Стихотворения и поэмы

Прими венок сонетов — он сплетен

В часы меланхолической мечты,

О властелин,[1415] нет — сущность доброты,

О Ветхий Днями,[1416] вечный средь времен![1417]

Труд музы да не будет награжден

Венком лавровым[1418] — знаком суеты,

Мне вечности венец подаришь Ты —

Венцом терновым[1419] он приобретен!

Конец — всех дел венец. Венчай же сам

Покоем без конца[1420] — кончины час!

В начале скрыт конец.[1421] Душа, томясь

Духовной жаждой, внемлет голосам:

«Да будет зов моленья вознесен —

Кто возжелал спасенья, тот спасен!»[1422]

Кто возжелал спасенья, тот спасен!

Кто всё во всём, повсюду и во всех,[1424]

Безгрешный — но чужой искупит грех,[1425]

Бессмертный — но на гибель обречен, —

О Дева! — Сам себя отныне Он

В девичье лоно, как в темницу, вверг,

Греха не зная, от тебя навек

Он принял плоть — и смертью искушен...[1426]

Ты прежде сфер, в предвечности, была

Лишь мыслью Сына своего и Брата:

Создателя — ты ныне создала,

Ты — мать Отца, которым ты зачата.[1427]

Он — свет во тьме: пусть хижина мала,[1428]

Ты Беспредельность в лоно приняла!

Ты Беспредельность в лоно приняла!..

Вот Он покинул милую темницу,

Столь слабым став, что в мир земной явиться

Сумел[1429] — и в этом цель Его была...

Гостиница вам крова не дала,[1430]

Но к яслям за звездою ясновидцы

Спешат с Востока...[1431] Не дано свершиться

Предначертаньям Иродова зла![1432]

Вглядись, моя душа, смотри и верь:

Он, Вездесущий, слабым став созданьем,

Таким к тебе проникся состраданьем,

Что сам в тебе нуждается теперь!

Так пусть в Египет Он с тобой идет —

И с матерью — защитой от невзгод...

И с матерью — защитой от невзгод —

Вошел Иосиф, видит: Тот, кто сам

Дал искры разуменья мудрецам,

Те искры раздувает... Он не ждет:

И вот уж Слово Божье[1433] речь ведет!

В Писаньях умудрен не по летам,[1434]

Как Он познал все, сказанное там,

И все, что только после в них войдет?!

Ужель, не будь Он Богочеловеком,

Сумел бы Он так в знанье преуспеть?

У наделенных свыше долгим веком

Есть время над науками корпеть...

А Он, едва лишь мрак лучи сменили,

Открылся всем в своей чудесной силе!..

Открылся всем в своей чудесной силе:

Пылали верой — эти, злобой — те,[1435]

Одни — ярясь, другие — в простоте —

Все слушали, все вслед за ним спешили.

Но злые взяли верх: свой суд свершили

И назначают Высшей Чистоте —

Творцу судьбы — судьбу: смерть на кресте.

Чья воля все событья предрешила,

Тот крест несет[1436] средь мук и горьких слез,

И, на тягчайший жребий осужденный,

Он умирает, к древу пригвожденный...

О, если б Ты меня на крест вознес![1437]

Душа — пустыня... Завершая дни,

Мне каплей крови душу увлажни!..[1438]

Мне каплей крови душу увлажни:

Осквернена и каменно-тверда,[1439]

Душа моя очистится тогда;[1440]

Смягчи жестокость, злобу изгони

И смерть навеки жизни подчини,

Ты, смертью смерть поправший[1441] навсегда!..

От первой смерти, от второй — вреда

Не потерплю,[1442] коль в Книгу искони

Я вписан:[1443] тело в долгом смертном сне

Лишь отдохнет и, как зерно, взойдет,[1444]

Иначе Славы не достигнуть мне:

И грех умрет, и смерть, как сон, пройдет;[1445]

Очнувшись от двойного забытья,

Последний — вечный — день восславлю я!..[1446]

Последний — вечный — день восславлю я,

Встречая Сына солнечный восход,

И плоть мою омоет и прожжет

Его скорбей багряная струя...

Вот Он вознесся — далека земля,[1447]

Вот Он, лучась, по облакам идет:

Достиг Он первым горних тех высот,

Где и для нас готова колея.

Ты небеса расторг, могучий Овен,[1448]

Ты, Агнец, путь мой кровью оросил,[1449]

Ты — свет моей стезе,[1450] и путь мой ровен,

Ты гнев свой правый кровью угасил![1451]

И, если муза шла твоим путем,

Прими венок сонетов: он сплетен!

Ужель Ты сотворил меня для тленья?[1453]

Дай мне очнуться: близок смертный час![1454]

Встречая смерть, навстречу смерти мчась,

Как прежде, жажду страсти утоленья.

Вперед гляжу — жду смерти появленья,

Назад — лишь безнадежность видит глаз,

И плоть, под тяжестью греха клонясь,

Загробной кары ждет за преступленья.[1455]

Но Ты — над всем: мой взгляд, Тебе подвластный,

Ввысь обращаю — и встаю опять.

А хитрый враг[1456] плетет свои соблазны —

Мне ни на миг тревоги не унять.

Но знаю — благодать меня хранит:

Железу сердца — только Ты магнит![1457]

О Боже, всеми на меня правами

Владеешь Ты, сперва меня создав,

Потом — погибнуть до конца не дав,

Мой грех своими искупив скорбями,

Как сына — осияв меня лучами,[1458]

И как слуге — за все труды воздав.[1459]

Я жил в Тебе — твой образ не предав,

И жил во мне Твой Дух — как в неком храме...[1460]

Но как же завладел мной сатана?

