Стихия страха

Глава 12. Инквизитор Тиффано

– … И в бесконечной милости Единого да упокоятся несчастные души… – прошептал я и открыл глаза, вставая с колен. От варварски разрушенной святыни в Зеленом зале остались лишь осколки, на которые я до сих пор не мог смотреть без дрожи. Но самое страшное обнаружилось за ними. Древняя, почти раскрошившаяся от времени каменная кладка. За ней не было старинных фолиантов, сокровищ или могущественных артефактов, а лежали кости. Много костей. Истлевшие скелеты были сложены беспорядочно, на некоторых сохранились обрывки одежды и фрагменты волос. Знал ли Серый Ангел о страшном захоронении, когда взрывал святыню? Его метку до сих пор не могли смыть с алтаря, хотя прошло уже три дня. Да и как возможно искупить те грехи, что творились в этом месте? Я приходил к разрушенной святыне каждый день, чувствуя неизъяснимую потребность молиться за потерянные души и за братьев ордена, отдавших свои жизни… Ксавьер, старший из тройки, Омелий и Петр… По крайней мере, они похоронены с честью, за их могилами будут ухаживать, а за их души молиться. Но кто помолится за этих несчастных, нашедших последний покой в камне? Кто они были и какой смертью умерли? Не их ли видела Лидия тогда?..

– Кысей, ты тут? – голос Эмиля оторвал меня от раздумий.

– Тебе нельзя здесь быть, – поспешил я к другу, выпроваживая его из зала. – Пойдем отсюда.

– Пойдем, – согласно кивнул он. – Тебя искал ректор. Очень нервничал. Слушай, а кто они такие? Почему идут за нами?

Эмиль покосился на шестерых типов, следовавших за нами попятам.

– Не обращай внимания, – поморщился я.

Долговязого среди них не было. Мои попытки избавиться от них привели к тому, что мне пригрозили обнародованием истинных причин пожара в доме профессора Камилли. Скрепя сердцем, пришлось терпеть их навязчивое присутствие. Громилы не отходили от меня ни на шаг, даже здесь постоянно болтаясь поблизости.

– Ты знаешь, что про тебя начали болтать в Академии? – осторожно начал Эмиль. – Ты не подумай, я в эти слухи не верю, слишком хорошо тебя знаю… Но ректор, кажется, принял все всерьез и…

Друг беспомощно запнулся и замолчал.

– Знаю. Не обращай внимания, – спокойно сказал я. – Поболтают и успокоятся…

– Но ведь просто так слухи не появляются, Кысей, – горячо возразил Эмиль. – О тебе намеренно кто-то распускает эти гадости.

– Я даже знаю, кто, – вздохнул я.

– Лидия Хризштайн? Что между вами тогда произошло?

– Я не хочу об этом говорить. Позлословит и угомонится. Как там Софи? Я слишком замотался с делами, чтобы заглянуть к вам и проведать ее.

– Она просто расцвела, – довольно улыбнулся Эмиль.

Сам он тоже сильно изменился, на него было радостно смотреть. В глазах появился задорный блеск, на лице – сытая улыбка.

– Но ты знаешь, Софи вбила себе в голову, что ты влюбился в Лидию. И переживает, что…

– Глупости, – отрезал я, останавливаясь напротив кабинета ректора. – Я обязательно найду время и загляну к вам. Прости, но мне надо идти…

– Кысей, – придержал меня Эмиль за рукав. – Софи не знает тебя так, как я. Но я тоже думаю, что ты… Я видел, как ты смотрел на Лидию. Тебе изменила обычная выдержка, когда она… Не знаю, что между вами произошло, захочешь – сам расскажешь. Но позволь дать тебе совет. Как человек, умудренный эмм… в сердечных делах. Нет ничего страшнее оскорбленной женщины. Даже если я ошибаюсь, лучше тебе уладить все, пока не поздно. Повинись перед ней, даже если она не права.

Я горько усмехнулся и кивнул:

– Да я бы согласился у нее в ногах валяться, лишь бы больше никогда ее не видеть…

– Вы же понимаете, господин Тиффано, что при сложившихся обстоятельствах я совершенно никак не могу… – ректор Ханаха нервно расхаживал из угла в угол, избегая лишний раз на меня смотреть.

– При каких именно обстоятельствах? – уточнил я.

Ректор в отчаянии всплеснул руками.

– Тех самых! Вы поймите меня правильно, я абсолютно не верю в эти глупые домыслы, что вы могли… Нет, ну конечно, вы могли захаживать в заведение госпожи Розмари, все мы живые люди, я понимаю! Но чтобы с мальчиками, совершеннейший абсурд?.. – легкий вопросительный оттенок последней фразы прозвучал оскорбительно.

– То есть вы, господин Ханаха, считаете в норме вещей захаживать в рассадник порока госпожи Розмари? – угрожающе начал я. Ректор побледнел и схватился за голову.

– Ну что вы, что вы!.. Я не верю в эти совершенно глупейшие нелепости о вас, но другие же говорят… – он замялся и дернул себя за волосы. – Это ужаснейший кошмар! В середине учебного года остаться сразу без двух профессоров. Но вы проведете сегодня открытую лекцию по основам богословия? На нее уже столько желающих, что я никак не могу ее отменить…

– Проведу, – спокойно ответил я, вставая. – Это все?

Он дернул на себе воротник рубашки и без сил рухнул в кресло, картинно возведя очи к небу. Меня раздражало его поведение, в глазах мельтешило от суетливых движений.

– Вы поймите меня правильно, – он опять завел свою песню и доверительно перегнулся ко мне через стол. – Единым клянусь, никому не скажу, но мне надо знать, понимаете? Ведь если профессор Камилли жив и в скором времени вернется, то надо планировать расписание…

– Что? – я уставился на ректора в изумлении, гадая, не тронулся ли он умом. – Вы о чем? Профессор покончил с собой, его тело давно кремировали и…

– Да, но ведь говорят, что тело-то было не его! Или врут? – этот живой комок нервов опять вскочил с кресла и заметался по комнате. – Нет, вы поймите меня правильно…

– Сядьте на место! – не выдержал я. – И хватит причитать. Что еще за новые слухи?

– Совершеннейший абсурд! – ректор дернул себя за волосы и с ужасом уставился на рыжий комок, оставшийся в руках. – О Боже, я полысею от этих потрясений!

– Вы можете объяснить, с чего вы решили, что профессор Камилли жив? – я призвал на помощь всю выдержку.

– Говорят, что сожгли не его тело, и что профессор жив. Говорят, что вы знаете, где он, – пробормотал ректор потерянно. – Что вы сами… Сами его прячете… И в сговоре с помчиком Овьедо…

Я вышел из кабинета ректора в полной задумчивости. Слухи о моем пристрастии к мальчикам определенно распускала Лидия. Мотивы ее понятны, она в ярости и злится, пытаясь ударить побольнее… Но зачем ей это нелепое вранье о том, что профессор жив? Чего она добивается? Или же это не она? Фарид и Алекс до сих пор разгуливают на свободе, несмотря на предпринятые шаги. Когда я узнал о смерти вояга Наварро, было уже слишком поздно. Решение свалить вину на беглого Фарида принял отец Валуа, позднее убеждая меня, что он сделал это для защиты интересов Святого Престола. В свете конфликта с воягом Наварро все действительно выглядело так, как будто церковь могла быть заинтересована в его устранении. Но обвинить Фарида еще и в том, что он – Серый Ангел, виновный в смерти кардинала, было совершеннейшим абсурдом. Тьфу ты, привязалось же от ректора!

