Тем не менее, молодой человек никогда не был искусен в вопросе извинений, не найдя, таким образом, духу написать письмо, чтобы выразить свои сожаления за свое поведение, и признать свои ошибки. И теперь, единственный человек на Земле, имеющий силу заставить его сделать то, что он пока избегал, почти обнаружил его грех.
- Терри, - настаивала Кенди, - ты что, не слышишь меня?
- Э-э, да, - запнулся он, поскольку голос Кенди вернул его в настоящее.
- Тогда ответь на мой вопрос, - сказала молодая женщина, погружая в Терри зеленый огонь ее зрачков. - Почему ты не написал своей матери?
- Ну, времени не было, - брякнул он, не подумав, и секундой позже заметив, насколько глупым было его оправдание.
- Ты что, принимаешь меня за идиотку, Терри? - парировала Кенди, явно раздраженная. - Ты провалялся в постели больше месяца, и теперь утверждаешь, что у тебя не было времени. Объясни мне, пожалуйста, с каких это пор ты стал настолько неблагодарным и невнимательным по отношению к своей матери?
Внутренний голос Терри кричал во всю мочь: "Ну же, сдайся, ты же знаешь, что она права!", но его гордость восстала с новой силой, протестуя: "Если ты сдашься сейчас, ты будешь писать это письмо этой же ночью, а это то, чего тебе не хочется, не так ли?"
- Я вижу, ты ничуть не изменилась, Кенди, - ответил он, наконец, ухмыльнувшись. - Ты, все такая же заноза, которую я знаю. Ты можешь заниматься своими делами вместо того, чтобы постоянно вмешиваться в чужие?
- О неужели? - отвечала она, а в ее венах начинала закипать кровь. - Ты тоже не изменился ни на йоту, ты все еще такой же самовлюбленный и эгоистичный мальчишка, который обращается со своей матерью, как будто она сделана из камня. Тебе не приходило в голову, что она очень страдает, боясь самого худшего, что могло с тобой случиться?
- Ты ничего не знаешь о том, что произошло между моей матерью и мной, ты не имеешь никакого права говорить со мной подобным образом! - взорвался он. - И если я всего лишь самовлюбленный болван, будь любезна и скажи мне, что ты нашла однажды в этом парне, что заставило меня поверить, что я тебе небезразличен?
- Это именно то, что теперь мне интересно, Терренс! - резко ответила она и встала со скамейки, не сознавая, как ее последние слова задели Терри. - Я думала, что ты хоть немного повзрослел за все это время, но вижу, что я ошибалась. Хорошо, если ты хочешь провести свою жизнь, оттолкнув такую замечательную женщину, как твоя мать, поступай как знаешь, глупец! - и высказав последнее предложение, Кенди повернулась спиной и начала удаляться.
- Эй ты, веснушчатая медсестра! - крикнул он, выведенный из себя. - Ты что, собираешься оставить меня здесь? Как мне возвращаться обратно в кровать?
- Ты уже знаешь дорогу, - сказала она и исчезла в больничных коридорах, оставляя позади молодого человека с самым ужасным настроением в его жизни.
- Как он может быть таким глупцом? - думала Кенди на следующее утро за завтраком, не очень-то и желая есть. - После всех этих лет он так и не понял, какая замечательная женщина его мать. Если б он только знал... Но я не могу ему сказать, не могу.
Память Кенди вернулась на три года назад, когда она увидела Терри, работающего в труппе бродячего театра, пьяного в стельку и весьма далекого от блестящего актера, которым, как она знала, он мог бы быть. Простое воспоминание заставило молодую женщину почувствовать глубочайшую печаль; она хотела избегнуть воспоминаний, но механизм ее сердца уже включился, и не ее приказам повиновался.
Она снова ощутила мрачное отчаяние, беспомощность, расстройство, и да, даже своего рода поражение, расплавляющееся с непостижимой виной. Она видела собственными глазами то, чему отказывалась верить ее сердце, иронический вид молодого человека, который выглядел жалобно опустошенным и позорно погруженным в алкоголизме, даже не тень выдающегося исполнителя, ему едва исполнилось семнадцать.
Неверие, откровенное отрицание сопровождалось чувством разочарования, и на какой-то миг она почувствовала себя преданной человеком, которого любила. Принимая во внимание, что он обещал ей, что будет счастлив, он уничтожал свою карьеру и свою жизнь на дне бутылки дешевого виски. Как он посмел?!.. Но негодование не могло задержаться надолго в сердце, полном любви, и позже она винила судьбу в этой дилемме. Она даже задалась вопросом, правильно ли она поступила тогда, в Нью-Йорке.
Однако, смесь чувств на этом не закончилась; как в карусели, она обратила свою боль в гнев к толпе, что грубо улюлюкала ему. Все же, несколько секунд спустя, произошло чудо, и внезапно он обрел разум, играя так, как мог только он. Этот его невероятный жест придал ей смелости, чтобы снова отступить и выйти из театра прежде, чем ее силы превратятся в ничто, и она не сможет воспротивиться искушению поговорить с ним после представления. Не было пользы в еще одной горько-сладкой нежданной встрече, которая закончится лишь новой разлукой. Кенди была твердо уверена, что их отношения были сном, от которого они оба проснулись. Мечты угасли, и жесткая действительность бьет нас по лицу. Это был тяжелый урок, который жизнь преподавала ей снова и снова, после каждого неудачного поворота судьбы.
Это было тогда, когда она увидела Элеонору Бейкер. Бедная женщина бросила работу в Нью-Йорке, чтобы следовать за сыном в его безумном блуждании, надеясь найти способ помочь ему выбраться из того кошмара, в который он сам себя завел. Хотя она не находила сил встретиться с молодым человеком лицом к лицу, опасаясь его немедленного и полного отказа принять помощь от кого-либо. Актриса полагала, что, если Терри узнает, что его матери известно о его падении, его боль и стыд стали бы еще больше; так что она ограничила себя следованием за ним и вниманием к его ежевечерним представлениям, не зная, как помочь своему сыну.
Но в этот самый вечер все было по-другому, и в темноте женщина нашла причину внезапной перемены ее сына, пока он играл на сцене. Там, в толпе, стояла фигура с пышными золотыми локонами, которые она ни за что бы не забыла. Элеонора Бейкер сразу поняла, лучше юной пары, что произошло в театре.
Кенди ясно помнила ее беседу с актрисой минуты спустя после спектакля Терри. Она не могла стереть памяти, как искренне женщина настаивала, что Терри, несомненно, видел ее в полумраке театра. Элеонора полагала, что именно присутствие молодой женщины вдохновило молодого человека, но Кенди сильно сомневалась в таком предположении.
- Даже если он не видел Вас отчетливо, - спорила актриса, - он, должно быть, понял в тот момент, что женщина, которую он по-настоящему любит - Вы.
Молодая женщина не могла удержаться от пары тайных слез над завтраком, вспомнив те слова из уст матери Терри. Как бы она хотела, чтобы это было правдой тогда, когда жизнь еще раз свела их вместе. Но реакция Терри прошлым вечером на ее вопрос заставила ее поверить, что она не значила для него то, что значила в прошлом.
- О миссис Бейкер! - грустно думала она, - боюсь, что несмотря на все эти годы, я не узнала Терри лучше. Временами он такой милый со мной, а минуту спустя становится неприступной крепостью, в которую я не могу войти. И потом, те следы горечи и грусти в глубине его глаз, когда он думает, что я не смотрю на него. Что это? Почему он всегда должен быть таким загадочным? - жаловалась она про себя. - Если б только я могла сказать ему, как беспокоилась тогда его мать, - мысленно продолжала она, - возможно, он понял бы, как сильно она должна страдать и теперь, ...Но я не могу сказать Терри, что видела его в том театре, ему будет неудобно, и, наверное, стыдно… Я не могу это использовать!
Молодая женщина отложила вилку, явно расстроенная, но секундой позже в ее голове созрело твердое решение.
- Если он не напишет это письмо, это сделаю я! - сказала она себе, помня, что мать Терри записала свой адрес для молодой женщины, и она сохранила его. У ней наверняка есть в старой записной книжке, которую она всегда носила с собой.
- И как я объясню матери Терри, что он не хочет писать ей? - задавалась она вопросом. - Тогда я должна буду солгать... О Терри, если бы только с тобой не было так трудно! - думала она, опираясь розовой щекой на левую ладонь с грустным выражением на красивых чертах лица.
- Почему такая грусть этим утром? - спросил сзади знакомый мужской голос.
Кенди подняла глаза на пару светло-серых зрачков, смотревшие на нее с глубокой привязанностью.
- Ну, полагаю, что иногда наша работа несколько разочаровывает, - солгала она улыбающемуся Иву, стоящему перед ней.
Молодой человек сел на свободное место рядом с Кенди и поставил поднос со своим завтраком на стол.
- Ты мне об этом говоришь? - усмехнулся он. - Вот почему мы должны находить время развлекаться и забывать, по крайней мере, на чуть-чуть, о тяжелых обязанностях, которые кладет на наши плечи медицина. Ты так не думаешь? - добавил он с улыбкой.
- Ты прав! - признала она с грустными нотками в голосе.
- Тогда как насчет моего приглашения? - спросил он по случаю. - 14-ое июля будет через два дня, а ты ничего еще мне не ответила.
Кенди думала несколько раз о приглашении Ива, и почему-то не чувствовала охоты принимать его. В глубине души молодая женщина знала, что чем больше времени она поддерживает неопределенные отношения с молодым доктором, тем больше боли они причинят друг другу в самом конце. Прежде, чем Терри вновь появился в ее жизни той зимней ночью, когда судьба привела ее в Американский лагерь, она вообразила, что несмотря на ее разбитое сердце, есть малюсенькая возможность отношений с Ивом. Но с той ночи она не могла думать ни о ком, кроме Терренса. Его присутствие в госпитале было ежедневным напоминанием о неумирающих чувствах, что он пробудил в ней, постоянным доказательство ее неспособности полюбить другого. Тем не менее, она чувствовала себя одинокой и смешанные чувства, взорвавшиеся в ней, когда она была около Терри, хотя и соблазнительные, немногим уменьшили ее боль. Компания Ива, наоборот, всегда приносила ей покой. Возможно, если бы она только ушла на один день, она смогла бы привести свои мысли в порядок, чтобы выстоять перед трудной проблемой Терри и его матери...
