Статьи и проповеди. Часть 15 (20.07.2019 – 19.03.2020)

День святых апостолов Петра и Павла /Проповедь 12.07.2019/ (10 декабря 2019г.)

Братья и сестры! Смотрите, как давно трудились эти два человека. И как далеко от нас. Но сегодня мы веруем так, как они сказали, и вот до каких далеких земель долетело их благовестие. И как долго оно живет и не умирает. И, надеюсь, не умрет.

В принципе, Евангелие – не умирающее. Оно – вечное. Но в некоторых народах оно может заглохнуть. Допустим, та территория, которая сейчас является Кавказом, она была миссионерски охвачена византийскими проповедниками. Границы Византийской империи находились там, где у нас сейчас находится Дагестан. Город Дербент был одной из Византийских крепостей. Там были церкви, там были священники. И до сих пор Кавказские горы усыпаны старыми часовнями. Развалившимися от времени, правда, но стоящими. Там было христианство. А сейчас его там нет.

Есть такие места, где христианство – было. Но сейчас его там нет.

В принципе, Евангелие не умрет. Но сколько будет верующих и где они будут – неизвестно. И вот мы сегодня с вами, спустя две тысячи лет после проповеди Петра и Павла, веруем так, как они сказали. Читаем то, что они написали. И совершаем литургию так, как они совершали. Евхаристию. Благодарим Господа. Причащаемся. Надеемся на милость Божию на Страшном Суде. Ожидаем Страшного Суда. Приносим покаяние Богу. Во имя Христа получаем прощение грехов. Все, как у них сказано, все так и есть.

Как далеко ушло Слово Божие. Как широко оно распространилось.

Ну что? Тема эта, конечно, очень большая. Пространная. Я хочу обратить внимание наше с вами на то, как они уверовали. Каждый из них – как уверовал.

Петр знал Иисуса Христа с начала проповеди Господней. Как говорит нам Евангелие Петр дважды был призван. Сначала он был призван вместе с братом своим Андреем (…) А уже окончательное призвание пришло после рыбной ловли. (…) Через рыбу, собственно, апостола поймал Господь. И сказал: «Не бойся, будешь ловцом человека».

Нам это что говорит?

Бог может поймать нас через собственную профессию. (…) Где еще искать Бога, как не там, где ты занимаешься трудом постоянно? (…). Надо даже вспомнить (это интереснейший пласт истории церковной, так никем и не написанный): кто, как пришел к Богу.

Представьте себе, до революции…

С жалостью оборачиваемся в те времена. С искренней жалостью. Там еще были сотни неразрушенных церквей, миллионы неубитых людей, монастыри. Была другая жизнь совсем. И там были интересные вещи такие, каких сейчас нету. (Хотя там не было много того, чего есть у нас).

…все люди рождались в вере. У них не было того мистического таинственного (страшного иногда, но в любом случае чудесного) перехода из тьмы в свет. Мы все, здесь стоящие, я уверен, перешли к Богу не от маминых рук. Не от маминой молитвы. Не с пеленок. Взрослыми уже.

Как-то Господь нас ловил поодиночке. Не сетью уже. Апостольская проповедь – это ловить надо сетью. Миллионы людей потащили они в Царство Божие. А Господь нас ловит удочками. По одному. И каждый из нас был уловлен этой Божественной милостью поодиночке. У каждого из нас была своя история. Свои грехи. Личные грехи. Свои ошибки. Свои страхи. Свои таланты. Свои поиски. Свои движения души. Господь, зная каждого наизусть, зная доподлинно каждую душу насквозь, примерялся к нам и искал нас всю жизнь. Когда же? Когда же? Когда мы начнем о Нем думать? И вот наступил такой момент. То ли скорби были. То ли заболели мы. То ли одни остались, как перст на земле. А когда человек одинокий, ему очень Бог нужен. Когда кругом суета-маята, друзья, знакомые, когда все хорошо более-менее, деньги в кармане есть, не очень сильно-то и болеешь; тогда Бог не очень-то нужен большинству людей. А когда человек вдруг остается один или жестокая скорбь ему терзает душу, тогда ему Бог нужен. Или может быть иное что-то. Может быть, книжку хорошую человек прочитал на отдыхе. Лежал себе на пляже под зонтиком и читал хорошую книжку. И вдруг его озарило. А Христос-то живой! Бог-то есть. И умирать-то придется. И Страшный Суд будет. Не знаю, как кого звал Господь. Через радость? Через слезы? Но у каждого из нас есть своя история.