Я до сих пор ломал голову над тем, как Серый Ангел узнал о Зеленом зале. Даже допуская, что у него имелись осведомители среди стражников, все равно было непонятно, как он мог среагировать так быстро. Утром стало известно об убийстве вояга, а днем уже по всему городу висели портреты Фарида. За остаток дня ему надо было не только разузнать, что произошло, но и подготовиться. Почему Серый Ангел выбрал целью именно святыню? Если бы я только уговорил отца Валуа выставить охрану возле Зеленого зала, то возможно… Но единственной препоной на пути злодея стал ночной смотритель, который банально проспал его появление.

Я остановился напротив массивных дверей лекционного зала и глубоко вздохнул, изгоняя тревожные мысли. Меня ждут студиозусы, и я должен дать им то важнейшее, что может дать богослов – понимание природы веры и Господа Единого. А все остальное может подождать.

К моему удивлению, аудитория была переполнена. Были заняты даже ступеньки в боковых проходах. Похоже, ректор Ханаха решил объединить несколько курсов, чтобы закрыть дыры в расписании. При моем появлении все разговоры смолкли. Необычная для этого времени года жара чувствовалась даже здесь, заставив меня пожалеть о надетой мантии. Я прошел за кафедру и кивнул бледному ассистенту, потом перевел взгляд на слушателей, намереваясь начать, но слова застряли в горле. В переднем ряду сидела Лидия. Ее нелепое ярко-розовое платье настолько выделялось среди прочих темных одежд студиозусов, что не заметить ее было невозможно при всем желании. Я вцепился в кафедру, пытаясь успокоиться.

– Почему в зале посторонние? – процедил я, обращаясь к ассистенту.

Бедняга пожал плечами:

– Открытая лекция же… Откуда мне знать?..

Демон, я и забыл! Лидия довольно улыбнулась и откинула с обнаженных плеч завитые локоны. Я нахмурился, внезапно сообразив, что эта ненормальная вырядилась, словно кукла. Длинные завитые локоны, лента в волосах, шелковое розовое платье и… Вдруг нестерпимо стало любопытно, какого цвета у нее башмаки. На Лилит они были золотые.

В зале стали перешептываться, и я сообразил, что молчал слишком долго, уставившись на непозволительно глубокий вырез ее платья.

– Госпожа Хризштайн, – откашлявшись, сказал я. – Вы находитесь в храме знаний. Проявите уважение и не позорьте его неподобающим видом.

– А что не так с моим видом?

– Прикройтесь.

Лидия лишь пожала плечами и неожиданно послушно набросила на себя меховую накидку. Я начал лекцию, решив игнорировать ее присутствие.

– …Что есть вера в Единого? Известный богослов Изра из Мирстены отвечал так: «Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом». Невозможно представить наш мир без веры. Мы просыпаемся с верой, что солнце взойдет на востоке, а сядет на западе. Но есть гипотеза, приписываемая Акватосу Квирскому, что Единый создал пространство и время с заведенным порядком в начале Великого Акта творения. Что есть вера в контексте этой гипотезы? Будет ли солнце по-прежнему вставать на востоке, если мы перестанем в это верить? Положим, да. Что тогда? Тогда мир продолжит жить дальше, словно гигантский заведенный механизм, а значит, исчезнет необходимость в самом Боге. Если Единый всего лишь завел механизм и больше ни во что не вмешивается, то чего можно добиться молитвой?

Недоуменный ропот пронесся по залу, ибо мои утверждения были опасно схожи с ересью. Я улыбнулся и продолжил:

– Но так ли это на самом деле? В трудах нашего современника, магистра Солмира высказывается следующая гипотеза. Единый сотворил разум и даровал ему бесконечную волю творения, называемую верой. Пространство и время существуют благодаря безграничному торжеству человеческого духа. И до тех пор, пока мы с вами будем верить в заведенный миропорядок, он будет существовать. Так ли это? Известный оппонент магистра Солмира и его ученик, профессор Котовский утверждает, что пространство и время – это абсолютные и реальные величины. Они существуют независимо от человеческого сознания и исключительно по воле божьей. Что же утверждают каноны Святого Престола?

Аудитория молчала, пожирая меня глазами. Даже Лидия сидела непривычно задумчивая, склонив голову набок.

– Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. Мы с этого начали, помните? Наша вера в Единого позволяет нам получить безграничную волю творения, созидая реальность вокруг нас. Но почему же мы не можем по мановению руки создать яблоко, например? Может потому, что наша вера слишком слаба? В канонах Святого Престола нет определения веры. Вместо этого имеется лишь следующее: «… и только постигнув веру, человек может спасти дух…» Каждый верующий постигает веру, приближаясь к бесконечному могуществу Единого, чтобы однажды… Однажды вновь вернуться к Источнику божьей благодати…

В звенящей тишине зала короткий смешок Лидии прозвучал удивительно неуместно. Я поморщился, вышел из-за кафедры и спустился в зал, остановившись напротив нее.

– Но человек слишком слаб, он часто ошибается, принимая за веру в Единого нечто иное. Безумец, преступивший черту и отдавший свою душу демону, тоже верит. Только не в Единого, а в собственные пороки. В его душе нет места Единому, но сила его веры, питаемая злобным безумием, настолько велика, что он тоже изменяет реальность вокруг себя. Это и есть природа колдовства.

Лидия подняла бровь, потому что сейчас я практически дословно цитировал ее слова.

– Такое определение колдовству было дано одной… особой, почти преступившей черту. Но так ли это? Бесконечная мудрость Единого в замысле сотворения нашего разума заключается в том, что каждый из нас сам волен решать это для себя. Именно поэтому необходимо различать, что есть вера в Единого, дарующая спасение, а что есть убежденность в собственном безумии, ведущая в никуда. И бесконечностью пяти основ нам указан путь к спасению. Помните об этом, когда сомнения терзают вас. Безумец тоже верит, но не в Единого, а лишь в собственную правоту. У него нет надежды, а есть план. У него нет любви, а есть похоть и вожделение. У него нет мудрости, а есть хитрость и изворотливость. И когда у него не остается милосердия, он перестает быть человеком, а становится колдуном, отдавшим свою душу во власть демонов…

Я замолчал, не сводя с нее глаз и гадая, смог ли достучаться до ее души. Ибо последние мои слова были для нее и про нее.

– Лекция закончена. Можете задавать вопросы.

Как я и ожидал, Лидия тут же взметнула руку вверх, отчего накидка съехала с плеч. Я неохотно кивнул ей.

– Я бы хотела уточнить, – лукаво произнесла она. – А какая разница между вожделением и любовью?

Стало очень тихо. Все смотрели на меня выжидающе, с нездоровым интересом.

– Не думаю, что вы когда-нибудь это поймете, госпожа Хризштайн, – спокойно ответил я. – Потому что для любви нужно сердце, которого у вас нет. Еще вопросы?

Я проигнорировал ее возмущение, ответил на вопросы остальных студентов, продиктовал список источников по богословию и задал на следующий раз трактат о важности раскаяния на пути к спасению.

Лидия осталась сидеть, даже когда все остальные разошлись. Я подавил малодушное желание сбежать от нее, прекрасно понимая, что она едва ли пришла послушать меня просто так, из академического интереса.

– Что вы хотели, госпожа Хризштайн? – поторопил я ее и кивнул ассистенту, отпуская его.

Она нехотя встала и подошла ко мне. Подол ее платья был слишком длинным, чтобы разглядеть цвет обуви. Господи, да что со мной такое!

– Ваше приглашение на прием к помчику Овьедо по случаю помолвки его сына, – она протянула мне затейливо украшенный конверт.