Как взял разбоем данное Тобой?[1461]

Встань, защити меня и ринься в бой —

Моя душа отчаянья полна:

Ты не избрал меня, других любя,

А враг не отпускает от себя!

О, если б я, от слез лишившись сил,

Вернуть глазам ту влагу был бы властен, —

Мой горький плач, что раньше был напрасен,

Святой бы плод отныне приносил![1462]

Каким я ливнем слезным оросил

Кумира![1463] Сколь для сердца был опасен

Порыв печали! Каюсь — и согласен

Терпеть опять, что и тогда сносил...

Да — вор ночной,[1464] развратник похотливый,

И забулдыга, и смешной гордец

Хоть вспомнят иногда денек счастливый

И тем уменьшат боль своих сердец.

Но мне не будет скорбь облегчена:[1465]

Она со мной — и кара, и вина!

О черная душа! Недуг напал —

Он, вестник смерти,[1466] на расправу скор...

Ты — тот, кто край свой предал и с тех пор

Бежал в чужие страны и пропал;

Ты — тот, кто воли всей душой желал

И проклинал темницу, жалкий вор,

Когда ж услышал смертный приговор,

Любовью к той темнице воспылал...

Ты благодать получишь, лишь покаясь,[1467]

Но как начать, который путь верней?

Так стань чернее, в траур облекаясь,

Грех вспоминай и от стыда красней,

Чтоб красная Христова кровь могла

Твой грех омыть, очистив добела![1468]

Я — микрокосм,[1469] искуснейший узор,

Где ангел слит с естественной природой,[1470]

Но обе части мраку грех запродал,[1471]

И обе стали смертными с тех пор...

Вы, новых стран открывшие простор

И сферы, что превыше небосвода,[1472]

В мои глаза для плача влейте воды

Морей огромных: целый мир — мой взор —

Омойте.[1473] Ведь потоп не повторится,

Нет, алчностью и завистью дымясь,

Мой мир сгорит:[1474] в нем жар страстей таится...

О, если б этот смрадный жар погас!

И пусть меня охватит страсть другая —

Твой огнь,[1475] что исцеляет, сожигая!

Спектакль окончен. Небо назначает

Предел моим скитаньям;[1476] я достиг

Последней цели странствий. Краткий миг

Остался. Время тает и тончает...

Вот плоть с душой смерть жадно разлучает,

Чтоб, смертным сном осилен,[1477] я поник...

Но знаю: дух мой узрит Божий лик,

И страх заране взор мне помрачает...

Когда душа вспорхнет в небесный дом,[1478]

А тело ляжет в прах,[1479] поскольку бренно,

То я, влекомый тягостным грехом,

В его источник упаду — в геенну...

Но оправдай меня — я грех отрину[1480]

И мир, и плоть, и сатану покину!

С углов Земли, хотя она кругла,

Трубите, ангелы![1481] Восстань, восстань

Из мертвых, душ неисчислимый стан!

Спешите, души, в прежние тела! —

Кто утонул и кто сгорел дотла,[1482]

Кого война, суд, голод, мор, тиран

Иль страх убил...[1483] Кто Богом осиян,

Кого вовек не скроет смерти мгла!..[1484]

Пусть спят они. Мне ж горше всех рыдать

Дай, Боже, над виной моей кромешной:

Там поздно уповать на благодать...

Благоволи ж меня в сей жизни грешной

Раскаянью всечасно поучать:

Ведь кровь Твоя — прощения печать!

О, если знанье — верных душ награда,[1485]

Душа отца[1486] в раю награждена

Вдвойне: следит, блаженствуя, она,

Как смело я парю над пастью ада!

Но если, райского сподобясь сада,

Душа и там прозренья лишена,

То как раскрыть мне пред отцом сполна

Всю непорочность помысла и взгляда?

Душа с небес кумиров ложных зрит,

Волхвов, носящих имя христиан,[1487]

И видит: фарисейство и обман

Притворно святы,[1488] праведны на вид...

Молись, отец, печали не тая:

Полна такой же скорби грудь моя!

Когда ни дерево, что, дав свой плод,[1489]

Бессмертье у Адама отняло,

Ни блуд козлов, ни змей шипящих зло

Не прокляты — меня ль проклятье ждет?!

Ужель сам разум ко грехам ведет,

Ужель сознанье в грех нас вовлекло?

Иль Бог, всегда прощающий светло,

Впал в страшный гнев[1490] — и мне проклятье шлет?..

Но мне ль тебя, о Боже, звать к ответу?..

Пусть кровь твоя и плач мой покаянный

В один поток сольются неслиянно —

И грех мой погрузи навеки в Лету![1491]

«О, вспомни грех мой!» — молит кто-нибудь,

А я взываю: «Поскорей забудь!..»

Смерть, не тщеславься:[1493] се людская ложь,

Что, мол, твоя неодолима сила...

Ты не убила тех, кого убила,

Да и меня, бедняжка, не убьешь.

Ведь сон ночной — а он твой образ все ж —

Нам радости приносит в изобилье,

И лучшие из живших рады были,

Что ты успокоенье им несешь...

О ты — рабыня рока и разбоя,[1494]

В твоих руках — война, недуг и яд.[1495]

Но и от чар и мака крепко спят:

Так отчего ж ты так горда собою?..

Всех нас от сна пробудят навсегда,

И ты, о смерть, сама умрешь тогда![1496]

О фарисеи, бейте же меня,[1497]

В лицо мне плюйте, громко проклиная![1498]

Я так грешил!.. А умирал, стеная,

Он, что в неправде не провел ни дня!..

Я б умер во грехах, себя виня

За то, что жил, всечасно распиная

Его, кого убили вы — не зная,

А я — его заветов не храня!..