- Хорошо, Ив, - начала она, колеблясь. - Я подумала, что это неплохая идея принять твое приглашение...
- Правда? - молодой человек не сумел скрыть своей радости.
- Э-э... в общем-то, да, но… - продолжила она.
- Но?
- Я подумала, что было бы неплохо взять с нами Флэмми, потому что, понимаешь ли…
- Что?? - спросил удивленный молодой человек, и на его лице отразилось недоверие.
- Понимаешь, Ив, - Кенди лихорадочно подбирала слова для объяснения мотивов, - в последнее время Флэмми очень много работала, снова и снова двойные смены, и наконец, у нее будет свободный день 14-го июля, как и у меня, и она мне говорила на днях, что хотела бы выйти. Я не сказала ей, что ты уже пригласил меня и... ну... вроде как... - продолжала молодая женщина сомневающимся тоном, видя выражение на лице врача, - я подумала, что мы... в смысле, Флэмми и я, могли бы пойти с тобой... Тебе это подходит?
Выйти в сопровождении Флэмми Гамильтон не было тем, что намечал Ив, и, разумеется, он чувствовал некоторое разочарование от предложения Кенди. С другой стороны, если он откажется взять Флэмми с ними, долгожданная встреча никогда состоится, потому что если Кенди, как обычно, последует своей заботливой натуре, она проведет день с "бедной одинокой Флэмми" вместо того, чтобы выйти с ним... и еще постоянная опасность преследования Грандчестера... Нет! Это была прекрасная возможность обратить на себя внимание Кенди и заставить ее забыть об отвратительном "ricain" (pejorative прозвище, используемое французами для обращения к американцам).
- Я думаю, что это хорошая идея, - сказал, наконец, Ив, как только его голова обдумала все предыдущие соображения. - Пригласи и ее тоже, и если она примет приглашение, мы уедем около 11 или 12 часов, так что мы можем позавтракать где-нибудь в "Le Quartier Latin", а затем пойдем на ярмарку веселиться... Верно?
- Звучит замечательно, Ив, - подтвердила Кенди, возвращая свою улыбку, забыв на некоторое время свои беспокойства о Терри и его матери. - Спасибо Ив, ты doll (душка), мой друг, - сделала она ему комплимент, встав из-за стола.
Доктор и медсестра покинули больничный кафетерий, чтобы продолжить свою работу. Остаток утра они должны были снова иметь дело с ежедневной трагедией ран и смерти, но в их сердцах иной вихрь, вне пределов безумия войны, захватил их внимание. Хотя беспокойства Ива и Кенди, так или иначе, отличались друг от друга.
Утро 14-ого июля было веселым и солнечным, хотя Терри не мог оценить и эту красоту, как не мог найти себе места с момента последнего спора с Кенди.
В течение долгих четырех дней его встречи с молодой блондинкой были холодными и отстраненными. Против своей обычной живости, Кенди едва адресовала ему несколько слов, и поскольку он больше не пользовался креслом-каталкой, физический контакт между ними был сведен к нулю. Его тело до боли ждало хотя бы легкого касания настолько, насколько его душа нуждалась в ее улыбке. К сожалению, он прекрасно знал средство, которое могло бы положить конец его неприятностям, но не желал признавать поражение, писать письмо и приносить извинения за свое неприятное проявление грубости вечером, который они провели в саду.
Надменный молодой человек и понятия не имел о высокой цене, которую он должен будет заплатить за свою гордость, пока он не увидел Жюльен, работающую на месте Кенди этим утром.
- Доброе утро, мистер Грандчестер. Как Вы поживаете? - спросила женщина с музыкальным французским акцентом.
- Где Кенди? - было первым, что он мог сказать в ответ на приветствие Жюльен, и женщина не могла сдержать застенчивой улыбки, забавляясь страстностью молодого человека.
- Расслабьтесь, мистер Грандчестер, - хихикнув, ответила она. - Всеобщая любимица всего лишь взяла сегодня свободный день. Я знаю, это может показаться странным, но даже таким преданным медсестрам как Кенди, время от времени нужен отдых, - намекнула Жюльен, читая медицинский отчет.
- Понятно, - сказал Терри с таким разочарованным тоном, что тронул женское сердце до самой глубины.
- Если б он знал, что делает сегодня Кенди, думаю, бедняга бы разразился либо слезами, либо гневом, - подумала она, подавая завтрак. - Но если подумать, он это заслуживает за свое упрямство, - заключила она, помня, что рассказала ей Кенди о своем последнем споре с Терри.
Жюльен закончила с молодым аристократом и продолжила свою работу, оставляя Терри в его мрачных размышлениях.
Терри попытался подремать еще немного, но это было бесполезно; тогда он сделал попытку почитать газету, чтобы проследить за шагами Союзников на Западном фронте, но не мог сосредоточиться на чтении; наконец, он решил встать и посмотреть в окно, есть ли там что-нибудь интересное. Ему предстояло выяснить, что и это не было хорошей идеей.
Всего лишь несколько минут спустя после того, как молодой человек сел у окна, его глаза стали свидетелями, как две молодые леди в симпатичных соломенных шляпках и белых платьях сели в открытую машину. Он мог различить коричневые пряди на спине одной из девушек, но тень ветки не позволила ему хорошо разглядеть другую девушку. Затем он увидел темноволосого мужчину на водительском месте, и он сразу узнал Ива в безупречном бежевом костюме. Плохое предчувствие кольнуло его в сердце, и он снова посмотрел на вторую молодую женщину, на чьей головке сиял свет, потому что она сняла шляпу, чтобы использовать ее вместо веера, обнажая золотую гриву, заплетенную в косу, которая достигала девичьей талии. Это была Кенди!!!
Внезапно неприятная действительность наводнила разум Терри: Кенди, его Кенди, выходила в день 14-ого июля, самого важного национального праздника во Франции, с противным французишкой!!!
В приступе ярости он нервными пальцами нажал кнопку вызова дежурной медсестры, и минуту спустя Жюльен была рядом с ним, спрашивая, какие проблемы.
- Да, мистер Грандчестер? Чем я могу Вам помочь? - спросила она своим обычным милым тоне.
- Не могли бы Вы объяснить мне, как шестилетнему ребенку, - начал он, и раздражение сквозило в каждом его слове, - какого делает Кенди внизу в машине Ива Бонно? - спросил он, указывая в окно.
Жюльен распахнула светло-карие глаза, смеясь про себя над реакцией Терри. - Mon Dieu, - сказала она себе, - Il est tellement jaloux! (О Бог Мой, он правда ревнует!)
- Ну, ээ… мм… - запнулась она, не зная толком, какой ответ она могла бы дать на такой вопрос, - я слышала, что Флэмми и Кенди пойдут с Ивом на праздник 14-ое июля. Сейчас они, должно быть, направляются к "La rive gauche". Сегодня праздник, Вы знаете, - закончила она самым невинным тоном.
- Собачье дерьмо! Я прекрасно знаю, что сегодня праздник! - взорвался он, разъяренный. - Что я хочу знать - как получилось, что она выходит с тем проклятым лягушатником!!!!
- Мистер Грандчестер!!! - вскричала Жюльен, шокированная языком молодого человека. - Должна напомнить Вам, что я понимаю английский достаточно хорошо, чтобы обидеться на ваше употребление вульгарного языка. И если Вы назвали Ива этим уничижительным словом, потому что он француз, тогда я также чувствую себя оскорбленной! - закончила она в негодовании.
Терри понял, что еще раз позволил своему характеру перейти границы, и почувствовал ужасный стыд за свое поведение.
- Я приношу извинения, мадам Бюссени, - сказал он, опустив голову. - В моих намерениях не было оскорбить ваши чувства. Боюсь, что мой характер слишком часто предает меня. Вы простите мою грубость? - просил он так искренне, что Жюльен не могла на него сердиться.
- Хорошо, мистер Грандчестер, если это не случится снова, я принимаю Ваши извинения, - ответила она. - И поскольку дело касается Кенди, я не думаю, что Вы должны поднимать такую суету. Она всего лишь выходит с друзьями в свой выходной.
Возможно, Вам нужно воспользоваться преимуществом и поразмышлять немного, - рискнула она предложить, удивляя Терри своим комментарием, и позже она закончила.
- Теперь, если я Вам здесь не нужна, я должна продолжить свою работу, - сказала она, оставляя молодого человека одного.
- Moi, je te comprends maintenant, Кенди! - думала Жюльен, удаляясь. - Il est presque impossible se rйsister а ce jeune homme! (Теперь я понимаю тебя, Кенди! Этому молодому человеку почти невозможно сопротивляться)
Позади молодой женщины, обеспокоенный и расстроенный аристократ горько ворчал на собственную гордость, медленно сгорая в огне самой свирепой ревности.
Уборщица, будучи опять свидетелем сцены, слегка улыбнулась, подумав:
- Gentil medicine, un; bel Americain, un: match nul, - тихо хихикнула она. (Галантный доктор, один; красивый американец, один: ничья)
Старая леди подняла глаза от швабры. Она увидела, как молодой человек взял из ящика стола ручку и пачку бумаги, и начал писать. Он долго оставался в том же положении, пока не закончил длинное письмо. Как будто задача потребовала много сил, стоило ему закончить писать, он лег и заснул.
Та же история, что и в предыдущие дни, началась на следующее утро, когда Кенди снова вошла в палату Терри. Она поприветствовала его тем же холодным тоном, фиксируя взгляд на медицинском отчете, и обращаясь к молодому человеку с короткими фразами. Бог знал, как было трудно для Кенди притворяться безразличной к человеку, которого она любила, но она была решительно настроена надавить на него, пока он, в конце концов, не признает поражение и не согласится написать своей матери. Хотя молодая женщина понятия не имела о том, какой эффект уже успели произвести ее усилия.
Пользуясь преимуществом притворной сосредоточенности Кенди на медицинском отчете, Терри тщательно изучал линии ее лица. Он все еще чрезвычайно ревновал к Иву, который наслаждался ее прекрасным видом целый день. Но если бы он был честен с собой, Терри был бы вынужден признать, что во всем виноват его скверный характер. Он поразился своей способности сопротивляться неприветливости Кенди почти неделю, но не желал продолжать так до конца своих дней. По сути, он был готов заключить мир с молодой женщиной прямо здесь и сейчас. Поэтому он глубоко вздохнул и, наконец, заговорил.