– Можете передать, что меня не будет, – я даже не подумал взять приглашение.

– Отказы не принимаются, господин инквизитор.

– Не принимайте, – я пожал плечами и направился к выходу.

Лидия удержала меня за рукав мантии и притянула к себе.

– Я думаю, отцу Валуа будет крайне интересно узнать о содержимом дневника профессора, – тихо произнесла она.

– Тогда он узнает и о вашем участии. Знаете, что вам грозит за разрушение святыни?

– А я слышала, – Лидия прильнула ко мне и говорила уже шепотом, – что святыня разрушена Серым Ангелом. А еще ходит столько интересных слухов о вашем…

– Прекратите! – я отшатнулся от нее. – Чего вы добиваетесь? Зачем льете эту грязь? Вам самой не противно? Вырядились, словно кукла!

– Надо же, вы заметили, во что я одета, – ехидно улыбнулась Лидия.

– Когда вы уже поймете, что… Вы отравляете все, к чему прикасаетесь, губите жизни близких вам людей!.. Ладно, вы жестоки ко мне, но к собственному брату! Вы заставили его лгать, покрывая ваше притворство, а теперь хотите женить против его воли…

– А вам откуда это известно? – прищурилась Лидия, а я с досады прикусил язык, понимая, что проговорился. – Понятно. Значит, этот глупый мальчишка отсиживается где-нибудь недалеко… Скажем, у отца Георга, верно?

– Даже Антон сбежал от вас. Если не раскаетесь, то совсем скоро останетесь в полном одиночестве.

– Я и так одна. Вы же упорно не желаете скрасить мое одиночество, – она опять придвинулась ближе, и острый выступающий край кафедры уперся мне в поясницу. Отступать дальше было некуда. – Но я вас непременно получу. Когда вас вышвырнут из церкви за мужеложство, я подберу, я не гордая…

– Не надейтесь. Одних слухов для этого будет недостаточно.

– Я думаю, наверное, мне не стоило тогда так спешить вас спасать. Кто знает, может с дыркой в заднице вы сейчас были бы более сговорчивы?

Я поморщился от ее грубости и тяжело вздохнул.

– Я благодарен вам за вмешательство, однако…

– Однако у меня всегда есть возможность испробовать на вас отвар профессора… – Лидия придвинулась еще ближе и теперь гладила меня по плечу.

– Только посмейте! – я сбросил ее руку. – Если я только узнаю, что вы заказали опиум или корень вознесения, запрещенные церковным законом, видит Единый, я…

– Что вы? – она откровенно издевалась. – Опять отшлепаете меня? Как заманчиво… Кроме того, я давно уже все заказала и даже успела получить.

Я вгляделся в ее глаза и похолодел.

– Вы даже хуже профессора, – прошептал я севшим голосом. – Он хотя бы искренне заблуждался, а вы…

Лидия погладила меня по щеке.

– Как вы испугались, – с нездоровым восхищением произнесла она и прижалась ко мне вплотную. – Вы меня боитесь?

Я действительно страшился, но не ее, а того, что придется сделать… Подавив отчаянное желание сомкнуть руки на ее горле, я схватил ее под локоть и потащил к выходу.

– В таком случае вы арестованы прямо сейчас, за разрушение святыни, вмешательство в дознание, угрозы и нападение на служителя Святого Престола…

– Вы же понимаете, что за дверью шестеро моих людей? – спокойно сказала она. – Вы отсюда можете вообще не выйти. Или же выйти послушным мальчиком пяти лет…

Я вцепился в косяк двери, склонив голову и пытаясь унять бешенство. Если бы она хотела осуществить угрозу, то не стала бы пугать… Ей что-то нужно.

– Вы настолько отвратительны, что…

– Помнится, совсем недавно вы говорили иное.

Я посмотрел в ее безумные глаза, а потом неожиданно для себя сказал:

– Да, вы красивы.

– Правда? – она жадно уставилась на меня.

– Да, правда. Красивы, как та кукла. И такая же пустая внутри. Вы красивы внешне, но уродливы душевно. В вас ничего нет… Совсем ничего…

– Так и знала, что вам понравится, – мои слова ее лишь воодушевили. Лидия прижала меня к двери, обняв за шею.

Господи, почему так? Почему мне так сложно вычеркнуть то утро из памяти? Как она смогла пробраться даже в мои сны? Я ужасался этому чудовищу в женском обличье и в то же время отчаянно желал обнять, чтобы вновь почувствовать биение ее сердца… Надеясь на… На что можно надеяться и как можно ее оправдать?..

Лидия вдруг расхохоталась и отстранилась от меня.

– А знаете, теперь я понимаю, зачем церковники носят эти дурацкие мантии! Под мантией не видно их порочного возбуждения…

Я опустил глаза, чувствуя, как горят щеки от стыда.

– Ладно, не волнуйтесь, господин инквизитор, – Лидия похлопала меня по плечу. – Я не стану потчевать вас отваром, обещаю. Знаете, почему? Вы красивы и хорошо сложены, но если бы мне было нужно только тело, то… Я бы и красивей нашла в заведении госпожи Розмари. И заметьте, они бы не упрямились и выполнили бы любую мою прихоть, в отличие от вас.

Я стиснул кулаки, мечтая ее придушить.

– Да и если подумать, много ли от вас будет толку в постели? Неопытный щенок. Поэтому забавляться вашими чувствами гораздо интересней. И да, не вздумайте отказаться от приглашения. Иначе мне придется прибегнуть к отвару…

Лидия отодвинула меня в сторону и направилась к выходу, но мой вопрос заставил ее остановиться.

– Зачем вы донимали отца Георга расспросами о моих родителях? Что еще вы задумали?

– Хотела прояснить некоторые сомнения.

– Могли спросить у меня, а не мучить старика.

– Вот как?.. – задумчиво протянула Лидия. – Тогда ответьте мне, почему вы до сих пор не поинтересовались, из-за чего на самом деле убили ваших родителей?

– Что за очередной бред в вашей пустой голове?

Она опять приблизилась ко мне и вгляделась в глаза.

– Боже, ну вы и тупица!.. Ладно, ребенком вы могли не понимать, но сейчас-то должны были задуматься!

– Я понял. Это ваши очередные игры с моими чувствами? Хорошо, извольте. Я расскажу, наслаждайтесь. Когда мне было пять лет, моих родителей убили. К нам в дом залезли грабители, я успел спрятаться на чердаке. Я сидел там и слышал, как они умерли. Сначала мама, потом отец… А я не смог ничего сделать! Просто сидел и дрожал от страха… Знаете, как страшно сидеть в пустом доме, глядя на мертвые тела родителей? В полном одиночестве… Я просидел так около суток, пока меня не нашли. Я перестал разговаривать… И если бы не отец Георг, то…

Дальше я не смог говорить, горло перехватило. Словно наяву, опять почудился запах крови, сладковатая вонь смерти и разложения. В приюте мне еще долго потом снились мертвые лица родителей, заставляя просыпаться в слезах и прятать рыдания в кулак. Я думал, что избавился от детского ужаса, но накатила внезапная слабость в ногах. Я почел за благо сесть на ступеньку, до боли сцепив руки на коленях и опустив голову. Желудок скрутило от подкатившей к горлу тошноты. Больше всего на свете в эту минуту я хотел, чтобы Лидия исчезла. Но она не ушла. Она больно ткнула меня пальцем в плечо, заставив поднять голову.

– Держите, – Лидия протянула мне свой платок.

– Уйдите уже наконец, – я отвел ее руку. – Я не собираюсь плакать.