О, кто ж его любовь измерить может?

Он — Царь царей — за грех наш пострадал![1499]

Иаков, облачившись в козьи кожи,[1500]

Удачи от своей уловки ждал,

Но в человечью плоть облекся Бог[1501] —

Чтоб, слабым став, терпеть Он муки смог!..

Зачем у нас — все твари в услуженье?[1502]

Зачем нам пищей служат всякий час

Стихии, хоть они и чище нас,[1503]

Просты и неподвластны разложенью?

Зачем с покорностью в любом движенье

Вы гибнете, пред мясником клонясь,

Кабан и бык,[1504] когда б, остервенясь,

Вы б растоптали нас в одно мгновенье?..

Я хуже вас, увы, в грехах я весь,

Вам воздаянья страх знаком едва ли...

Да, чудо —то, что нам покорны твари,

Поистине же чудо из чудес —

Что сам Творец на гибель шел в смиренье

За нас[1505] — врагов Своих, Свои творенья!..

Что, если Страшный суд настанет вдруг

Сегодня ночью?..[1506] Обрати свой взгляд

К Спасителю, что на кресте распят:

Как может Он тебе внушать испуг?

Ведь взор Его померк от смертных мук,[1507]

И капли крови на челе горят...

Ужели тот тебя отправит в ад,

Кто и врагов своих простил,[1508] как друг?!

И как, служа земному алтарю,

Мне уверять любимых приходилось,

Что строгость — свойство безобразных, милость —

Прекрасных, так Христу я говорю:

Уродливы — нечистые созданья,

Твоя ж краса — есть признак состраданья!..[1509]

Бог триединый, сердце мне разбей!

Ты звал, стучался в дверь, дышал, светил,[1510]

А я не встал... Но Ты б меня скрутил,

Сжег, покорил, пересоздал в борьбе!..[1511]

Я — город, занятый врагом.[1512] Тебе

Я б отворил ворота — и впустил,

Но враг бразды правленья захватил,

И разум — Твой наместник — все слабей...[1513]

Люблю Тебя — и Ты меня люби:

Ведь я с врагом насильно обручен...

Порви оковы, узел разруби,[1514]

Возьми меня, да буду заточен!

Лишь в рабстве — я свободу обрету,

Насильем возврати мне чистоту!..

Душа, ты так же возлюби Творца,

Как Он тебя![1515] Исполнись изумленья:

Бог-Дух, чье славят ангелы явленье,

Избрал своими храмами сердца![1516]

Святейший Сын рожден был от Отца,

Рождается Он каждое мгновенье, —

Но ждет ведь и тебя усыновленье[1517] —

И День субботний, вечный, без конца!..

Как у торговца краденым должны

Имущество свое мы выкупать,[1518]

Так Сын сошел и дал себя распять,

Спасая нас от вора-сатаны...

Адам подобье Божье утерял,

Но Бог сошел — и человеком стал!..

Отец, твой Сын возвысил род земной,

Он — человек, в нем — наше оправданье:

Победой, смерть поправшей и страданье,

Он — в Царстве Божьем — делится со мной![1519]

Со смертью Агнца стала жизнь иной...

Он заклан от начала мирозданья,[1520]

И два Завета[1521] дал нам в обладанье —

Два завещанья с волею одной...

Закон твой — тверд, и человеку мнилось:

Его исполнить — недостанет сил...

Но Дух, послав целительную милость,

Все, что убито буквой, воскресил![1522]

Последнее желанье, цель Завета —

Любовь![1523] Так пусть свершится воля эта!

Когда я с ней — с моим бесценным кладом —

Расстался и ее похитил рок,[1524]

То для меня настал прозренья срок:

Я, в небо глядя, с ней мечтал быть рядом,

Искал ее, но встретился там взглядом

С Тобою,[1525] ибо Ты — любви исток!

И новой страстью Ты меня завлек,

Я вновь охвачен жаждою и гладом:

О, сколь же Ты в любви своей велик!

С ее душой Ты вновь мою связуешь

И все ж меня ревнуешь[1526] каждый миг

Ко всем — и даже к ангелам ревнуешь

И хочешь, чтоб тебе была верна

Душа — хоть манят мир и сатана!

Христос! Свою невесту,[1527] всю в лучах,

Яви мне!.. Не за морем ли она

Владычит, в роскошь риз облачена?[1528]

Иль здесь, как и у немцев,[1529] сеет страх?

Иль замерла и спит себе в веках?[1530]

Лжи — или истины она полна?[1531]

И на холме ль она утверждена?

Иль вне холма? Иль на семи холмах?[1532]

Она — средь нас?.. Иль, подвигу в награду,

Как рыцарей, ее любовь нас ждет?[1533]

Благой Жених! Яви невесту взгляду!

И пусть душой владеет Голубь тот,[1534]

Который рад за каждого бывает,

Кому она объятья раскрывает!

Я весь — боренье: на беду мою,

Непостоянство — постоянным стало;

Не раз душа от веры отступала,[1536]

И клятву дав, я часто предаю.

То изменяю тем, кого люблю,

То вновь грешу, хоть каялся сначала;

То молится душа, то замолчала;

То — все, то — ничего; то жар терплю,

То хлад;[1537] вчера — взглянуть на небосвод

Не смел, сегодня — угождаю Богу,

А завтра задрожу пред карой строгой.

То набожность нахлынет, то уйдет,

Как в лихорадке[1538] — жар и приступ дрожи...

Все ж, лучшие из дней — дни страха Божья!..

Взгляните, сэр: как Солнца жар мужской

Жизнь зачинает в мутном нильском иле,[1540] —

Так Вы во мне поэзию родили,

Ваш отчий жар — в родстве с моей строкой!