Это то, чего не было до революции у людей. Ну, рождался человек, крестили на восьмой (или сороковой) день человека. Кругом, вроде, все верующие и я – православный. В паспорте написано – православный. Чего там еще искать? У человека в сознании написано так: родился бы я турком, был бы я магометанин; родился бы я евреем, был бы я иудаист. Без всяких таких фокусов люди жили. И не было этой красоты, которая есть сегодня. Это красота сегодняшнего дня. Когда из тьмы, из грязи, из кошмара. Буквально из таких помоев люди выбираются к Богу. И Бог находит их. Вытягивает. Омывает, очищает, превращает в дочерей своих и сынов своих.

Вот надо бы вспомнить каждому: Как я шел к Господу и когда нашел меня Господь? Интереснейшая история. Я даже когда-то бросал клич такой в церкви: Напишите свою историю! Напишите. Две странички текста. Страничку напишите. Только без всяких таких витиеватостей. Простыми словами. Как меня нашел Господь? Это же будут многомиллионные истории. Полное собрание сочинений. Сочинения Толстого будут меньше, чем эти истории церковные. Вся полнота русской Церкви состоит сегодня из людей, пришедших к Богу во взрослом возрасте. С покаяния.

Это я говорю сейчас потому, что Христос же нашел Петра. Нашел его не в синагоге. Нашел его не дома. Нашел его на работе. Пришел и сотворил чудо посреди работы. Значит, так было лучше всего.

А Павла как нашел? Павла – не так. Павел был трудный. Павла так, на рыбалке, не поймаешь. Павла нужно было ловить таким явным чудом. Павел слишком тяжелый был человек. Без Христа он был. Гонитель. Были люди, которые в Христа не верили, но они и не гнали никого. А Павел был очень яростный. Он: либо – так, либо – сяк.

Есть такие люди, которые либо направо, либо налево. У них нет таких половинок-серединок. Они не живут в серости. Они живут либо в свете, либо в тьме.

Павел был такой. Ему нужно было явное чудо. И Господь его нашел явным чудом. Павел не знал Христа, пока тот на Земле жил. Павел был молодой человек. и вообще я думаю, он не был сильно старше, чем Иоанн Богослов. Потому что когда били Стефана камнями, то, как пишется в книге Деяний: Юноша некий, по имени Савл, стерег одежду убивающих христианина (см. Деян. 7:58). «Юноша». Воскресшего во плоти Христа он не знал. Он знал только Христа во Славе. Христа Прославленного.

Вот так, по-разному, Господь ловит людей. Некоторых – явным чудом, ослепляющим. А некоторых – посмиренней и попроще. Хорошо бы каждому из нас вспомнить, каким образом нашел меня Господь и, как рыбу, вытащил?

Вот интересно, что с Петром и Христом связаны всякие морские чудеса. Водяные. Рыбные чудеса. (…) Самое нежное из чудес Евангельских, это, когда сборщики подати пришли к Петру и спросили: Ваш Учитель даст на храм деньги или не даст? Подати… Петр пришел и спросил Иисуса Христа: Давать или не давать на храм? Удивительная вещь. Разве Сын Божий кому-то должен? Иисус: Как ты думаешь, Петр, собирают подати со своих или с чужих? – С чужих, конечно! (Не будет Царь собирать подати с Своего Сына). Значит сыны свободны? – Свободны. – Но, чтобы они не смущались, дай им за себя и за Меня? – Что дать? – Пойди, забрось удочку, вытащи рыбу. У нее во рту найдешь деньги. Как раз равно нужные за тебя и за Меня на храм.

«Там» сеткой ловили рыб. А «здесь» – удочкой. И одну. Но с деньгами, достаточными, чтобы заплатить налог за себя и за Христа. Мне кажется, это самое универсальное чудо Господне. Потому что здесь Его всемогущество. Абсолютное всемогущество! И такое тихое всемогущество. Без грома, без молнии. (…) Вот Господь Иисус Христос умеет делать такие вещи удивительные. Гром гремит – это Его дела. Это страшные дела. Ух! Боже, не карай! Так говорят люди, когда видят, как небо рвется. А тут такая тонкость – как будто бы делают операцию на глаз. Господь – Он и большое делает и маленькое. И в маленьком Он особенно красив. Христос особенно ценен нам (не знаю как вам, но мне лично) не тем, что… Когда будет Страшный Суд, все поколеблется, и земля затрясется, и гробы откроются. Кошмар начнется. Грешники завоют. Праведники запоют. Ангелы замолкнут. Труба затрубит. Кошмар будет. Архангелу Михаилу будет страшно в этот день. Это все правильно и хорошо. И Слава Богу тогда тоже.