– Вас тошнит. Платок отобьет запах.

– Откуда вы?.. – я воззрился на нее с ужасом. Она действительно читает мои мысли?

Лидия вложила платок мне в руку и раздраженно повела плечами.

– Знаете, я пожалуй точно не буду поить вас отваром. А зачем? Если вы до сих пор ведете себя, как ребенок. Да включите уже голову! – она опять больно ткнула меня пальцем в лоб, заставив поднять на нее взгляд.

Странным образом, но мое горе куда-то испарилось, заставив кровь закипеть от злости. Я перехватил ее руку и медленно поднялся на ноги.

– Ладно, тогда пятилетним, вы не задумывались, но теперь-то!.. Неужели вы не видите?

– Что я должен видеть, кроме вашего поразительного равнодушия к чужой боли? Кроме желания потоптаться на моем горе?

– Ах, простите, мне надо было вас пожалеть? Вы меня раздражаете! Да вспомните же. Вы не сами спрятались на чердаке. Вас разбудил отец и велел туда идти.

– Что? – я ошеломленно застыл. – Откуда вы знаете?

– Я видела. В разуме Луки. Он собирал чужие страхи и обращал их против жертвы. Последние воспоминания точно были вашими. А теперь задумайтесь. Ваш отец слышит, что к вам в дом лезут грабители. Что он делает? Будит сына и велит спрятаться? Было столько времени? А почему же тогда не попытаться бежать? Позвать на помощь? А дальше помните? Ничего странного? Вы же слышали звуки схватки? Звон клинков? Да где вы видели, чтобы грабители ходили с клинками? Кинжал или стилет, то, что удобно спрятать в голенище сапога. Господи, да вы хоть пробовали с длинным клинком попрыгать по крышам или взобраться по стене? Это были не грабители, а убийцы.

Лидия замолчала, а я прикрыл глаза, пытаясь собраться мыслями. Это ведь невозможно. Как ей удалось увидеть что-то в чужом разуме? Но если так… Что тогда так напугало Луку, когда он заглянул в ее страхи? Неожиданная догадка заставила меня содрогнуться.

– Когда вы говорили о кошмарных опытах колдуна, там, в доме Эмиля, вы ведь просто выдумали подробности? Для пущего драматизма?

Что-то дрогнуло в глубине ее светлых глаз, она прищурилась и медленно кивнула.

– Конечно, выдумала.

Я был уверен, что она приврала именно тогда, чтобы напугать Софи. Но теперь моя убежденность превратилась в жуткую уверенность в обратном. Лидия лгала сейчас.

– Мне действительно интересно, почему их убили, – как ни в чем ни бывало, продолжила она. – Отец Георг сказал, что ваш отец был ученым. Чем он занимался, что за ним послали наемных убийц?

– Прекратите. Это лишь ваши досужие домыслы. Грабителей поймали и повесили. Хватит.

– Неужели вам не интересно?

– Нет, – отрезал я, подхватывая ее под руку и таща к дверям. – Это мое прошлое. И оно останется таким. Я простил убийц и не собираюсь…

– Простили? – она искренне удивилась. – Да как можно? Я бы ни за что…

– В этом и состоит разница между нами, госпожа Хризштайн.

– И то правда. Разница в том, что я обязательно докопаюсь до истины. Обожаю загадки…

– Не смейте больше приставать к отцу Георгу. Иначе…

– Прием у помчика. В воскресенье. К шести вечера. Не забудьте. И кстати, когда будете у отца Георга, сделайте милость, передайте Антону, чтобы вернулся домой. Иначе я выставлю на улицу всех этих сопливых сирот. Думаю, вы этого тоже не хотите?..

Лидия насмешливо потрепала меня по щеке. Один из бандитов, что дежурил возле окна, удивленно хмыкнул. Но потом его брови изумленно поползли вверх, а рот широко раскрылся, когда я, наплевав на приличия, остановил Лидию и приподнял подол ее платья. На ней были мягкие туфли, расшитые золотом.

– Как вы осмелели, господин инквизитор… Может, желаете увидеть цвет нижнего белья?..

Я молча развернулся и ушел, а мне вслед летел порочный смех безумицы.

По дороге домой я обнаружил у себя в кармане клятое приглашение, вытащил его, скомкал и выбросил в канаву. Можно было догадаться, зачем Лидия постоянно пыталась облапать меня. И все же я не понимал ее мотивов. Шестерка головорезов следовала за мной неотступно. Зачем Лидия продолжает тратить деньги на мою охрану? Тем более, в таком численном преимуществе. После убийства вояга были предъявлены обвинения купцам и сторожу, которые сидели под замком и не могли представлять угрозы. Конечно, на свободе оставались их подельники, но без вояга они вряд ли решатся на кардинальные меры. Еще угроза могла исходить от Фарид или Алекс. Кого из них она опасается? Алексу до меня точно нет дела, он меня даже не знает, а вот Фарид… Я споткнулся на пустом месте и застыл от озарившей меня догадки. Если допустить, что Лидия не просто так распускает слухи, то… Я простоял посреди мостовой довольно долго. Меня огибали недовольные прохожие, спешившие по своим делам, а шестерка бандитов терпеливо ждала поодаль.

Привратник приветливо кивнул мне и протянул ключи.

– Добрый день, господин Тиффано. Рыжий у меня, я его покормил и выгулял.

– Спасибо. Ума не приложу, что с ним делать, мне так неловко каждый раз вас обременять…

– Дык пустяки. Мне ж в радость. А эти обормоты опять будут тут тыняться?

– Увы, – вздохнул я, а потом неожиданно сообразил, как проверить свою догадку. – Господин Луцкий, мне потребуется ваша помощь. Мне нужно проскользнуть мимо них. По личному делу. Вы мне поможете?

– Дык как не помочь. А надо что?

Хитрые уловки Лидии оказались чрезвычайно полезными и для меня. Я спокойно прошел мимо бандитов, которые в мою сторону даже глазом не повели. Завернув за угол, я поспешно стянул с себя парик и яркий жилет, которые принес мне привратник, а после поспешил к отцу Георгу. Через полчаса господин Луцкий сообщит незадачливым охранникам, что я уехал по делам и буду поздно. Если я прав, то Лидия узнает о моем исчезновении довольно быстро.

Умиротворение старой церкви, мудрые слова проповеди отца Георга и теплый запах благовоний заставили меня ненадолго забыть тревоги и сомнения. Когда прихожане разошлись, наставник подошел ко мне.

– Рад тебя видеть, мальчик мой, – старик сотворил в воздухе святой символ, благословляя меня. – Пошли, я напою тебя чаем с вареньем. Ребенком ты обожал сладости…

От детских воспоминаний потеплело на душе. Я опустился перед ним на колени и склонил голову.

– Простите меня, святой отец…

– Господи, Кысей! – испугался он. – Что случилось?

– Я вдруг понял, что за все это время так и не сказал, как сильно вам благодарен. За все, что вы для меня сделали. Вы заменили мне родителей. Спасибо вам.

Отец Георг неловко похлопал меня по плечу и сказал:

– Встань, пожалуйста. А то заработаешь на холодном полу радикулит на старости лет, как я… И пошли все-таки выпьем чаю, и ты расскажешь, что тебя так тревожит.

– Лидия не успокоится. А я не хочу, чтобы она лезла в мое прошлое. Я смог забыть и не хочу больше его вспоминать.

Отец Георг задумчиво посмотрел на меня, а потом сказал:

– Кысей, ты был тогда ребенком. Ты ничего не мог сделать, но до сих пор винишь себя. Ты смог простить убийц, но не себя.

