Стихия страха

Глава 18. Инквизитор Тиффано

Я с тревогой наблюдал за очередной перепалкой Софи и Лидии. Несмотря на все мои попытки, Софи наотрез отказалась рассказать, что произошло между ними на приеме. Эмиль был отчаянии, не понимая, в чем провинился перед женой, тем более, что она требовала развода и ничего не хотела слышать. Сейчас он сидел на скамье мрачнее тучи, такой потерянный и сердитый, что я не выдержал. Сегодня Лидии придется ответить за все свои гадости. Я отложил в сторону тяжелое облаченье, расшитое золотом, собираясь вмешаться, но тут Софи отшатнулась от собеседницы и бросилась к Эмилю. Что ей опять наговорила эта зараза? Почему же Лидия никак не уймется? Софи села рядом с мужем на скамью, взяла его за руку и что-то спросила. Эмиль раздраженно отмахнулся от жены, но она была настойчива, и он ответил ей сквозь зубы. И тут, к моему удивлению, Софи просияла и кинулась ему на шею. Эмиль обнял жену так неуверенно и осторожно, как будто бы боялся спугнуть свое счастье. Я отвлекся на них и почти упустил из виду мелькнувшую среди толпы приметную соболиную накидку. Расталкивая людей и извиняясь, я в два счета оказался у выхода и заступил дорогу Лидии.

– Куда-то торопитесь, госпожа Хризштайн?

– Пропустите!

Она попыталась отодвинуть меня с дороги, и я был вынужден придержать ее за плечо.

– Что вы наговорили Софи?

– Захочет – сама расскажет, – процедила Лидия, упрямо не глядя на меня. Длинная тень от ее светлых ресниц лишь подчеркивала круги под глазами и нездоровую бледность.

– Я не позволю вам играть жизнями близких мне людей. Почему Софи стала требовать развода? В каких гадостях вы обвинили Эмиля?

Она подняла на меня глаза, которые были темнее грозового неба.

– Почему вы решили, что Эмиля? В любом случае, ваши друзья, кажется, уже помирились.

– Они не куклы, которых можно по вашему капризу…

– Хватит читать мне нотации. Я не в духе и не намерена их слушать. Приберегите ваши проповеди для венчания.

Поверх ее головы церковный служка возле алтаря усиленно делал мне знаки, показывая, что пора начинать. Я успокаивающе кивнул ему и еще крепче сжал ее плечо.

– Мы еще поговорим. После венчания. Не вздумайте сбежать.

Она с досадой отмахнулась от меня, и я добавил на всякий случай:

– Из города тоже не пытайтесь уехать.

– Вас забыла спросить, – вспылила Лидия, вырываясь из моего захвата. – И отзовите вашего прихвостня Януша, который таскается за мной по пятам. Я отплыву на первом же корабле, который рискнет выйти в море. Вы не сможете этому помешать.

– Вместе с Серым Ангелом?

– Ну не с вами же, – презрительно скривилась она, отводя глаза. – Вы задерживаете церемонию, господин инквизитор.

Я развернул ее к себе, придерживая за плечи.

– Он сейчас здесь, госпожа Хризштайн? На меня смотрите! – встряхнул я ее, не отводя взгляда от бледного лица.

– Возможно… Что, арестуете всех гостей? – хрипло рассмеялась она, и я не выдержал. Я перехватил ее за запястье и под тонкой перчаткой нащупал пульс.

– Вы так его любите?

– Да, – с вызовом ответила Лидия, пытаясь освободить руку. – Пустите! Что вы опять себе позволяете?

– А он вас? Он вас тоже любит?

– Конечно!

Я привлек ее к себе за талию и заглянул в потемневшие от злости глаза.

– А если я вас сейчас поцелую? На глазах у всех? Что он сделает? – ее пульс участился, и это было заметно даже без счета. – Стерпит или же вступится за вас?

Слишком масляный взгляд выдавал ее с головой, что тогда, что сейчас… Она облизнула губы, и биение кровотока на ее запястье пустилось в бешеную пляску под моими пальцами.

– А вы попробуйте… – она даже не подумала отстраниться от меня.