Но, хоть воспламеняющих страстей

Хватило б на зачатье всей седмицы,[1541] —

Вначале только шесть смогли родиться:

Седьмой, я слышал, — худший из детей...

Пусть Ваш талант и Ваше одобренье

На эти строфы, как сестра и брат,

Сойдут — и, передав свое горенье,

Как Эликсир, их в злато обратят![1542]

Ведь Вы — Алхимик, что едва лишь глянет —

И все дурное вмиг прекрасным станет!

Та, в честь кого, о леди, Вас назвали,[1544]

Та, что, исполнясь верою, жила

В Вифании, а родилась в Магдале, —

Она всю Церковь знаньем превзошла,

Вняв о Воскресшем самой первой вести![1545]

Отцы — в сомненье:[1546] только раз жена

Сподобилась такой великой чести...

Вот если бы нашлась еще одна!..

Так станьте же второю Магдалиной!

И первой Магдалины благодать

Храните в жизни чистой и невинной,

Стараясь имя — верой оправдать.

Та приняла Иисуса Самого,[1547]

А Вы — примите гимны в честь Него!

Ты, Отче неба, кем оно

Для нас, мы для него, все остальное

Для службы нам сотворено, —

Вновь мя содей и сердце дай иное:[1549]

Уныл я — глина плоть его,[1550]

Цвет красный — разоренья;

Из красной этой глины[1551] вещество

Порока изыми, до преставленья

Вкус дай познать от смерти избавленья.

Сын Божий, смерть и грех познав,

Сих двух, не сотворенных изначала,[1552]

Грех на плечах Ты нес, подняв,

А смерти в плоть свою Ты принял жало;[1553]

Будь к сердцу моему прибит,[1554]

На нем распят будь снова,

Не брось то, что само Тебя бежит,

Да будет боль Твою терпеть готово,

В крови Твоей захлебываясь, Слово.

Святый, я храм Твой[1555] искони,

Хоть свод в грязи и пыль лежит слоями,

Хоть юности моей огни[1556] —

Гордыня, блуд[1557] — разор чинили в храме,

И новых не уйти огней,

Дай пламень Твой без дыма

(Хоть чадный плоть фонарь); войди, содей

Во мне, точащем слезы, — неделимо

Священника, алтарь, огнь, дар сладимый.

О Троица Святая, Ты

Для веры млеко,[1558] камень для науки;

Ты, как змея[1559] средь темноты,

След путаешь и не даешься в руки.

Неразличимое прозрев,

Любовь, Познанье, Сила,[1560]

Вели мне, мудростию овладев,

Вмещать все то же, что Сама вместила,

Единство Трех, несметных, как светила.

Тебе, о девственница-мать[1562]

И херувим, принявший облик женский, —

Кто, Рай открыв нам,[1563] благодать

Вернула в мир, затем что грех вселенский

Всевышний поразил в правах,

Утроба чья — владенья

Господни: там он был, как в облаках, —

Молитвы шлем: не тщетны Той прошенья,[1564]

Чья власть над грешным миром вне сомненья.

Как отрочество — век земной,

И под опекой ангелов он длится,[1565]

Им небеса — чертог родной,[1566]

А нам туда, Бог весть, дано ль вселиться.

Земля, взяв солнца семена,

Живому даст рожденье,

Но тайна неба для земли темна.

Да будет зорким ангельское бденье

Над грешником, что слеп в предвечном зренье.[1567]

Пусть наших праотцев алчба

(Столпов сих церкви, что превыше зрели,

Чем мы в огне, во облаце столпа[1569]

И от одной Природы взять сумели,

Что нам Закон и Благодать[1570]

Дать тщились в мире этом),

Во мне насытясь, будет плод давать,

Да зрак ума не меркнет перед Светом,[1571]

А веры взор пред Разума заветом.

И те, кто дивно сочетал

С орлиной зоркостью органа пенье

В церквах; кто два закона взял

И дал один,[1572] не сотворив смешенья;

Поэты Божии, чей стих

Господне славит имя,[1573] —

Есть совершенный ритм в молитве их

О том, чтоб не оправдывался ими

Я с рифмами и тайнами моими.[1574]

Величественный Зодиак,[1575]

Два на десять стянувших мир, как пояс

(А средь отвергнувших их всяк

Низвергнется в пучину,[1576] упокоясь),

Через молитвенный их свет

Ты дал мне знать, что несть земного

В их книгах;[1577] пусть же молятся, чтоб, шед

Им вслед, не сбился я с пути прямого,

Свое Твоим не сотворил бы слово.[1578]

Поскольку умирать Ты впредь

Готов, как умирал Ты до рожденья,

Себя рассеяв смертных средь,[1579] —

Так Авель умер[1580] на заре творенья,

Так многих кровь грядет сюда

В нас заронить смиренье, —

Вели понять нам раз и навсегда,

Что надо выбрать смерть иль утесненье;

Избегнуть мученичества — вот мученье.[1581]

И сонму верных, до конца

Не изменивших чудному призванью, —

Обручникам, но без венца,

Кто был предложен, но не взят к закланью,

Вели молиться им за нас,

В миру ведь христианы

Извнутрь гоненье терпят всякий час,

По гроб нас жгут невидимые раны,

Самим себе мы Диоклетианы.[1583]

Холодный белый монастырь,

Ты Деве-Матери во власть их предал,

И девственен их мир,

Ни мне, ни Церкви ты того же не дал:[1584]

Мы предали греху себя

И жизнь влачим в оковах.