– Я мог побежать за помощью! – стукнул я ладонью по подлокотнику кресла и вскочил на ноги. – А вместо этого сидел и трясся от страха…

– Ты был ребенком, – мягко повторил отец Георг. – Единственное, что ты мог сделать, это выжить.

– Лидия вбила себе в голову, что это были не грабители, а наемные убийцы. И она не успокоится, пока не докопается до истины.

– Может, это и к лучшему? – пробормотал церковник, прихлебывая горячий чай.

– Я не понимаю… – осекся я, удивленно глядя на старика. – Ведь грабителей поймали на следующий день, когда они пытались сбыть столовое серебро? Поймали, судили и повесили?

– Именно так, – кивнул старик. – Но я вижу, что теперь ты сомневаешься. А раз так…

– Я слышал звон клинков. Родителей… – у меня дрогнул голос, – их зарубили. Не зарезали, а зарубили мечом. И это странно, потому что… Нет, я не хочу знать. Даже если убийца до сих пор жив и ушел от людского суда, то от божьего ему не уйти. Пусть живет с моим прощением…

– Это неправильно, Кысей, – с горечью сказал отец Георг. – Так ты никогда не избавишься от теней прошлого. Мне не нравится госпожа Хризштайн, но может хоть эта женщина заставит тебя взглянуть страху в глаза…

При мысли о Лидии больно сжалось сердце.

– Я сильно виноват перед ней.

– Чем же? Разве ты сделал что-то дурное? Твое желание к ней пусть порочно, но естественно…

– Но ее страсть ко мне – нет! Лидия одержима мною, и я только сегодня понял, насколько сильно. Она вырядилась, как кукла, которую я ей подарил. Точь-в-точь, понимаете? Даже цвет башмаков… Ей становится все хуже, а я невольно усугубляю ее состояние вместо того, чтобы помочь…

Отец Георг положил руку мне на плечо и заставил сесть в кресло.

– Успокойся, Кысей. Тут ты едва ли можешь что-то изменить.

– Могу. Я могу исчезнуть из ее жизни, и тогда…

– И тогда она найдет себе новый повод сойти с ума, – грустно улыбнулся отец Георг. – Иногда я завидую безумцам…

– Почему?

– Потому что они не ведают сомнений…

Я помолчал немного, с тоской глядя на недопитый и давно остывший чай.

– Отец Георг, как думаете, Лидии может помочь духовник?

– Чем же он может помочь? – удивился старик. – Ты прости, но не думаю, что у нее остались добродетели, которые нужно блюсти…

– Я не об этом. В некоторых источниках я встречал это понятие в другом смысле. Было даже описание…

Церковник вдруг побледнел.

– Даже не думай. Практика духовничества давно утеряна.

– Почему утеряна, если есть описание? Я помню, у Изры из Мирстены есть целый трактат, посвященный…

– Не смей!!! – взъярился старик. Я смотрел на него с изумлением. Сколько я себя помнил, отец Георг ни разу не повышал голос. Даже гневные баталии с коллегией столичной Академии, когда мне отказали в приеме, он вел так тихо, что до меня долетали лишь отдельные фразы.

– Прости, Кысей, – уже тихо сказал он. – Не смей, слышишь? Выкинь эту глупость из головы. Это очень опасно. Ты собираешься вслепую рисковать ради кого? Ради женщины, которая не стоит даже твоего мизинца? Даже не вздумай. Я запрещаю!

– Я обещал, – упрямо сказал я. – Обещал Единому, что сделаю все, чтобы спасти ее душу.

– Ответь честно, Кысей. Ты в нее влюблен?

Да почему же все так упорно пытаются навязать мне эту глупость? Я не успел ответить, потому что дверь в кабинет с грохотом распахнулась. В комнату ворвалась разъяренная Лидия. В ее руке сверкнул нож. Она в два шага очутилась возле меня. Я моргнуть не успел, как лезвие оцарапало мне подбородок. Холодные злые глаза оказались напротив моих.

– Еще раз посмеете выкинуть такой фокус, – прошипела она, и ее колено больно уперлось мне в пах. – И я сама вас прибью.

– Что вы творите? – возмутился отец Георг, вставая с места. – Уберите нож.

– Ваш выкормыш сбежал от охраны, – ее голос дрожал от бешенства. – Сдохнуть решил?

– Кысей? – удивленно пробормотал старик. – О чем она? Какая охрана?

Я взглянул ей в глаза и спросил насмешливо:

– Вы чего-то испугались, госпожа Хризштайн?

Она отпрянула от меня, оскалившись в кривой ухмылке. А потом вдруг развернулась в сторону отца Георга и метнула в него нож прежде, чем я успел испугаться. Лезвие вошло в спинку кресла точно возле его виска. У меня потемнело в глазах от гнева.

– В следующий раз я попаду в горло! – рявкнула она и зашлась в кашле от сорванного голоса.

Я двинулся к ней с единственным намерением придушить дрянь. Но мне дорогу преградил долговязый громила, а еще двое втащили в комнату упирающегося Антона.

– Я спалю здесь всех, – прохрипела Лидия. – Обещаю. Подумайте хорошо, когда в следующий раз решите геройствовать. Пошли отсюда!

Она схватила Антона за ухо и потащила его к выходу.

– Хриз, прекрати! Отпусти, да больно же!

Дверь за ней хлопнула так, что зазвенела посуда на столе. Долговязый остался. Он фамильярно подмигнул мне и спросил:

– Ну что, допрыгались, ваша святость? Теперь мне с вами даже ночевать придется…

– Вон отсюда. Пошел вон!

– Я за дверью вас подожду, – развязно ухмыльнулся он и сплюнул на пол. – И что она в вас только нашла?.. Тоже мне, красавец писяный…

Когда за ним закрылась дверь, я разжал кулаки, унимая гнев.

– Простите, святой отец, простите, что из-за меня вам пришлось…

– Кысей, о чем она говорила? Какая охрана? Тебе грозит опасность?

Я провел ладонью по подбородку, вытирая кровь. У Лидии дрогнула рука. Она сильно разозлилась, как я и ожидал, но видеть в ее глазах страх было так странно. Она действительно испугалась… За меня? Или за свои планы?

– Не волнуйтесь, отец Георг, – сказал я. – Со мной ничего не случится. Теперь я знаю, что задумала госпожа Хризштайн, и намерен внести свои коррективы в ее план…

Спустя пару дней грязные слухи обо мне уже гуляли по всему городу, достигнув даже ушей отца Георга. Мне было нестерпимо стыдно перед наставником, когда я уговаривал его не ходить к Лидии выяснять отношения. Еще мне пришлось долго убеждать взбешенного отца Валуа прислушаться к моим доводам, а потом до хрипоты спорить с капитаном Лунтико. Единственное, о чем я пожалел, это выкинутое приглашение на прием. Но и это решилось, когда я обратился к Эмилю. Он с радостью согласился мне помочь, тем более, что его опыт оказался очень кстати.

Я облегченно выдохнул, когда Эмиль появился в зале, ведя под руку Софи. Ее румяное счастливое лицо так резко выделялось на фоне остальных хмурых гостей, что я невольно улыбнулся. Объявленный траур по убитому воягу ничуть не смутил хозяина торжества, который собирался объявить о помолвке своего сына с дочерью богатого коннозаводчика. Шестерка головорезов осталась за оградой роскошного поместья, куда их не пустили охранники. Удачно получилось, что Эмиль возглавлял раньше охрану столичного воеводы и смог убедить здешнего капитана прислушаться к его доводам.

