Статьи и проповеди. Часть 11 (09.03.2016 — 17.08.2016)

Духовный и душевный эгоизм (8 июля 2016г.)

О. Андрей Ткачёв: — Вечер добрый, дорогие друзья! У микрофона протоиерей Андрей Ткачёв.

Телефонный звонок: — Добрый вечер! Я был крещен в православии, а потом отпал, принял буддизм по глупости. Со мной стало плохо, я прошел обряд присоединения. Мои предыдущие исповеди остаются действительны — те, что до падения я исповедовался? Или надо исповедоваться снова?

О. Андрей Ткачёв: — Вам нет нужды исповедоваться в тех грехах, в которых исповедовались раньше. Другое дело, что уйдя из православия, вы пережили то, что о чем говорится в Евангелии: дом выметенный, убранный и незанятый был посещен семью злейшими, и потом стало второе хуже первого, так бывает. Ваше покаяние заключается в искреннем обращении ко Христу Господу и к Его Церкви без повторного исповеданья грехов, которые были у вас раньше. Держитесь, стойте в вере. Всё что честно, мудро, красиво — всё да будет вашим. А теперь уже за битого двух небитых дают. Люди, которые отпадали от Церкви в силу разных причин — в разные стороны их шатало. Потом они возвращались, они уже как мне кажется, составляют гвардию церковную, людей, которых трудно обмануть. Теперь стойте твердо в вере, уже не отпадайте никуда, ни в какой изм, не исключая буддизм, кроме буддизма ещё много измов. Ни в какой изм больше не отпадайте.

Телефонный звонок: — Добрый вечер, батюшка Андрей! Светские СМИ передают про Константинопольский Вселенский Собор. Запад якобы на них надавил, чтобы с политической позиции вред нанести России. Разъясните суть дела. Спасибо.

