Стать драконом

Глава 15

Да, с его стороны невероятно неприлично оставлять её в таком состоянии и пообедать настоящей едой вместо того, чего хочет: Эйми. Однако лунный лучик должна понять, что его нельзя принуждать или соблазнять делать то, что хочет, даже если он тоже этого хочет. Он почти забыл обещания и клятвы, когда она сосала ему.

«Неужели я сумасшедший, чтобы отказать женщине, которая падает на колени и доставляет мне такое удовольствие?»

В этот момент мир, ад, вся вселенная вращались вокруг Эйми. Если бы она спросила его прямо в тот момент, он, возможно, уступил бы её требованиям. Даже сейчас, когда она сердито смотрела на него, отчасти он хотел дать ей то, что она желает.

«Она — моё всё».

Однако сделать ее центром своей вселенной означает защитить её, иногда от самого себя.

Пока ситуация с семьёй не разрешится, он не может позволить ей сделать что-то непоправимое, например, заявить на него права. Точно так же, как не может позволить ей пойти с ним на вечеринку сегодня.

«Я и так уже подверг её достаточной опасности».

Он больше ни во что её не втянет. Когда она вернулась в ванную, чтобы окатить себя холодной водой — потому он жестокий ублюдок, которому следует оторвать яйца, — он смешал часть предположительно подправленной наркотиками пищи со свежей. Поскольку он не уверен, что подмешано, а что нет, он поменял чай со льдом, который стоял в первой тележке, и тарелки с фруктами.

Когда Эйми вышла из спальни, он уже ел неиспорченную порцию. Он проигнорировал её пристальный взгляд. Труднее игнорировать то, что она сидела напротив в одном халате. Не помогало и то, что теперь он точно знал, что скрывается под ним. Её тело аппетитнее филе миньона, политого маслом, которое он сейчас смаковал.

— Не могу поверить, что на этот раз меня бросили ради еды, — проворчала она.

— Я должен поддерживать силы, — поддразнил он.

— Ты подлый.

— Бедный, лунный лучик. Давай поцелую, и всё пройдёт.

— Давай.

— Позже. Если миссия увенчается успехом.

Ложная надежда для обоих, потому что, даже если он спасёт свою сестру, всё равно останется Мерсером.

— Ты ужасно недалёкий, — заметила она между укусами.

— Я учусь контролировать мысли. Может пригодиться сегодня.

— Я уже говорила, что у нас особая связь, которая позволяет мне читать тебя.

— И этого я не понимаю. Как получилось, что мы связаны, если ты не заявила на меня права? — Очевидно, связь полностью сформировалась, как только они обменялись укусами. Примитивный метод, но это его не удивило. Обмен кольцами и другими безделушками происходит из человеческих традиций.

Она пожала плечами.

— Не знаю, почему мы с тобой уже связаны. Возможно, это судьба. Слышала, что такое случается с некоторыми супружескими парами, но не часто. Никто не знает, почему это происходит с одними парами, а не с другими. У меня есть нечто подобное с близняшкой, хотя мы не слышим друг друга так ясно. С другими членами моей Септы я могу испытывать сильные эмоции, если нахожусь достаточно близко, но с тобой… будто мы соединились.

— Странно.

С одной стороны, он наслаждался связью между ними. Он ощущал ей эмоции, когда она теряла бдительность.

Невероятный опыт, когда она отсосала ему, но вне секса… он не мог спрятаться.

«Во мне так много тьмы, которую я не хочу ей показывать».

— Боишься, что я узнаю все твои секреты? — поддразнила она.

— Ты уже их знаешь.

За исключением того, что он продолжал отрицать.

«Думаю, я влюблен в неё».

Сама мысль об этом приводила в ужас. Он любил свою семью, и это использовали против него. Он не смог защитить их. Чёрт возьми, он даже не смог спасти себя. Любовь к Эйми пугала до чёртиков, это означает, что должен сделать всё возможное, чтобы обезопасить её, даже если придётся пожертвовать собой. Вот почему он закрыл свои мысли, почему не впустил её. Если бы она знала, что он задумал, вероятно, оторвала бы ему член.

Она опустила глаза. Моргнула. Кивнула. И прищурилась.

— Что ты со мной сделал? — невнятно спросила она.

— Защищаю своё сокровище.

— Придур… — Она резко подалась вперёд, и он поймал её прежде, чем она упала лицом в пол.

Он зарылся лицом в её волосы и прошептал:

— Прости. Но я должен сделать это один.

Брэнд отнёс её в спальню и уложил на кровать.

Она выглядела такой умиротворенной во сне. Но, боже, будет ли она злиться, когда проснётся? Он планировал быть далеко, когда действие наркотиков закончится, и она взбесится. Только он надеялся, что она будет спать до тех пор, пока он не спасёт сестру, или, зная Эйми, прибудет, готовая выпотрошить его. Одежда, которую она заказала, прибыла через несколько минут после того, как Брэнд уложил её. Посыльный, молодой парень, пробормотавший «спасибо», когда Брэнд сунул ему двадцатку, положил на диван две сумки с одеждой. Сотрудник отеля также доставил две коробки с обувью и сумку с нижним бельём известной марки. Ничего, кроме самого лучшего для его лунного лучика. Всё сидело идеально, даже нижнее бельё. Он не мог удержаться, чтобы не помахать маленькими кружевными стрингами, которые Эйми заказала себе, и на мгновение сжал их в кулаке.