Я приветственно кивнул Софи и отвел Эмиля в сторону. На душе было тревожно, хотя и казалось, что я все предусмотрел.

– Все нормально?

– Да, – кивнул Эмиль. – Не волнуйся, об охране я позаботился. Все прошло, как по нотам. Ловушка захлопнулась.

– Мне все равно неспокойно. Ты не знаешь Лидию. Если она заподозрит неладное, то может что-нибудь выкинуть.

– По-моему, ты преувеличиваешь, Кысей. Да и что она может сделать?

– Проследи, пожалуйста, за охраной, чтобы они не пропустили ее людей в поместье. И почему ее до сих пор нет?

Я наблюдал, как Софи окружили любопытствующие дамы, и радовался, что с ними она держится свободно и уверенно. От прежней скованности движений почти не осталось следа, ее неуклюжесть проявлялась лишь в приветственных реверансах. Несмотря на потерю титула, Эмиль продолжал оставаться кровным родственником князя, к тому же богатым, поэтому знатные особы города торопились свести с ним и его женой знакомство.

– Я не смог уговорить Софи остаться дома. Она вбила себе в голову, что должна что-то доказать Лидии. Даже намеренно надела кулон. Бесполезно, знаешь же, какой она может быть упрямой…

– Вот только не вздумай ее подпускать к Лидии.

Эмиль безнадежно махнул рукой и кивнул мне на высокого юношу с кислым выражением лица, под руку с нескладной тощей девчонкой. Его спутница выглядела испуганным ребенком, а сам он был мрачнее тучи.

– Интересно, состоится ли помолвка? Помчик уже успел заказать у Софи браслет в подарок для будущей невестки. Но Юджин Овьедо выглядит не очень счастливым, как для виновника торжества.

– Я слышал от Тени, что это Лидия взялась разлучить несчастных влюбленных. Кажется, у нее получилось. Демон! Именно поэтому я беспокоюсь. У нее всегда получается задуманное.

– Да прекрати, Кысей. Успокойся и наслаждайся праздником. Это у нас все получилось, а не у нее. Что еще может произойти? А вот кстати и твоя Лидия.

– Она не моя, – привычно огрызнулся я и обернулся.

При ее появлении среди гостей пронесся легкий шепоток. Лидия, как обычно, была в своем репертуаре. Сердце защемило от того, как она вырядилась.

– Да уж, точно, не твоя, – съязвил Эмиль, похлопав меня по плечу.

– Ты посмотри на ее платье, – процедил я. – Она совсем умом тронулась?

– А мне нравится, – легкомысленно ответил Эмиль. – Пусть и несколько… эмм… открыто.

– Она же выставляет себя на посмешище! Такое декольте и… Ты только взгляни на юбку. Это же одно название, она ничего не скрывает!..

При каждом шаге верхняя юбка разлеталась высокими разрезами, что были прикрыты лишь неприлично тонким алым кружевом нижних юбок. Я скрипнул зубами, заметив на Лидии еще и корсет.

– Ты бурчишь, словно похотливый старый пастырь, углядевший свою юную прихожанку в объятиях молочника, – рассмеялся Эмиль.

– Твои шутки неуместны.

Лидия заметила меня, довольно улыбнулась, откинула с плеч локоны и уверенно направилась в мою сторону. Но до меня она не дошла. Хозяйским жестом помчик Овьедо подхватил ее под руку и увлек за собой. Эмиль заглянул мне в лицо и осторожно тронул за плечо.

– Кысей, ты как? Мне кажется, ты слишком близко к сердцу принимаешь…

– Оставь меня. Эта идиотка совсем не понимает, что окончательно губит свою репутацию! Пусти!

– Остынь! – Эмиль придержал меня за локоть. – Это классика. Обычные женские штучки. Она играет твоими чувствами, провоцируя ревность. Уж поверь, я хорошо знаю…

Помчик склонился к ее руке, непозволительно долго задержавшись в поцелуе, а потом привлек Лидию к себе за талию и что-то зашептал на ухо. Она и не подумала от него отстраниться, хотя на них глазели почти все гости. Я вырвался от Эмиля и решительно направился к сладкой парочке.

– Прошу прощения, ваша милость, – процедил я, перехватывая его и разворачивая к себе. – Но мне надо с вами поговорить. Срочно.

Лидия томно мне улыбнулась, но я проигнорировал ее. Помчик недовольно засопел и побагровел.

– Да как вы смеете! – он вырвался из моего захвата. – Да я вас!..

Я оттащил его в сторону, прижав к стене и нависнув над ним.

– Осмелюсь вам напомнить, помчик, что вы интересовались возможностью церковного брака с новоявленной вдовой вояга. В свете этого, ваше тесное… общение с госпожой Хризштайн выглядит…

– Это мое дело! – холодно отмел помчик. – Кто вы такой, чтобы диктовать мне, как себя вести!..

У меня лопнуло терпение.

– Еще раз увижу вас рядом с ней, и можете забыть о своих матримониальных планах!

– У меня поддержка отца Валуа. Молокосос! Где охрана?!?

– Даже отец Валуа не даст разрешение на брак, если по городу поползут неприятные слухи о вас и… обо мне, – я постарался ухмыльнуться как можно гнуснее. Мои усилия были вознаграждены – помчик побледнел.

– В-в-вы о чем?

Я склонился к нему совсем близко и прошептал на ухо:

– Вы же знаете, что обо мне говорят? Хотите, чтобы завтра о вас заговорили как о моем новом увлечении? Потом будет очень сложно заткнуть рты…

Помчик вжался в стену, на его лбу заблестели крупные капли пота.

– На нас сейчас смотрят ваши гости, – я пересилил отвращение и потрепал его по щеке. – Мне продолжить? Держитесь от нее подальше…

– Уберите от него руки! Что вы себе позволяете, господин инквизитор? – Лидия вклинилась между нами.

– Я надеюсь, ваша милость, что мы друг друга поняли, – сказал я, не отрывая от него взгляда.

Вельможа тяжело сглотнул и кивнул.

– Что от вас хотел этот грубиян? – Лидия обернулась к помчику, но он от нее отшатнулся, как от чумы.

– Я… Мне надо заняться гостями, прошу прощения… – и тучного помчика словно ветром сдуло.

– Но… подождите… – она в растерянности посмотрела на меня. – Что вы ему сказали? Что?

На ее шее алели крупные рубины в подаренном ожерелье, подчеркивая нежную белизну кожи. Я отвел взгляд от предательски выглядывающей из декольте родинки и процедил:

– Специально надели его подарок? Мило…

Лидия недоуменно нахмурилась, проведя рукой по украшению, потом раздраженно топнула ногой.

– Прекратите! Что за глупая ревность! И откуда вы знаете, чей это подарок? Он вам сказал? А вы что ему наговорили?

– Когда распускаете слухи, госпожа Хризштайн, будьте готовы, что они могут обернуться против вас.

– Что за… – начала она и осеклась. Я оставил ее, вернувшись к Эмилю.

– Ты хоть знаешь, как это выглядело со стороны?

– Понятия не имею.

– Словно ты устроил сцену ревности помчику, а не Лидии.

– Я никому не устраивал сце… Ну и пусть, – я с тревогой наблюдал, как оставшаяся без спутника Лидия быстро утешилась, болтая с госпожой Розмари.

– Ты в своем уме? – оторопел Эмиль. – О тебе ходят эти гнусные слухи, а ты, вместо того, чтобы их опровергнуть, даешь лишний повод…

– Пусть думают, что хотят, – я нахмурился. – Демон, я не сообразил, что Лидия может использовать не только громил, но и девиц из заведения госпожи Розмари. Мы ведь проверяли только мужчин.