Спаси же нас, брак блудный истребя,[1585]

Иль грех да сгинет, сотворя нас новых;

Ты ж девственными нареки нас, вдовых.[1586]

Воистину и он велик,

Конклав ученых: праведные мужи,

Запрет с божественных двух книг

Сняв, наставляли нас в любви (к тому же

Записаны мы во Второй),[1588] —

Не дай лишь их мечтами

Чрезмерно обольститься нам порой:

Велев ходить нам средними путями,

Господь не солнцами их звал — звездами.[1589]

Хоть Церковь всякий день и час,

Там в торжестве, а здесь в боренье трудном[1591]

Моления за нас,

Любви огнем объемлемая чудным,

Не преставая шлет

(Чтоб мы могли молиться,

Труждаться и нести страданий гнет), —

Не дай нам Бог всецело положиться

На ту молитву,[1592] что за нас творится.

Не дай ни мира, ни тревог;[1593]

Ни вдовьим крепом быть, ни карнавальным

Огнем; ни говорить, что плох

Сей мир и местом создан быть печальным;

Что темен наш удел земной,

Что строг ты наипаче

К возлюбленным своим, что за Тобой

Идет лишь тот, кто дни в слезах и в плаче

Влачит, обманутый земной удачей.

Не дай нам Бог опасность звать,

Ни поминать сегодня слез вчерашних

Иль паче меры уповать —

От сих надежд душа вся в язвах страшных;

Иль милостыней подкупать[1594]

Тебя, содеяв злое;

Иль в деле веры новшества искать,

Иль все сводить к душе,[1595] забыв земное

(Обязанности, труд) — не дай такое.

Не дай нам Бог, чтоб сатана

С компанией нас подружил беспутной,

Иль чтоб, от зла устранена,

Душа в тщеславье нежилась уютно;[1596]

Уничиженьем показным

Тень на твое ученье

Не дай мне положить в соблазн другим;

Шпионить или быть на подозренье,[1597]

Иль к славе страсть питать — или презренье.[1598]

Избави нас, на этот свет

В мученьях появившихся из чрева

(Различья с нашей долей нет);

Ты, с кем пришла к величью Матерь-Дева,[1599]

Ты славу бедности воздал,[1600]

Родившись в низкой доле,

Но и богатству быть не возбранял,

Приняв дары в яслях,[1601] как на престоле, —

Дай нам прожить, как нам потребно боле.

О, горестных сколь много мук[1602]

Дано приемлющим Твое ученье;

Гоненья, ереси наук —

Что день, взрывают наших лет теченье.

Но писано, что в оны дни

Те, кто вершил гоненье, —

На миг познали слепоту они...[1603]

Избавь нас от греха и дай спасенье

Узреть, — отняв у нечестивых зренье.

Лицом удары претерпев,[1604]

Одеждой[1605] — грязь и славой — поношенье,

И всякий суд, и всякий гнев, —

Ты так же прост был, как твое рожденье.

Величье скромности являл

Ты в смерти — мир оставя

Скорее, чем Тебя он разгадал.

Так дай и нам его покинуть в славе,

Чтоб нас исторгнуть в смерть он был не вправе.

Господь, когда во стан грехов

Твой ратник, чувство, вдруг перебегает,

Когда желанье, из оков

Освободясь, в печаль нас повергает;[1606]

Когда имение, дар Твой,

Над Тем, Кто даровал, мы ставим

И не Тебя, но данное Тобой

Хотим любить, иль Верой ум забавим —

Не дай сего нам, Ты, кого мы славим.

Дурного пастыря глагол

Когда во храме унижает Слово,

Когда нас судит произвол

Судьи церковного или мирского,

Война кипит,[1607] посланник твой,

Чума, Твой ангел, злится[1608]

И ересь правит, Твой потоп[1609] второй,

И смерть на Страшный суд велит явиться —

Не дай Ты нам ошую очутиться.[1610]

Господь, молитва грешных уст[1612]

Тебе предвечной музыки дороже,

Она ж превыше всех искусств

И «аллилуйя»[1613] ангельского тоже.

Пока, Господь, ты слышишь нас,

Свое молчит в нас слово;

Скорбям и вздохам даст слова и глас

Твое вниманье.[1614] В горший день Иова

Внял Сатана Тебе.[1615] Молись в нас снова.

Чтоб спазма гнева не нашла,

Ниже непостоянства лихорадка,[1616]

Ниже апоплексия[1617] зла,

Ниже иного не было припадка, —

Не будь к нам, Господи, жесток.

Хочу, чтоб к людям вышед,

На верный путь Ты им ступить помог.

Ты Сам сказал и ученик Твой пишет,

Что всяк молящийся Твой голос слышит.

Следи, чтоб лабиринт ушной

Нам в пользу был, чтоб Твоего вниманья

У нас не отнял шум мирской

В часы молитвенного предстоянья,

Чтоб не прельстились мы умом,

Чтоб чувством не грешили,

Чтоб шуток о правителе земном[1618]

К величью горнему не приложили, —

Открой Твой слух, чтоб уши мы закрыли.

Когда, не уяснив вины,

Суд сам выдумывает преступленья,

Чтоб судей тяжелить мошны,

Иль некто судит грех до совершенья,

Иль, обольстясь от Сатаны,

Грехом себя покрыли

Те, что другим прощать грехи должны,

Но будет ли от них прощенье в силе? —

Замкни свой слух, чтоб уши мы открыли.[1619]

Твое ученье, вестник Твой,

Да сбережется нами от соблазна;[1620]

И красота — цветок живой

Да процветет от всякой скверны праздно;

Ум для добра был сотворен;

В природе пребывая,

Тщетой ее да не прельстится он;

В нас чувства да не гаснут, нас сжигая.

Восплачь же, слабым эхам, нам внимая.