Как бы ему хотелось снять их с неё.

«Не отвлекайся».

Он отбросил кружевное ткань и закончил собираться.

Не успел он облачиться в смокинг, впервые, поскольку пропустил выпускной в средней школе, как в номере зазвонил телефон, сообщая, что машина прибыла. Вновь посмотрев на себя, чтобы убедиться, что выглядит презентабельно, он поморщился отражению, не узнавая себя. Не только потому, что увидел своё человеческое лицо, хотя старше и стройнее, чем помнил, но и потому, что не мог не видеть себя иначе: выше, прямее, увереннее, чем помнил. Он винил Эйми. Она взяла сломленного и почти готового сдаться мужчину и увидела в нём что-то, что расцвело в её присутствии. Это называется гордостью. Он больше не реагировал и не позволял кому-то контролировать себя. Брэндон сам по себе в грёбаном смокинге и в туфлях. Эйми определённо была занята, пока он принимал душ. Он планировал быть более занятым, пока она будет спать.

Прежде чем уйти, он проверил Эйми в последний раз, подоткнув одеяло и убедившись, что подушка лежит ровно. Брэнд нежно поцеловал её в губы. Она никак не отреагировала. Он ничего не чувствовал через их связь, её наркотический сон делал его инертным.

— Прощай, лунный лучик.

Когда она проснётся, он исчезнет из её жизни. Уходя, он не оглянулся. Не мог, иначе мог бы передумать.

Когда он вошёл в вестибюль, портье указал на машину у входа, которая приехала, чтобы отвезти его на вечеринку. Только это не обычная машина. Нет, не для его лунного лучика. Она заказала чёртов лимузин с водителем. Он вздохнул. Брэнд и так чувствовал себя не в своей тарелке с ней. Когда он вышел из отеля, водитель, одетый в чёрный костюм со шляпой, наклонил голову и придержал заднюю пассажирскую дверь. Он попытался отказаться. Очевидно, это не вариант.

— Политика компании, сэр, — заявил водитель. — Все клиенты должны сидеть сзади.

Не имея выбора, самозванец Брэнд в новом наряде сидел на заднем сиденье лимузина, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке. Нет ничего плохого в том, чтобы хорошо одеваться. Красивые, чистые джинсы и рубашка на пуговицах. А вот смокинг сдавливал и душил. Водитель, очевидно, знал, куда ехать, и Брэнду пришлось сидеть, сложа руки и ждать, когда его доставят к дьяволу. У него было время обдумать план действий.

Его план включал в себя появление у входной двери и наглое проникновение внутрь.

«У кого сейчас самые большие яйца, дядя?»

Однако дерзкая гордость не должна заменять интеллект. Должен ли он прибегнуть к уловке? Придётся. У него есть за что бороться. Брэндон может зайти незаметно и, возможно, выйти тем же путём. С другой стороны, с чего ему прятаться? После всего, что сделал Тео, разве не очередь Брэндона выйти в свет? Больше не нужно прятаться. Внешне он уже не монстр. Внутри кипела холодная ярость и жажда мести. Хрустеть его костями. Раздавить. Пусть его дядя попробует поиграть в свои игры с Брэндоном напрямую. Он разберётся с ним. Эйми и её семья права, когда заявила, что на таком публичном мероприятии, дядя Тео будет вести себя наилучшим образом. Публика будет наблюдать и, как обычно в наш век навязчивых средств массовой информации, будет судить. Если Брэнд покажется, его дядя никак его не сможет остановить его, не вызвав вопросов.

«Ничто не помешает мне увидеться и поговорить со своей сестрой».

Если они решат уехать вместе, что может сделать дядя Тео? Ничего, не устраивая сцен.

Говоря о сцене, Брэнд чуть не закричал, как девчонка, когда на светофоре открылась пассажирская дверь, и седовласая женщина села рядом с ним. Машина рванула с места, когда он разинул рот. Наконец, ему удалось произнести:

— Тётя Вайда?

Кто ещё надел бы бальное платье цвета фуксии с бахромой?

— Я, в плоти, мальчик мой. Не смотри так удивлённо. Ты же не думал всерьёз, что мы позволим тебе одному войти в логово этого волка?

— Почему бы и нет? Я не член семьи.

Она отвесила ему подзатыльник и цокнула языком.

— Ты с моей племянницей, и через неё ты семья.

— Я не с ней.

Получив ещё один подзатыльник.

— Идиот. К счастью для тебя, у меня есть кое-что, что может вылечить твою болезнь.

— Какую болезнь?

— От идиотизма. Я знаю, что ты сделал, и должна сказать, что восхищаюсь тем, что ты нашёл свои яйца, и не только потому, что они стальные. — Она посмотрела на него так, что ему захотелось надеть ещё несколько слоев одежды. — Ты довольно интересный парень. Жаль, что долго не проживешь. Накачать наркотиками мою племянницу. — Тётя усмехнулась. — Она заставит тебя заплатить за это.