Слава Тебе, Господи, во всякий день. И на Страшном Суде тоже Тебе – Слава.

Но особенно ценна для грешного человека такая нежность Христова. Такая тихость. Нежность всемогущая. Такая, как будто Он глазик оперирует. Тонко-тонко. Как будто Он на сердце операцию делает. И опять сердечко бьется. Тонко-тонко.

С Петром – вот так было. Он знал Господа. Петр, в принципе, был …как говорит Златоуст: Петр больше всех любил Христа. Сам Христос любил сильнее всех Иоанна Богослова. У них были такие человеческие отношения. Большие-меньшие. У них были большие-меньшие приязни. Большее-меньшее дерзновение. Большая-меньшая привязанность к Иисусу Христу. Некоторые из них имели такую священную наглость просить, чтобы …Мама просила: «Когда сядешь в славе, путь один сын мой сядет справа, другой – слева». Такая типичная еврейская мама. Хочет, чтобы детям было хорошо. У них были такие совершенно человеческие отношения. И посреди всего этого жил Господь и знал, что их впереди ждет. И потом повел их на проповедь.

Видите, какие они разные. Петр и Павел. Тот – сначала. Тот – потом. Того – через рыбу. Этого – через славу Свою. Тот – вообще простой рыбак. Когда Петр вместе с папой овладел ремеслом (раньше ведь овладевали ремеслом вместе с папой (…) потомственно все было (…); когда Петр впервые с отцом на рыбалку ходил, он ведь даже не думал, что он будет делать. Какую славу ему Бог приготовил. Что он будет ловить людей в Евангельские сети.

Павел тоже, когда сидел при ногах своих раввинов и учителей, тоже не знал, какую славу ему Бог приготовил. Что он будет самый большой труженик на ниве Евангелие.

Разные. Тот – женатый. Петр. Жена, дети… Он знает всю маету человеческую. (…) Все у него есть. У Павла нет ничего. Только Господь и книжки. Совершенно разные и в этом отношении. А потом сошлись в город Рим. Там закончили свою жизнь мученически. Тоже, правда, по-разному. Петра распяли вниз головой. И Церковь так говорит, что он ногами своими (его же распяли вверх ногами) показал путь на небо. (…) Ноги Петра на небо указывают. Такой дорожный знак. Куда нам идти – Туда. Как мы сегодня читали из Евангелие. «За кого вы меня считаете? Ты – Христос. Сын Бога Живого». И Господь говорит: «Ты блажен, Ионин сын. Не плоть и кровь тебе это открыли. Отец Мой тебе открыл» (см. Мф. 16:15-17).

И потом, однажды, когда уходили люди от Иисуса Христа…

(Там ведь тоже живая ситуация была. Одни приходили, другие уходили. Слушали Его. Думали: Чего Он такое говорит непонятное? И – уходили. И когда Он сказал людям, что Вы должны есть Мою плоть и пить Мою кровь, от Него ушло наибольшее число слушателей. «Что Он говорит? Как мы будем пить Его кровь?»)

…Он спросил учеников: Может быть, и вы хотите уйти? Петр сказал: Куда нам идти? У Тебя глаголы вечной жизни. Нам идти некуда. (см. Ин. 6:67-68).

И нам «некуда идти», братья и сестры. Все, что было с апостолами, оно и нас касается. Если бы нас Господь спросил: Может быть, вы устали молиться? Устали поститься? Устали верить? (Кругом ведь так много неверующих, так много соблазнов, греха и глупости всякой) Может быть, вы устали уже? И хотите уйти куда-то?; то мы должны были бы, как Петр, сказать: Куда нам идти?

Куда мы пойдем? Куда? К атеистам? Там можно повеситься. Один батюшка сказал: Если бы я не был верующим, я бы был наркоманом. Слышите? Потому что невозможно жить на свете без духовного утешения. Когда человек не имеет веры, он с ума сходит. Поэтому в мире так много сумасшедших. Потому что – Как жить на свете? Может быть, эти наркоманы – потому и наркоманы, что они Бога не знают? А как иначе жить человеку? Как душа жить будет в этом дурдоме, которая называется – цивилизация? Куда нам идти? Куда? К магометанам. Там нечего делать христианину. Язычнику там, может быть, и есть чего делать. Там же есть какая-то культура. Какая-то духовность. А христианам там делать нечего. У нас все есть. А у них чуть-чуть есть.

Нам некуда идти, кроме Христа. Потому что у Него есть глаголы настоящей вечной жизни.

Вот они закончили свою жизнь в Риме. Повторяю, тоже по-разному. Павлу отсекли голову. Петра распяли вниз головой. Собрались вместе в Риме.