- Кенди, - начал он.
- Да? - было единственной репликой молодой женщины, смотрящей на термометр, как будто это была самая важная на Земле вещь.
- Мне кажется, что мне нужно от тебя одно одолжение, - сказал он своим самым приятным тоном, бессознательно сокрушая начальную оборону баррикад Кенди.
- Какое одолжение? - спросила блондинка, стараясь скрыть эмоции.
- Мне нужно, чтобы кто-то послал за меня письмо, - ответил он тем же бархатистым голосом.
Глаза Кенди оставили прибор в руках, чтобы сфокусироваться, впервые за эти дни, на лице молодого человека. Она адресовала вопрос взглядом, который Терри сразу понял.
- Да, - внятно ответил он. - Я написал своей матери, как ты предположила, - заключил он, ожидая реакцию молодой женщины на свои слова, и она не заставила себя ждать. За несколько секунд последние барьеры растопили свои ледяные стены, и снова та же самая милая Кенди, которую он всегда знал, смотрела на него со своей обычной добротой.
- О, Терри, я так рада, что ты пересмотрел свое отношение! - начала она певучим голосом. - Где же письмо? - спросила она.
- В ящике, - ответил он, показывая на стол правым большим пальцем.
Молодая женщина потянулась к ручке ящика, но когда ее рука уже была на ней, прежде, чем она могла открыть ящик, рука Терри напряженно схватила ее.
- Кенди, - пробормотал он, - я.., еще я хочу извиниться, - выдавил он.
Молодая медсестра сразу распознала огромную внутреннюю борьбу молодого человека и поприветствовала его слова таким внимательным взглядом, который Терри не мог не заметить.
- Ты была права, Кенди, - продолжил он, поощренный ее вниманием. - Я всего лишь самовлюбленный болван, слишком гордый, чтобы написать письмо своей собственной матери, чтобы сказать, как я сожалею о своей жестокости по отношению к ней, когда я решил вступить в армию. Она беспокоилась обо мне, а я принял ее волнение за неодобрение.
- Это замечательно, Терри, - сказала Кенди, тайно наслаждаясь касанием Терри, которых ей так нехватало все предыдущие дни. - Ты не обязан давать мне какие-то объяснения о том, что произошло между тобой и твоей матерью.
- Я думаю, обязан, - продолжал он, - поскольку я также полагаю, что должен просить у тебя прощения за то, что был таким грубым в тот вечер. Ты только пыталась помочь, как и всегда, а я непочтительно обошелся с тобой. Ты можешь простить меня, пожалуйста? - спрашивал он умоляющими глазами, с чувством беря руки Кенди в свои.
Если молодая женщина и оставалась безучастной к этой просьбе, после такого взгляда Терри она полностью растаяла.
- Я тоже была невежлива с тобой, и сказала то, что ..., что на самом деле не чувствовала, - ответила она с грустной улыбкой. - Я прощу тебя, если ты простишь меня в ответ. Идет? - попробовала она отшутиться, чтобы преодолеть глубокую атмосферу близости, которая неожиданно выросла вокруг них.
- Идет! Вот письмо, - ответил он, вынимая сам конверт из ящика и вручая его молодой женщине, которая сунула письмо в карман и продолжила свою работу с пациентом.
- Скажи мне кое-что, - попросил Терри некоторое время спустя, пока Кенди сидела рядом на стуле, заполняя медицинский отчет.
- Что?
- Что бы ты сделала, если бы я не написал это письмо? - спросил он с озорством.
Молодая женщина встала, держа в руках свои папки, одарила молодого человека широкой улыбкой.
- Вопрос не в том, что я сделала БЫ, - отвечала она, начиная медленно удаляться, - а в том, что я сделала УЖЕ.
- И что же ты сделала, Кендис Уайт? - спросил Терри, чувствуя подвох.
- Я написала твоей матери три дня назад, Терри, - сказала она, наконец, без обиняков.
Ее ответ лишил Терри дара речи; несколько секунд он пытался найти подходящий ответ на ее смелость, но ему в голову мог прийти только один вопрос.
- Как это ты послала ей письмо? Откуда ты узнала ее адрес? - спросил он, сконфуженный.
- Это, мой друг, - ответила Кенди с ослепительной улыбкой, выходя из палаты, - девичьи секреты.
Терри испустил глубокий вздох, глядя, как молодая женщина исчезает за дверью. Молодой человек бросился головой на подушку, чувствуя, как сладкое ощущение облегчения наводнило его разум и душу. Действительно, не имело значения, каким образом Кенди получила адрес его матери. Его действительно не заботило, что она снова вторглась в его жизнь, послав письмо без его разрешения. На самом деле, он был в восторге узнать, как она беспокоилась за него. Что действительно имело значение в тот момент, это то, что барьеры между ними, наконец, разрушились... В конце концов, это не было так трудно... Если бы только было столь же легко признаться, что спор, который произошел на днях, был не единственным, о чем он сожалел... Но... Как вы скажете вашей прежней подруге, что вы ужасно сожалеете о том, что отпустили ее? Как вы признаете, что никогда ее не забывали?..
Глава 12
«Упущенные возможности»
Море слез
Да
Следы дождя на мокрых стеклах
Моя душа насквозь промокла
Море слез душа моя.
Да
Я знаю, надо верить в чудо
И буду я искать повсюду
Тебя, любовь моя
Вадим Усланов
Лиза Лока растянулась на широкой мягкой постели. Ее темно-рыжие волосы купались в шелках ее подушки, и, глубоко дыша, молодая женщина ощущала древесный аромат, который Баззи оставил на простынях и на ее коже. Карие девичьи глаза сияли от удовольствия, памятуя о предыдущей ночи, которую она провела с молодым человеком. Баззи был, безусловно, лучшим любовником, который у нее когда-либо был.
Робкий стук в двери возвестил о прибытии завтрака, и она села, чтобы принять служанку. Был почти полдень, и она была ужасно голодна. Молодая женщина в черной униформе и белым фартуком вошла в комнату с большим подносом. Фрукты, немного овсянки, тост с джемом из голубики и стакан апельсинового соком составил завтрак леди. На одной стороне подноса газета и таблоид, посвященный знаменитостям, ждали своей очереди, чтобы доставить удовольствие молодой женщине несколькими сочными сплетнями.
Лиза взяла бульварную газету в одну руку, а сок в другую, даже не обращая внимание на молодую женщину, которая ее обслуживала. Мисс Лока никогда не обращалась к служащим, чтобы поблагодарить их за услуги. Она говорила с ними только командным тоном. Внезапно, карие глаза девушки остановились на фотографии привлекательного молодого человека на первой странице.
- Теренс Грандчестер... Погиб в сражении? - говорилось в наводящем заголовке статьи ниже фотографии.
Лиза отставила стакан и внимательным взглядом просмотрела новости. В статье говорилось, что после года пребывания во Франции никому ничего не было известно о молодом актере, даже его другу и деловому партнеру, Роберту Хатавею, или матери. Журналист размышлял, что Гранчестер мог быть взят в плен или убит на поле боя.
- Хорошие новости для Нила! - подумала Лиза с ухмылкой на губах. - Весьма сожалею о тебе, Терри, дорогой, но ты заслужил это за то, что был таким глупцом! О Кенди, ты - бремя для людей, которых любишь... Все они умирают! Как же ты позорна!
В это же самое утро, но несколькими часами ранее, Уильям Альберт Одри уже работал в своем офисе и ожидал своего племянника Арчибальда, который начинал включаться в семейный бизнес. Молодой магнат, одетый в безупречный темно-серый костюм с бабочкой, просматривал газеты, всеми силами концентрируясь на финансовом разделе. День снаружи был прекрасным и солнечным, и он испытывал искушение отложить текущие дела, чтобы объехать свою обширную чикагскую собственность. Но коли он хотел поскорее выполнить намеченное, он должен был работать усердно и без отдыха. Он видел, что война подходит к концу, и дверь, ведущая к его свободе, начинала открываться.
Перед тем, как погрузиться в работу, Альберт для развлечения прочел статью в бульварной газете, которую ему принес Джордж, думая, что эти новости могли заинтересовать его босса. Лазурные глаза молодого человека рассмеялись над сенсационной заметкой. У него были очень веские основания, чтобы не обращать внимания на предположения, там представленные.
В одном из ящиков его стола, со стопкой других писем, написанных женским почерком, было новое письмо, которое только что пришло из Франции несколькими днями ранее. В нем его дорогая протеже рассказала ему историю своей удивительной неожиданной встречи с Терренсом. Поэтому он прекрасно знал, что его старый друг не был только жив, но и в лучших руках, которых он мог бы быть. Однако, поскольку Кенди попросила его сохранить в тайне присутствие Терри в больнице, Альберт не сказал никому ни слова о любопытном происшествии.
- Я только надеюсь, что они смогут воспользоваться случаем этого удивительного шанса, - подумал молодой человек с оптимистичной улыбкой.
Женщина средних лет, одетая униформу горничной, вошла в большую спальню торопливыми шагами. Внутри спальни, на изящной кровати с навесом и покрытой тонким кружевом и шелковыми простынями, белокурая женщина в свои ранние сорок отдыхала с книгой в руках.
- Мадам, мадам! - звала женщина. - Вы не поверите! О, Матерь Божья!
- Что случилось, Фелисити? - удивилась леди на кровати, встревоженная волнением служанки.
- Два письма, Мадам! Из Франции! - ответила горничная, задыхаясь.
Лицо Элеоноры Бейкер осветилось при звуке слова Франция. Женщина резко встала с кровати и нервным движением выхватила листки из рук служанки. Да! Это была правда! Ей было нужно лишь на доли секунды взглянуть на первый конверт, чтобы понять, что это было письмо от ее сына! После длинного года молчания! После всех слез, что она проливала каждую ночь, думая, что он мог быть уже мертв! После того, когда она была вынуждена игнорировать настойчивые вопросы репортеров о ее сыне! После всех слухов, которые она вынесла, о возможной смерти молодого актера!.. Наконец-то, письмо из Франции было в ее руках!
Женщина прижала письма к груди, все еще слишком переполненная чувствами, чтобы открыть конверт первого письма.
- Разве Вы не хотите прочитать письмо, мадам? - спросила Фелисити, искренне тронутая и волнующаяся за сына своей госпожи.