— Я сделал это, ради её защиты.

— На её взгляд это всё иначе.

Он ждал, что Эйми разозлится. Но это не помешало ему сделать то, что должен был.

— Что ты здесь делаешь?

— Ушла вскоре после встречи с тобой. Мой экстрасенс…

— Ты следуешь советам экстрасенса?

Презрение, возможно, немного уменьшилось.

— Заговоришь со мной ещё раз таким тоном, и поймешь, почему я не милая сестра.

— Ты имеешь в виду, что среди вас есть одна симпатичная? — с лёгким сарказмом произнёс он.

— Неблагодарный, и это после всей той работы, что я проделала. Как думаешь, кто позаботился о лимузине и прочем? В наши дни нельзя доверять тем, кто не семья. Всегда все делают что-то со скрытыми мотивами.

— И какой у тебя мотив?

— Прославить семью, конечно. Немного веселья, может быть, немного хаоса, тоже хорошо. Хотя я буду отрицать, если Зара спросит.

Легкомысленный ответ вызвал раздражение.

— Это не игра.

— Всё в жизни — игра. Лучше тебе усвоить это сейчас. Особенно с учётом того, что ты — одна из фигур.

— Приятно сознавать, что от меня есть польза в качестве пешки.

— Перестань унижать себя. Это раздражает. Даже ты, своей тупой головой, должен понять, что стала главным игроком, или собираешься продолжать отрицать события, которые разворачиваются вокруг тебя?

— Я не просил этого. Я жертва науки. Ничего больше. Я не дракон.

Очередной подзатыльник не застал его врасплох, но подготовка всё равно не унимала боль.

— Какого хрена?

— Следи за языком, — отрезала тётя. — Там, куда мы направляемся, люди будут слушать, и не выкажут тебе никакого уважения или поддержки, если покажешься захолустным деревенским нытиком с комплексом горе — это я.

— Но я деревенщина из захолустья. Что касается остального… нытье казалось лучше, чем поддаваться ярости и неистовству. Бесчинствовать веселее. Иногда что-то ломается.

— Манеры — остаются манерами. Богатство не имеет к этому никакого отношения. Ты действительно думаешь, что все, кого встретишь сегодня вечером, происходят от голубой крови? Большинство из них будут простолюдинами. Ниже меня. Ниже тебя. Расправь плечи, высоко подними подбородок и веди себя так, будто ты самый важный человек в комнате. Потому что, если тесты моей сестры верны, так оно и есть.

— А если нет?

— Тогда притворяйся, но, чёрт возьми, перестань ныть по этому поводу.

— Или что? — Да, он специально ткнул дракона словесной палкой.

— Ты не захочешь знать. — Прищуренные глаза, извергающие зелёный огонь, уставились на него.

Лимузин остановился на очередном светофоре, и так же быстро, как появилась, Вайда выскользнула из машины, только чтобы другая женщина с серебряными волосами заняла её место.

Эйми, восхитительно пахнущая, и выглядящая ещё восхитительнее, села напротив него. Он обвинил то, как бедро выглядывало из разреза платья, и пожалел, что не вытолкал Эйми и не велел водителю нажать на газ.

Увы, Брэндон слаб. Такой слабый перед ней. Он застонал.

— Что ты здесь делаешь? Я оставил тебя в безопасности в отеле.

— Ты же знаешь, что существуют законы, запрещающие накачивать женщин наркотиками.

— Я сделал это, чтобы уберечь тебя.

— Нет, ты сделал это, потому что ты рыцарь.

— Не рыцарь, — вздрогнув, ответил он.

— Нет, конечно, учитывая, что накачал меня наркотиками. Хорошо, что я этого ожидала.

— Если ты знала, то зачем тогда ела?

Она повела обнажённым плечом, и чтобы оно стало идеальным, требовалось кое-что — след от укуса. Его укуса, если быть точным.

— Съела, потому что была голодна. Кроме того, мне нужно было вздремнуть, и, учитывая моё возбуждённое состояние, из-за того, что кто-то не довёл дело до конца, мне нужна была небольшая помощь.

— Это не объясняет, как ты сюда попала. Я ушёл почти час назад.

— Ты ушёл. Лимузин разъезжал по городским улицам недалеко от отеля. Достаточно долго, чтобы я могла немного вздремнуть и подготовиться.

— Ты хочешь сказать, что планировала это с самого начала?

— С небольшой помощью. Тётя Вайда хотела посмотреть, не прыгнет ли кто-нибудь в машину, если в ней будешь только ты. Она была очень разочарована, когда ничего не произошло.

— Может быть, они сдались.

— Сомнительно. Вероятнее, что они знали о слежке и планируют устроить засаду позже.

— Как так получилось, что твоя тётя здесь по совету экстрасенса, но больше никого нет?

— Моя мать никогда не вкладывает все ресурсы в одно место. Однако в данном случае я готова поспорить, что Вайда действовала независимо. Она сама по себе матриарх, даже если её Септ состоит только из её мужа и единственного сына.