Сын Божий, взявший нашу кровь[1621]

И в славе возвративший нам даянье,

Сим совершив обмен даров;

Себя и нас не дай Ты на закланье.

Греховный да не внидет смрад

В Твой горний воздух свежий

И к нам да не вернется грех назад,

Чтоб язвы наши зреть Врач[1622]у пореже.

Что грех? — Ничто. Пусть будет и нигде же.

Сам созданный по образу Христа —

Я ль отрекусь от Божьего Креста?

Мне ль устремиться к выгоде, презря

Величье Жертвы сей и Алтаря?[1624]

На нем грехи искуплены: кому

Простится грех презрения к нему?[1625]

И тот, кто отвратится от Распятья,

Как избежит страданья и проклятья?

Нет — пусть грозят, пусть выгоды сулят, —

Навек прикован ко Кресту мой взгляд!

Жизнь без Креста тебе не даст поблажки:

Она сама есть крест, и очень тяжкий.

И кто живет, отвергнуть Крест отважась,

Тот непосильную подъемлет тяжесть.

О, как бы я презреть орудье мог,

Которым искупил меня мой Бог?[1626]

Вот я объятья ближним раскрываю —

И сам, словно Распятье, застываю.

И взмах пловца — подобие Креста,

И мачта с реей — будто в Крест слита.

Вновь и опять напомнить крест стремится

И в поле дерево, и в небе птица.

И, чтоб сама Земля на свет явилась,

С меридианом параллель скрестилась.

Нас крестоцветом лекари целят,

Но Крест Христов — целительней стократ:

Из крестоцвета делают настой,

И мы травою лечимся простой,

Но в тех, кто Крестной Жертвою очищен,

Мы никаких недугов не отыщем:

Ведь, Крест почтив безропотным принятьем,

Ты сам живым становишься Распятьем.[1627]

Распятий резчик! Тайну ты постиг:

Ты нам явил сокрытый в древе Лик.[1628]

Так и в тебе — Христос, и ты, томим

Крестом страданий, станешь Им Самим.

Алхимик! Плавя золото,[1629] пойми:

Пред Богом ты смирен иль пред людьми?

Порой пиры чреваты несвареньем:

Есть гордость, порожденная смиреньем,—

Позорней ничего на свете нет.

Распни же[1630] спесь — итог своих побед —

И страсть распни.[1631] Иначе суждено

Погибнуть ей, с тобою заодно:

Кто в наслаждениях живет — тому

Не видно, как вползает Змий к нему.[1632]

Возьми же горечь — всё, что не сродни

Твоим страстям, — и свой уют распни!

Несытый глаз, не ведая смиренья,

Рождает жадность. — Так распни же зренье!

К земле влечется сердце, тянет вниз,[1633] —

Но ты Христу и сердцем сораспнись:

Распни унынье тягостных падений,

А с ним — гордыню мнимых восхождений.

Твой мозг запрятан в крепкий костный дом,

В котором стены сходятся крестом,[1634] —

Как раз поэтому ты будешь прав,

Тщеславье своего ума распяв.

Нет — ближних ты на крест не возводи,

И лишь себя распни и пригвозди.

Ведь Крест Христов приносит вечный плод

Лишь в той душе, где свет любви живет.

И, чтоб душа твоя была чиста,

Неси свой крест[1635] — люби детей Креста!

Спи долго, чтоб вернуть былые силы,

Спи, раненное в Пятницу светило![1637]

Взойдешь попозже — мир переживет:

Он видел Солнца лучшего восход.[1638]

Ты — лишь для нас, детей Земли, отрада,

Его же свет проник в глубины ада,

Чей мрачный жар умерился с тех пор:

Так при тебе тускнеет наш костер.

Меж нас ходило вечное Светило,

Затем — свой Свет высотам возвратило;

Кто все проник и все Собой объял,[1639] —

Три дня недвижим был, как минерал.

Из недр земных поднялся Он, как злато,[1640]

Чего коснется Он — то станет свято:[1641]

Очистит Он железо и свинец

И всем грехам положит Он конец.

Но коль чьему-то благочестью мнится,

Что лишь душа выходит из гробницы

(И пребывает около нее,

И видит тело бывшее свое), —

Пусть он Христово тело назовет

Душою всех, кто на Земле живет!

О плоть! Смирись — сегодня день поста;

Душа! Узри приход — и смерть Христа.

Узри Его и смертным, и Творцом:

Две сущности сомкнулись, став кольцом,

Конец с началом полностью совпали[1643]

В сей странный день восторга и печали.

Христос не здесь — но все сокрылось в Нем,

Посажен Кедр[1644] — и вмиг искоренен.

Ведь сам Творец сегодня сотворился,

Начальник Жизни — смерти покорился.

И Дева-Мать весть восприять должна...

Но нет — вблизи Креста стоит Она!

Она скорбит. Полвека Ей. Но нет —

Она ликует. Ей пятнадцать лет.

По слову Гавриила Сын Ей дан...[1645]

Нет — Сын распят. С Ней рядом — Иоанн.

Дарован Сын — и отнят в тот же миг,

Ей в утешенье послан ученик...[1646]

Все этот день объял, как бы тая

Кратчайший смысл Христова жития:

Как в некой точке карты — Ост и Вест,

Совпало «Ave»[1647] с «Consummatum est».[1648]

Как хорошо, что Церкви их дано

То разделять, а то сливать в одно!..

...Во тьме с дороги сбившись, я найду

Ближайшую от Полюса звезду,[1649] —

Ведь на нее достаточно взглянуть,

Чтобы и Полюс отыскать, и путь.

Всех звезд на свете — Церковь к Богу ближе:

За ней иду — и путь свой ясно вижу.

