Стелларлун

Глава 44

— Смогу ли я увидеть то, что видишь ты? — спросил Уайли, парень сел и оперся на одну строну позолоченного кресла.

— Не уверена, — призналась Софи. — Вероятно, нет, поскольку это звучит так, будто мы будем в твоем подсознании, и не думаю, что ты сможешь что-то там увидеть, но обещаю, что буду воспроизводить все, что мы раскроем, столько раз, сколько ты захочешь. Я даже могу имплантировать это в твой разум, чтобы это стало частью твоих постоянных воспоминаний.

— Пожалуй. — Уайли скрестил и разжал руки. — Думаю, это зависит от того, что ты найдешь.

— Верно. — Софи на самом деле не задумывалась о том факте, что это, скорее всего, будет очень неприятным воспоминанием для него.

Теперь она поняла, почему он казался таким беспокойным.

Это должно было быть довольно тревожно, зная, что он, возможно, вот-вот станет свидетелем причины, по которой убили его мать, а также воспоминания, которые заставили Невидимок похитить и пытать его.

Вероятно, также не помогло то, что у них была большая аудитория.

Фитц совершил ошибку, позвонив Биане и попросив ее передать родителям, что он вернется домой поздно. И Биана потребовала знать почему. Затем она сказала остальным встретиться в Солрифе… так все будут вместе, если произойдет большое открытие. Итак, теперь Биана, Декс, Киф, Там, Линн, Марелла, Марука, Стина и Рейни втиснулись в гостиную Солрифа.

И их телохранители.

И Тиерган, и Прентис.

В этот момент Софи задумалась, не начать ли им продавать билеты.

— Ты понимаешь, есть шанс, что мы ничего не найдем? — Она чувствовала необходимость напомнить.

— Нет, я верю в Фитцфи, — сказала Марелла, заставив Софи и Фитца съежиться.

Потребовалась большая сила воли, чтобы не взглянуть на Кифа.

Фитц кашлянул.

— Готова?

Софи кивнула… и тут поняла, что они кое-что забыли.

— Подожди… я усиливаю тебя? Или это будет излишне?

— Учитывая силу этих защитных механизмов, — сказал им Тиерган, — я бы рекомендовал воспользоваться любой помощью, которую вы можете получить.

— Их больше одного? — спросила Софи.

— Да. Мы с Прентисом преодолели два из них, чтобы добраться до тропы, — объяснил Тиерган, — а затем тяга оказалась для нас слишком сильной. Если вы с Фитцем сможете победить, есть шанс, что могут возникнуть дополнительные подводные камни. Вот почему я хотел, чтобы ваши умы были как можно более сильными. Я рад, что Инквизиция прошла успешно.

— Да, здорово, — пробормотал Фитц себе под нос.

К счастью, никто, казалось, его не слышал.

— Я все еще не понимаю, как я могу иметь все эти средства защиты, не зная о них и не имея возможности их контролировать, — сказал Уайли, приглаживая рукой свои коротко подстриженные волосы.

— Это просто, — тихо сказал Прентис. — Уверен, что я тщательно тренировал твой разум, пока ты был ребенком. Я, конечно, не помню, как это делал, но… это похоже на меня. Информация — это сила в нашем мире, и те, кто не могут ее защитить, слишком уязвимы. Я бы сделал все, что мог, чтобы мой сын был защищен. — Он нахмурился, рассеянно теребя один из своих дредов. — Так странно, что я могу помнить абстрактные проблемы, но не свои собственные конкретные действия.

— Разум — это загадка, — сказал Тиерган, когда Софи включила свой усилитель и потянулась к руке Фитца.

Фитц вздрогнул, когда их пальцы соприкоснулись, и Софи задалась вопросом, готов ли Киф взорваться от всех этих маленьких комментариев, которые ему приходилось сдерживать.

Или… он был обеспокоен?

Она не могла представить Кифа таким, поскольку он лучше, чем кто-либо другой, знал, как работают ее способности, но это все равно была странная мысль, когда она протянула свободную руку к виску Уайли.