О. Андрей Ткачёв: — Я многого не понимаю, безусловно, т.е. точка моего сидения — это точка, на которой я сижу, или та веточка, за которую я ухватился. Она не так высока, чтобы с неё видеть всё. Я вам скажу то, что я думаю. Я думаю, что наши страхи в большей части ложные, что мы боимся, как написано в псалме: «Тамо убояшася страха, идеже не бе страх», т.е. это не такие страшные вещи происходят. Я думаю, что братский нам Константинопольский патриархат с братьями нашими и отцами, которые исповедуют Господа Иисуса Христа одинаково с нами, в силу разных геополитических причин, кормятся с западной руки. Это безусловно. Сидят в золотой фанарской клетке. Фанар — это район Константинополя, в котором расположена Константинопольская патриархия. И там, возможно, испытывают различные влияния — идеологические или косвенные — со стороны тех, кто содержит, кормит и покрывает. Вероятно, существует, кроме большой политики, о которой мы ничего не знаем, что там решают большие люди без галстуков или в галстуках, в разных бильдербергских или богемских клубах. Мы вообще не понимаем, кто что творит. Почему там забастовка, почему там обвал цен, почему там сменили правительство, почему там стрелять начали? Мы же видим только, как блюдо выносят, а на кухню нас не пускают. Точно так же очевидно есть такие сложные процессы, касающиеся церковной истории, потому что Церковь — это грозный инструмент влияния на сознание. Церковь действенно, реально влияет и управляет миллионами человеческих сердец, православная Церковь, католическая Церковь. К голосу занимающих высшие места в церковных иерархиях прислушиваются миллионы, миллионы людей. Поэтому, конечно, людям, которые пытаются миром править — им это кажется сладкой и желанной целью. Ещё и с этой стороны править миром, так сказать — делать то, что делается. Поэтому существуют подводные течения внутри большой церковной политики, о которых нам не то, что неизвестно, о которых мы и знать не должны на самом деле, потому что далеко не всё нужно знать простому человеку. Но это, конечно, не 8-ой Вселенский собор, это должно было быть всеправославное совещание или всеправославный собор, который не получился всеправославным. Потому что там не будет грузин, болгар, антиохийцев, русских, там сербы будут в пол — уха слушать и при первой возможности встанут и уйдут, если Константинополь так поведет себя. Поэтому то, что должно было быть всеправославным собором, будет православным совещанием. Вопросов на самом деле очень много у православных людей- календарных, литургических и тайноводственных, совершения треб и таинств, вопросы браков с инославными, вопросы, связанные с кремацией, например, или отношение с другими ветвями христианского мира, с гонением на христиан. Вопросов масса, и вопросы должны решаться в диалоге. Я всегда за то, чтобы разговаривать. Люди должны разговаривать между собой. Ученым всегда есть о чем поговорить. Ученые собираются и обсуждают какие-то насущные проблемы в мире науки. Экологи собираются и обсуждают, что ждет землю ближайшие сто лет, например. Экономисты собираются, съезжаются, обсуждают какие-то темы, которые мы с вами ничего не понимаем, нас туда не пускают. Точно так же должны собираться церковные люди. Собираться, разговаривать, обсуждать, выносить решения. Потом доносить эти решения до широких церковных слоев народа Божьего. Там ясно, что эти вещи втираются, и, безусловно, и вражеские инвективы. Так что ничего удивительного, если Христос совершил Тайную Вечерю и посреди нее Иуда носил в сердце замысел убить Иисуса Христа. А Сам Христос говорил Петру: «Симон, се! Вот, сатана просит сеять вас, как пшеницу. Но я молился о тебе и да не оскудеет вера твоя, и ты некогда, обратившись, утверди братьев», т.е. их всего сидело 12 человек, за их спиной не было миллиона верующих. Это была горстка людей, а сатана нашел там место и шептал там невидимо Христу на ухо: дай — ка мне их, я их сейчас рассыплю тут всех в разные стороны, как шепотку соли, как жменьку зерна. Понимаете, что говорить про сегодняшние времена, конечно, когда умножились догматического, практического, литургического характера, исторические вещи. Видите, как жареным пахнет в мире. Война не прекращается на Ближнем востоке, на библейских землях. Конечно, есть о чем говорить. В это всё вклиниваются, возможно, злонамеренные силы, которые пытаются погреть руки на церковных проблемах, нарушить православное единство. Так что бояться нам с вами нечего. Это никакой не 8-ой Вселенский Собор. Никакая речь о сдаче православия не идет. Даже нужно перестать произносить такие слова. Никто не собирается сдавать православие, наша Церковь собирается защищать православие, а не сдавать его. Поэтому не будем своими эмоциями страха и тревоги подпитывать энергетику врага, потому что враг силен нашей слабостью, враг умен нашей глупостью, враг энергичен благодаря нашим холерическим дерганьям. Не нужно дергаться, надо быть спокойным и упрямым. Надо молиться об иерархах, Богу о всех святейших православных патриархах и безусловно во- первых о господине и отце нашем, святейшем Патриархе Кирилле, занимающем престол Первосвятителя. А что будет дальше — посмотрим. Всё это в будущем. Может быть, они хотят вопрос Украинской автокефалии педалировать, продвигать его, потому что это явная американская инвектива. Если Константинополь на это дерзнет пойти, то он выступит, как бьющий в спину или подставляющий ногу, как действующий ножом в темном переулке. Это будет предательство православных интересов. Переживать надо, бояться не стоит. Панические страхи распространять не стоит. На войне паникёр должен быть выведен за предел подразделения. В Библии, в Моисеевых книгах написано, что если народ идет на войну, нужно объявить всем, чтоб боязливые вышли из строя, потому что один трус в бою может заразить паникой огромное количество народа. Начнет орать со страху, бежать в противоположную сторону. Страх — это заразная вещь, она увлечёт за собой кучу перепугавшихся людей. Паникеры, болтуны, трусы, крикуны на войне — находка для шпиона. Примерно и так же в Церкви. Что тревожить себя и других, успокойтесь, все в порядке, у нас не худшие люди стоят у руля корабля. Бывали времена похуже и потяжелее, и то из них Церковь вышла, выплыла из этих волн. И сейчас, будем надеяться выберется. Нужно служить Литургию и смиряться перед Богом, просить милости. Нет никакого 8-го Вселенского Собора, нужно быть терминологически честным и не употреблять названий, не относящихся к делу, когда речь идет о православных совещаниях иерархов. Всё сложно, но всё не безнадежно. Помоги, Господи!

