Старомодная война

ГЛАВА 12

Это был непростой выбор, и недостаток времени не делал его легче. С одной стороны — насильственная смерть многих тысяч гражданского населения в Европе, которое после многих столетий взаимных убийств наконец научилось жить в мире. Этот порядок будет нарушен, будут разрушены многие города, и, возможно, всё это приведёт даже к полному уничтожению одной из наций.

С другой стороны — сокровища синанджу. На самом деле, когда Ремо думал об этом, у него не было большого выбора. Войны были всегда. Если не между Францией и Германией, так между арабами и иранцами, арабами и израильтянами, арабами и африканцами или между арабами и арабами. И это только в одной этнической группе. Прослеживая движение антисемитов только в азиатском регионе, вы могли бы только здесь насчитать добрых двадцать войн.

Так что же его на самом деле останавливает?

— Ремо, почему ты так долго думаешь? — спросила Анна. — Разве ты позволишь французам и немцам снова перебить друг друга?

— Уф, — вздохнул Ремо.

— Это твой ответ на объявление войны? Тебе нечего сказать, кроме этого дурацкого «уф»? Что же это?

Ремо пожал плечами.

— Поверь мне, Ремо. Думаю, я знаю, что собой представляет мистер Арисон. Я не верю, что он непобедим. Не заключай с ним сделку. Я помогу тебе найти сокровища. Ты никогда не думал, что Россия и Америка могут соединиться, чтобы поработать для тебя? Я думаю, мистер Арисон совершил ошибку, вернув часть сокровищ. Ремо, останови эту войну!

Арисон, который позволил Анне выступить с этой взволнованной речью, наконец прервал её. Его голос отражался под сводами бункера подобно гимну, подобно раскатам труб, звеневших над полями сражений. Анна была застигнута врасплох. Она прижалась к Ремо. Влага, просачивающаяся через бетонные стены бункера линии Мажино, пахла канализацией. Во время войны люди сражались в бункерах и похуже этого. И вся воинственная музыка не смогла изменить этого печального факта. Она сжала руку Ремо, когда Арисон заговорил:

— Ремо, хочешь ли ты реально увидеть старомодную войну? Я могу отлично это устроить. Не какое-то действие, когда на города падают бомбы, а одинаково одетые мужчины ползают в грязи, и ни один из них даже не знает, где в настоящий момент находится враг. Я не говорю об этой современной гадости. Я говорю об отличной старомодной войне, со знамёнами и трубами и с мужчинами в блестящих мундирах, марширующих навстречу истории и славе.

— И рубящих друг друга подобно мясникам, чтобы потом их подвиги были воспеты постами, — сказал Ремо. — Я читал о подобных типах.

— Снова наёмник синанджу, всё время этот наёмник. Так как насчёт соглашения? Тебе не нужно заботиться об этих армиях. Ты всегда использовал доблестных воинов только для того, чтобы оттенить свои услуги.

— Вы не хотите рассказать нам, как вам мешают уже тысячи лет? — спросила Анна.

— Я не с тобой разговариваю, девчонка, — сказал Арисон. — Так как, синанджу? Давай заключим соглашение. Ты получишь сокровища. Все твои люди только и мечтают об этом. Не вздумай отказаться от всего этого ради какой-то девчонки.

— Ремо! — крикнула Анна.

— Я всё ещё воспитанник монахинь. Я всё ещё американец, — сказал Ремо. — Поэтому — никаких соглашений.

В этот момент произошло какое-то необъяснимое колебание воздуха, и Ремо почувствовал рядом с собой некую странную силу. Он всё ещё держал в руках вазу, но ему начало казаться, что стекло больше не было стеклом, а его тело уже не принадлежало ему.

Прежде чем Ремо смог понять, что происходит, мистер Арисон снова исчез. Так Ремо остановил войну.

Это было не слишком тяжело. Вместе с исчезновением Арисона Франция и Германия осудили своё сумасшедшее командование, которое «из-за преступной халатности чуть было не ввергло свои страны в пучину бедствий».

Но Ремо выбрался на солнечный свет только с одной вазой, которая напоминала ему об этом происшествии.