– Господи, Кысей, у тебя уже паранойя!

– Возможно, но лучше перестраховаться. Переговори с капитаном охраны.

Разговоры стихли. Помчик Овьедо торжественно представил гостям юную пару и объявил о помолвке. На лице юноши было лишь выражение обреченного равнодушия, когда он подал руку своей дрожащей спутнице, ведя ее к столу. Я отвлекся на них и выпустил Лидию из поля зрения, а теперь судорожно метался взглядом по темным одеждам гостей в поисках алых пятен. Демон! Ее нигде не было видно. Пойманный за рукав слуга на мой вопрос о госпоже в вызывающем черно-красном платье отрицательно покачал головой. Куда же она делась?

Вернувшийся Эмиль сообщил, что среди гостей нет девиц госпожи Розмари. Это отчасти успокаивало, но Лидии до сих пор не было видно. Она появилась лишь ко второй смене блюд, лучась довольством, словно сытая кошка. Я точно что-то упустил. Эмиль и Софи пытались отвлечь меня разговорами, но мое внимание было приковано к Лидии. Я решил не спускать с нее глаз до окончания приема…

…И, к сожалению, выпустил из поля зрения Софи. Она отчаялась разговорить меня и вознамерилась разобраться непосредственно с Лидией. Теперь я беспомощно наблюдал, как безумица насмешливо кривится в ответ на возмущение Софи.

– Эмиль, уведи жену. Немедленно.

– Софи все равно собиралась выяснить отношения с твоей Лидией, так что уж пусть.

– Она не моя! – рявкнул я. – Прекрати ерничать! Ты что не понимаешь, как это опасно?

– Что она может сделать? В ее откровенном платье даже кинжала не спрятать…

– Эмиль, ее самое страшное оружие – это слова. Ты до сих пор этого не понял?

Лидия наклонилась к Софи и что-то ей сказала. Девушка от нее отшатнулась и побледнела. Краем глаза я заметил встревоженного капитана охраны, который торопливо пробирался к нам, лавируя среди гостей. Лидия требовательно выставила ладонь, но Софи отчаянно замотала головой и схватилась за кулон на шее. Сердце заныло от дурного предчувствия. Расхохотавшись, Лидия снисходительно потрепала Софи по щеке, точь-в-точь скопировав меня с помчиком.

– Господин Бурже, объяснитесь, – потребовал багровый капитан. – Вы гарантировали, что поймали Серого Ангела! Но драгоценности из покоев помчика украдены, вместе с браслетом в подарок его будущей невестке. Вы понимаете, какой это скандал?!?

В глазах потемнело. Если только Лидия посмела… Я оставил Эмиля разбираться с охраной и на негнущихся ногах направился к безумице.

– Довольно, – процедил я, оттаскивая ее от Софи, на глазах у которой уже выступили слезы. – Дайте сюда.

Я вырвал из ее рук сумочку и вытряхнул содержимое на кстати подвернувшийся столик, понятия не имея, что буду делать, если вдруг найду… И облегченно выдохнул, обнаружив лишь обычные женские мелочи, а потом сгреб обратно гребень для волос, знакомую серебряную шпильку для волос, прозрачный черный шарфик, несколько раскатившихся золотых монет и пузырек с духами.

– Что вы себе позволяете?!? – прошипела Лидия, отталкивая меня в сторону и вырывая сумочку. – Ваше поведение оскорбительно! Совсем сдурели от ревности?

Печальная мелодия флейты поглотила ее возмущение, а слова утонули в пронзительно чистом и нежном женском голосе. Я обернулся вместе с остальными гостями. Юный бард старательно выводил причудливые переливы на флейте, а рядом с ним пела… Я не смог подобрать слов. Уродливая до невозможности карлица, на которую природа пожалела даже красок. С белой гривой волос, безбровая и красноглазая, певица была отвратительно прекрасна в своем уродстве. Ее голос звенел невыносимо нежно, словно волшебный колокольчик, зачаровывая душу и заставляя забыть о зримом обличье поющей.

– Вы же пригласите меня на танец, господин инквизитор? – я очнулся от наваждения, когда Лидия потянула меня за собой.

– Я не собираюсь с вами…

– Так соберитесь, иначе устрою скандал прямо здесь.

Возле нас уже никого не осталось, очарованные музыкой гости закружились в медленном танце. Я некоторое время смотрел на Лидию, колеблясь, а потом послушно привлек ее к себе. Ее ладонь в перчатке чуть дрогнула в моей руке, а я меж тем раздумывал, что платье слишком открытое и облегающее, чтобы спрятать украденное. Положив руку на тонкий стан и проведя по нему, я еще больше уверился, что это не Лидия. Да не в декольте же она засунула драгоценности, в самом-то деле! Речь шла не об одном браслете, а о целой шкатулке драгоценностей покойной жены помчика, если мне не изменяла память. Да и не могла Лидия пойти на такое. Одно дело стянуть у меня что-то из кармана, и совсем другое решиться на грабеж. А с другой стороны, кто тогда?.. Слишком много совпадений…

– А вы хорошо танцуете, – удивленно сказала она. – В Академии и этому обучали?

Я оторвался от тяжелых раздумий и сообразил, что прижал Лидию к себе слишком близко, хотя ее это ни капли и не смущало. Торопливо отстранившись, я сбился с ритма и чуть не наступил на подол ее платья.

– Кажется, я рано вас похвалила. Так что вы хотели найти в моей сумочке? Еще один подарок помчика? Совсем от ревности голову потеряли?

Взгляд невольно зацепился на клятом ожерелье, и память услужливо подсунула мерзкую картинку, как помчик прижимал к себе Лидию. Я стиснул зубы. Ее рука на моем плече вдруг скользнула выше, обняв за шею.

– Прекратите!

– Если ожерелье вас так раздражает, снимите его, – прошептала Лидия, упрямо прижимаясь ко мне при очередном обороте танца. – Достаточно расстегнуть застежку на шее, вот здесь.

Она коротким движением собрала волосы на плече, обнажив шею, а на следующем такте перехватила мою руку с талии и направила ее выше. Дыхание прервалось, когда я ощутил под пальцами уже не кружево корсета, а тепло ее кожи и хрупкость позвонков. Я отдернул руку и спросил зло:

– Это ведь вы? Вы украли драгоценности у помчика? Где вы были за ужином?

– Драгоценности украдены? Как интересно… – протянула задумчиво Лидия, а потом вдруг просияла, подняв на меня глаза. – Точно, это я. Сознаюсь. Только запамятовала, куда их спрятала. Обыщите меня, господин инквизитор… Не останавливайтесь на одной сумочке, вдруг я засунула добычу в декольте…

Я вгляделся в ее довольное лицо, тщетно пытаясь понять, причастна ли она к краже… Если предположить, что распущенные ею слухи дошли до Серого Ангела… Или же были намеренно до него доведены… Он вполне мог не ограничить свою месть одной святыней, нанеся удар еще и по помчику, чья причастность к убийству вояга…

– Да, думаю, вам нужно начать с корсета. Шнуровка сзади, не стесняйтесь.

Музыка стихла, освободив из плена странного очарования. Мы остановились, но Лидию я не отпустил. Я заговорил, прижимая ее к себе еще ближе и вдыхая теплый цветочный аромат ее волос.

