темноволосого старшего лейтенанта.

- Мишка! – ахнула в мозгу догадка. – Сынок!

Григорий вглядывался в движения молодого мужчины, не в силах поверить в невероятное совпадение.

- Не может энтого быть! – Он стоял истуканом у сходней, а рядом суетились спешащие люди.

- Давай, Шелехов грузись на катер, - крикнул ему Степанов. – Чего ждёшь?

Григорий не знал, что делать. Законное желание быстрее вырваться из ада Сталинграда подталкивало его сесть на катер.

- А как же быть с Михаилом?.. Может, больше не будет возможности поговорить…

Неожиданная встреча с сыном, которого он не видел двадцать лет, ошеломила его.

- Увидимся ли мы ищо когда-либо?

Рота Михаила уже скрылась в темноте, а Григорий никак не мог решиться.

- Шелехов мы отчаливаем. – Раздался возглас его командира.

- Товарищ лейтенант разрешите остаться?

- С ума сошёл?

- Мне дюже нужно! – твёрдым голосом сказал он.

- Хрен с тобой - оставайся.

Через минуту дизельный движок катера взревел, и немногочисленные раненые дивизии отчалили от пристани. Григорий бросил последний взгляд на удаляющихся товарищей и, прихрамывая на раненую ногу, бросился догонять воинскую часть нежданно нашедшегося сына.