— Я не думаю, что Чиун позволит мне развестись с Пу за одну только зловонную вазу, Анна, — сказал Ремо. — И я не могу порицать его за это. Сокровища были почти у меня в руках, и после наипростейшего соглашения относительно какой-то вшивой войны я бы решил эту проблему и был бы свободен. Я мог бы оставить Чиуна далеко позади. Я мог бы оставить позади любого Мастера синанджу.

— Дай мне посмотреть вазу, — сказала Анна.

Ремо начал стирать грязь, прежде чем передать вазу Анне, но она остановила его и сказала, чтобы он оставил всё как есть.

— Это наш шанс. Это именно то, на что я рассчитываю. Арисон оставил землю. Я удивляюсь, как он сделал это.

— Это просто грязь, которую легко счистить, — сказал Ремо. — Я не думаю, что Чиун надеялся получить всего одну вазу вместо всех сокровищ, да ещё и грязную к тому же.

— Грязь — это то вещество, в которое была спрятана ваза. Грязь существует в каждом месте, и с помощью новейшей технологии мы сможем определить, откуда она была взята.

— Мы возвращаемся в Россию?

— Ты что, ребёнок? Я говорю о современнейшей науке. Твой Гарольд имеет доступ к высочайшим достижениям в области технологии. Он твой лучший шанс.

Никто из них не спешил ничего говорить учёному в спектрометральной лаборатории, чтобы своими подозрениями не отвлекать его от работы. Кроме того, они заметили ещё одного известного учёного, который обычно участвует в финансируемых правительством археологических экспедициях.

Анна изумлялась, как исследования такого высокого уровня можно было обеспечить подобной секретностью. Они ехали на заднем сиденье «лимузина», снабжённого небольшим компьютером.

Анна оценила, какой отличный выбор сделала Америка в лице Гарольда В. Смита, молчаливого руководителя организации Ремо, с головой, похожей на лимон. Гарольд В. Смит был одним из тех, кто верил в «красную опасность». Он воспринимал её страну как. врага. Он получил предупреждение и старался отвести удар от своей собственной страны, Но при этом он не считал Россию мировым демоном. Он не только не стремился развязать войну, но его человек сделал всё возможное, чтобы предотвратить её.

Ремо положил руку ей на шею. Анне нравилось, что его рука лежала на её шее, но она не хотела достичь оргазма на заднем сиденьи американского «лимузина». Они почти уже выехали из Нью-Йорка. Шофёр сидел, отделённый от них пуленепробиваемым стеклом. Они могли слышать его, но он не слышал их до тех пор, пока они не передавали ему распоряжения в микрофон. Это был чрезвычайно роскршный автомобиль, снабжённый даже телевизором.

В результате исследований в лаборатории была изучена структура земли, прилипшей к вазе, путём бомбардировки её электронами в специальной установке. Результаты исследования выводились на принтер.

Они слушали, как оператор считывает структуру земли, найденной на вазе.

Археолог-географ заносил полученные данные в портативный компьютер. Анна подумала, что оба мужчины выглядели совершенно обычно, были одеты, как средние американцы, но делали такие необычные вещи.

Анна сбросила прекрасную, ловкую руку Ремо.

— Пожалуйста, — сказала она.

Гарольд В. Смит покраснел.

— Ничего, — ответил Ремо. — Я не делаю ничего особенного. Если бы что-то делал, ты бы чувствовала это…

— Ремо! — воскликнула Анна.

— Ремо, пожалуйста, — попросил Смит, опуская глаза.

— Ничего, — сказал Ремо, возвращая руку на место.

Компьютер идентифицировал три места на Земном шаре, где находится подобная почва. Два из них Ремо отверг немедленно: одно находилось в джунглях Чили, а другое — в маленькой рыбацкой деревушке в Африке.

— Я всегда удивлялся, как они смогли утащить так много сокровищ, и после этого обнаружился только один свидетель, который видел, как они уходили из деревни, в то время как их прихода вообще никто не заметил. Я всегда удивлялся, что Чиун поверил, что спецслужбы Северной Кореи не смогли найти человека, который смог утащить всё это. Я всегда удивлялся, — сказал Ремо.

Анна и Смит заметили, что третье место соответствует всем логическим построениям.

Это было просто, как всё гениальное.

Анна и Смит обсуждали Арисона, в то время как они все втроём ехали на маленький военный аэродром за пределами Нью-Йорка. Они нашли сокровища. Теперь конец силы мистера Арисона был близок.