– Кого вы собираетесь обмануть? Вы распустили эти грязные слухи, чтобы спровоцировать Фарида на решительные действия, использовав меня и якобы живого профессора в качестве приманки. Или вы думали, что я не догадаюсь? Кражу тоже устроили вы? Хотя нет, вы же привыкли действовать чужими руками! Как и с воягом Наварро, на убийство которого вы подначили помчика! Но его смерть все равно останется на вашей совести! Я думаю, вы сделали все возможное, чтобы заманить сюда Фарида вместе с Серым Ангелом. Что вы собирались устроить дальше? Столкнуть их вместе? По отдельности? Эффектное представление с разоблачением Серого Ангела? Блистательную поимку Фарида? Очередное ведро грязи, вылитое на Святой Престол?

Лидия попыталась от меня отстраниться, но я крепко держал ее.

– Это вы, господин Тиффано, подписали смертный приговор воягу, когда затеяли свою нелепую войну, – прошипела она.

– Что-о?

– Или вы думали, я буду сидеть сложа руки, когда за вами посылают убийц? Ну уж нет. Отпустите! – она больно стукнула меня в плечо кулаком, но я даже не пошевелился.

– Поразительное умение перевернуть все с ног на голову. Но я не позволю вам больше губить жизни других людей. Чтобы вы не задумали, у вас ничего не получится. Ваших громил в поместье нет. Если понадобится, будет обыск, как вы и хотели, всех гостей. И если среди них есть ваш подельник, то…

Она выдала себя, непроизвольно бросив взгляд мне за плечо. Я быстро обернулся, разглядывая гостей. Невзрачный господин средних лет зачарованно смотрел на карлицу, которая готовилась к новому выступлению. Хоть его лицо было удивительно незапоминающимся, у меня все равно возникло ощущение, что я видел его раньше. Видел в доме Лидии. Дрянь! Я обернулся к ней.

– Значит, вы знаетесь с Серым Ангелом. Что ж, следовало догадаться.

– Это вы назвали беглого Фарида Серым Ангелом. И знались с ним как раз вы! И даже кажется ближе, чем позволено! Или я что-то путаю? Отпустите руку!

– Вы прекрасно знаете, что это не он. Это ведь была ваша идея свалить вину за убийство вояга на него? Вот только Фарид уже пойман. И пусть он попал в ловушку, расставленную вами, но это я захлопнул ее за ним.

– Что? Как пойман? Когда?..

Я подал знак Эмилю, указав на господина в сером.

– Где он? Где?!?

– Там, где скоро окажется и ваш подельник. В тюрьме. Арестован два часа назад при попытке проникнуть в поместье, – я поклонился и поднес ее руку к губам для вежливого поцелуя. Странно, но кожа запястья почему-то пахла смолой. Когда я поднял голову, то увидел в ее глазах страх.

– Вы болван, – прошептала Лидия. – Баран стоеросовый… Что же вы натворили!

Я не стал больше выслушивать ее оскорбления и направился к Эмилю. Он уже крепко держал за локоть невзрачного господина, который выглядел на удивление невозмутимым. Его отвели в сторону и обыскали, но ничего не нашли. Капитан был в отчаянии, а Эмиль раздосадован.

Крики ужаса за моей спиной прервали хрустальный перезвон песни. Я раздраженно обернулся, ожидая узреть очередную выходку безумицы, но увиденное заставило мое сердце остановиться. Словно ночная бабочка, пришпиленная невидимой рукой, в воздухе висела Лидия, задыхаясь и отчаянно царапая себе горло. Вокруг нее моментально образовалась пустота. Я выхватил клинок. Очередной всхлип – и она разорвала на себе ожерелье, которое брызнуло во все стороны алыми каплями рубинов.

– Брось оружие, или я сломаю ей шею, – прорычал Фарид, вступая в образовавшееся пространство. Кандалы висели на нем бесполезными обрывками.

Пальцы разжались, выпуская клинок. Как ему удалось сбежать? Я думал, что его колдовство заключалось в запредельной физической силе, с которой была вынесена дверь Зеленого зала, но теперь… Теперь я понял, как были убиты опытные бойцы ордена. Фарид свернул им шеи, даже не прикасаясь к ним, усилием безумной ярости… Мне казалось, что я все предусмотрел, но теперь… Теперь ценой моей ошибки могла стать жизнь Лидии…

– Отпусти ее, – выговорил я, чувствуя, как ноет болью священный символ на груди. – Что ты хочешь?

Вместо ответа безумец пошевелил пальцами, словно стискивая их в безжалостном захвате, и Лидия захрипела. Я сделал шаг вперед.

– Ты же пришел за профессором. Зачем тебе она? Отпусти ее, и я скажу, где он.

Налитые кровью глаза зверя в человеческом обличье уставились на меня.

– Ты! Почему я не могу достать тебя?

– Я без оружия, – я выставил ладони перед собой и ногой подтолкнул ему свой клинок. – Бери мое. И отпусти ее. Давай поговорим.

Лидия прохрипела что-то протестующее, а в следующую секунду рухнула на пол, зайдясь в приступе кашля. В руке Фарида блеснул клинок, острие которого уперлось мне в грудь. Эмиль застыл в отчаянии, готовый подать знак стражникам, но я знал, что они не успеют. Паника среди гостей прошла, и любопытные глупцы стремились увидеть колдуна вблизи.

– Говори!

– Профессор мертв.

– Врешь! – зарычал безумец, усилив нажим острия. В груди стало жарко.

– Он повесился в камере, – я говорил очень тихо. – Не выдержал того насилия, что ты совершил над ним. Его смерть на твоей совести, Фарид. Найди в себе силы признать это…

– Заткнись!

Лидия попыталась что-то сказать, но вышло лишь сиплое бормотание. Я кивнул Эмилю, чтобы он придержал ее.

– Ты можешь убить меня, но от собственного демона тебе не сбежать. Ты – колдун. И ты не властен над слугою Господа…

– Врешь! Я… Я любил его! Это ты!.. Это ты похитил его! Его видели живым! – Фарид в отчаянии цеплялся за выдумку, не желая признавать страшную реальность.

– Это лишь слухи, специально пущенные, чтобы заманить тебя в ловушку, Фарид, – спокойно сказал я. – Но ты можешь выйти на суд Божий и доказать свою невиновность, если хочешь.

– Что? – уставился он на меня, а потом расхохотался, отступая. – И кто же осмелится стать против меня? Ты?!? Или опять спрячешься за юбку этой шлюхи?

Он махнул свободной рукой, и невидимая сила вновь вздернула Лидию в воздух и швырнула мне под ноги. Я помог ей подняться, передавая ее Эмилю и принимая из его рук клинок.

– Согласно Церковным Изложениям, параграф 29, и властью, данной мне Священной Инквизицией города Кльечи, я, Кысей Тиффано, выступаю против Фарида Абира с обвинением в колдовстве и назначаю испытание судебным поединком. Испытание состоится здесь и сейчас.

Глухое рычание было мне ответом. Фарид стремительно терял власть над собой, его черты плыли, заостряясь в звериный оскал. Если его демон вырвется наружу, то жертв не избежать.

– Никто не имеет права вмешаться в Божий суд. Призываю в свидетели Эмиля Бурже и капитана охраны Гриеца. Эмиль, проследи за… – голос предательски дрогнул, – за Лидией.

Я сбросил мантию, расстегнул рубашку и прошептал короткую молитву, прижав ладонь к пульсирующему огнем символу на груди. Сила моей веры была сильнее, чем безумие теряющего человеческий облик Фарида. Она защищала мой разум, но не бренное тело, слишком слабое, чтобы выдержать сокрушительную ярость зверя… Безумец замотал головой, зарычал и ринулся в атаку.