Как же мне хотелось привести свою угрозу в исполнение и вновь ощутить вкус этих теплых губ, а не ту страшную ледяную безжизненность, как в прошлый раз… Я не понимал, почему Лидия так себя ведет. Я ни на секунду не поверил в ее внезапную влюбленность в Серого Ангела, как и в то, что она избавилась от наваждения мною. Было совершенно очевидно, что она до сих пор отчаянно желает меня. Лидия могла сколько угодно хорошо врать, но даже ей было не под силу усмирить собственное сердцебиение. Тогда почему она так упорно твердит обратное? Что ее связывает с Серым Ангелом?..

– Вы в жизни не решитесь меня поцеловать, – оборвала мои сомнения Лидия, – тем более, на глазах у всех. Вы, господин инквизитор, трус и лицемер. Ступайте уже, венчайте голубков.

– Лицемерите здесь только вы, госпожа Хризштайн, – насмешливо сказал я. – У вас пульс зашкаливает, стоит мне только взять вас за руку. Или это от того, что я вам так противен?

– Да идите вы к демону в задницу! – зло выдохнула Лидия, освобождая руку. – Мне просто душно.

Я неохотно отпустил ее.

– Даже не пробуйте уехать из города.

– Иначе что? Что вы вообще можете?

У меня лопнуло терпение, кроме того, церковный служка умоляющее сложил руки, показывая на алтарь.

– Еще раз сунетесь в порт, и я вас арестую.

– За что?

– Неважно за что. Хотя бы за препятствие дознанию.

– Вы ничего не докажете…

Я сделал к ней шаг, не обращая внимания на недоуменные взгляды и тихие перешептывания среди прихожан.

– А я и не собираюсь. Сейчас у меня все полномочия в виду чрезвычайного положения в городе после стихии. Поэтому до суда я просто отправлю вас под арест в монастырь святого Тимофея. Пока вас хватятся, пока суд да дело, я успею поймать Серого Ангела.

Лидия неуверенно ухмыльнулась.

– Вы не посмеете.

– Это крайняя мера, но уверяю вас, я посмею. Кстати, не думаю, что сырость подземелий пойдет вам на пользу… Вы и так слишком бледны…

Она отшатнулась, испепелив меня взглядом. Я поправил выбившуюся из прически прядь ее волос и провел ладонью по щеке, все больше убеждаясь, что Серого Ангела в церкви нет. Едва ли он бы спокойно смотрел на мои вольности. Или же… Я наклонился к ней ближе и шепнул на ухо, вдохнув ее легкий цветочный аромат.

– Серый Ангел вас не любит. Иначе бы он давно уже вмешался…

Лидия упрямо наклонила голову, глядя на меня исподлобья, и спрятала руки в меховую муфту. Душно ей, как же…

– За меня есть кому заступиться, господин инквизитор. Если вы только решитесь выполнить свою угрозу, будьте уверены, он в долгу не останется. Вам удалось обмануть меня глупой сказочкой о запретном языке, который недоступен моему понимаю, но Серый Ангел на нее не купился.

– О чем вы?

Лидия прищурилась, продолжая внимательно разглядывать меня, потом шагнула ближе и привычно поднесла руку к воротнику моей рубашки в таком знакомом жесте, что я затаил дыхание. Но на полдороги ее рука застыла, словно остановленная невидимой силой. Неужели ее действительно сдерживает данное обещание? Или она не хочет давать повод для ревности Серому Ангелу?

– Какой же вы болван, господин инквизитор. И я не лучше… – пробормотала Лидия, с досадой опуская руку. – Вы правда не знали, что текст Завета зашифрован? Что это никакой не запретный язык? Книга по этому так называемому языку всего лишь содержит подсказки к шифру, который оказался не так и сложен. Бесконечен в Пяти, ох и умора…

Она противно хихикнула и закусила губу, а я лихорадочно размышлял. Лидия блефует. Текст Завета невозможно прочитать непосвященным. Только Орден Пяти хранил запретные знания, в том числе и тайну древнего языка, на котором были составлены апокрифы. Шифр? Какая глупость…

– Серый Ангел расшифровал Завет. И если только вы посмеете остановить меня, он обнародует его содержимое. Знаете, что там?

У меня пересохло в горле. Я попытался взять ее за руку, чтобы нащупать пульс и понять, лжет она или нет, но Лидия отпрянула и зашипела от злости.

– Уберите руки! Не смейте больше ко мне прикасаться! Иначе все гнусные тайны Святого Престола выплывут на свет, как дерьмо в проруби! И поверьте, по сравнению с ними, находка за святыней в Зеленом зале покажется невинной детской шалостью!