Признаки нетерпеливого ожидания их приезда Ремо и Анна заметили сразу же, как только достигли перекрёстка трёх основных дорог синанджу, где собралось всё население деревни.

Чиун тоже был тут, всей своей фигурой выражая неодобрение.

— Ты притащил её сюда. В свою собственную деревню. Белую. Эту белую. Белую, на которую ты променял свою прекрасную супругу, — ворчал Чиун, глядя на Анну.

— Ты никогда не угадаешь, где находятся сокровища.

— Конечно, я никогда не догадаюсь. Если бы я догадался, я бы давно нашёл их.

— Как ты думаешь, что это за небольшой замечательный холмик, на котором ты стоишь, Маленький Отец? — спросил Ремо.

— Это выход на шоссе. Позади меня осталась тропинка, ведущая в деревню. С этого места я могу видеть каждого, кто проходит здесь. Это самое удобное место.

— А той ночью, когда были похищены сокровища, не сюда ли работники спецслужбы Северной Кореи снесли их?

— Это только дорога, ведущая из деревни. Почему бы нет? И не пытайся отвертеться от того факта, что ты привёз эту, — он указал на Анну, — в то место, где находится твой дом, где живёт твоя прекрасная жена.

— Я знаю об этом браке, — с холодной улыбкой сказала Анна. — Но он не действителен.

— Это Ремо сообщил тебе такое? — улыбнулся Чиун. — Они все говорят это девчонкам, подобным тебе.

— Я верю, что Ремо не лжёт.

— Ты веришь тому, чему хочешь верить, — сказал Чиун. — Но ты не знаешь этого наверняка.

— Если ты получишь свои сокровища, Маленький Отец, не кажется ли тебе, что на свете существует ещё много людей, которые снова захотят утянуть их? — спросил Ремо.

— Если мне суждено будет найти их, они найдутся. А что касается предосторожностей, очевидно, похитители были убиты, так что они не смогут никому рассказать об этом.

— Ах, так они были убиты? Где же они были убиты?

— Я не играю в подобные игры.

— Ты играешь в игры только с мистером Арисоном. Ты не ответил мне.

— Мне это позволено. Я твой отец, — сказал Чиун.

— Не кажется ли вам, что холмик, на котором вы стоите, увеличился? — спросила Анна.

— Конечно, увеличился. Сюда же выбрасывается мусор со всего синанджу,

— А в основании, где под слоем мусора виднеется свеженасыпанная земля, вы можете найти тело отравленного человека, который унёс ваши сокровища.

— Отлично, позволим ему сгнить, — сказал Чиун.

— Сэр, неужели вы не хотите узнать, что произошло с сокровищами дальше и почему я считаю, что эти люди были отравлены?

— Потому что ты сексуально-озабоченная белая женщина и в твоей голове никогда не было ни одной логической мысли, — ответил Чиун.

— Они были отравлены, я уверена в этом, потому что это самый простой способ избавиться от них, после того как они выполнили свою работу. А потом достаточно было только одного человека с лопатой, который засыпал их мусором и уехал обратно в Пхеньян, откуда мог приезжать в деревню так часто, как вам хотелось, чтобы помочь вам искать сокровища. Ваши сокровища были в одном-единственном надёжном месте, которое только можно было найти. Они прямо здесь, в Синанджу.

Анна подумала, что Чиун так обрадовался находке, что позабыл поблагодарить её, но Ремо объяснил, что от Чиуна трудно ожидать благодарности. Это, конечно, не означало, что кто-то мог позволить себе забыть поблагодарить Чиуна. Когда кто-то приходил благодарить его, он был очень внимателен и тактичен.

Вся деревня копала в маленькой мусорной куче — кто лопатами, кто просто голыми руками. И при этом пели о том, как они работают во славу их Дома синанджу.

Но они всегда пели о том, как они работают, когда рядом были Мастера синанджу. Чиун не уставал напоминать им, что в то время, как он неустанно работал, чтобы добыть сокровища для всей деревни, они палец о палец не ударили, когда сокровища исчезли.