— Но как она сюда попала? Судя по всему, она прилетела раньше нас, но мы летели единственным рейсом.

— Как будто она стала бы доверять коммерческой авиакомпании. Она летела сама.

— Она летела в облике дракона? — Он постарался приглушить слова на случай, если водитель услышит. Перегородка отделяла их, но его паранойя в полной боевой готовности. — А как же священный запрет?

— Она летела на двухмоторном турбовинтовом самолёте. Не любит путешествовать на большие расстояния на машине и говорит, что если не может использовать собственные крылья, будет управлять железными.

— Твоя семья очень решительна.

— Как и ты. У нас будут восхитительно упрямые дети.

Он вздохнул.

— Ты не сдаешься?

— Нет. И ты не должен, потому что я — главный приз.

Больше похоже на несбыточную мечту, но он подавил эту мысль, чтобы она не дала ему пощёчину.

Лимузин направлялся к месту назначения, по крайней мере, так он предполагал, и не знал, что и думать. Присутствие Эйми отвлекало, но что хуже, они ехали на вражескую территорию. Больше, чем когда-либо, он сомневался в разумности такого шага. Огни города остались позади, когда они въехали в пригород. Широкие улицы, высокие деревья, настоящие тротуары и газоны, освещенные со стратегическим акцентом, чтобы подсветить деревья и кустарники, ухожённые с точностью до дюйма зелёной жизни. Они притормозили у ворот широкой арки, соединяющей въезжающие и выезжающие переулки. Там была богато украшенная приветственная вывеска, даже домик охраны, где кто-то с планшетом коротко переговорил с водителем, прежде чем впустить их. Оказалось, что они вошли в закрытое сообщество для богатых, место, куда богатые отправились жить и оставаться отделенными от масс.

Тут живет Паркер? Это казалось слишком роскошным даже для его дяди.

— Мы приехали, куда нужно? — спросил он.

— Так написано в приглашении.

Возможно, место выбрано правильно. Однако оно казалось неправильным, потому что, когда Брэнд думал о вечеринке по случаю дня рождения, вспоминалось празднования его юности. Задний двор был украшен рождественскими гирляндами, развешанными среди деревьев, разноцветные лампочки, казалось, зависали в воздухе, как только наступила темнота. Несколько столов для пикника — грубое от старости дерево и покрытое плесенью, — пластиковые тарелки, воздушные шары с надписью «С Днём рождения». Для дополнительного украшения несколько цветных воздушных шаров на веревочках приклеены к дому и ветвям. Простой декор хорошо сочетался с меню из гамбургеров на гриле, хот-догов и салата из макарон, за которым следовал десерт; торт, который его мама сделала сама, покрытый глазурью, со свечами разной высоты, расположенными в шахматном порядке. В их доме даже такие мелочи, как огарки свечей, использовались повторно, чтобы сэкономить деньги. Ограниченный бюджет также означал, что приглашены были только близкие родственники и самые лучшие друзья, потому что, как часто говорила его мать: «Мы не будем кормить весь чёртов район». Возможно, это прозвучало грубо и безразлично, но такова реальность жизни с ограниченным бюджетом. Несмотря на ограничения, ни один Мерсер не чувствовал себя забытым, даже если некоторые подарки доставлялись в пластиковом пакете, с бирками и, возможно с пальцами людей. Но главное — сама идея.

Так стоит ли удивляться, что от празднования дня рождения сестры Брэнд ожидал чего-то интимного и знакомого? Унылые дома в этом районе с высокими воротами и каменными заборами говорили об обратном. Я должен был догадаться по смокингу и лимузину. Костюм, который Эйми заставила его надеть, был совсем не простым, но он предположил, что она заказала его, потому что так поступали богатые девушки.

Он потянул за воротник рубашки.

— Проклятая штука душит меня.

— Не играй с этим. Всё идеально.

Нет, она была совершенна в мерцающем лиловом платье, расшитом серебром. Волосы Эйми падали шелковистой завесой до самой поясницы, едва касаясь задницы.

«Моя задница».

Забавно, как у него вошло в привычку думать об Эйми, как о своей.

Как, чёрт возьми, он собирался уйти от неё, когда это, несомненно, проваленная миссия?

— Почему такое мрачное лицо? Сегодня вечером мы вернём твою сестру.

— Или все полетит к чёрту.

— Если Паркер тронет хоть волос на моей голове, мама приготовит его яйца на завтрак под беарнским соусом.

— Это если что-нибудь останется после того, как я покончу с ним. — Сама мысль о том, что Эйми пострадает, леденила кровь в жилах, но это его не беспокоило.

Всё больше и больше он замечал, что грань между ним и его другим «я» исчезает.

«Что я говорю? Я даже не думаю, что мы больше не расстанемся». Его мысли и эмоции, казалось, исходили от него, с новым поворотом.

— Ты бы убил кого-нибудь ради меня? — спросила она.

— В мгновение ока.

— Какая прелесть.

Не обращая внимания на проплывающие мимо особняки, он повернулся к ней.

— Могу я спросить тебя кое о чём? Если я не золотой дракон, если окажется, что ты ошибаешься, и я вообще не дракон, ты всё ещё будешь хотеть меня?