Она резко развернулась и пошла прочь, а меня уже за руку тащил изнервничавшийся служка, на ходу помогая облачаться в церемониальные одежды. Таинство венчания двух сердец должно было начаться вовремя, чтобы не случилось.

Я готовил обряд, не переставая размышлять о словах Лидии. Могла ли она вместе с Серым Ангелом перевести Завет? Но, демон раздери, когда?!? Януш ходил за ней, как приклеенный, глаз не сводил. Она утверждала, что впервые увидела мерзавца на приеме. Когда же она успела переписать для него текст Завета и книгу по запретному языку? А потом еще передать материалы и получить обратно перевод? Или же они были знакомы заочно, и она сама предложила ему сделку?.. Нет, я не верил ее словам, но сомнения все же оставались. Слишком уверенно Лидия говорила и угрожала… Плевать. Я все равно не отпущу ее. А если Серый Ангел посмеет угрожать Святому Престолу, ему же хуже. Я поймал за рукав служку.

– Позови мне одного из братьев.

Паренек кивнул и исчез в боковом проходе. Я возложил на алтарь два тяжелых венца и освятил их молитвой. Надо очистить разум от сомнений и раздумий, но бледное и хмурое лицо Лидии в переднем ряду не давало мне такой возможности. Рядом со мной неслышно возник брат Агним, заменивший брата Ксавьера в боевом ордене тимофеевцев.

– Женщина в первом ряду, в соболиной накидке, бледная и худая. Госпожа Лидия Хризштайн. После окончания церемонии дождетесь меня и сопроводите ее в монастырь под арест.

Брат равнодушно кивнул, и я решил уточнить.

– Не обманывайтесь ее хрупкостью. Она хитра и изворотлива. Забрать ее надо будет тихо, после венчания, чтобы никто не заметил и не вмешался. Прошу вас позаботиться об экипаже заранее. По прибытию отправьте ее в… – я замялся, мне не хотелось, чтобы Лидия сидела в каменном мешке, – в отдельную келью и приставьте охрану. Вы не должны никого к ней пускать, вплоть до моего личного распоряжения. Пожалуйста, усильте охрану монастыря. Это важно. А еще…

– Не волнуйтесь, святой отец, – почтительно перебил меня брат Агним. – От нас еще никто не сбегал.

– Хочется верить, – пробормотал я, разглядывая прихожан и гадая, здесь ли Серый Ангел. Сейчас мне, как никогда, не хватало мудрого совета наставника. Хотя отец Георг и отправился в столицу, чтобы попытаться уладить возникшие ко мне вопросы, я все равно чувствовал себя преданным и брошенным на произвол судьбы. Если бы он только был здесь…

Церковь была полна, лавки забиты, даже в проходе толпились любопытствующие. После страшного несчастья, обрушившегося на город, эта свадьба стала первым радостным событием, поэтому люди хотели хоть немного отвлечься от череды забот и печалей. Двери церкви были распахнуты настежь, и ветер щедро заметал внутрь мелкий снежок, осыпая ведомую к алтарю невесту. Мартен уже стоял рядом со мной, нервно пытаясь ослабить тугой воротник парадного костюма. Пиона споткнулась на середине пути, но Антон даже не дрогнул в лице, поддержав ее под руку и не умалив шаг.

Я не переставал поражаться величию и красоте обряда венчания, что каждый раз приводил меня в благоговейный трепет. Глядя на взволнованное лицо Мартена и дрожащую под белым кружевом вуали Пиону, я невольно вспомнил другое венчание. Тайное и куда более скромное… Не думал я тогда, что мне еще когда-нибудь придется кого-то венчать… Эмиль и Софи сидели рядом, рука в руке, на лицах чуть смущенная улыбка у нее и удивленно-растерянная у него. Я улыбнулся их тихому счастью, на душе потеплело. Служка кивнул мне, что пора начинать. Я прочитал короткую молитву и передал свидетелям тяжелые золотые венцы для молодых. Со стороны Пионы венец принял Антон, как единственный ее родственник, пусть и названный, а со стороны Мартена, кряхтя и опираясь на трость, встал дедушка Иволги.