Они закрыли лица, когда добрались до разлагающихся тел, но под телами виднелась недавно разрытая земля, и только тонкий слой отделял их от первого сундука с ценностями. Всю ночь они чистили, переносили и перевозили, в то время как Чиун указывал дорогу людям, которые складывали сокровища перед входом в Дом синанджу. Он и Ремо расставляли их по прежним местам. Для Ремо и Чиуна это была самая приятная работа.

— Могу я войти? — спросила Анна.

Она помогла найти сокровища. Она сделала это для Ремо и Чиуна. Она чувствовала расположение к этому своенравному старому расисту.

— Нет, — сказал Чиун.

— Я знаю, что я была только инструментом для того, чтобы вы могли найти свои исторические сокровища, которые так много значат для наёмников, — сказала Анна.

— У тебя было некоторое соглашение с Ремо. Вероятнее всего, основанное на сексе, — сказал Чиун.

— Нет, я остановил войну, — сказал Ремо, занимаясь тем, чтобы золото майя не смешалось со светлым и блестящим золотом тайцев.

Чиун был горд, что Ремо помнил различия между ними.

— Хорошо, мы сейчас можем заключить соглашение с Арисоном.

— Я слышала о ваших соглашениях, Чиун. Что вы собираетесь отдать ему сейчас? — спросила Анна.

— Щепотку того, щепотку другого, — сказал Чиун. Он вытирал пятна с фаянсовых бочонков, принадлежащих Третьей династии королей Нила. — Оставьте это рядом с алебастровыми кошками, благодарю вас, — сказал он рабочим из синанджу.

— Я не понимаю вас, Мастер синанджу. Арисон не такая уж мистика, чтобы вы не могли в нём разобраться. Смит и я поможем вам в этом.

— Двойная капуста, — сказал Чиун, рассматривая большой кусок дамасской ткани, названной так по городу, в котором изготавливалась. — Ах, прекрасные Аббасиды! — воскликнул Чиун, напомнив о предательстве этой династии.

Здесь же, конечно, были сокровища из Багдада, вершины цивилизации, который был разрушен великим воином Чингисханом.

— Старый Багдад, — сокрушённо покачал головой Чиун и рассказал об упадке шёлкового столетия и потере секрета шёлкового производства, который совпал с упадком этого прекрасного города.

И конечно, подарки греческих тиранов, только что принесённые с холма и положенные к дверям Дома синанджу. Руки Чиуна задрожали от радости. Мастера синанджу всегда особенно любили работать для греческих тиранов. Хотя греки никогда не платили чрезмерно, они всегда точно знали, какая работа им нужна. Они никогда не выискивали воображаемых заговоров под каждой мраморной стеной. Они всегда знали, кого нужно устранить и как это сделать.

— Мистер Арисон, — сказала Анна, — если это, конечно, вас интересует, обладает электронной силой, которую подпитывает за счёт своих жертв. Жертвы — это люди, которые откликаются на отрицательные военные импульсы. Причиной того, что вы и Ремо оказались не подвержены этому влиянию, явилась ваша своеобразная подготовка. Другие люди борются со своими страхами, в то время как ваши страхи питают ваши силы. Вы не боретесь с ним, потому что прислушиваетесь к каждому ощущению внутри себя. Вы понимаете?

— Ты спишь с женщиной, которая объясняет тебе синанджу? — спросил Чиун.

Ремо сделал движение, не понятое женщиной, и остановился рядом с железными статуями из Мали.

— Эти немного попортились, — сказал Ремо.

— Ты идёшь? — спросила Анна.

— Нет, он остаётся, — ответил Чиун.

— Позволь ему ответить, — сказала Анна.

— Я должен здесь всё расставить.

— Ты не хочешь увидеть, как мистер Арисон разрушится под действием электронной контрсилы?

— Надеюсь на это. Но я должен сначала заняться комнатами, — сказал Ремо.

Чиун улыбнулся. Ремо мог быть хорошим мальчиком, когда хотел. И Ремо был им.

— Он знает, что твои маленькие хитрости не могут остановить что-то, похожее на Арисона, — сказал Чиун.

— Но он не «что-то». У того, что мы со Смитом вычислили, есть все доказательства.

Чиун улыбнулся.

— Ты никогда не остановишь его. Я могу даже поспорить с тобой на это. Если ты остановишь Арисона, ты получишь Ремо. Если нет, ты никогда больше не появишься здесь снова.