— Тебе нужна минутка? — спросила она, когда Уайли отодвинулся.

Он сжал челюсти и покачал головой.

— Нет. Давай сделаем это.

— Мы можем не услышать тебя, как только окажемся в твоем подсознании, — предупредил его Фитц. — Так что, если тебе нужна передышка, сожми мое плечо так сильно, как только сможешь.

— Мне не понадобится передышка, — заверил его Уайли. Он встретился взглядом с Софи. — Просто… найди это, хорошо?

Софи кивнула, вспоминая более молодого Уайли, которого встретила, когда впервые проникла в его разум, — храброго мальчика, который умолял ее никому не позволять стирать воспоминания о его похищении, потому что они могли понадобиться ему, чтобы узнать, что случилось с его матерью.

Этот мальчик все еще ждал ответов.

Она была в долгу перед ним… по многим причинам.

И внезапно это стало чем-то гораздо большим, чем просто Элизиан.

Софи собрала всю свою концентрацию, позволив своей ментальной силе нахлынуть подобно волне, когда она прижала палец к его виску и позволила своей концентрации затопить его разум.

«Вау, здесь ДЕЙСТВИТЕЛЬНО светло», сказала она Фитцу, жалея, что не может защитить свой мозг так же, как она могла защитить глаза, когда впервые вышла на солнце.

И даже когда ее разум приспособился, воспоминания Уайли выглядели размытыми и расфокусированными, как переэкспонированные фотографии, кружащиеся вокруг нее.

«Не волнуйся, по мере продвижения становится все темнее», — пообещал Фитц, его голос прорезался сквозь искаженный гул, который эхом отдавался вокруг них.

«Тебе нужно, чтобы я наставил вас на путь?» передал Тиерган через шум.

«Нет, я помню дорогу», — заверил его Фитц.

Его сознание закружилось вокруг сознания Софи, и она прильнула к нему, позволяя затащить ее глубже в разум Уайли, когда он сказал ей:

«Нам нужно следовать тишине. Ты поймешь, когда почувствуешь».

Софи надеялась на это, поскольку тишина — это отсутствие звуков, поэтому она не понимала, как они могут следовать за отсутствием.

Но по мере того, как они погружались в темные ментальные слои, воспоминания Уайли превращались в градиент. Свет медленно серел, превращаясь в темноту. Звук медленно затихал, переходя в тишину, которая становилась все гуще и тяжелее… давила на них, заставляя Софи насторожиться.

Ее пульс стучал в ушах, а дыхание со свистом отдавалось в голове и…

«Ты должна отключиться от всего», — предупредил Фитц. «Вот как молчание защищает его. Это заставляет нас слишком хорошо осознавать свое тело, чтобы полностью находиться в своем сознании… по крайней мере, так мне ранее сказал Тиерган».

«Сколько еще нам предстоит пройти?» спросила Софи, изо всех сил пытаясь переключить внимание.

«Довольно далеко… и думаю, что лучше плыть по течению его мыслей и позволить его разуму забыть, что мы здесь, насколько это возможно, даже если это займет больше времени».

Они растягивали свое сознание, паря, как перышко на ветру… опускаясь и скользя, погружаясь и ныряя.

Ниже.

И ниже.

И ниже.

Воздух стал холодным.

Последние проблески света погасли.

И их разумы попали в петлю, кружась, кружась, кружась.

«Второй защитный механизм», объяснил Фитц. «Гораздо более дезориентирующий, чем тишина. Тиерган назвал это «путаницей». Это должно заставить нас думать, что больше некуда идти. Но если мы поднажмем…»

Он прижал их сознания к темному потолку, заставив паутину трещин разбежаться вокруг… крошечные лучики светящегося тепла, которые медленно расширялись, пока не образовались зазубренные врата, достаточно широкие, чтобы они могли проскользнуть через них.

Хаос ждал с другой стороны.