– Венчается душа божия Мартена Иволги, – старику было тяжело держать венец над высоким сыном, и я торопливо продолжил, – с душой божией Пионы-Эстер Улицкой…

Дедушка Иволги пошатнулся, и я кивнул Антону на него. Юноша мгновенно сообразил, что я от него хочу, оглянулся и, к моему ужасу, подал знак сестре. По церковному обычаю, свидетелями должны были выступать мужчины, а женщине позволялось участвовать в таинстве венчания в роли свидетеля лишь в исключительных случаях. Но я не успел возразить, потому что Лидия легко поднялась со скамьи, отодвинула дедушку Иволги в сторону и забрала у него венец. А все последующие возражения застряли у меня в горле, потому что на ее запястье из-под меха накидки сверкнула тонкая золотая нить с жемчужинами.

– Вы можете продолжать, святой отец, – насмешливо сказала Лидия, ничуть не смутившись и глядя мне прямо в глаза.

Она же не настолько глупа и безрассудна, чтобы надеть украденный браслет в церковь?.. Я не мог отвести взгляда от ее руки, держащей венец над Мартеном, но браслета не было видно, должно быть, он соскользнул выше по руке, скрывшись под накидкой. Или мне почудилось… Я прочистил горло и продолжил, тщетно пытаясь освободить разум от всего мирского.

– Если здесь есть кто-либо, кто знает о причинах, по которым эти двое не могут вступить в брачный союз в бесконечном единстве перед лицом Господа, то пусть скажет сейчас или забудет об этом навеки…

Как обычно, фраза была лишь данью традиции, ответа на нее никто не ждал, и я уже хотел продолжить, как…

– Постойте! – со скамьи медленно поднялся степенный господин в темно-синем сюртуке. Он неспешно поправил большие очки, откашлялся, потом почему-то оглянулся на выход, словно чего-то ждал.

– Вы знаете причины, по которым эти двое не могут вступить в брак? – повторил я вопрос.

Господин молча снял очки, полез в карман за платком и начал протирать стекла.

– Если вам нечего сказать, то…

– Я поверенный по делам наследства госпожи Улицкой. И мне бы хотелось… – господин сделал долгую паузу, – мне бы хотелось удостовериться, что ее дочь Эстер понимает, что выходя замуж, она сознательно отказывается выполнить волю умершей, лишая себя тем самым огромного наследства…

Среди прихожан прокатился удивленный гул и перешептывания. Лидия перекосилась в лице от злости, а Пиона вздрогнула и вцепилась в руку жениха.

– В завещании госпожи Улицкой указана причина, по которой данный брак невозможен? – спросил я.

Господин в сюртуке покачал головой.

– Нет, но вы все совершаете большую ошибку, ведь…

– Тогда не вмешивайтесь в церемонию, – резко оборвал я его.

– Согласен ли ты, Мартен Иволги, взять в жены Пиону-Эстер Улицкую и любить ее в милости божьей?

– Д-да, – кивнул юноша и расплылся в счастливой улыбке.

– Согласна ли ты, Пиона-Эстер Улицкая, взять в мужья Мартена Иволги и любить его в милости божьей?

– Да, – сказала она так тихо, что я шепнул ей, чтобы повторила. – Да, да!

Лидия сквозь зубы негромко выругалась, и Антон украдкой пнул сестру.

– В милости Единого человек приходит в этот мир, чтобы надеяться, верить и любить, чтобы познать мудрость божественного замысла и вернуться его милосердием к Источнику божественной благодати. Здесь и сейчас, я венчаю две души в единое целое, которое не под силу разделить человеку. Но мы с вами разделим их счастье и радость, свидетельствуя и скрепляя этот союз…

С переднего ряда встала карлица и, ловко перекатываясь с ноги на ногу, поспешила к клиросу. Ее спутник, тот самый высокий неприметный господин с приема, проводил ее взглядом, полным обожания. Хрустальный Колокольчик, так звали карлицу, учинила неслыханный скандал, когда после стихии вернулась в город и объявила, что больше не будет петь для знати княжества, а выходит замуж. Пронзительно чистый и высокий голос певицы наполнил своды старой церкви, вознося славу Единому. Ему вторил нестройный хор детских голосов, прекрасных в своем несовершенстве.

Служка подал мне кольца для молодых, и я сразу же узнал работу Софи. Только она ухитрилась в символ божественной бесконечности добавить легко узнаваемые очертания сердца, разделенного в центре и вливающегося в вечном движении в свои половинки. Мартен взял кольцо и ловко надел на палец Пионы, а вот у девушки руки дрожали настолько, что у нее получилось надеть кольцо жениху лишь с третьей попытки. Мартен взял невесту за левую руку, их ладони соприкоснулись, а пальцы переплелись. Я глубоко вдохнул, чувствуя, как горит священный символ на груди.