— Вы мешаете нам, потому что я белая? — спросила Анна.

— Я обещаю тебе, — сказал Чиун.

— Эй, ты не можешь обещать меня всем, — возразил Ремо.

— Я могу обещать не вмешиваться, — уточнил Чиун.

— Принято, — сказала Анна.

— Принято, — ответил Чиун.

— Я позвоню тебе, Ремо.

— Скажи ей «до свидания», Ремо.

Но Ремо проигнорировал их обоих. Анна уже уходила и не видела, что Ремо заметил картину, похожую на ту, что он видел у входа в римский туннель. Трое мужчин с трудом несли её на плечах, но он бросился помогать им. Осторожно поддерживая картину, они понесли её в дом и устроили в той самой комнате, которая была отделана красным деревом.

Там уже был мраморный бюст. И лицо, и борода, и шея явно указывали на то, что за четыре сотни лет до Рождества Христова мистер Арисон позировал для него.

В последующие три дня Ремо и Чиун расставляли сокровища по местам. Всё это время Пу ждала, что Ремо выполнит свои брачные обеты.

Она не выходила из дома. Она плакала под дверью. Она плакала, когда рядом были другие жители деревни. Она рвала на себе волосы. Она кричала и ругалась. Скоро в Синанджу не осталось ни одной живой души, которая бы не знала, как Ремо оказался не в состоянии выполнить свои супружеские обязанности по отношению к ней.

Скоро почти все знали, что брачная ночь прошла кое-как. Пу всегда отличалась болтливостью.

Наконец Пу отправилась к Дому синанджу, более известному в Синанджу как Дом Мастеров, сообщая всем и каждому, что она покинутая женщина.

— Когда это кончится, Маленький Отец? — спросил Ремо.

— Через пять дней, — сказал Чиун.

— Почему через пять дней? — спросил Ремо.

— Потому что через пять дней она успокоится и будет готова, — сказал Чиун, не уточняя, для чего она будет готова.

На пятый день Чиун пошёл туда, где лежала Пу, опустошённая и закрывшая глаза. Она попросила его помочь ей встать и проводить её обратно в её дом в деревне.

— Сделано, — сказал Чиун, возвращаясь домой.

— Что ты ей сказал? — спросил Ремо.

— Сорок две тысячи долларов наличными, — ответил Чиун. — Что, ты думаешь, я мог сказать ей? Что всё будет в порядке? Что брак окончен? Что ей будет лучше без тебя?

— Это слишком большая сумма, — сказал Ремо.

— Она заработала их, — сказал Чиун.

— Ты полагаешь, что мы больше никогда не услышим об Анне? — спросил Ремо.

— Ты не находишь, что эта статуя стоит именно на своём месте?

— Да, — согласился Ремо.

— Будь уверен, она никогда больше здесь не появится, — сказал Чиун.

— Это не то, что мне нужно, Маленький Отец.

— Ты уже достаточно наелся красного мяса, — сказал Чиун.

— Но она не такая. Она особенная.

— Тебе только кажется, что она особенная.

— Даже если и так, меня это не волнует, Чиун, — ответил Ремо.

— Отлично, — сказал Чиун. — Тебя не волнует, что я думаю. Тебя не волнует, что хорошо для Дома синанджу. Тебя волнует только, что чувствует великий Ремо Вильямс. Эти чувства похожи на мину, — сказал Чиун.

И, проходя через многочисленные комнаты дома, он всё время повторял это слово — «мина», хотя с каждым взглядом, брошенным на возвращённые сокровища синанджу, он произносил это слово всё тише и тише.

Анна позвонила через восемь дней, но новости были не радостные. Ремо должен был вернуться в Америку и остановить Гарольда В. Смита. Он стал безумным.

— Он прокричал: «Сорок — четыре — сорок или сражение» — и начал войну с Канадой.

— Смитти? — спросил Ремо, не веря.

— Ты знаешь про Фолкрофт?

— Как ты вышла на Фолкрофт?

— Я говорю тебе, что он сошёл с ума. Он не заботился ни о каких предосторожностях. Он поднял собственное знамя и кричит, что хочет узнать, как заслужить медаль и что он должен для этого сделать. Чем больше, тем лучше. Ты должен вернуться назад и спасти свою организацию, Ремо.