— Ты забываешь, я заявила на тебя права ещё до того, как мы узнали, что ты можешь быть золотым.

— Потому что считала меня драконом. Что, если это не так?

Она подалась вперёд, и опьяняющий аромат окутал и обострил чувства Брэнда.

— Моя мать может отречься от меня, но, на самом деле, мне плевать, кто ты. Аллигатор, дракон или просто человек. Думаю, нам давно пора объединиться с теми, с кем суждено быть, и не только потому, что гены идеально подходят друг другу.

— Ты думаешь, мы идеальная пара? — Сама идея не вызывала доверия.

— А ты нет?

Он хотел сказать, что, чёрт возьми, нет, но не мог, потому что хотел быть её идеальной парой. Хотел, чтобы её изящество смягчило его грубость, чтобы его сила стала её щитом, чтобы её мягкие слова успокоили зверя внутри.

«Иди ко мне».

Он не произнёс этих слов вслух, но она услышала, вот только не пошевелилась.

— Не сейчас. Потом.

— К чёрту.

Кто знает, что будет позже? Он потянулся и пересадил её к себе на колени.

Шокировано вздохнув, она немного сопротивлялась.

— Брэнд, мы не должны, мой макияж.

Его не волновал макияж. Она выглядела хорошо, и лично он думал лучше, без него. Кроме того, он хотел попробовать на вкус эти идеальные розовые губы.

— Блеск не со вкусом вишни, — пробормотал он, приближаясь к её губам и отмечая мягкий вкус.

— Обязательно куплю такой для следующего раза.

Потому что следующий раз обязательно будет. И будет много. Он намотал её волосы на кулак, наслаждаясь шелковистостью. Эйми застонала ему в рот и открыла связь между ними, чтобы он мог почувствовать её возбуждение от его грубого обращения с ней. Его лунный лучик могла быть чопорной и изящной снаружи, но внутри — дикое существо, которому нравилось пачкаться.

«Со мной. И только со мной».

Разрез на платье позволял ласкать её бедро и скользнуть выше, пока не наткнулся на кружевной барьер трусиков.

Треск.

— Брэнд!

— Тебе они не нужны.

— Я не могу появиться на публике без трусиков. Так не делается. — Она фыркнула, но он почувствовал волнение при этом.

— Не хочу встречать преграды, когда возьму тебя позже.

Потому что собирался делать с ней то, что она не так давно с ним, если предположить, что они победят. Удача ему изменяла. Он больше не жертва. Пришло время стать героем. И героям всегда доставалась девушка.

Дрожь пробежала по телу Эйми.

— Ты дразнишь.

— И мне это нравится. — Он потрогал ее, чувствуя мёд на пальце и желая слизать всё это языком.

— Но сейчас у нас нет времени на это.

— Ты права. — Но он хотел. Брэнд убрал руку и облизал палец. Как будто не позволил этой амброзии пропасть даром.

Эйми зарычала.

— Клянусь, если продолжишь дразнить, я могу заявить на тебя права перед всеми и к чёрту СМИ. — Её охватили сильные эмоции, она прищурила фиолетовые глаза, в которых на мгновение вспыхнул огонь.

— Я почти дошёл готов сделать это, лунный лучик.

Потому что не только она устала от этой игры.

— Брэнд, я тебе нравлюсь? — спросила она с самым серьёзным видом.

— Больше, чем следовало бы, лунный лучик.

Лимузин замедлил ход, когда они повернули, и Эйми соскользнула с его колен, ворча о необходимости поправить помаду и причёску. Благодаря связи между ними, Брэнд понял, что ворчание всего лишь показуха; внутри она практически лопалась от счастья.

«Из-за меня».

Он сделал её счастливой. Брэндон не был уверен, делал ли он когда-нибудь это раньше для кого-то, кроме матери, но знал, что ему это чертовски нравится. После того, как он спасёт сестру, возможно, следует пересмотреть решение уйти. Он смотрел в окно, пока Эйми снова наносила блеск на губы. Они проезжали вдоль огороженного участка земли, каждый из домов в этом районе занимал большие участки территории. Тревога охватила его. Он потянул удушающий воротник рубашки.

— Моя сестра не узнает меня в этом парадном костюме.

— Перестань ныть. Мы не можем появиться в уличной одежде. Они даже не пропустят нас за ворота.

— Ворота, охрана и заборы. Что это, Форт-Нокс?

— Больше похоже на волчье логово.

И она имела это в виду совершенно буквально. Потребовалось немного покопаться, но, по словам Эйми, они с сестрой обнаружили, что Паркеру принадлежит собственность, в которую они ехали сегодня. Скрытые под подставными компаниями, они обнаружили три места, напрямую связанные с Паркером. Сегодня они должны были посетить особняк на Западном побережье, но дядя также владел двумя другими объектами недвижимости. Один — простой таунхаус на Восточном побережье в самом Нью-Йорке, а другой — в Техасе, представлял собой поместье площадью в несколько сотен гектаров, которое могло похвастаться не только домом, в котором могла бы поместиться приличная часть семьи Мерсер, но и рядом хозяйственных построек, потому что собственность одновременно служила ранчо.