Телефонный звонок: — У меня два вопроса. Иногда смотрю полемические программы по каналу «Культура». Вчера была передача, где довольно солидная и занимающая высокую должность дама защищала такое греховное свойство, как зависть. Она говорила, что зависть помогает прогрессу, что человек, который завидует — он сам себя подтягивает, и т.д. Что вы думаете об этом? Зависть и тщеславие — это разные вещи? Как бы вы отнеслись к этому? Второй вопрос. Духовный эгоизм и душевный эгоизм. Душевный — понятно, а духовный в природе существует?

О. Андрей Ткачёв: — Существует. В мире существует столько болезней, что не поддаются никакому описанию. Соответственно существуют и духовные болезни, которые не вмещаются в каталоге. Существует духовный эгоизм, конечно. Это просто эгоизм на самом деле, который для защиты себя, оправдания себя, для подбора аргументов в пользу себя, используют духовную тематику. Душевный и телесный эгоизм, например, я хочу, вот так будет, я сказал, я лучший, я главный, я умный, я начальник, ты дурак, у меня диплом, деньги, власть, а ты цыц — и будешь делать так. Духовное то же самое, только там в виде аргументов используют какие-нибудь духовные вопросы. Тихо будь, я уже в Церковь 25 лет хожу, а ты только порог переступил, слушай меня, вот так будет. Это то же самое, только здесь уже аргументом в пользу эгоиста служат вопросы околодуховного характера. Так это я себе понимаю. Когда человек малообразованный и ревностный не в меру, когда он эгоистичный и никого не любящей толком не Бога, не людей, когда он говорит: а эти все в ад пойдут, всех в ад записал, кроме себя. Все погибнете, я спасусь, потому что я по-настоящему верю, а они разве верят, они вообще не верят, они вообще не понятно кто, как их Бог терпит — непонятно. Такой духовный эгоизм, легко встречающийся на каждом шагу. Так что всё это есть и ещё больше, чем мы можем себе представить. Я по случаю смотрел эту передачу, «культурную революцию», про зависть, и я должен вам сказать, что выпуск в целом мне понравился. Потому что там было много людей, которые излагали разные точки зрения на проблему зависти. И громче всех был голос той мадам, которая приписывала зависти функцию духовного мотора. Якобы если не зависть — мы бы перестали расти, стремиться вперед, хотеть лучшего. В противоположность этой примитивной точке зрения, много людей разных возрастов, молодых и не очень, высказывали вполне здравые вещи. Там был молодой мужчина, психолог, который в пух и прах разбил эти доводы, он доказал, что в зависти нет ничего позитивного, это разрушительная страсть. Люди, которые испытывают зависть, всегда от неё мучаются. Плебс, восставший в революцию, движим чистой завистью. Майдан, Бастилия, чистки, революции, Сенатская площадь — это всё действие умело разожжённой зависти. Зависть — вечный спутник человека, она говорит: если вы хотите двигаться вперед, вы должны согласиться, что зависть будет вечно вас мучить. Потому что если вы достигнете одного какого-то рубежа — тут же появятся другие люди, которые в чем-то успешнее, лучше вас. Опять придётся завидовать. И все знают, что такое зависть по опыту, знают, что это ад внутри человека. Я могу ещё от себя добавить, что зависть обязательно сопряжена с глупостью. Попробую объяснить, что я имею в виду. Когда я завидую какому-то человеку, потому что у него дорогой костюм, хорошая машина, много денег, приятная внешность или красавица жена, большой социальный статус — то я это делаю до тех пор, пока я не познакомлюсь с ним лично. Пока меня не пустят вглубь обстоятельств его жизни. А если меня пустить поглубже покопаться в жизни любого человека, которому я завидую: политика, бизнесмен, полководца, ученого, художника — то я непременно узнаю подробности его жизни. Я узнаю, что у него есть свои шкафы, и в каждом шкафу — свой скелет. Я узнаю, сколько кошмара у него в душе и вокруг него. Сколько страданий он имеет в связи со своей известностью и независимо от неё, как любой человек. Как только это всё узнаю и сразу скажу: тьфу, да ну, ещё завидовать этому человеку! Чего тут завидовать, если он вынужден в туалет ходить с охраной. Если у него нет минуты свободного времени. Если его растаскали по запчастям, и он вообще сам себе не принадлежит. Просто пойти босиком на речку, с удочкой посидеть, он не может уже никогда. Потому что возле речки будут сидеть водолазы, его охранять, или будут папарацци сидеть, его фотографировать. Кому завидовать вообще?