«Добро пожаловать в подсознание Уайли», — сказал ей Фитц. «Здесь все очень запутано».

Он не ошибся.

Шепот превратился в крик.

Запахи стали звуками.

И цветные полосы скручивались и запутывались, пытаясь вытянуть их во всех направлениях одновременно.

Но они цеплялись за край тьмы, медленно переползая на противоположную сторону, где все перевернулось и превратилось в беспорядочную дорожку света и тени.

«Это все, что я смог сделать», сказал Фитц, «так что тебе, вероятно, следует взять инициативу на себя. Притяжение начнется, как только мы продвинемся вперед… и я почти уверен, что нам нужно поддаться ему. Я просто не знаю, как мы найдем дорогу назад».

«Я тоже», — призналась Софи. Но всегда есть способ.

Она была в достаточном здравом уме, чтобы знать, что ей просто нужно полагаться на свои инстинкты, держать чувства открытыми и доверять собственной силе.

«Готов?»

«Думаю, да». Фитц прижался еще ближе, когда Софи потащила их вперед, расслабляясь, и невидимая сила обернулась вокруг них, потянув вниз, вниз, вниз, в причудливом ментальном шторме.

Сверкнул гром, загремела молния, и хлынул дождь, собираясь вокруг них, в то время как ветер скрипел и скользил по их чувствам. Софи хотела выбиться из хватки, но сказала себе не сопротивляться этому, помня, что она сильная, даже если не использует свою силу.

Шторм швырял то в одну, то в другую сторону, вперед и назад, вверх и вниз, пока Софи не потеряла ориентацию.

Но она доверяла Уайли.

Она доверяла Фитцу.

И она доверяла себе.

Она могла не беспокоиться о пути назад.

Ей нужно было верить, что они все еще могут двигаться вперед.

И с этой мыслью шторм испарился, погрузив в пузырь кружащейся синевы.

Тихо… но не слишком тихо.

Тепло… но не слишком.

Софи позволила им раствориться в мягком цвете, и голубые завитки раздвинулись, как занавес, открывая рыжеволосую фигуру в длинном фиолетовом платье, парящую перед ними.

Сира.

Она не улыбнулась.

Вообще не узнала их.

И в ее образе было что-то мерцающее.

«Думаю, это воспоминание», — сказала Софи Фитцу. «Это напоминает мне о голограммах, которые я видела в тайниках».

«Интересно, кто помог ей спрятать это здесь», сказал Фитц.

Без понятия.

Но в данный момент это не имело значения.

Им нужно было услышать послание Сиры.

«Я не знаю, кто это смотрит», — сказала она, ее фиалковые глаза смотрели куда-то вдаль. «Но, надеюсь, это кто-то на нашей стороне. Иначе я возненавижу себя за то, что оставила это. Я и не собиралась этого делать. Я не хочу, чтобы мой сын был в этом замешан. Но… есть шанс, что я, возможно, просчиталась. Слишком хорошо все спрятала. Или, может быть, никто не поверит, что я сопротивлялась, как могла. Или, возможно, я прямо сейчас мертва, и мой сын один, нуждается в помощи, пытается понять, как я могла оставить его, когда я — все, что у него есть. Так что, если что-то из этого произошло… или если эти враги стали слишком сильными… кто-то должен знать, что я не уничтожала их звездный камень. Я понятия не имею, к чему он ведет, но это кажется важным. Место, куда их не следует пускать, но которое нам, возможно, когда-нибудь понадобится найти. Поэтому я спрятала камень в одном из своих рисунков и отправила его в безопасное место».

Она полезла в карман и вытащила сложенный листок бумаги… подробный набросок маленькой расчески для волос с металлическими завитками, переплетающимися вокруг пяти круглых драгоценных камней в замысловатом узоре.