— Мой дядя Паркер — фермер?

Это казалось неправильным.

— На бумаге так и есть. Хотя, похоже, он продаёт не так много скота. Это дом для развлечений, и в него мы идём. И именно его он использует, чтобы подлизываться к правительственным чиновникам.

— Ты уверена, что Сью-Эллен будет там?

— Где ещё может быть именинница?

В этот момент он подумал, что, хотя и много жаловался и стонал — конечно, по-мужски — обо всём, что произошло, ему ещё предстоит сделать одну действительно важную вещь.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что всё это делаешь. За то, что выяснила, где моя сестра.

— Я не могу приписать себе всю заслугу. Моя сестра немного помогла. — Увидев его изогнутую бровь, она рассмеялась. — Ладно, много. Но ты не должен благодарить меня за это. То, что твой дядя сделал с твоей сестрой, неправильно, и теперь мы всё исправим.

— Не знаю, что я сделал, чтобы заслужить это, но спасибо.

— Не благодари меня. — Она подалась вперёд и, коснувшись его колена, тихо сказала: — С этого момента, даже если ещё не веришь, мы едины. То, что влияет на тебя, влияет и на меня. Те, о ком ты заботишься, теперь под моей опекой и защитой.

От такого партнёрства и от самой идеи такого, у него чуть не перехватило дыхание. Глядя на Эйми, на её платиновое совершенство с тонкой элегантностью, которое так контрастировало с его тёмной внешностью и ещё более тёмной, холодной кровью. Снова и снова он продолжал видеть причины, по которым она заслуживала лучшего.

Простой скромный Мерсер думает, что может быть с этой великолепной красавицей? За исключением того, что она выглядела очень хорошо рядом с ним, её серебристые волосы дополняли его тёмные, тонкие волосы и изящную красоту, подчёркивающую его телосложение. И он собирается подвергнуть её возможной опасности?

Не в первый раз он пытался отговорить её.

— Не думаю… — Её не интересовали аргументы, поэтому она заглушила его протест поцелуем.

И он задумался, не протестовал ли он нарочно. Он или его вторая половина разговаривают? Он больше ничего не может сказать. Лимузин остановился, и он посмотрел на безумно большой особняк с каменными колоннами и массивными рядами окон. Из всех струился свет, и Брэнд почти слышал, как его мать кричит:

— Выключи чёртов свет. Ты сжигаешь деньги.

Водитель открыл перед ними дверцу и отошёл в сторону. Именно тогда Брэндон заметил, что, хотя лицо было незнакомым, из-под кепки выглядывали пряди серебристых волос. Ещё подкрепление. Он выскользнул из машины, а затем протянул руку, как делают актёры, когда ступают по красной ковровой дорожке, — и он и его приятели посмеялись бы над ними. Они смотрели красные дорожки только для того, чтобы увидеть горячих актрис в откровенных платьях.

Эйми вышла, лучик лунного света, который украл у него все аргументы и дыхание.

— Готов? — спросила она, кладя руку на его бицепс.

— Нет.

Звон её смеха омыл его, немного успокоив нервы.

— Давай заберём твою сестру, чтобы мы воспользоваться гостиничным номером ночью.

— Ты настолько уверена в себе?

— Проигрыш не вариант.

Никогда это не было так верно, как сегодня вечером. Тем не менее, он не мог не задуматься, во что ввязался, учитывая, что чувствовал себя совершенно не в своей тарелке.

Конечно, надев чёртов костюм с удушающим галстуком, он выглядел соответственно, но был убеждён, что все вокруг видят, что он родился на болоте. Все дело в отношении, по крайней мере, по словам леди-драконов. Так что он подстроится. Высоко поднимет голову, расправит плечи, напустит на себя хмурый вид для любого, кто осмелится взглянуть на него, и смертоносный многообещающий взгляд для любого, кто посмотрит на его лунный лучик.

Внутри его холодная половина не произнесла ни слова, может быть, потому, что в этом больше нет необходимости. Права ли Эйми? Неужели он и его зверь каким-то образом, во всей этой суматохе, стали одним целым? Но сегодня не время размышлять об этом. Он должен сосредоточиться на миссии: спасти Сью-Эллен и вернуть её и Эйми живыми.

Чего не мог обещать своему дяде. Насколько он был обеспокоен, что мир был бы лучше без Тео.

Как объяснила Эйми перед их прерванным полётом, прелесть в посещении публичного мероприятия в том, что Паркер не может сделать ничего откровенного. Там должны присутствовать люди и высокопоставленные лица, а также представители СМИ. Повсюду будут камеры, взгляды всего мира будут прикованы к ним, пока Паркер будет притворяться перед массами, что оборотни нормальные, что он нормальный. Если психопаты считаются нормальными.

Когда лимузин отъехал, Брэнд оглянулся и заметил вереницу роскошных автомобилей, наряду с другими лимузинами, которые ползли по подъездной дорожке, высаживая пассажиров на многоуровневом крыльце. Он снова потянул за воротник рубашки, отметив, что все парни были в костюмах, а дамы сверкали драгоценными камнями и поражали своими радужными платьями.