Я когда-то жил в одном городе, в котором была очень красивая центральная часть города, польско-австрийская архитектура. Город назывался Львов. Там, конечно, были загаженные папуасами подъезды, всё было облупленное, всё падало и рушилось. Но, тем не менее, досталось наследство прежних империй от Габсбургов, и было на что посмотреть. Такой чисто западный европейский город. У меня был период большой любви к этому городу, к его фасадам, кариатидам, подъездам, надписям на латыни, лощёным улицам, колокольному звону. Я там гулял, а жил не в центральной части города. Я смотрел на эти балкончики, на которых, казалось, Кай и Герда играют в шахматы. Думал: как хорошо жить в таком красивом поэтичном месте! Потом, когда я стал пономарём в храме, я в качестве псаломщика сопровождал священников часто на погребение, панихиды. И мне пришлось обойти львиную долю домов в этом городе, т.е. трудно назвать улицу, на которой я не был в качестве священника или псаломщика — помощника священника, когда мы приходили крестить или отпевать. Отпевать — это очень важно. Я увидал эти квартиры, эти дома изнутри. Причем не просто изнутри, а я увидал их изнутри в таком виде, в таком состоянии, когда гроб стоит, специфически пахнет мертвым телом, цветы лежат, люди плачут, и мы там отпеваем человека. Я зашел внутрь тех домов, которые я осмотрел снаружи. Мою зависть, моё восхищение слизнуло в одну секунду, как корова фиалку сжевала. Я понял, что некому и нечего завидовать. Кому завидовать? Где бы ты ни жил, что бы ты ни одел, не съел, чтобы про тебя ни написали, где бы тебя ни напечатали — это со счастьем никак не связано. Если ты до сих пор завидуешь кому-то, думая, что это атрибуты настоящего счастья, то ты прости меня, просто дурак. Человек, который завидует внешним атрибутам какого-то счастья — просто дурак.