– Благословляю ваш союз перед лицом Господа, – громко произнес я, накладывая руки на их кольца, соединяя их ладони вместе и чувствуя, как меня наполняет благодать. – Отныне вы едины.

Я убрал руки, и Лидия шумно выдохнула, а за ней удивленный шепот пронесся по всей церкви, чтобы затихнуть в ее сводах. Признаться, я и сам не ожидал, что так получится. Священный символ бесконечности пульсировал призрачным светом, изливаясь из тонких золотых колец и окутывая ладони этих двоих. Такое обыкновенное маленькое чудо единения двух сердец в бесконечной любви. Помнится, когда я венчал Эмиля и Софи, было лишь тусклое, почти незаметное сияние… Люди так часто забывает про чудеса веры…

– Единый принял и благословил ваш союз, – успокаивающе улыбнулся я молодым, но обращался больше к Лидии, которая застыла в ужасе, вообразив, очевидно, что ей одной это видится. – Сияние священного символа на ваших кольцах тому доказательство. Таинство венчания свершилось. Вы можете поцеловаться.

Мартен отчего-то медлил в нерешительности, и я уже хотел его подбодрить, но тут Пиона сама откинула с лица подвенечную вуаль. На ее напудренной щеке блестела тонкая полоска от слезы. Девушка вдохнула и набрала в грудь столько воздуха, что я даже испугался, что на ней прямо сию минуту разойдется лиф платья вместе с корсетом, но Пиона встала на цыпочки и сама неловко приникла к губам Мартена. К счастью, юноша уже очнулся, крепко сжал молодую жену в объятиях и слился с ней в таком пылком поцелуе, что я в смущении отвел глаза… чтобы увидеть презрительную ухмылку Лидии. Она выплюнула сквозь зубы что-то язвительное, за что Антон тут же одернул ее за рукав и попытался наступить на ногу. Признаться, я и сам с удовольствием выставил бы ее пинками вон из церкви за то, что своим кислым видом и постоянным фырканием та отравляет всем праздник. Вот уж язва!..

Молодые люди смущенно отстранились друг от друга и повернулись ко мне, чтобы получить напутствия и завершить церемонию. Пиона раскраснелась, ее глаза сияли, когда она украдкой смотрела на Мартена. Я невольно позавидовал влюбленным, которым только предстоит пройти долгий путь познания любви во славу Единого. На одно короткое мгновение мне вдруг захотелось увидеть Лидию такой же сияющей и любящей, чтобы и наши ладони… Господи, да о чем я грежу!.. Я встряхнул головой, очищая разум от непотребных мыслей, и обратился к молодым:

– Отныне вы вместе ступаете по жизни как единое целое, большее того, чем вы были доселе. Разделяйте радости и горести на своем пути, любите друг друга во славу Единого, доверяйте своему спутнику, как самому себе, в надежде подарите жизнь детям вашим, научите их мудрости пути, и обретете тогда милосердие Господа нашего.

Лидия громко фыркнула, но я уже не обращал внимания на ее мелкие выходки. Скоро она будет беситься от злости в монастыре, недолго ей осталось отравлять жизнь окружающим. Брат Агним кивнул мне и вместе с двумя монахами покинул церковь. Они будут ждать меня снаружи, готовые и с экипажем. Я широко улыбнулся Лидии, и она недоуменно нахмурилась, явно не понимая, чему я радуюсь. Мне вспомнились слова отца Георга, и я добавил:

– Очень часто люди в глупости и гордыне не ценят то, что имеют, не понимают, что по-настоящему ценно. А мудрость и терпение приходят слишком поздно, когда уже ничего нельзя вернуть. Поэтому в своем наставлении вам, Мартен и Пиона, я прошу каждый час вашей жизни помнить о том, как щедро вас одарил Единый. Я прошу вас улыбаться своему спутнику и благодарить Единого за это. Я прошу вас в минуты сомнений и разлада найти в своих сердцах терпение. Безграничное терпение к слабостям друг друга, умение прощать ошибки и идти дальше, терпение снести все горести и невзгоды, что могут возникнуть на вашем пути, но будут бессильны перед вашей любовью и верой, помноженной на безграничное терпение. Я верю в вас. Ступайте.

