Степень свободы

Мосты нависли над Невою…

Неизвестно, кто подсказал юным шантажистам, выдающим себя за похитителей дочери Варяга, идею сначала проверить, действительно ли он намерен платить и нет ли тут подвоха.

Если бы этот некто желал добра малолеткам, то он подсказал бы им совсем другую идею — что обижать большого мафиозного босса не следует ни при каких условиях. Даже за очень большие деньги. Потому что в противном случае никакие проверки не помогут.

Сумма в 25 тысяч долларов наверняка казалась ребятам из нищих пролетарских кварталов очень большой. Особенно если перевести ее в дореформенные рубли и получить что-то около 150 миллионов.

Разумного человека, который убедил бы неразумных малолеток прекратить эту дурацкую затею, пока не поздно, не нашлось, и на третий раз предводитель шантажистов лично отправился забирать деньги.

Он потребовал, чтобы сумку с долларами поставили на обочину проезжей части возле Каменноостровского моста за пять минут до того, как этот мост разведут.

Мальчик наверняка считал это верхом хитрости — примчаться на мотоцикле в укромное место за минуту до развода мостов, прорваться на мост за секунду до того, как движение перекроют, и скрыться от преследования на Петроградской стороне.

Он даже три ночи подряд ходил к мосту с секундомером, изображая великого организатора преступлений, и уточнял, на сколько реальное время развода мостов отличается от объявленного.

Оказалось — практически не отличается, и окрыленный шантажист примчался, наконец, за деньгами.

Ему даже отдали дипломат, набитый фальшивыми баксами, и весело помахали ручкой вслед, когда мотоцикл, чуть не сбив сразу двух ошарашенных милиционеров (которые не имели отношения к этому делу, а просто перекрывали движение), ворвался на мост.

Люди Варяга в огромном количестве ждали на Петроградской стороне. Довольно долго мотоциклиста гоняли как зайца по переулкам, потому что был приказ взять его живым и пригодным для допроса — но кончилось все так, как и должно было кончиться.

Пацану оказалось тринадцать лет.

Узнав об этом, Варяг сказал с сожалением:

— Никогда не убивал детей. И не хочу начинать.

Поэтому Юру Шатилова — так звали этого пацана — не убили, но он все равно пожалел, что родился на свет. Допрос третьей степени в штаб-квартире мафии мало напоминает профилактическую беседу в комиссии по делам несовершеннолетних.

Конечно, его бы все-таки угробили, несмотря на неожиданно проснувшийся гуманизм Варяга по отношению к детям — если бы по вине Юрика с головы Марины Варвариной упал хоть один волос.

Однако допрос третьей степени заставляет говорить правду не только хилых подростков тринадцати лет от роду, но и мужиков с мускулами Шварценеггера и нервами из закаленной стали.

Юрик плевался кровью и осколками зубов, плакал, выл, орал, блевал — и говорил правду.

— Мы не трогали ее! Мы ее вообще не видели. То есть видели пару раз в «Павиане» — и все. Не похищали мы ее! Это не мы!!! Мы только деньги хотели… Один мужик сказал — можно запросто взять кучу баксов.

— Какой мужик?

— Черт его знает. Не знаю я. В «Павиане» а столик подсел. Говорил — мол, Маринка с мужиком сбежала, а папаша думает, будто ее украли. И еще — что папаша у нее миллионер… Не знаю я его, один раз только видел.

— Кто говорил по телефону? Это был голос Марины. Кто?!

— Машка. Проститутка из «Павиана». Она вам кого хочешь изобразит.

И Юра Шатилов сдал всех своих подельников — всю банду малолеток, промышлявшую угонами и кражами и хорошо известную милиции. Угнанные машины и мотоциклы они сбывали за бесценок, потому что им, как малолеткам, никто не хотел платить настоящую цену. И хотя по меркам гегемонской шпаны Шатилов и компания считались богатыми ребятами и даже несколько раз держали в руках целый миллион рублей сразу, сто пятьдесят этих самых миллионов все равно казались им суммой астрономической.

Никому в этой банде еще не исполнилось шестнадцати лет, так что никого нельзя было привлечь к ответственности ни за кражи, ни за угоны, ни за шантаж. И если бы они на самом деле похитили Марину, и если бы они даже убили ее — и тогда их нельзя было бы привлечь к ответственности по закону.

Никого, кроме Машки. Ей уже исполнилось шестнадцать. И если бы Варяг захотел, ее вполне можно было отдать под суд за попытку вымогательства.

Но это было бы смешно.

Так что малолеток просто отметелили за все их шалости — вполне профессионально: так, чтобы не искалечить, но и чтобы помнили долго — и отпустили на все четыре стороны.

Правда, перед этим еще расспросили в подробностях про мужика, который разглагольствовал в баре «Павиан» о бегстве Марины Варвариной с неизвестным мужчиной.

И Варяг, выслушав пересказ его разглагольствований, стал все больше склоняться к мысли, что такое вполне могло быть. Марина по безбашенности своей способна на любые авантюры.

Вот только по меньшей мере два трупа плохо вязались с этим предположением.