Я думаю, что зависть в изрядной доле связана с глупостью, с непониманием того, что внутри. Когда мы смотрим снаружи и влюбляемся во всё целиком. Например, малыш пятилетний, в моём возрасте, когда я был маленький, сейчас ребенок такого уже не скажет: «Ты кем хочешь быть? — Космонавтом. А ты кем хочешь быть? — Милиционером». Вы думаете, понимает пятилетний ребенок, что такое космонавт, милиционер? Разве он может своими пятилетними мозгами понять, как это страшно и тяжело находиться в отряде космонавтов и проходить все подготовки к полетам, на грани жизни и смерти? Вообще — как люди рискуют, и чем они рискуют, и что их ждет? Это ежедневный героизм, никому неизвестный. А какая тяжелая работа у милиционера! Сколько там риска, страха, греха и всего остального! Пятилетний ребенок на космонавта смотрит снаружи, у него скафандр, и он летит в ракете, из ракеты, конечно, улыбается, что ему ещё делать? Милиционера оценивают тоже снаружи. Это дядя Стёпа, у него форма красивая, золотые пуговицы, его все уважают, разбойники его боятся. Примерно так же взрослые завидуют другим людям, как маленькие пятилетние дети. Завидуют одежкам, золотым пуговицам и скафандрам. Не давая себе ума вдуматься, сколько страха, пота, труда, слюней и крови стоит за фасадом всего этого счастья. Как только ты задумаешься над этим — сразу перестанешь кому-либо завидовать. Я вчера слушал всё это внимательно, людей высказывавших здравые мысли, было гораздо больше, чем людей, которые булькали тиражированные, современные легковесные слова про то, что это стимул творчества. Не надо путать соревновательность и зависть. Из-за зависти убивают. Из-за желания стать лучше люди обычно облагораживаются. Зависть никого не облагородила. Она рождает шакалов и темных убийц или шептунов, которые колдуют над чужими жизнями, как Яго в известной пьесе Шекспира «Отелло». Либо завистник сам возьмёт нож в руки, либо нашепчет другому что-нибудь злое.

А соревновательная зависть не имеет ничего общего, соревновательная зависть — от благородства. Поэтому смотрите хорошие передачи, думайте, читайте и имейте в виду, что кроме правильных мыслей обязательно должны быть высказаны и неправильные. Неправильные мысли должны быть всегда фоном для засиявшей истины, а иначе как? Значит, будет просто белый свет и белый шум, в котором ничего не разберёшь.

Телефонный звонок: — Батюшка, скажите, пожалуйста, я вычитал в Библии. Иисус Христос говорит: сатана просил, чтобы Я вас сеял, как пшеницу. Растолкуйте это выражение, что под этим подразумевается? Второй вопрос. Я здесь прозевал, вы рассказывали про Пятидесятницу. Скажите, пожалуйста, повторно. В день Пятидесятницы Моисея был дан закон от Бога, я прослушал это. Спасибо.

О. Андрей Ткачёв: — Да, пятидесятый день — это дарование Закона. А кто касается пшеницы — никто не сеет пшеницу по одному зерну. Пшеница бросается горстями. Это картошка сажается по одной штуке. Сеять — это разбрасывать. Распылять, рассевать. Как сеет соль дворник на обледенелую мостовую, так же сеется зерно в перепаханную землю — горстями, кучей. Из кучи оно рассеивается в разные стороны. Вспомните причту, басню, сказку про умиравшего отца, который собрал своих сыновей и попросил их принести веник. Попросил веник сломать — и никто из них не смог. Потом попросил веник развязать по одному пруту и ломать прутья по отдельности. Все прутья были легко поломаны. Имелось в виду, что будьте вместе — и всё будет хорошо. А когда каждый сам за себя — тогда, конечно, в одиночку людей ломать легко. Вот это и есть принцип сеянья поодиночке.

Телефонный звонок: — Здравствуйте! Батюшка Андрей, такой вопрос. Я православная, а на работе есть много неверующих. Есть один доктор, он себя даже агностиком называет. Вчера, на дежурстве задал каверзный вопрос. Говорит: было время, когда не было Иисуса Христа. Я ему ответила, что такого времени не было. А он, как же у вас в Символе Веры Иисус Христос рождается от Бога Отца? Я что-то пыталась ему ответить, вспомнила свидетельство Спиридона Тримифунтского с кирпичом. Но не смогла ему ответить грамотно. Как нужно правильно отвечать?