Не давая внятного ответа, женщина взяла письмо сына и нервно открыла конверт. Ее переливающиеся глаза тревожно пожирали каждое слово, а слезы катились по щекам.
- Как молодой мистер Грандчестер? - нетерпеливо спросила горничная. - С ним все хорошо, мадам?
- Он был ранен! - сказала женщина, задыхаясь криком.
- Господи, помилуй! Господи, помилуй! - воскликнула служанка с большой тревогой.
- Но он поправляется, Фелисити. Он говорит, что с ним все в порядке! - сообщила актриса и затем некоторое время пребывала в молчании. Слезы продолжали омывать ее прекрасное лицо.
- Что еще он говорит, мадам? - потребовала служанка с доверием, заслуженным в течение более двадцать лет, работая на госпожу Бейкер. Фелисити была больше, чем прислугой, она была другом и плечом для известной актрисы. Она была рядом с ней в течение трудных дней беременности Элеонор, она осталась с ней, когда Элеонор страдала от боли потери сына, и была компаньонкой в течение долгих лет одиночества, которое испытывала актриса как последствие желанной известности. - Пожалуйста, Мадам, неужели Вы хотите, чтобы мое сердце разорвалось, что еще он говорит?
- О, Фелисити! - сказала женщина, открыто рыдая. - Он просит у меня прощения! Он говорит, что сожалеет и стыдится того, как он уехал! Я не могу поверить тому, что читаю, Фелисити!
- О Мадам! - выдохнула служанка. - Я знала, что ваш сын добр, и рано или поздно признает, что был к Вам несправедлив!
- Я знаю, что Терри хороший мальчик! Но иногда он такой же упрямый и невозможно гордый, каким был его отец! Я никогда не думала, что он признает свою вину! Но, слава Богу, он это сделал, и хвала Господу, потому что мой сын жив и здоров! - сказала женщина, складывая письмо обратно в конверт, прочитав его несколько раз.
- Но Мадам, - возразила служанка, - что насчет второго письма? От кого оно?
Белокурая женщина взяла второе письмо в свои длинные белые руки, и когда ее глаза увидели имя отправителя, ее прекрасные синие зрачки едва не вышли из орбит. Оставив без ответа настойчивые вопросы Фелисити, Элеонор открыла второе письмо с такой же нервозностью и моментально прочла содержание, один, два и три раза прежде, чем она смогла вымолвить слово, чтобы удовлетворить любопытство подруги.
Элеонор коснулась правой рукой лба, все еще не веря тому, что прочитала несколько раз. Ее изумление могло сравниться только с ее радостью.
- Пожалуйста, мадам, будьте милосердны, скажите мне! - умоляла Фелисити на грани терпения.
- Дорогая Фелисити, теперь я верю в судьбу больше чем когда-либо, - сказала актриса. - Это письмо полностью объясняет раскаяние Терри. Только один человек на этой планете может так повлиять на него. Благослови Бог это дитя, что написало мне. Ты знаешь, кто она?
- Нет! - сказала Фелисити, не имея понятия.
- Женщина, которую любит Терри!
После июньских сражений на реке Марне, дела немцев начали идти под откос. Вместе с голодом и отчаянием, войска атаковал грипп. Но генерал Людендорф был не тем человеком, кто так легко сдается, и он подготовил новое наступление в двух направлениях, одно по Рейну, а другое по Фландрии. Тем не менее, генерал Фош заранее узнал планы врага, и атаковал немцев, прежде чем они могли начать передвижение. Это был последний раз, когда Людендорф имел возможность вести наступление. Оставшийся год он должен был удерживать мощную встречную атаку Французских, Британских и Американских вооруженных сил, которыми командовал Фердинанд Фош.
Летом 1918 года цель союзников состояла в том, чтобы сократить немецкие ряды в трех пунктах. Один в области реки Марны, другой по реке Амьен к нескольких милях на юг Аррас, и третий по Мон Сен-Мийелю, около Вердена. К началу осени, названия Аррас и Мон Сен-Мийель имели для Кенди значение, о котором она не подозревала.
В течение июля месяца и до начала августа, американская и французская армии храбро сражались, преследуя врага от области Марны, с огромным успехом. Немцы отступили к северу и к первой неделе августа, угроза французской столице стала частью истории. Париж захлебывался от радости, и все союзные страны впервые за четыре года ощутили, что победа близка. Шестого августа Фердинанд Фош стал маршалом Франции.
Крупный мужчина, одетый в черное, шел по коридорам госпиталя, неся сумку и оглядывался вокруг, будто ища место. В его темных сияющих глазах отражалось явное оживление, тогда как его твердые шаги говорили о его уверенности в себе. В левой руке у мужчины был листочек, в который он время от времени заглядывал, смотря на номер каждой палаты, мимо которой он проходил. Дойдя до палаты A-12, он тут же остановился и с легкой улыбкой на устах вошел.
Высокий бородач шел среди кроватей, пока не добрался в конец палаты. Сидя на стуле около большого окна, с ногами, беспечно покоящимися на ночном столике, другой мужчина с явным интересом читал газету.
- Похоже, для Союзников все складывается удачно на Западном фронте. Не так ли, сержант? - спросил человека в черном костюме и звук его глубокого баса заставил человека на стуле поднять глаза от газеты, чтобы увидеть заговорившего с ним.
- Отец Граубнер! - воскликнул Терренс с яркой улыбкой. - Какой приятный сюрприз! - поприветствовал его молодой человек, медленно убирая ноги со столика и пытаясь встать.
- Нет, нет, Терренс! - поспешил возразить мужчина постарше. - Оставайся там, ты должен быть осторожным со своими движениями, сынок.
Несмотря на беспокойство священника, Терри взял трость, который был прислонен к стене рядом с ним, и гордыми движениями встал, чтобы поприветствовать своего друга.
- Как видите, отче, - объяснил он, пожимая руку Граубнера, - я в полном порядке для того, кто почти kicked the bucket. Я только немного хромаю, но это скоро пройдет. Извините мою грубость, и присаживайтесь, пожалуйста, - предложил молодой человек, указывая на стул, а сам занимая место на кровати.
- Как впечатляюще! - усмехнулся священник, присаживаясь и оставляющий на полу сумку, которую он нес. - Из всего того, что я повидал на этой войне, твое выздоровление одно из самых счастливых, - весело сказал он. - Я действительно рад тебя видеть выздоравливающим и дерущимся.
- Я тоже, отче, я тоже, - засмеялся Терренс. - Но скажите мне, как Вы оказались здесь в Париже? Я думал, что Вы все еще на фронте.
Внезапно лицо священника стало серьезным, и он испустил глубокий вздох.
- Ну, сын, - объяснил он, - я, наверное, старею, только так. Наш подозрительный доктор Нортон обнаружил небольшую проблему с моим сердцем и послал письмо моему начальству, подложив мне большую свинью. Настырный доктор! - пожаловался мужчина. - Они немедленно отослали меня назад, и в теперь они пытаются выяснить, что, наконец, со мной делать, когда по медицинскому заключению, я не могу путешествовать по Средиземноморью, - усмехнулся священник, потешаясь над собой.
- Мне жаль это слышать, - сказал Терри с искренним беспокойством.
- Не надо жалеть, Терренс, - ответил священник, кивая. - Может, для меня и лучше осесть,.. кто знает? Может, они мне даже дадут округ после всех этих лет скитаний! - добавил он с улыбкой, - но я пришел говорить не о себе. Твое начальство собирались отослать тебе твои вещи, и я вызвался это сделать, вот так, - сказал мужчина постарше, указывая на сумку.
Молодой актер обратил свой ясный взор на предмет на полу, и луч приятного удивления засиял в синей поверхности.
- Я вижу, ты счастлив видеть свое имущество, - прокомментировал Граубнер, довольный, что оказался полезным. - Теперь, после всей работы, что я проделал ради тебя, Терренс, - пошутил священник, - могу я узнать, что у тебя там в сумке? Может, камни?
Молодой человек ликующе усмехнулся на замечание священника, попросив его помочь открыть сумку.
- Позвольте мне показать Вам, отче, - сказал Терри с восторженным лицом ребенка, открывающего рождественский подарок.
Он опустил руку в сумку, торопливо ища, пока он не ощутил желанную полированную поверхность. Его пальцы погладили металлический предмет, отгоняя опасения потери маленького сокровища. Уверившись, что его музыкальный сувенир на месте, он вытащил одну книгу, вторую, третью... Вскоре на кровати собралась небольшая коллекция театральных сценариев и кожаная папка со стопкой листков, одних белых, других исписанных изящным мужским почерком.
Священник глядел на сценарии изумленными глазами.
- Ты изучаешь все эти пьесы, Терренс? - спросил Граубнер, ошеломленный подбором.
- Ну, только один или два персонажа из каждого, - небрежно отвечал молодой человек.
- Один или два! - повторил изумленный Граубнер. - У тебя, должно быть, огромная память.
- Говоря об актере, это преуменьшение, отче, - просто ответил Терри. - Он не может позволить себе роскошь забыть строчку, особенно при исполнении классических пьес. Кроме того, нам полагается достаточно широкий репертуар; чем больше ролей мы знаем наизусть, тем лучше.
- Понимаю, - сказал священник, глядя на заголовки. - О Ростанд! - воскликнул мужчина в восхищении, найдя французского писателя в коллекции молодого человека. - Не говори мне, что ты хочешь играть Сирано! Я не думаю, что ты соответствуешь персонажу...
- Почему нет? - спросил Терри, позабавленный интересом священника к его второй любимой теме.
- Ммм... Боюсь, ты слишком хорошо выглядишь для этой роли... и возможно твой нос недостаточно... большой, могу я так выразиться? - засмеялся мужчина.
- Вы забавны, отче! - улыбнулся молодой человек, показывая блестяще белые зубы. - Но Вы могли бы подивиться чудесам, которые творит хороший грим, помогая коротконосому актеру, вроде меня.
Двое мужчин продолжали смеяться и шутить, поскольку священник просматривал и другие пьесы.
- «Женщина с моря» и «Бранд», Ибсена; «Юлий Цезарь» Шекспира, «Женщина, не стоящая внимания» Уайльда, - читал мужчина постарше, - я вижу, у тебя есть вкус к социальному критическому анализу, заметкам и трагедии, - прокомментировал он.