Она — Столп облачный, а Столп Огня —

Дух Божий,[1650] что в ночи ведет меня.

Два дня, сойдясь в один, дают понятье

О том, что смерть тождественна зачатью;[1651]

Что Сын, смиряясь снова и опять,

Плоть восприял — и дал Себя распять;[1652]

И что единый смысл в себе несут

Творенье мира и Последний суд.

Так пусть Невеста-Церковь С верой ждет,[1653]

Что вновь Жених ушедший к ней придет!

Он каплей крови всех бы сразу спас —

Но пролил всю, до капли, кровь за нас!

Одним лишь словом всех Он оживит, —

Но Церковь с Ним всечасно говорит!

Так пусть же годы, что остались мне,

Сольются в проповедь об этом Дне!

Сравнив с планетой нашу душу,[1655] вижу:

Той — Перворазум,[1656] этой — чувство движет.[1657]

Планета, чуждым притяженьем сбита,[1658]

Блуждает, потеряв свою орбиту,

Вступает на чужую колею

И в год едва ли раз найдет свою.[1659]

И суета так нами управляет —

И от Первопричины отдаляет...

Вот дружбы долг меня на запад влек,

Когда душа стремилась на восток,[1660] —

Там солнце шло во мрак в полдневный час[1661]

И вечный день рождало, помрачась:

Христос на крест взошел — и снят с креста,[1662]

Чтоб свет навек не скрыла темнота...

Я не был там, и я почти что рад:

Подобных мук не вынес бы мой взгляд.

Кто даже жизнь — Лик Божий — зрит,— умрет...[1663]

Но зрящим Божью смерть — каков исход?!

Мир потрясен, и меркнет солнце[1664] Божье,

Земля дрожит,[1665] земля — Его подножье![1666]

Возможно ль вынести? Немеют в муке

Ход всех планет направившие руки![1667]

Кто всех превыше, кто всегда — Зенит

(Смотрю ли я иль антипод глядит),

Тот втоптан в прах! И кровь, что пролилась[1668]

Во искупленье наше, льется в грязь!

Святое тело — Божье облаченье —

Изранено, разодрано в мученье!..

На это все не смея глаз поднять,

О, как бы я дерзнул взглянуть на Мать

Что со Христом страдала воедино,

Участвуя в великой жертве Сына?!.[1669]

... Скачу, на запад обратив свой взгляд,

Но чувства очи[1670] — на восток глядят:

Спаситель, на кресте терпя позор,

Ты смотришь прямо на меня в упор![1671]

Я ныне обращен к Тебе спиной[1672] —

Пока не смилуешься надо мной.

Мои грехи — пусть опалит Твой гнев,[1673]

Вся скверна пусть сойдет с меня, сгорев.[1674]

Свой образ воссоздай во мне, чтоб смог

Я обратиться[1675] — и узреть Восток!..

Сегодня ты, исполнясь дивных сил,

На плуг священный руку возложил,[1677]

И для тебя людей пренебреженье —

Залог победы, а не пораженья!

Ответь мне: вправду ли твои мечты

Зажглись, как от вина?[1678] И в сердце ты

Обрел ли чувства, что, подобно стали,

Почуявшей магнит, вострепетали?

Корабль, который груз индийский вез,

Одолевая ярость бурь и гроз, —

Скажи теперь, когда ты в гавань прибыл:

Все ли утраты возместила прибыль?

Пришлось ли в тексте что-нибудь менять

Иль только приложить к нему печать? —

Так королей сменяются портреты,

Но сохраняют прежний вес монеты.

Так Бог, творенье космоса готовя,

Открылся во Христе[1679] — предвечном Слове.

Как лучезарный Ангел окрыленный,[1680]

Несущий миру Божии законы,—

Не ты ль слова живящие свои

Несешь нам тоже на крылах любви?

Так что же ты обрел? — Скорей ответь,

Свою удачу дай и мне узреть!

Но если ныне твой успех стал явным,

То почему ж наш свет почел бесславным

Твое призванье? Отчего вся знать

О нем надменно не желает знать?

Но нет, у знати прежние занятья —

Интриги, сплетни, перемены платья...

И в этом огорчительней всего —

Гордящегося праха торжество:

Ведь любованье красотою внешней —

Есть обольщенье нашей плоти грешной!

Ты ж свету над собой надмиться[1681] дай,

Но сам его презренью сострадай:

Да можно ль отыскать удел почетней,

Чем быть орудьем благости Господней,[1682]

Не титулы пустые раздавать,

Но в Царство Божье двери открывать?[1683]

Как Дева встарь Христа в Себе носила,

Так пастырь носит в сердце Божью силу —

И смело, словно Ангел с облаков,

С амвона исцеляет бедняков!

Пусть астрономы, в звезды вперясь взором,

Поют хвалу оптическим приборам,—

Насколько их славнее тот, кто сам

Возводит наши души к небесам!

Вот он каков — твой дар, твой сан высокий:

Через тебя Господь целит пороки!

Да, мощь Небес, что нас произвели,

И силу нашей матери-земли

Ты слил в своем служенье воедино,

Блаженного являя Андрогин[1684]а!

Как нам величье Божье возвестить?

Возможно ль круг — с квадратом совместить?[1686]

Возможно ль втиснуть в закуток ума —

Тебя, в Ком вечность кроется сама?

Твое, не именуя, славлю Имя:[1687]

Как Ты — Твои дары неизмеримы!

И посему спешу к Тебе с мольбой:

Тот славный Дух, что был излит Тобой

На Псалмопевца[1688] мерою двойною

(И смысл высокий стал подвластен строю

Слов наилучших), — Дух тот раздели

И в равной мере в тех двоих всели,

Кого Ты Сам избрал, к трудам готовя, —

Единых и по духу, и по крови!