О. Андрей Ткачёв: — «Прежде всех век» вы должны были сказать, раз он вспомнил про Символ Веры. Вам надо было зацепиться за Символ Веры. Раз он каким-то образом читал, слышал, знает — то вы должны были вспомнить здесь слова: «Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожде́нна, несотворе́нна, единосущна Отцу» и «рожденный прежде всех век», т.е. Он до времени рожден, время к Иисусу Христу не относится. Сын Божий рождается от Отца не во времени. То, что говорит ваш доктор — агностик, говорил пресвитер по имени Арий. Он излагал своё учение очень кратким афоризмом: было, когда не было. Имея в виду, что было время, когда не было Сына Божьего. Церковь на это как раз отвечала словами Священного писания: прежде всех век. Вела их в Символ Веры. Как пишется в Послании апостола Павла к евреям: «Не имеющий родословия, начала и конца лет, Сын Божий пребывает священником вовеки». Не было такого времени, когда Сына Божьего не было, Он рождается от Отца в вечности. Текучесть времен Его бытия божественного не касается. В следующий раз схлестнётесь — воюйте дальше. Это, кстати, хорошо — схлестнуться и почувствовать: вроде знаешь, понимаешь, но не можешь объяснить. Потом ты будешь читать, готовиться, запасаться аргументами. И так будешь расти, и в следующий раз получится успешней поговорить о вере с человеком. Вы смотрите, с кем говорить, а с кем нет. Если человек просто вас раздражает и хочет вас вывести из себя, потому что раздергивает вашу душу — с такими не стоит говорить. А те, которые спрашивают и хотят узнать — то им нужно точно и четко отвечать: Сын Божий, Слово Живое. О Котором сказано: в самом начале и через Него всё произошло. Слово Божие, Сын Божий. Воплотившееся Божье слово имеет имя человеческое: Иисус Христос. А до воплощения Своего от Девы Марии Сын Божий предвечно рождается от Отца. Он не подвластен временному изменению. Одно из Божьих свойств — вечность, рождение Отцом Сына. Как мысль рождается от ума, так нам отцы объясняют, Сын Божий рождается от Бога Отца «Нетленное, без семени, без отделения, без истечений, без всех сопутствующих человеческому рождению» событие рождается нетленно и непостижимо до времени прежде всех век, а потом воплощается. Именно Сын Божий воплощается от Девы Марии без семени мужа от жены, становится человеком. Так учит нас Церковь.

Телефонный звонок: — Здравствуйте, батюшка! Скажите, пожалуйста, если в храм пришел человек — старообрядец и подает записки о своих верующих, которые умерли и которые сейчас живут? Подает записки в нашу Церковь. Как надо с ней поступать? Я принимаю эти записки, я боюсь её обидеть и в тоже время, я понимаю, что нельзя, наверное, принимать?