— Арисон? — спросил Ремо.

— Кто же ещё? — удивилась Анна.

— Я сейчас же приеду, — сказал Ремо, который даже сейчас перед глазами видел большой бюст Арисона.

Чиун прошёл мимо него с алебастровым кувшином.

— Что это? — поинтересовался Ремо.

— Маленький кусочек чего-то, — ответил Чиун.

В данный момент в Фолкрофте царил беспорядок, но это было здесь случайным явлением, поскольку этот санаторий для психически больных считался лучшим. Находящиеся здесь люди вывешивали на стенах собственные флаги, а так как Южный Остров полностью закрывал здание, многие не знающие люди думали, что это сигналы с рыбачьих лодок.

Доктора задавались недоуменными вопросами, почему совершенно нормальный с виду и такой обычно уравновешенный мистер Смит теперь говорит «хелло» каждому встречному и уговаривает добровольно присоединиться к борьбе с Канадой. Они должны убежать вместе с ним из этого здания, администрация которого абсолютно незаконно держит их здесь, не давая использовать свой шанс.

По мнению Смита, Канада слишком уж суёт свой грязный нос в дела Америки ещё со времён американской революции и нарушает равновесие, установившееся между двумя странами на границе, на широте сорок — четыре — сорок, подло и изменнически нападает на людей.

Чтобы справиться со всем этим, нужно было несколько бравых и честных парней, которых нельзя было подкупить или запугать канадским лобби.

Ремо осторожно взял Смита за руку и отвёз обратно в их офис, где Смит очень внимательно посмотрел на Ремо и спросил, не один ли он из тех, кто был готов забыть, как во время войны во Вьетнаме Канада пользовалась различными грязными уловками, чтобы навредить Америке.

— Они снова занялись тем же самым, и, когда ты познакомишься с этими очевидными фактами, тебя тоже будут называть фанатиком. Ты понял?

— Да, Смитти, — сказал Ремо.

— Только очистительная война сможет избавить нас от этой раковой опухоли.

— Отлично, мы присоединяемся к твоей войне, Смитти.

Волосы Смита были взъерошены, а глаза устремлены к чему-то, что видел только он. Внезапно он обнаружил в своём офисе Анну и заметил открытые ящики письменного стола. В конце концов, она не была частью организации.

Внезапно прибыл Чиун, привезя с собой бюст мистера Арисона. В своём кимоно он выглядел как ожившее воплощение другого мраморного бюста. Когда он поставил свою ношу, пол комнаты задрожал под ней.

Из-под складок своего серого кимоно Чиун извлёк алебастровый кувшин и открыл его. Из кувшина он достал немного коричневого порошка и зажёг его. Мгновенно повалил багровый дым, ударил всем в ноздри и распространился далеко по комнате, постепенно меняя свой цвет на оранжевый. Фимиам. Чиун рассыпал этот порошок перед бюстом мистера Арисона.

— О Арес, бог войны, называемый Марсом у римлян и другими именами у других племён. Пожалуйста, позволь человечеству вести свои глупые войны без твоего участия!

Со свистом, похожим на звук шторма, дым втянулся в мраморные ноздри, и в офисе Гарольда В. Смита наступила глубокая тишина.

— Что вы здесь делаете? — спросил Смит Анну. — И ты, Ремо? И Чиун?

— Мы совершили жертвоприношение богу войны, которого вызвал шаман из резервации ойупа. Теперь он вернулся в собственную статую, — сказал Ремо.

Смит связал эти события и сделал собственный вывод. Кроме того, мисс Чутесова всё-таки была русским оперативником высокого класса.

— Я не верю этому, — сказал Смит.

— Эта статуя имеет историческое предназначение, которое вы активизировали своими электронными волнами. Ваши учёные нарушили некоторое историческое равновесие, — сказала Анна.

— Синанджу имеют доступ к электронным силам? — спросил Смит.

— Историческим силам, — сказала Анна, которая обучалась в коммунистической школе.

— Типичный склад ума белого, — сказал Чиун, имея в виду и Анну и Смита, и передал Ремо собственность синанджу. Между прочим, он лично разрешил эту проблему.

Но будет ли он и дальше жаловаться?