«Этот дизайн единственный в своем роде. Ты узнаешь его, если он у тебя. И если ты это сделаешь, надеюсь, ты будешь знать, что с этим делать. Может быть, ты сможешь покончить с этим, раз уж я явно не смогла». Затем ее взгляд переместился, казалось, сфокусировавшись, когда она добавила: «И, Уайли, если ты смотришь, мне так жаль, что я не нашла лучшего выхода из этой передряги. Я надеюсь, что ты счастлив и процветаешь. Я люблю тебя. И где бы я ни была, я уверена, что скучаю по тебе каждое мгновение. Будь сильным… и сопротивляйся!»

«Это все?» — спросил Фитц, когда Сира замолчала.

«Думаю, да», — сказала ему Софи. Но они подождали несколько минут, просто чтобы убедиться.

«Твоя фотографическая память все это запомнила, верно?» — спросил Фитц. «Ты сможешь показать это Уайли?»

«Да», пообещала Софи, хотя у нее было предчувствие, что он будет разочарован.

И предчувствие усиливалось.

Рисунок случайной расчески для волос и какой-то неопределенный комментарий о том, что кто-то знает, есть ли у них такая расческа, были не тем четким ответом, в котором они нуждались, когда оставалось так мало времени.

Но это было все, что дала им Сира, поэтому им оставалось надеяться, что это что-то значило для Уайли, когда они объединили свои сознания и понеслись вверх и вокруг, снова и снова, пока не вернулись в свои собственные тела, задыхаясь.

— Ну? — потребовала Биана. — Что нашли?

— Уайли заслуживает того, чтобы увидеть это первым, — сказала ей Софи, выключая свое усиление, чтобы она могла взять руки Уайли и спроецировать воспоминание в его разум.

Слезы текли по его лицу, пока он смотрел, и все придвинулись ближе, чтобы обнять.

— Я хочу это воспоминание, — сказал он, когда успокоился. Но его объятия стали твердыми, когда она окутала воспоминание теплом и втолкнула ему в голову.

Затем Софи поделилась проекцией с Прентисом, и тот прижался к сыну и заплакал.

Тиерган обнял их, когда настала его очередь.

И Софи жалела, что не может уделить им больше времени.

Они заслужили, чтобы послание Сиры осталось только между ними троими.

Но все остальные ждали… им нужна была эта информация, даже такая небольшая.

С каждым повторением Софи продолжала надеяться, что заметит что-то, что они действительно могли бы использовать.

Но это были все те же смутные подсказки.

И в конце все выглядели одинаково смущенными.

Кроме Бианы.

Биана выглядела очень, очень бледной.

— Ты в порядке? — спросил Декс.

Она покачала головой.

— Мне нужно кое-что проверить. Встретимся в Эверглене.

Она подняла свой домашний кристалл и ушла, не оставив никому другого выбора, кроме как последовать за ней обратно в сверкающий особняк Васкеров… хотя Прентис сказал, что чувствовал себя слишком эмоционально истощенным, чтобы присоединиться к ним, и Тиерган решил остаться с ним, зная, что никто все равно не прислушается к его совету.

Когда они прибыли, в доме было темно, единственный луч света исходил от лампы в маленькой гостиной в задней части поместья, где Биана сидела за маленьким столиком, роясь в инкрустированной драгоценными камнями шкатулке, наполненной шпильками для волос.

— Папа купил мне несколько расчесок Сиры однажды, когда привел меня в Мистериум, — пробормотала она, — но это были не те, которые я хотела. У Сиры был набор с большими розовыми турмалиновыми цветами, и я хотела купить их, но она продолжала настаивать, что другая пара особенная. Мне кажется, я даже помню, как она говорила отцу, что сделала их специально для Васкеров. Так вот что купил мне папа, и я никогда их не носила, потому что считала белые камни очень скучными.

Она продолжала копаться, вытаскивая гребень за гребнем, пока у нее не перехватило дыхание и руки не начали дрожать.

Биана достала из коробки две серебряные расчески и положила их на стол, проведя пальцами по металлическим завиткам, прежде чем отступить назад и включить массивную люстру в комнате.

А когда свет упал на один из гладких белых камней, тот вспыхнул ярко-синим.