Терри, лишь беспечно пожал плечами.
О, «Саломея»! - воскликнул Граубнер с мечтательным выражением лица. - Я помню, давно, когда Оскар Уайльд представил эту пьесу здесь в Париже, великая Сара Бернар играла главную роль. Это был апофеоз, особенно потому, что Уайльд написал оригинальную рукопись на французском!
- Вы были там на премьере, отче? - спросим заинтересованный Терри... и беседа на некоторое время свелась к тому историческому событию.
- Знаете, отче, - небрежно сказал Терри, позже, - я не собирался брать все это с собой во Францию, но мой руководитель и партнер фактически заставил меня это сделать. Думаю, это был его персональный способ сказать мне, что он ожидает моего возвращения.
- Значит, он должен оценить твою работу, - предположил старший мужчина.
- Да, и он еще хороший друг, - добавлял Терри, помня доброту Роберта Хатавея. - Он был единственным, кто верил в меня, когда я был меньше чем никто.
- Я понимаю... Эй! Что это? «Укрощение строптивой»? - спросил смутившийся священника. - Эта пьеса резко контрастирует с настроением остальных!
- Это выбор Роберта, - признался Терри, улыбнувшись. - Он сказал, что роль Петруччо мне прекрасно подойдет, но тогда мне не очень нравилась эта идея... хотя теперь… я думаю иначе, - добавил он с озорным блеском в глазах. - Теперь я думаю, что это неплохая идея сыграть и в некоторых комедиях...
- Бог мой! Бог мой! - усмехнулся Граубнер. - Что здесь произошло, Терренс? Ты полностью изменился за эти два месяца!
- Ну, отче, - сказал Терри, поворачиваясь лицом к двери палаты, - Вы близки к тому, чтобы узнать причины моих внезапных перемен... Отче, Вы когда-либо видели ангела? - шепнул он заговорщицки.
- Конечно, нет! - улыбнулся заинтригованный священник. - Боюсь, я не был настолько безгрешным, чтобы получить такую милость.
- Хорошо, - сказал Терри, довольный, - тогда приготовьтесь, потому что такая возможность крайне редко дается человеческому взору, - добавил он, указывая на вход.
Из дверного проема, спокойно двигаясь в своей голубоватой униформе с белым фартуком и своими фирменными золотыми волосами, затянутыми в пучок, появилась Кендис Уайт, везущая тележку с обедом.
Даже на расстоянии Граубнер понял с первого взгляда, что это за молодая леди. Описание, данное Терренсом там, в мрачной траншее, в день перед битвой на реке Марне, было настолько точным и детализированным, что для умного человека не составляло труда узнать молодую женщину; несмотря на то, что он никогда ее не видел.
- Она... - пробормотал мужчина постарше, не в силах прийти в себя от удивления.
- Да, отче, - гордо шепнул Терри. - Мой ангел!
- Что за удивительное совпадение! - первое, что мог сказать Граубнер, но секундой позже поправил себя, - или, возможно, это не было совпадением...
Молодая женщина, наконец, приблизилась к кровати Терри, обнаружив, к своему удивлению, что у ее пациента был посетитель... причем священник... из всех людей!
- Добрый день! - с улыбкой поздоровалась она , внутренне удивляясь, что общего у священника с Терри.
- Добрый день, мисс! - ответил Граубнер своим обычным любезным тоном.
Терри предполагал замешательство Кенди и нашел ее изумленное лицо очаровательным, но несмотря на удовольствие от выражения ее лицо, он поспешил прояснить ситуацию.
- Кенди, это мой друг, отец Граубнер. Я имел честь встретить его на фронте, он сражался на войне... по-своему, конечно, - представил Терри.
- Я понимаю, - ответила Кенди с понимающим взглядом. В течение времени, проведенном в полевом госпитале, она стала знакомой со священниками и проповедниками, помогавшими на фронте, так что она так или иначе ухватила ситуацию. И все-таки для нее было трудно постичь, как Терри стал другом священника, когда он никогда не был истово верующим. - Меня зовут Кендис Уайт Одри, - представилась она.
- Эрхарт Граубнер, мисс. Я действительно рад встретить Вас, мисс Одри.
Молодая леди и священник обменялась рукопожатием и сразу прониклись симпатией друг к другу. Хотя она не задержалась в компании двух мужчин, потому что у нее была тысяча других дел до окончания смены.
Так что вскоре она снова оставила их одних, и они продолжили беседу, прерванню появлением молодой женщины.
- Ну, что Вы думаете? - было первым предложением Терри, когда Кенди уже исчезла.
- Um Himmels Willen! - сказал ошеломленный мужчина. - Дорогой друг, если я был на тридцать лет моложе и имел другую профессию, то скажу тебе, что не был бы здесь с советами, как заполучить эту девушку, потому что думал бы о том, как заполучить ее самому! - закончил он со скабрёзной улыбкой.
- Вы говорите это мне? - ухмыльнулся Терри. - Это именно то, что делает кое-кто еще: работает и думает о том, как увести ее у меня.
- О, это я понимаю, - ответил священник, - молодой доктор не дремлет!
- Хуже того! - сказал расстроенный Терри. - Он - мой доктор! Вершина позора! Но такое происходит только со мной!
- Ну же, ну, Tерренс! - сказал Граубнер, пытаясь ободрить молодого человека. - Такой настрой тебе совсем не поможет. Все не так плохо. Вообще-то, это более, чем удивительно, что ты жив, и что она рядом с тобой. Кроме того, у меня для тебя есть другой сюрприз, - добавлил мужчина.
- Что же это?
- Ну, я задавался вопросом, нужно ли тебе это красивое кольцо с изумрудом, которое ты обычно носил?
- Как видите, - объяснил Терри, показывая обнаженную руку священнику, - должно быть, кто-то украл его, когда я был без сознания.
Священник глянул на молодого человека с выражением удовлетворения на бородатом лице.
- Это не так, сын мой, - указал на себя Граубнер, - это я забрал его, предусматривая, что кто-то другой, более слабый чем я мог бы быть, мог поддаться искушению. Я собирался найти безопасный способ вернуть тебе его, но раз я уже здесь, я счастлив отдать его тебе, прямо в руки, - и с этими словами мужчина сунул правую руку во внутренний карман своего черного пиджака, чтобы вынуть драгоценный камень, который он тут же отдал владельцу.
- Спасибо, отче! - ответил благодарный Терри. - Мне не хватало его. Оно некоторым образом для меня много значит.
- Я только что видел пару глаз, которые несомненно вдохновили столь дорогой каприз.
- Вы снова попали в точку, отче, - ответил Терри, загадочно улыбаясь.
В Париже стоял один из солнечных августовских дней. По парку, расположенному в паре кварталов от больницы Святого Жака, прогуливалась молодая женщина в белом, сунув обе руки в карманы юбки. Даже, когда ее соломенная шляпка покрывала ее лицо от солнечных лучей, было заметно, что она была очень печальна. Сложная и запутанная суматоха эмоций непрестанно двигалась в ее душе, новые неизведанные чувства, со страшной силой терзали ее.
- Зачем я пытаюсь себя одурачить? - думала Кенди, лениво прохаживаясь по парку, окруженным дубами. - Неважно, сколько я прилагаю усилий, чтобы его игнорировать, он вертит мной, как хочет! Помани он пальцем, я последую за ним на край света... Aх, Терри, я так сильно люблю тебя!
Она печально вздохнула, садясь на одну из железных скамеек, затененных зеленой листвой старого дуба.
- Я все еще помню, как усердно я пыталась забыть тебя, Терри, - думала она. - Я наполнила свою жизнь столькими делами, что всегда заканчивала день, полностью выдохшейся. Так я могла хоть как-то избежать длинных ночей, когда мысли о тебе продолжали стучать в голове снова и снова. Все, и тяжелая работа, и мои друзья много помогали мне справляться с жизнью после нашего разрыва, но в глубине души я знала, что мне чего-то не хватает, это что-то внутри было пусто... высушено... мертво... и ужасно одиноко. Моя бедная Энни много раз пыталась свести меня со всеми парнями, которых она знала, но... Я просто не могу быть с другим человеком... Я чувствую некое... неудобство! Как на днях, когда я выходила с Ивом. Какой хорошей идеей было взять Флэмми с нами; не знаю, что бы я делала, если б ее там не было. Но с тобой, Терри, все совсем по-другому! Каждое слово, каждая улыбка, все наши взгляды заставляют меня чувствовать, будто я окончила долгое путешествие и, наконец, приехала домой... Но все-таки! О Терри, ты такая загадка!
- Я умираю здесь из-за тебя... а ты лишь, кажется, бесконечно играешь. Пару месяцев назад я была настроена оптимистично и даже думала, что у нас мог бы быть еще один шанс... и ты и правда был мил со мной... но я просто не знаю, чего ты ждешь, Терри.
Если б только эти три слова прозвучали бы из твоих губ, я бы бросилась к тебе в объятия без колебаний! Мое сердце до боли желает услышать твой голос, что ты все еще любишь меня, что, несмотря на время и расстояние, ты думал обо мне так же, как и я постоянно думала о тебе. Даже если тебе было запрещено. Но ты вечно ходишь вокруг да около, и я не знаю точно, что с тобой происходит... Терри, с этим так трудно мириться!
- И эти странные чувства внутри меня. Они-то уж точно не помогают мне. Я просто не знаю, что на меня находит, когда ты рядом! Тогда, в школе, я изо всех сил отрицала, что меня тянет к тебе, и не принимала это, пока ты не уехал из Англии. Тем не менее, что бы я ни чувствовала там, в Академии, даже потом, когда я снова увидела тебя в Нью-Йорке, все это бледнело и казалось слабым перед этими новыми запутанными чувствами, которые ворвались в мое сердце в самую глубину. Терри, Терри! Если моя душа будет гореть в адском пламени, в этом будешь виноват ты и только ты! О Боже, почему он должен быть настолько потрясающим?!
Ее разум не мог забыть то, что случилось несколькими часами раньше. Она помогала одному из своих пациентов, который был ослеплен горчичным газом, писать письмо семье в Канаду. Кровать пациента располагалась очень близко к месту Терри, и с ее позиции, молодая женщина могла видеть актера, пока он спокойно изучал свои диалоги. В то летнее утро было душно, и Терри снял рубашку.