Почему – в Риме? Это тоже очень важно. Почему в Рим шли? Они посещали самые большие города. Если бы сегодня апостолы жили на земле, они бы обязательно были в Нью-Йорке, в Лондоне. Были бы в Бангкоке. Были бы в Дели. Были бы в Мехико. В Москве, конечно, же. Были бы в многомиллионных городах. В конгломерациях. Там, где живет по двадцать, по тридцать, по сорок миллионов людей. Они бы не ходили по деревням. Они бы в Зайцево не ходили. Нечего делать в Зайцево апостолу Петру. Нечего делать апостолу Павлу. Таких деревень в одном Одинцовском районе – сотни. В такую деревню пойди и все. Они бы пошли в Москву и прямо на Красную Площадь. Пошли бы в Нью-Йорк и сразу на Мэдисон-Сквер-Гарден. Они пошли бы в Лондон и сразу к Тауэру. В центр. Там бы проповедовали. (…) Там и дно жизни. Там и верх жизни. Там все есть. Этим всем людям они бы говорили Святое Евангелие. Поэтому, они и в Риме были. В Рим вели все дороги. Столица мира была.

Куда все все-все стекалось. Все ручейки. И – денежные. И – человеческие. И – материальные ресурсы. Все в Рим шло. Поэтому, они в Риме и умерли. Христианство должно проповедоваться, главным образом, в больших городах. Там, где грех нашел себе место. Большие города – твердыни греха. (…)

Повторяю – одного распяли. Другому – голову отсекли. Но – дело их осталось. И я сегодня прошу вас, знаете что? Я не думаю, что мы сильно молимся Петру и Павлу. Когда у нас есть какие-то проблемы житейские я думаю, что мы молимся блаженной матушке Матронушке. Святому безотказному великому Николаю-Чудотворцу. Или, скажем там, чудному Спиридону. Или кому-то еще. То есть – мы молимся тем, таким близким к нам святым. Я не думаю, что мы (…) обращаемся к ним. «Святой Апостол Петр, моли Бога обо мне!» Я думаю, здесь мало таких найдется, кто бы Петру молился. Или – «Апостол Павел, моли Бога о мне!» Не думаю, что многие молятся. Вопрос: Почему? Не знаю.

Сегодня, как раз, такой день, когда мы, может быть, это исправим; когда духовный образ этих людей будет перед нами стоять. Ведь не только читать нужно послания апостола Павла или послания апостола Петра, нужно, в общем-то, и обращаться к ним. Они – живые. Апостолы будут судить Вселенную. На двенадцати престолах они будут сидеть возле Иисуса Христа и судить Вселенную. То есть – им Бог уделит власть суда над всей вселенной. Главным образом, они будут судить еврейский народ, среди которого они жили и воспитывались и который, в массе своей, в Христа так, к сожалению, и не верует. Моисей будет судить евреев и – апостолы. Они будут судить Вселенную. Они являются основаниями небесного града Иерусалима. Как пишет Иоанн Богослов: Небесный Иерусалим имеет двенадцать оснований и каждое из них – это один из апостолов (см. Откр. 21:14). Каждый из них имеет великую власть и силу.

Одна из самых великих вещей, нам нужных, – это то, что Христос лично дал им власть отпускать «человекам» грехи. Что нам нужно с вами, когда душа болит? Чтобы грехи Бог забрал мои. Забери мои грехи, Господи! Сними их с меня! Сними с меня мою грязь. Помните, Герасима, преподобного Герасима, к которому лев пришел. Бедное животное занозило себе лапу. Какой-то острый шил вошел льву в лапу, она нагноилась и болела. Он на трех лапах ковылял, бедный. Понимал, что он сам не вытащит никак, и он нашел человека. Этот бедный лев пришел к человеку в слезах и, как кошка домашняя, показывает ему лапу свою. И Герасим, преодолевая страх, занозу эту вынимает, удаляет гной, перевязывает лапу. И лев этот благодарный остается как кошка, действительно, с Герасимом. И служит ему. (…) Человек в этом отношении похож на этого льва. Он понимает, где болит, понимает, где проблема. Но сам вытащить не может. Не может человек вытащить свои грехи, эти занозы. И он идет на трех лапах к Иисусу Христу и говорит: Вот, …вот …болит у меня.