О. Андрей Ткачёв: — Нет, почему же нельзя? Я не знаю, какие препятствия для принятия записок от старообрядцев. Если она пришла и подает записки на молитву за своих усопших, они же крещены во имя Отца и Сына и Святого Духа. Они же православно исповедуют Христа. У нас есть единоверческое согласие, т.е. люди, которые сохраняют старые обряды в части литургических облачений, в пении и ещё каких-то вещах — по вере такие же, как мы. Вы священнику это всё скажите. Я для себя не вижу никакого сомнения, соблазна, помолиться Богу о живых старообрядцах и помолиться Богу о упокоении почивших старообрядцев. Я в этом ничего жуткого не вижу. Вы принимайте от неё записки, относите священнику и скажите: пусть он сам на свою пастырскую совесть берет решение. А вы поступаете, мне кажется, правильно. Священномученик Власий Севастийский шел на казнь. Его вели для того, чтобы отсечь голову. По дороге шла больная собака, хромая. На три ноги ходила, а четвертую поджала, и было ей больно. Этому Власию, которому должны были голову с плеч снять, стало жалко эту собаку, и он помолился Богу, чтобы у нее лапка исцелилась. Собака выздоровела. Человека сейчас убьют за Христа — а он за собаку молится. Надо искать, копать в этом месте, жалко человека. Молитва она же чудотворна, она же отверзает небеса. Если у вас есть любовь, сострадание, то вы можете молиться за некрещеных людей. Не на Литургии частицу вынимать за них, можете за них молиться сами. Можете воззвать Богу или пошептать что-то Ему на ухо о тех, кто вам дорог, но не имеет пока что веры. Западное церковное предание говорит, что однажды Григорий Великий, папа Григорий, с именем которого связан григорианский хорал и чин литургии Преждеосвященных Даров, однажды помолился Богу за императора Траяна. Император мало того, что был не крещен, он уже покойник был, пару столетий. Он вообще был язычник, и с ним были связаны гонения на Церковь. У Григория душа болела за этого человека. Он молился Богу об этом императоре Траяне. И Господь согласно преданию говорит: я его помилую, ты больше так не молись. Дерзновение молитвенное простирается, куда хочешь и можно молиться за любого человека. Как говорил Карлесон малышу: малыш, но я же лучше собаки. Помните, он говорит: чего ты плачешь? Да собаку мне не подарили. Собаку! Я же лучше собаки. Насколько человек лучше собаки, это же логика в словах Иисуса Христа, когда Он исцелил в субботу человека сухорукого или распрямил скрюченную женщину, которую дьявол связал на длительный период. Говорил: лицемеры, вола или своего осла вы же отвязываете в субботу и напоить ведете же его! Вы посмотрите на наших автолюбителей. Как люди любят свои машины! С ума можно сойти. Как они их тюнингуют, гладят, целуют, переживают за них. Как они готовы убить человека, если не дай Бог, кто-нибудь эту железяку случайно поцарапал или потер. Как они любовно рассказывают про эти свои железки на колесах. Насколько же лучше человек машины! Насколько лучше собаки! Как люди собак любят. Люди любят вообще, что хочешь, только не друг друга. Мне кажется, это просочившееся в наше церковное сознание убеждение. Надо научиться разделять литургическую молитву, молитву верных, преподания причастия. Ясно, что мы не можем давать некрещеному причастие, инославным, иноверным и т.д. Мы не можем ввести его в собрание верных в полной мере. Но молиться мы можем за всех. Мы можем личной или соборной молитвой, как священник решит. Мы можем подвигать Бога на милосердие за всех и за вся. Когда мы молимся о Граде и всех живущих в нем, то мы можем иметь в виду не только крещеных, живущих в нем, но и всех живущих в нем. Когда мы выходим в притвор на литию, как нам объясняют богословы — литургисты, что когда служится лития на богослужении — совершается исход в притвор. Молитва в притворе означает выход Церкви за пределы храма, в падший мир, для того, чтобы молиться о всем мире, о благорастворении воздухов, т.е. чтоб не было ни засухи, ни потопа. О мире всего мира, т.е. Церковь имеет такую власть молиться о всех. В этом ряду старообрядцы совсем близко к нам, это наши люди. Я думаю, что надо как-то разбираться с этим без паники и агрессии, в духе желания сделать лучше.

Телефонный звонок: — Здравствуйте! Батюшка, я неоднократно слышала и читала, что существует благодать призывающая и благодать спасающая. Последняя больше свойственна католицизму. Получается, что благодать имеет какие-то свойства, а не просто благодать?