Пиона гордо подняла голову и взяла Мартена под руку. Они вдвоем сошли с алтаря. На меня уже никто не смотрел, все внимание было приковано к молодой паре, что шла навстречу свету морозного дня. Их осыпали зерном и мелкими монетками.

Но Лидия не успела двинуться за ними, потому что я перехватил ее за руку и дернул к себе.

– Пустите, – насмешливо сказала она. – Никогда не понимала, что такого люди находят в свадьбах. Всего лишь обычная сделка, благодаря которой он может задрать ей юбку, а она залезть в его кошелек. Ну или наоборот. Кстати, вам платок дать, а то еще расплачетесь от умиления?

Я отвернул рукав ее накидки. Лидия попыталась освободиться, но я держал крепко и заставил ее поднять руку. В теплом свете зажженных свечей на ее запястье мягко мерцал черный жемчуг, опутанный тонким золотым кружевом. У меня потемнело в глазах от гнева.

– Вы совсем спятили?!? В голове ничего не осталось! Явиться в церковь…

– Я просто надела подарок своего возлюбленного, – ухмыльнулась Лидия без тени испуга. – Как говорит Пиона, это же так… романтично, правда?

– Вы арестованы.

– За что? Это копия. Да, я заказала копию браслета у вашей знакомой, госпожи Бурже. Похоже?

Я потрясенно замолчал и ослабил хватку, но Лидия не убрала руку. В ее светлых глазах плясали золотистые крапинки отраженного пламени свечей.

– Зачем? Если вы лжете, я же все равно узнаю…

Лидия равнодушно пожала плечами и указала на застежку браслета.

– Там на замочке стоит клеймо мастера и имя заказчика. Можете проверить.

Я наклонил голову, подцепил пальцем застежку и прищурился.

– Когда я поняла, что потеряла подарок любимого, это привело меня в совершеннейшее отчаяние. Но раз вы не заметили, что это копия, надеюсь, он тоже не заметит. Не правда ли, у госпожи Бурже настоящий талант? Правда, жемчужина вот здесь несколько отличается формой от оригинала, но это ведь такая мелочь, что…

Возле выхода возникла обычная суматоха, каждый торопился проводить молодых. Я отпустил ее руку, мне сделалось душно, тяжесть облаченья вдруг стала невыносимой. Лидия продолжала еще какое-то время расписывать таланты Софи, потом запнулась и тяжело вздохнула, глядя на меня.

– А ведь все могло сложиться иначе, не будь вы таким упрямым ослом. Прощайте, господин инквизитор…

Она повернулась уходить, но ко мне уже вернулся голос.

– Не торопитесь, госпожа Хризштайн. Вы арестованы и пойдете со мной.

Лидия хрипло рассмеялась и погрозила мне пальцем. Лицо мужчины, пробирающегося против потока покидающих церковь прихожан, неожиданно показалось мне знакомым. Я нахмурился, пытаясь вспомнить его.

– Господин инквизитор, давайте не усложнять друг другу жизнь. Или вы собираетесь потягаться силами с Серым Ангелом? Уверяю вас…

Мужчина остановился и оскалился, сверкнув золотым зубом. Заросший бородой и отощавший до неузнаваемости, в проходе стоял отчим Пионы. Мысли смешались. Он должен был получить сорок ударов плетьми и отправиться на каторгу. Как он здесь оказался?.. Лидия продолжала что-то говорить, а в руках Улицкого вдруг появился арбалет. Время для меня остановилось. Глухо щелкнул пусковой механизм. Я не раздумывал, где мерзавец достал оружие, успеют ли вмешаться братья ордена, и что будет потом, я вообще не думал ни о чем, кроме ее жизни… Я дернул Лидию к себе и развернул, закрывая от летящей в нее смерти. От удара я пошатнулся, в правом подреберье расцвел огненный цветок боли. Испуганное лицо Лидии оказалось совсем рядом. Она удержала меня на ногах. Во рту сделалось горько от крови, дышать было невозможно. Из горла вырвался хрип, и светлый мех ее накидки стал мокрым от крови. Как неловко… Я опять испортил ей наряд…

– Не смейте! – ее гневный голос прозвучал словно издалека. – Не смейте умирать!

– П-простите… – смог выдавить я, прежде чем для меня померк свет в ее глазах.

Конец третьей книги.