— Помни, не бей своего дядю, — предупредила она, как раз перед тем, как они подошли к входной двери, где охранники сверяли гостей со списками на портативных планшетах.

«Но он заслуживает хорошей взбучки».

Подумал он, но не высказал мысль вслух, где охрана могла услышать его и выпроводить. Дядя Тео заслужил нечто большее, чем хороший удар кулаком в лицо. Каждый вдох, который делал этот человек, пустая трата воздуха, и Брэндон намеревался быть тем, кто положит этому конец.

Парень в тёмном костюме, дежуривший у входа, нажал на экран.

— Добро пожаловать, мисс Силвергрейс. Могу я поинтересоваться, кто ваш гость?

Брэндон ожидал многого, но только не сказанное:

— Брэндон Мерсер, пропавший племянник мистера Паркера и брат именинницы. Но я очень надеюсь, что ты оставишь это сюрпризом.

Крайне маловероятно, и он должен был задаться вопросом, почему она объявила об этом. Он тут же оттащил её в сторону и прошипел:

— Ты что, с ума сошла? Ты пытаешься провалить задание до того, как мы начнём?

— Наоборот, мы только что усложнили задачу Паркеру нас обмануть. Мы только что публично объявили, кто мы, поэтому тебе будет труднее просто исчезнуть, или ты не заметил, что люди позади нас подслушивают?

Оглянувшись, он увидел взволнованно перешептывающуюся парочку.

— Теперь все знают, что мы здесь. Здорово. Мы только что предупредили дядю, что ему нужно снова спрятать мою сестру.

— Имей немного веры. Твой дядя слишком самонадеян, чтобы позволить чему-то вроде твоего появления заставить его сделать что-то, что могут заметить СМИ, например, спрятать именинницу.

— Надеюсь, ты права, — пробормотал он, когда она повела его в особняк. Не так давно он, возможно, был бы более впечатлён полированными плиточными полами и детализированной лепниной из гипса. Тем не менее, проведя немного времени в обители Сильвергрейс, он отметил, что их вкус намного более классический и определённо менее безвкусный.

Губы Эйми презрительно скривились.

— Боже мой, неужели он смешал импрессионизм девятнадцатого века с постмодернистским искусством? — Эйми фыркнув от отвращения, продолжила — Подражатель.

— По-моему, всё выглядит дерьмово. Не понимаю, почему кто-то платит деньги за такое. — Он обвёл рукой стену искусства с нацарапанными и абстрактными произведениями.

— Смешивать — это одно. Однако это не значит, что само искусство плохое. Разве ты не видишь в этом таланта? Посмотри внимательнее. Посмотри ещё раз глазами того, кто жаждет сокровищ, — добавила она.

Что она имела в виду? Для него всё это выглядело, как мазки краски, вот только присмотревшись, он заметил, что мазки на картинах, которые сначала казались прерывистыми и неровными, на самом деле, изображали сцену; в то время как другой стиль, использующий такие же смелые мазки, ничего не значил.

Но, даже отмечая эти различия, он с легкостью сказал:

— Всё ещё не вижу привлекательности ни того, ни другого.

— Мне придётся показать то, что я прячу у себя в хранилище. Обещаю, ты увидишь ценность.

Была ли демонстрация Эйми своих сокровищ эквивалентом того, чтобы дать ему ключ от дома? Где та назойливая Сильвергрейс? Шаг за шагом он проходил всё глубже в это место, и чем дальше, тем сильнее покалывал затылок. Опасность. Но где?

Оглядевшись, он заметил, что все были в смокингах и в роскошных платьях. Некоторые обращали внимание на него и Эйми, в основном на Эйми, но это казалось нормальным, учитывая её исключительную красоту. Ещё несколько взглядов свидетельствовали о наличии большого количества охраны — слабый запах показал, что охрана — оборотни, а также несколько мужчин, вообще без запаха. Не человек и не оборотень. Это напомнило ему самолёт.

— Это парни виверны? — пробормотал он, притянув её ближе, дабы пропустить официанта с напитками.

— Да, и они не делают никаких попыток скрыть своё присутствие. Маме это не понравится.

— Почему? Означает ли это, что Паркер работал с теми, кто напал на самолёт, а затем на нашу машину?

— Возможно. Хотя мне трудно поверить, что кто-то из Септов поддержал бы его. Но опять же, твой дядя в последнее время сделал много того, что считалось невозможным.

— Кстати, о моём дяде, вот он. — Напротив них, выглядя как всегда безупречно для паршивого волка, стоял дядя Тео. Он был одет в чёрный смокинг, как и все остальные, но сочетал его со светло-голубой рубашкой, которая подходила синему платью его жены.

Брэндон сжал кулаки, так сильно желая стереть самодовольную улыбку с лица ублюдка, но не мог. Он должен вести себя прилично из-за того, кто стоял рядом с Паркером, из-за его сестры Сью-Эллен, одетой в платье цвета лютика. Мгновение он просто таращился. А почему нет? Его сестра сияла, широко — и фальшиво — улыбаясь, когда пожимала руки доброжелателям. Ненадолго. Пора покончить с её кошмаром.

— Это моя сестра. Я хочу поговорить с ней.