Пусть, как Орган, они — сестра и брат —

Господним песнопеньем зазвучат!

В них ожили Крестителя слова...[1689]

Псалом «Да возликуют острова»[1690] —

Они перевели, как повеленье,

Явив собой его осуществленье,

Чтоб нам, островитянам, дать пример,

Как воспевать Властителя трех сфер

И трех хоров[1691] — Небес, Земли, Планет...

У Неба — песня, только звуков нет,

А у Планет — мотив, но их круженье

Безмолвно: это танец, а не пенье.[1692]

В земном же хоре (Ангельская рать

Деянья Церкви жаждет изучать) —

Мы — суть Орган, а Органист есть Он,[1693]

В Ком с человеком Бог соединен!

Мы песнями небесными владеем —

Их сам Давид оставил иудеям;

Дошел его наследников порыв

До нас, искусство высшее раскрыв

Так искренно, в столь совершенном виде,

Что я лишен покоя, ясно видя,

Как воспевают вечные Псалмы

Со тщаньем — все, но с небреженьем — мы.[1694]

Им во дворце — привольно, в Церкви — худо;

Скажу — их словно вовсе нет, покуда

Их не исправят; в том, что вся страна

Скупа и нерадива, — чья вина?

Что ж — нашей Церкви, Бога восхваляя,

Бездарней петь, чем всякая другая?!.

Нет — можно ныне Бога славить нам!

Ведь с нами Моисей и Мариам[1695] —

Труд завершен!.. Хоть все Псалмы едва ли

Создал Давид, — их в честь него назвали:

Что ж, назовем и эти — в Сидни честь,

Хоть переводчики другие есть!

И вплоть до дня, когда воскресших пенье

Восславит Бога при Его явленьи, —

Пусть совершенство этого труда

Нас вдохновляет всюду и всегда:

В тот день сойдутся наши души снова,

Чтоб вечно петь врученное нам Слово!

Корабль, что прочь умчит меня от брега, —

Он только символ Твоего ковчега,[1708]

И даже хлябь грозящих мне морей —

Лишь образ крови жертвенной Твоей.

За тучей гнева Ты сокрыл Свой лик,[1709]

Но сквозь завесу — луч ко мне проник:

Ты вразумлял, но поношенью

Не предал ни на миг!

Всю Англию — Тебе я отдаю:

Меня любивших, к ним любовь мою...

Пусть ныне меж моим грехом и мною

Проляжет кровь Твоя — морской волною!

Зимой уходит вниз деревьев сок —

Так я теперь, вступая в зимний срок,[1710]

Хочу постичь извечный корень —

Тебя, любви исток!..

Ты на любовь не наложил запрета,

Но хочешь, чтоб святое чувство это

К Тебе — и только! — устремлялось, Боже...

Да, Ты ревнив. Но я ревную тоже:[1711]

Ты — Бог, так запрети любовь иную,[1712]

Свободу отними, любовь даруя,

Не любишь ты, коль все равно

Тебе, кого люблю я...

Со всем другим, к чему любви лучи

Протянуты — меня ты разлучи,[1713]

И все возьми, что в юные года

Я отдал славе. Будь со мной всегда!..

Во мраке храма — искренней моленья:

Сокроюсь я от света и от зренья,

Чтоб зреть Тебя; от бурных дней

Спешу в ночную сень я!..[1714]

У Твоего чертога, у дверей[1716] —

За ними хор святых псалмы поет —

Я стать готовлюсь музыкой Твоей.

Настрою струны: скоро мой черед...

О, что теперь со мной произойдет?..

И вот меня, как карту, расстелив,[1717]

Врач занят изученьем новых мест,

И, вновь открытый отыскав пролив,

Он молвит: «Малярия». Ставит крест.

Конец. Мне ясен мой маршрут: зюйд-вест.[1718]

Я рад в проливах встретить свой закат,[1719]

Вспять по волнам вернуться не дано,

Как связан запад на любой из карт

С востоком (я ведь — карты полотно), —

Так смерть и воскресенье суть одно.

Мой дом — он там, где Тихий океан?

Восток роскошный? Иерусалим?

Брег Магеллана?[1720] Гибралтар? Аньян?[1721]

Я поплыву туда путем прямым,

Где обитали Хам, Яфет и Сим.[1722]

Голгофа[1723] — там, где рай шумел земной,

Распятье — где Адам сорвал свой плод...

Так два Адама встретились[1724] со мной:

От первого — на лбу горячий пот,[1725]

Второй — пусть кровью душу мне спасет...[1726]

Прими меня — в сей красной пелене,[1727]

Нимб, вместо терний, дай мне обрести.[1728]

Как пастырю, внимали люди мне,

Теперь, моя душа, сама вмести:

«Бог низвергает, чтобы вознести!..»[1729]

Простишь ли грех, в котором я зачат?[1731] —

Он тоже мой, хоть до меня свершен, —

И те грехи, что я творил стократ

И днесь творю, печалью сокрушен?

Простил?..[1732] И все ж я в большем виноват.

И не прощен!

Простишь ли грех, которым те грешат,

Кто мною был когда-то совращен?[1733]

И грех, что я отринул год назад,

Хоть был десятки лет им обольщен, —

Простил?.. И все ж я в большем виноват,

И не прощен!

Мой грех — сомненье:[1734] в час, когда призвать

Меня решишь, я буду ли спасен?

Клянись, что Сын твой будет мне сиять

В мой смертный миг, как днесь сияет Он!

Раз Ты поклялся, я не виноват,

И я прощен!..