О. Андрей Ткачёв: — Я слышал это всё. Католическое богословие нудное. Они нудные люди, любители тонкой дефиниции. Наши тоже фокусники, например, говорят: есть вода крещенская, есть Богоявленская. На самом деле там нет таких вод, это всё одно и то же. Крещенская она же и Богоявленская. Освятили 18-го, это то же самое, что освятили 19-го. Никакой разницы в святых водах нет. Там, видимо, католикам скучно жить на свете, расписывают: призывающая, освящающая, умаляющаяся, увеличивающаяся, серебрящаяся, золотящаяся. Все это есть действие Бога на человека. Бог живой действует на человека, зовет его, тянет к Себе, стучится в двери совести. Мне кажется это нежизненным проводить такие тонкие границы благодати, это же не товар в магазине. Мы же решаем вопрос не с материальным товаром, у которого есть качественные характеристики. Мы говорим о Боге, который зовет человека, удерживает человека в Церкви, освящает его, оправдывает, облагодатствует. Я не вижу большого смысла в том, чтобы вслед за католиками, которым, повторяю, делать было нечего, они все средние века сидели по кельям и выдумывали всякую чепуху. Навыдумывали так много, что ноги сломаешь. Там есть интересные вещи, но в большинстве своим все доказательства бытия Божьего, суммы теологии, эти всё фокусы пописывали. Это можно всякую веру потерять, пока дочитаешь до конца. Кто-то из наших философов говорил: я верую в Господа только потому, что не дочитал до конца Фому Аквинского. Если бы дочитал до конца, то точно бы мозги съехали набекрень, потерял бы всякую веру. Это высушивает голову, понимаете. Благодать такая, благодать сякая. Какая такая сякая? Поклонись Богу в Духе и истине. Птица птенцов вывела. Вы думаете это без благодати возможно? Бог жизнь дает. Крестьянин или собирает урожай или землю пашет. Хлеб на прилавках лежит — вы думаете, без благодати это возможно? Без благодати вообще ничего невозможно. Это все действие Божье над миром, над человеком, поэтому не запутывайтесь в этом всем. В религиозных вопросах очень легко запутаться. Это сфера священных закоулков. Шаг вправо, шаг влево — и ты уже заблудился. Поэтому старайтесь идти прямо, попроще, но не останавливайтесь, идите прямо. Давайте договоримся, что мы не будем действие Божие разделять на тонкие дефиниции, призывающие, освещающие и т.д., потому что в этом нет никакой нужды. Апостол Петр, например, когда он тонул, говорил: Господи спаси меня, я погибаю. Господь взял его за руку, что ты усомнился маловер? Это какая благодать, спасающая? А когда Он Петру говорил: иди за мной, будешь ловцом человеков? Это благодать призывающая. Было бы смешно проповедовать Евангелие в Церкви. Когда Господь сказал Петру: иди за Мной, то Он действовал призывающей благодатью. А когда спал, когда Петр тонул — то это спасающая благодать. Когда Петр отрекся, а Господь к нему явился, спросил: любишь ли Меня? — то возвращающей благодатью возвращал. Это дико звучит, мне кажется.

Телефонный звонок: — Батюшка, скажите, пожалуйста, можно ли причащаться, если накануне или перед Литургией ты не исповедовался?

О. Андрей Ткачёв: — У вас есть священники, которые выходят с Чашей и призывают вас со страхом Божьим и верою приступить. Разбирайтесь с этим вопросом с теми священниками, которые будут вас причащать. Я здесь не для того сижу, чтобы ссорить вас с вашими батюшками. Один священник скажет: нельзя, значит нельзя. Раз ты ходишь к нему, а он сказал: нельзя, значит нельзя. Другой сказал: можно. Кто из них прав? наверное, оба. Потому что один сказал нельзя, он может какую-нибудь аргументацию привести к этому на своё нельзя. Другой сказал можно, он тоже имеет аргументы своей позиции. Я не имею права подвергать критике литургическую практику, огромное количество священников по — разному действует в разных ситуациях. Этот вопрос должен решаться тем, кто хочет причаститься, с тем, кто будет причащать. Там должно быть два действующих лица: тот, кто причащается и тот, кто причащает, вот и всё. Это не моя функция жизни учить людей, у которых на шее епитрахиль. Им Бог дал власть, Бог с них спросит, пусть причащают, как считают нужным исходя из пастырской совести и уставов святой Церкви.