- Запишите также, - диктовал пациент, - что я получил все, что они мне прислали...
- О да! - пробормотала Кенди, поскольку ее глаза блуждали по прекрасно сложенным мускулам, омываемым утренним светом. Длинные и сильные руки, в которые она бы с радостью упала, широкие плечи, стройная талия, загорелая кожа, что она ласкала не однажды, когда меняла повязки, маленький шрам на правом плече, как напоминание пули... и эти губы, медленно двигающиеся, пока он учил наизусть строки, несознательно дразнили ее взволнованное сердце. Тогда она ощутила укол в груди.
- Он собирается взглянуть на меня! - подумала она, встревоженная внутренней связью, которая была между ними, но которую она не признавала.
Кенди опустила глаза лишь на долю секунды раньше, чем молодой аристократ обратил к ней свои синие глаза. Она притворилась полностью сосредоточенной на письме, которое писала.
Молодая женщина почувствовала, что ее руки дрожат, и отчаянно попыталась удержать ручку. Сила мужского взгляда не позволяла молодой женщине контролировать ее волнение.
- Леонард, - нервно сказала она, - пожалуйста, извините меня. Я сегодня не совсем хорошо себя чувствую. Мы можем закончить письмо завтра? - попросила она и прежде, чем молодой человек мог сказать слово в ответ, Кенди покинула палату и бежала по больничным коридорам.
- Да что это со мной?! - мысленно спрашивала она, чувствуя, как кровь стремительно приливает к ее щекам. - Я хочу убежать и в то же время... Я не могу перестать видеть себя в его руках!
Сев на уединенную скамейку, память Кенди снова играла с воспоминаниями в течение этих трех месяцев, когда он обнял ее, оправдываясь раненой ногой. Она снова переживала эмоции, запах, тепло, уверенность своего учащенного пульса. И поскольку ее победили ее собственные чувства, она уже не противостояла, когда ее воспоминания унесли ее к его поцелую.
- Это было шесть лет назад, - мысленно продолжала она, - шесть лет, а я все еще чувствую его на своей коже, как если бы это произошло только что! - вздохнула она, чуть задевая губы кончиками пальцев. - В то время мы были только детьми, - подумала она, закрыв глаза, поскольку ее женское любопытство загорелось тревожным вопросом. - Интересно... Интересно, как бы ты поцеловал теперь? - осмелилась подумать она, удивляясь собственной смелости. - И более того... интересно, как это - жить рядом с тобой, как я представляла себе много раз в прошлом. На что это похоже - делить с тобой каждую малейшую радость, каждое мучительное испытание, твой успех и твое поражение, все эти незначительные мании, которые, я знаю, есть у тебя, твою навязчивую идею поддержания порядка, твою страсть к верховой езде, твою любовь к поэзии, твою настойчивость при покупке тысячи белых рубашек, любых фасонов и материалов, и эта непостижимая и упрямая привычка дразнить меня?.. Я уверена, ты бы до смерти дразнил меня, но я и уверена, что крайне бы этим наслаждалась... Каково это - ждать тебя каждый вечер, делить с тобой хлеб и... постель?!.. Каково это - просыпаться в твоих руках, Терри? - вздохнула она в экстазе, но вскоре черная тень пересекла ее малахитовые глаза. - Но через несколько дней ты выйдешь из больницы, и я могу больше тебя не увидеть снова. Что такого в тебе есть, Терри, что только ты можешь наполнять меня этим запутанным теплом, разливающимся по всему моему телу? Как я могу чувствовать себя такой счастливой и несчастной одновременно?
- Боже, Кенди, ты определенно потеряла разум! - сделала она себе выговор, ощущая ветерок под дубом.
Утром пришла почта из Америки, но Кенди решила держать письма в кармане, чтобы прочитать их спокойно, когда закончится ее смена. Все утро она постоянно смотрела на часы, и не один раз в течение дня она испытывала соблазн открыть конверты, но все же она не уступала своему нетерпению.
После трудного рабочего дня молодая женщина пошла к своей любимой скамейке в больничном саду, чтобы проглотить новости в письмах. Ее большие зеленые глаза сияли радостью, она ощущала крепкую нить, связывающую ее сердце с любимыми друзьями и приемной семьей в такой далекой Америке. С каждой строкой она убеждалась, что не имело значения, как далеко она от дома, кусочек берега озера Мичиган всегда будет жить в ее душе.
- Хорошие новости? - спросил глубокий голос сзади, и Кенди было не нужно поворачивать голову, чтобы узнать, кто с ней заговорил.
- Да, новости из дома, - ответила она с мягкой улыбкой. - Хочешь послушать? - спросила она, наконец, встретившись с зеленовато-синими глазами.
Терри в светло-синей рубашке и бежевых штанах стоял рядом с нею, слегка опираясь на трость. Кенди подумала, что так он выглядит почти полностью поправившимся, и ее сердце не могло избежать болезненного поворота в груди, когда она снова почувствовала, что неизбежное расставание приближалось с каждым днем.
Молодой человек сел рядом с ней и с любопытством глянул на большой белый конверт с изящной печатью на передней стороне.
- Это, я полагаю, должно быть от Альберта, - сказал он, улыбнувшись воспоминанию о старом друге, которого он не видел долгие годы.
- И ты прав, - отвечала Кенди, подняв левую бровь, акцентируясь на подозрениях Терри.
- Что он пишет? - спросил молодой актер.
Внезапно, Терри взглянул Кенди в глаза, и чувство дежа вю вторглось в их сердца. Разве он не спрашивал то же самое о письме Альберта много раньше?
- Много чего, - начала она объяснять, пытаясь успокоить биение в груди. - Знаешь, Терри, я беспокоилась за Альберта в течение последнюю пару лет, - сказала молодая женщина, доверяя Терри тайну, которую она долгое время хранила только для себя. Почему-то, направление разговора к ее дорогому опекуну, помогло молодой женщине забыть о других более тревожных чувствах внутри нее.
- Почему? - поинтересовался Терри, также стараясь найти способ ослабить напряжение. - С ним что-нибудь не так?
- Только одно, Терри, - печально вздохнула Кенди. - Он несчастлив!
- Ему не подходит быть могущественным миллионером, не так ли? - предположил Терри, понимающе кивая головой.
- Именно так. Он был поставлен перед обязанностями главы семьи около трех лет назад, но для него это было почти адом. Даже если он никогда не жаловался, я знаю, что, глубоко внутри он чувствует, что предал все, во что верил, - pointed out указала молодая женщина.
- Я знаю это чувство, - прошептал Терри так тихо, что Кенди едва могла понять его слова. - Это действительно грустно видеть, как жизнь уничтожает мечты нашей юности... все надежды, которые, как мы верили, обязательно сбудутся! - с горечью продолжил Терри.
- Не говори так, Терри, - поспешила она ответить. - Я все еще думаю, что мы всегда можем сражаться за наши мечты даже в шторм! Неважно, что другие настаивают, что бесполезно продолжать борьбу, мы всегда должны бороться за наши самые дорогие мечты, Терри.
Терри посмотрел на Кенди, и улыбка пробежала по его лицу. У нее всегда хватало силы воодушевить его.
- Может, тебе следует сказать это Альберту, - предложил Терри.
- Теперь ему больше не нужны мои советы, - продолжала сияющая Кенди. - В этом письме он мне поведал, что, как только война закончится, он оставит все семейные дела в руках Арчи и Джорджа. Тогда он последует за своими мечтами в Африку, а может и Индию.
- Я рад за него, - искренне сказал Терри. - По крайней мере, наш общий друг будет жить в соответствии с планами, которыми он делился со мной в прошлом. Если честно, Кенди, мне немного стыдно за то, что я потерял все связи с Альбертом в течение этих лет. Я был весьма неблагодарен по отношению к нему!
- Никогда не поздно стать ближе к другу, - с улыбкой сказала она, - почему ты не напишешь ему?
- Неплохая идея, - усмехнулся он в ответ. - Где он теперь живет?
- В главной резиденции Одри, в Чикаго, - ответила она.
- Ты живешь с ним и семьей Одри? - полюбопытствовал он.
- Нет, Терри, я живу отдельно, в той самой квартире, где раньше жила с Альбертом, - с гордостью ответила она.
- И как же твое упрямое аристократическое семейство позволяет тебе жить одной? - спросил он, частично ухмыляясь, частично восхищаясь чувством независимости девушки. Кенди была для него бесконечным источником приятных сюрпризов.
- Альберт дает мне полную свободу действий, и я делаю со своей жизнью то, что считаю лучшим, - сказала она небрежно, но широко улыбаясь воспоминанию о своем самом дорогом друге и опекуне.
- Вы оба действительно близки друг другу, не так ли? - предположил он с намеком на ревность втайне. Внутри, он укорил себя за это чувство к такому дорогому другу, каким был Альберт.
- Да, правда, - отвечала она, размышляя о прошлом, которое объединило ее жизнь с жизнью Альберта. - Мы многое пережили вместе, он был моим советчиком и плечом, чтобы плакать во времена самых трудных испытаний моей жизни. Он больше чем мой опекун! Я думаю, что он - старший брат, которого у меня никогда не было, и я полагаю, он ко мне чувствует то же самое, - объяснила она, глядя на небо, которое по цвету напомнило ей голубые глаза Альберта.
- Полагаю, ты будешь скучать по нему, когда он покинет Америку, - предположил Терри ностальгическим голосом.
- Да, но я предпочитаю, чтобы он был далеко от дома, но счастливый и удовлетворенный, чем жил жалкой жизнью, занимаясь тем, что он на самом деле ненавидит, - с чувством сказала она.
- Это звучит очень чувствительно, даже если исходит от такой неисправимой занозы как ты! - попытался он пошутить, чтобы ослабить серьезный тон разговора.
- Ах ты! - Кенди надулась, включаясь в игру.
- Ну же, скажи, кто шлет тебе это письмо в сентиментальном синем конверте с запахом фиалки? - спросил молодой человек, поднимая двумя пальцами одно из писем и прикрывая нос другой рукой, будто от запаха духов в конверте его мутило.
- Отдай! - игриво воскликнула она, и молниеносным движением выхватила письмо из рук Терри. - Это от Патти.
- О, я вижу, что пухленькая девушка в очках предпочитает фиалки. Да, весьма подходяще для таких застенчивых, как она! - пошутил он, крайне позабавленный.