И апостолы, они имеют власть снимать, отпускать с человека грехи. «То, что вы свяжете на земле, будет связано на небе, то, что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Мф. 18:18). (…) Поэтому мы с вами, грешники, должны еще припадать к ним с этой просьбой. Заберите у нас грехи, апостолы святые, имеющие власть связывать и развязывать, Развяжите душу мою. Освободите меня от пленниц греховных. И так далее. Вот какая просьба великая к ним. (…) Мы это особенно будем понимать, когда умирать будем. Человек, когда он умирает, он в рай хочет. Он как птица готов в рай лететь. Но как говорят: Готова душа в рай, да грехи не пускают. Стоят такой стеной. Ее не пробьешь. Поэтому, пока живешь, нужно с грехами разобраться. Вот об этом можно их просить. Потом еще можно просить их о том, чтобы вера святая жила в нашей душе по-настоящему всегда. Чтобы мы были верующие и сегодня, и завтра, и до последнего вздоха. Чтобы вовеки веков имя Христово жило в нашем сердце. Нужно, наверное, молиться апостолам, чтобы веровали наши дети. Когда веруют папа и мама, это не значит, что и дети еще веруют. Очень трудно. (…) Нужно просить апостолов, чтобы они (…) это слово святое засеяли в сердца наших детей. Мы за них будем отвечать. Дети – это, после себя самих, первые, за кого мы будем отвечать. Нужно молиться апостолам за нашу Церковь святую, за весь мир.

Христиане могут молиться за весь мир? – я спрашиваю вас. Могут! Вы скажете: Нашли тоже «червяка», который будет молиться за весь мир. Кто я такой, чтобы за весь мир молиться? Нет. Когда мы службу служим, что мы говорим? «О мире всего мира Господу помолимся. О благостоянии святых Божиих церквей…». За весь мир мы молимся. (…)

О мире всего мира. В этом мире нашем никогда не было мира. То была война, то драка, то распря. То – то, то – это. То пожар. То вода. То снег. То лед. То человеческая злоба. Не было мира в мире. Христиане должны молиться, чтобы его, хотя бы, было больше. Без молитвы мир вообще превратится в зверинец, сошедший с ума.

Не трудно же им с небес посмотреть вниз и попросить Господа, чтобы у нас веры было вообще больше у людей; чтобы вера не уходила, никуда не исчезала. Я думаю, что с каждый годом все трудней и трудней Церкви жить на белом свете. Как бы мы ни старались, как бы мы ни трепыхались, все же мир идет туда, куда идет. В эту страшную тьму к последним этим разрешающимся событиям. Это неизбежная вещь. Но это не очень приятная вещь.

Я думаю, нужно умножить все-таки свою молитву к ученикам Христовым. Сегодня к Петру и Павлу. Завтра будет собор всех апостолов. (…) По крайней мере сегодня, в течении дня – нет-нет да и вспомните про Петра и Павла. (…) Скажите: Иисусе Христе, молитвами апостола Петра дай мне веру!.. Иисусе Христе, молитвами апостола Павла дай веру моим детям!.. Иисусе Христе, молитвами святых апостолов сохрани нашу Церковь от всякого зла; умножь число верующих; отжени от нас всякого врага и супостата. (…) Чтобы они поминали нас молитвами своими Иисусу Христу. На которого они смотрят и радуются. Глядят на Него и наглядеться не могут. Служат Ему. Поклоняются Ему. Хвалят Его имя. И так иногда на землю смотрят – Чего там происходит? (…)

И вообще нужно поминать всех святых. Я уже об этом говорил. (…) Надо, чтобы живая связь была между ними и нами. Небо – оно живое. Небо – это не там, где самолеты летают. Настоящее небо – там, где святые живут. Царство Божие и святых жилище. И оно – живое. Оно – нам готовое помочь. Оно – великое. Оно – настоящее. (…) Отец наш на небесах. «Отче Наш...» Значит, и детям нужно на небо забраться.

Поднимайте глаза на небо. Надо знать тех, кто живет там уже. Сегодня Петр и Павел перед нами. Перед глазами нашего ума. Потом будет кто-нибудь другой. (…)

И наша самая главная цель – собраться в Царство Божие. Одна из древних евхаристических молитв говорит так: Собери нас, Господи, к ногам святых Твоих. В царство Твое. Как хочешь и когда хочешь. Только – без стыда. Слышите какие великие слова? По-моему, это литургия апостола Иакова. (…)

Петр и Павел – отцы наши. Павел так и говорил: У вас во Христе много наставников, но мало отцов. Во Христе Иисусе. Благовествованием я вас родил (1Кор. 4:15). Они – наши родители. Даже так можно сказать. «Родители – Петр и Павел». И другие апостолы.

Посему, поздравляю вас с этим праздником. Поминаю всех здравствующих Петров и Павлов. И больших, и маленьких. (…)

Аминь.