— Подожди, пока я не отвлеку твоего дядю, а затем хватай её.

Он, вероятно, не хотел знать, но…

— Как ты собираешься отвлечь его?

— Увидишь. — Эйми одарила его улыбкой, граничащей с дикой. От этого она стала ещё красивее, но не давала забыть, что она смертельно опасна.

Она удалилась, покачивая стройными бёдрами, отчего фиолетовое платье замерцало. Она схватила бокал с вином, и он услышал, как она воскликнула:

— Вы называете это пойло шампанским? Я даже своих сотрудников не пою этим на Рождество.

Тонкое искусство снобизма в действии. Пока Эйми вызывала переполох своими титулованными выходками богатой девушки, Брэндон обошёл комнату, наблюдая за своим дядей и сестрой.

Когда Паркер нацелился в сторону Эйми, Брэндон сделал ход, бочком пробираясь сквозь оставшуюся толпу, пока не встал позади сестры, запах её истинной сущности был замаскирован каким-то цветочным ароматом.

Он развернул её и заключил в объятия.

— Я так рад тебя видеть.

— Отпусти меня немедленно, — взвизгнула она. — Охрана.

— Сью-Эллен, это я, — воскликнул он, опуская её. — Настоящий я. Я больше не монстр. И нет, ему всё равно, кто его услышит. Из-за Паркера все знали, что Брэндон был оборотнем. Они просто не знали о том, что с ним сделали эксперименты.

Его волнение от того, что он нашёл сестру, казалось, не вернулось, учитывая свирепый взгляд Сью-Эллен.

— Что ты здесь делаешь?

— Наконец-то, спасаю тебя.

Она нахмурилась.

— Спасаешь от чего? Мне не нужно, чтобы кто-то спасал меня, и ты всё испортишь, если не уйдёшь.

— Уйти? Ты под кайфом? Я пытался найти тебя в течение нескольких месяцев, с тех пор, как произошёл взрыв в Биттехе. Мне жаль, что ушло так много времени, но Паркера было трудно выследить. А теперь, когда я здесь, ты можешь уйти. Он не посмеет остановить нас, когда смотрит столько людей.

Он надеялся, что Эйми права. Он схватил сестру за руку и хотел потянуть, но она вырвалась.

— Что ты делаешь? — спросила его сестра.

— Ухожу, и ты идёшь со мной.

— Почему?

— Потому что дядя Тео — псих, похищающий людей. Но тебе больше не нужно беспокоиться. Как только выберемся отсюда, я позабочусь, чтобы он никогда больше тебя не нашёл.

Он ещё не придумал как, но, несомненно, его мать и братья могли бы помочь спрятать её.

— Похоже, это какое-то недоразумение. Я не хочу уходить.

Он моргнул, переваривая её слова.

— Не понимаю.

— Чего тут не понимать? Я не хочу идти с тобой.

— Но почему? Ты же не можешь хотеть остаться? Дядя Тео — зло.

— По твоим словам. Так случилось, что я думаю иначе.

— Он промыл тебе мозги.

— Ты думаешь, я настолько глупа? Не умею использовать свою голову для чего-нибудь другого, кроме вешалки для шляп, — огрызнулась его сестра. — Ты действительно думаешь, что он держит меня против воли? Ты действительно считаешь меня такой беспомощной?

— Тогда почему ты не сбежала?

— Потому что хотела остаться. — Она вздёрнула подбородок. — Дядя Тео забрал меня с болота, из того свинарника, который мы называли домом. Он купил мне красивую одежду. Убедился, что я получила надлежащее образование.

— Он экспериментировал на мне и других. Держал тебя в заложниках. Он раскрыл миру наш секрет.

Усмешка тронула губы его сестры.

— Секрет, который всё равно был бы раскрыт, или ты настолько оторван от современного мира, что никогда не видел ни одного видео на YouTube? Он только подтвердил то, что многие в мире уже знали.

— А как насчёт того, что он сделал со мной? И с остальными?

— Он сделал несколько ошибок, но его исследования в Биттехе служат общему благу. Он хочет сделать оборотней великими.

— Он превратил меня в монстра, — прорычал он. — Отнял у меня свободу и заставил делать то, чего бы я никогда не сделал.

— Он, как и многие, рискнул на пути к величию и потерпел неудачу.

Слышать, как его сестра защищает человека, которого он так ненавидел, было хуже любой пули или пощёчины. То, что она оправдывала то, что сделали с Брэндоном, причиняло боль, но ещё больнее было осознание того, что он не мог переубедить Сью-Эллен. Она искренне верила, что они не совершили никаких преступлений. Его сестре было всё равно, что с ним случилось. Грёбаный идиот. Хуже, чем идиот. Он чувствовал себя преданным.

— Я молю Бога, чтобы ты запомнила этот разговор, когда однажды он отвернётся от тебя, — отвернувшись от сестры, с горечью произнес он.

— Куда ты идешь? — спросила его сестра. — Он хочет поговорить с тобой. Он искал тебя.

— Передай ему, чтобы шёл к черту. — Он закончил здесь. Не следовало приходить. Время найти Эйми и уйти.