- Ну, перестань, глупый! - хихикала она. - Сколько раз тебе говорить, что Патти не пухленькая!
- Ладно, ладно. Теперь не может ли этот репортер сообщить мне, как поживает эта видная молодая леди, гений чистой красоты? - сказал он, склонясь в насмешливом реверансе.
- Что ж, ты будешь удивлен, - сказала Кенди, не обращая внимания на насмешливые глаза Терри, - она вскоре выйдет замуж! Она встретила моего друга Тома, и они влюбились друг в друга. Разве это не романтично?
- Том это парень, который рос с тобой, и у которого есть ферма, не так ли? - спросил Терри, удивляя Кенди своей потрясающей памятью.
- Верно. Удивительно, как ты еще помнишь о нем. Я говорила о нем разве что только однажды! - упомянула она, не в силах скрыть свое удивление.
- На скачках, дорогая. В тот раз я выиграл пари, - сказал он с озорством, поскольку ему что-то пришло в голову. - Между прочим! Ты так и не оплатила мне ставку. Как я помню, обещал почистить мне ботинки. У меня есть хорошая пара наверху, если ты еще хочешь сдержать обещание, - ухмыльнулся он.
- Если! - с достоинством парировала Кенди, задирая носик к небу.
- В любом случае, я счастлив слышать, что Патти, наконец, оставила прошлое позади, - сказал он через некоторое время, заметив, что Кенди, чья очередь наступила притвориться оскорбленной, не собиралась говорить, если бы он не сделал это первым.
- Я тоже, - ответила Кенди, смягчаясь. - Если эта война скоро закончится, по возвращении домой я получу приглашения на две свадьбы! - заметила она веселым голосом.
- Почему на две свадьбы? - спросил заинтригованный Терри. - Парень-денди тоже женится?
- Надеюсь, - сказала Кенди, размахивая третьим конвертом лавандового оттенка. - Вот, Энни сообщает мне о том, что Арчи окончил университет. Я думаю, что на днях он наверняка сделает Энни предложение. Она будет самой счастливой девушкой на свете! Я уже представляю Энни в ее свадебном платье, о котором она всегда мечтала! - вздохнула Кенди.
- Боже, боже, боже! Арчи действительно счастливчик! Он получает свою ученую степень, управление большим состоянием, которым, я так думаю, весьма будет доволен, он ведь принадлежит к буржуазному типу, и в довершение всего, он женится на женщине, которую любит! - сказал Терри с намеком на грусть в голосе.
- Он действительно это заслуживает, - уточнила Кенди с искренней симпатией к своему дорогому кузену. - В нашей ранней юности мы очень страдали от потери наших двух самых любимых родственников. Знаешь, потеря Стира была особенно тяжела для Арчи. Теперь, когда кажется, что у него все, наконец, налаживается, и что он обоснуется с Энни, я не могу ничего сделать, кроме как радоваться за них обоих.
- Полагаю, да, - печально пробормотал Терри. - Знаешь, Кенди, люди думают, что я успешный человек там, в Америке, потому что каждый раз, когда я выхожу на сцену, театр полон, и под конец пьесы публика довольна моей работой. Журналисты всегда позади меня, мои фотографии появляются в журналах и газетах, у меня удобный дом в приятной и модной округе... Кроме всего этого, мой отец умер в прошлом году и несмотря на все наши разногласия, под конец мы все же помирились, и он оставил мне часть наследства, так что теперь я, что называется, богатый человек. Если б я захотел, я мог бы больше не работать всю оставшуюся жизнь и жить безбедно, хотя у меня еще и процветающая карьера. Некоторые назвали меня везунчиком; однако, я завидую твоим друзьям Арчи и Тому, потому что скоро у них будет то единственное, что действительно составляет счастье мужчины... жена, чтобы любить и быть любимым, и их собственная семья, - уныло закончил он.
Кенди была потрясена этой внезапной вспышкой искренности Терри. Она, конечно, чувствовала сожаление, услышав, что герцог умер, но грустный тон голоса Терри, означавший его разочарование в его собственной жизни, причинило ей еще большую боль. Ее рассудок искал причину его несчастья и как ни странно, она могла найти только одну.
- Тебе не хватает Сюзанны, не так ли? - спросила она, глядя на вишневое дерево. Втайне молодая женщина чувствовала стыд от неожиданного удара, который она ощутила, по-своему истолковав печаль Терри. Ей было тяжело признать, что она ревновала к мертвой женщине. Наконец, она поняла, что Терри чувствовал к Энтони.
Признаться, Терри был более чем удивлен реакцией Кенди. Разве она не видела, что женщина в его мыслях была не Сюзанной?
- Хотелось бы, чтобы я мог сказать, что мне ее не хватает... ведь человек должен тосковать по женщине, которую он, как предполагалось, любил... - ответил он через некоторое время, - и мне действительно жаль из-за ее смерти, Кенди, но...
- Но? - спросила она, заинтригованная.
- Я не удрученный горем человек, потерявший свою невесту, как многие верят, - признался он хриплым голосом. - Я... Я никогда не был влюблен в Сюзанну. Если бы я женился на ней, то не был более счастлив, чем теперь. Однако, мне не хватает ее как друга.
Кенди отвела глаза от вишни, чтобы взглянуть в большие глубокие глаза Терри, как если бы она искала в них ответ на сомнения, атакующие ее сердце. Откровение, произнесенное им только что, изменило планы, которые она встроила в голове в течение всех предыдущих лет, начиная с их разрыва. Внезапно, то, что она верила, было белым, стало черным.
- Не смотри на меня, как на чудовище, Кенди! - сказал Терри, думая, что она шокирована его признанием. - Раньше, я имел обыкновение стыдиться своей неспособности любить Сюзанну. Теперь я понимаю, что мы не хозяева своим сердцам, только так. Я не рад, что она умерла, но правда в том, что наш брак был бы неудачным. Я знаю, что это звучит жестоко, хотя это то, что есть на самом деле.
Я должен признаться, что мне была нужна помощь от кого-то помудрее чем, я, чтобы наконец увидеть мои отношения с Сюзанной с объективной точки зрения.
Кенди, еще безмолвная, помнила единственный разговор, который когда-либо был у нее с Сюзанной. Она пересматривала в памяти то, что было сказано, и обещания, данные друг другу.
- Я сдержала свое обещание, - думала она. - Я обливалась кровавыми слезами, но я сдержала свое слово! Я отступила! А ты, Сюзанна, ты обещала сделать его счастливым! Что же тогда произошло...? Неужели мы лишь сделали его несчастным? Было ли это ошибкой, в конце концов?
- Кенди! - сказал Терри, пытаясь снова отвлечь блондинку от ее мыслей. - Ты меня слушаешь?
- А? Э-э, да! - пробормотала она, все еще изумленная.
Прежде, чем Кенди могла отреагировать, Терри взял ее левую руку в свою.
- Не печалься о Сюзанне, Кенди, - прошептал он. - Она умерла в мире с собой и оставшимся миром. Я сделал все, что было в моих руках, чтобы сделать ее счастливой. Возможно, не все у меня получалось, но уверяю, я старался изо всех сил. Теперь моя совесть свободна от всей вины, которую я чувствовал в прошлом из-за несчастного случая с ней. И, насколько это касается меня, я... я теперь в порядке. Иногда было легко, иногда трудно, но сегодня я лелею определенные надежды... - Терри сделал паузу на секунду, чувствуя, что, наконец, настал момент, чтобы открыть свое сердце Кенди.
- Мисс Одри! - позвал голос сзади, заставляя Кенди вскочить со своего места и нарушить очарование момента. - Вы нужны нам в отделении неотложной помощи, прямо сейчас!
Кенди резко встала. Она извинилась и тут же помчалась в больницу, а Терри остался в саду, кляня судьбу за то, что была упущена прекрасная возможность высказать главное.
Стоял тихий летний полдень, один из тех, когда жара притупляет ощущения и, следовательно, люди уменьшают свою активность, ища отдыха в любом доступном освежающем местечке. В голубом платье из тонкого испанского eyelet с белой атласной лентой на тонкой талии, Энни Брайтон села на один из железных стульев в оранжерее своей матери. У нее была вышивка и книга, чтобы развлечь себя, пока она ожидала регулярного визита своего друга. Однако, в атмосфере было что-то такое, что не позволяло ей расслабиться.
С того дня, как Патти поведала Энни о ее первом поцелуе с Томом, молодая брюнетка обдумывала свои отношения с Арчибальдом. Глазами разума она снова видела свою первую встречу с молодым миллионером в годы их ранней юности. Первый раз они встретились на приеме у семьи Лока, центром внимания Арчи была никто иная, как Кенди. Пару лет спустя, в Академии, Арчи снова все так интересовался Кенди, что почти не обращал внимания на брюнетку. Вопреки желанию, Энни должна была признать, что, если бы не вмешательство Кенди, Арчи никогда бы не стал встречаться с ней, и эта уверенность, не беспокоившая ее прежде, начинала раздражать молодую женщину.
- Что бы случилось, если бы Кенди не стояла в стороне? Что, если бы она к тому времени не влюбилась в Терри? - пытливо спросила себя Энни. - И Арчи, ухаживал ли бы он за мной, если бы Кенди не сыграла роль свахи?
Молодая леди испустила глубокий вздох, налив себе стакан чая со льдом, и пока холодная жидкость освежала ее горло, ее разум продолжал терзать ее с мрачными мыслями.
- Все это время, что мы вместе, Арчи всегда был мил и любезен со мной, - думала она, - но иногда далекий, как будто внутри него было что-то, что я не могу достичь. Часто, когда он наедине со мной, его глаза теряются в небытие, будто он искал что-то или кого-то... Раньше эти моменты были редкими, и он всегда приходил в чувство улыбающийся, и с оживлением говорил со мной. Однако, в последнее время он все более рассеян, и иногда даже грустный. О, Арчи, что с тобой происходит?
С английской точностью Арчи прибыл в особняк Брайтонов. Сначала он выказал свое почтение миссис Брайтон, которая пила чай с друзьями и после всех формальностей молодой человек был сопровожден в оранжерею пожилой служанкой, исполнявшей также обязанности компаньонки во время свиданий молодой пары. Когда они пришли в хрустальное помещение, служанка заняла свое обычное место, сев на скамейку на почтительном расстоянии, пока молодой человек встречался с девушкой, ожидавшей его в нетерпении.
Ясные синие глаза Энни наполнились светом любви, как только она почувствовала уверенные шаги элегантного молодого человека. Как всегда, он был безупречно одет с головы до ног.
Светло-бежевый льняной костюм с прекрасно накрахмаленной белой рубашкой, и коричневый галстук завершал его обмундирование. Тем не менее, под тщательно подобранным джентльменским видом запутанное сердце дико стучало, страшась шага, на который он решился.
Молодой человек поцеловал руку леди и, как обычно, она слегка покраснела. Затем они сели на железные стулья, и Энни приготовила чай, пока они обсуждали мелочи дня. Казалось все же, что воздух заряжался странным настроением, чувством дискомфорта, которое Энни не могла описать, но определенно чувствовала.
- Энни, - сказал молодой человек через некоторое время после молчания. - Я бы хотел серьезно поговорить с тобой. На самом деле, это главная причина моего сегодняшнего визита.
Лицо молодой женщины омрачилось тенью, когда она услышала тон Арчи, но не сказала ни слова и лишь кивнула, подавая знак своему другу, что он может продолжать свой разговор.
- Прежде, чем продолжать дальше, - начал молодой джентльмен, ощущая себя убийцей невинной пташки, - я должен сказать тебе, что я думаю, что ты замечательная женщина, я восхищаюсь тобой и ты мне очень дорога...
- Но... - спросила Энни, уже предвидящая в своей жизни бурю.
- Я... Я прислушивался к своему сердцу в последнее время... - он колебался, - и по некоторым причинам, которые мне не совсем ясны, - он лгал, - идея нашей свадьбы кажется, не совсем верной... Мой рассудок запутан, затуманен... и... и я не думаю, что должен давать тебе клятву вечной любви, если я все еще храню сомнения в своей душе.
Энни осталась тихой с удивительной безмятежностью, отраженной на ее изящных чертах. Однако, ее глаза отражали вихрь эмоций, бушующих внутри нее.
- Ты хочешь сказать, что хочешь отменить помолвку? - прошептала она с сердцем, повисшем на волоске. Даже при том, что Энни могла догадаться о сомнениях Арчи в их отношениях, она не могла поверить, что он намекал на мысль о разрыве.
- Не совсем так, Энни, - отвечал Арчи, стыдясь. - Я только... прошу тебя дать нам немного времени, чтобы побыть отдельно друг от друга, и подумать... прежде чем принимать такое важное решение как брак!
Молодая женщина почувствовала, что ее сердце в груди разбивается на тысячу кусочков. Боль была настолько острой и глубокой, что по непонятной причине слезы не хлынули к ее глазам. Внезапно, ей показалось, что части мозаики встали на свои места, и она отчетливо увидела законченную картинку, от которой отворачивалась в течение шести лет. Она почувствовала отчаяние.
- Что заставляет тебя сомневаться, Арчи? - спросила она таким слабым голосом, что он превратился лишь в застенчивый шепот. - Я имею в виду, во мне есть что-то, что тебе не нравится?.. Пожалуйста, скажи мне, если так... и я обещаю, что буду работать над этим, чтобы измениться... - жалобно просила она.
- Нет, Энни, - отвечал Арчи, чувствуя себя жалким. - Дело не в тебе, дорогая... дело во мне, я должен разобраться сам... Было бы несправедливо по отношению к тебе, если бы сейчас я женился на тебе, чувствуя это замешательство в моем сердце... Пожалуйста, пойми, мне нужно время, чтобы подумать.
- Подумать о чем? - спросила Энни, а ее голос дрожал в рыдание, хотя слезы не появлялись в ее глазах. - Разве нам не полагается такое чувствовать, и думать об этом? - спросила она, вставая со стула, не в силах более смотреть в глаза молодому человеку.
- Возможно, в этом-то все и дело, Энни, - осмелился сказать Арчи. - Что я не чувствую так, как должен.
Это было удар в самое сердце Энни, самый болезненный, убивший, наконец, ее надежды. И в то же время, это зажгло в ней пламя гнева. Как он посмел сказать такое после такого долгого времени? Зачем он так долго ждал, чтобы сказать ей правду? Если между ними все было ложью..., зачем он скрывал это до последнего момента?
- Ты хочешь сказать мне это после того, как мы встречались в течение шести лет, - спросила она с упреком, не глядя ему в глаза, - когда все только и ждут, чтобы получить формальные известия о нашей свадьбе, когда все наши знакомые и друзья в Чикаго знают, что я твоя невеста, когда моя мать и я уже начали вышивать мое приданое... Именно сейчас ты осознаешь, что твои чувства недостаточно сильны, чтобы жениться на мне, Арчи. Ты думаешь, что это справедливо по отношению ко мне? - спросила она своим обычным мягким тоном, но с резкими нотками обиды в голосе.
Молодой человек оставался безмолвным, не зная ответа на упреки молодой леди. Он знал, что она имела право требовать лучшего объяснения, но он не находил способа сказать девушке, что его любовь к другой женщине была более сильной и непреодолимой, чем та, что он чувствовал к ней.
- Почему ты просто не скажешь, что больше не любишь меня, - резко сказала она, выпуская приглушенное рыдание. - Почему ты не скажешь мне, что никогда не любил меня?
- Энни, это не так, дорогая! - пытался объяснить он, но так как его чувства были неясны даже для него самого, он не мог продолжать.
- Ничего не говори, Арчи, - потребовала она. - Я полагаю, что ты обязан дать объяснения моим родителям, но что касается меня, я не хочу больше тебя видеть! Пожалуйста, уходи!
Молодой человек понурил свою светловолосую голову от стыда, и не в силах сказать больше, покинул место. Когда Энни перестала слышать шаги Арчи вдалеке, она упала на колени с трясущимися руками, ухватившимися за бархатную подкладку на железном стуле. Служанка немедля подошла, чтобы помочь молодой леди, но она отказалась от утешения. Наконец, из ее глаз хлынули слезы, которые она сдерживала.
Крики брюнетки наводнил оранжерею, и она в отчаянии звала одно имя.
- О, Кенди, Кенди! - кричала она в мучительном горе. - Я хочу видеть тебя, Кенди! Ты нужна мне! - но ответом Энни была только тишина. Впервые в жизни Энни должна была столкнуться с трудностями одна.
Молодая женщина сложила на тележку ножницы, лоток, кувшин с водой, гребенку и бритву. Супервизор сделал ей втык за то, что один из ее пациентов был без полагающейся военной стрижки. Поэтому, она была твердо намерена сломить сопротивление этого упрямца и постричь его волосы, как поступали все медсестры с каждым госпитализированным пациентом.
Она неторопливо шла по проходу, катя тележку, пытаясь поправить свою шапочку медсестры и несколько светлых прядей, выбившихся из ее безукоризненной прически. Она знала, то, что она собиралась сделать, было совсем не просто, но она не желала рисковать своей профессиональной репутацией только потому, что молодой человек был так беспричинно упрям.
Девушка приблизилась к кровати мужчины, пытаясь собраться с силами, чтобы сохранить серьезное выражение. Он был там, сидящий на кровати collectedly, поскольку писал быстрыми и твердыми движениями правого запястья. Он был полностью одет и выглядел настолько здоровым, что она не могла избежать мысли, что Ив Бонно сказал ей, что он скоро выйдет из больницы. На самом деле, он почти полностью поправился, и доктора указал это в отчете. Было делом нескольких недель или меньше, когда ему предстояло получить приказ возвращаться на фронт.
Молодая женщина задернула занавеску, разделявшую кровати, и этот отличительный шум заставил человека оторвать глаза от бумаги. Он посмотрел на женщину перед ним и двинулся естественным импульсом, а его глаза засияли радостью.
- Приветик! - поприветствовал он ее с улыбкой.
- Привет, - ответила она самым серьезным тоном. - Я пришла, чтобы поговорить с тобой о том, что ты должен был сделать давным-давно.
- Что, правда? - удивился он, уклоняясь от ее серьезного взгляда, такого непривычного на лице, которое он знал всегда веселым и беззаботным.
- Я серьезно, Терри, - сказала блондинка, понимая, что он снова ребячится. - Ты должен позволить мне подстричь волосы. Посмотри на себя! Они доходят уже до шеи! Не похоже, что ты в армии!
- А я и не в армии, милая Кенди, - игриво ответил он. - Я в больнице, и не вижу необходимости стричь мои волосы так часто. Оставь все как есть, я управлюсь позже, - заключил он, обращая глаза к папке, которая покоилась на его коленях.
Блондинка скрестила руки на груди как знак того, что она вышла из себя, но так легко отступать она не собиралась.
- Терренс! - окликнула она его, зная, что он поймет имя, которое она использовала, когда не желала шутить - Я не шучу. Я сказала, что подстригу твои волосы, и я это сделаю! - предупредила она, беря ножницы и гребенку с тележки.
Терри сфокусировался на глазах молодой женщины и, видя ее решительное намерение, он огрызнулся с вызывающим взглядом.
- Нет, не сделаешь, - ответил он, моментально вставая.
Затем мужчина встал перед ней во весь рост. Глянув на него, высокого и хорошо сложенного, Кенди поняла, что заставить его сделать то, что он не хочет - это совсем не кусок пирога съесть, особенно, если учесть, что он вдвое или даже втрое сильнее ее. Тогда она подумала, что это было бы хорошей идеей сменить стратегию.
- Терри, пожалуйста, - попросила она более милым тоном. - Я правда должна это сделать.
- A-а!!! Теперь я чувствую некоторую перемену в Вашем капризе, молодая леди, - насмешливо ответил он.
- Ничего я не капризничаю! - огрызнулась она, начиная терять терпение.
- Капризничаешь-капризничаешь, - продолжал он развлекаться от души. - Теперь, как насчет того, чтобы избавиться от столь опасного оружия? - предложил он и нацелился на ножницы в руках девушки.
Когда она поняла, что он так легко забрал ножницы, она мысленно упрекнула себя за беспечность при всегда непредсказуемой реакции Терри.
- Отдай мне ножницы, - потребовала блондинка.
- Поди и возьми их сама, - бросил он вызов, подняв руку, чтобы удостовериться, что она не сможет дотянуться до ножниц.
- Какой же ты противный! - крикнула она, не сдержав смешка, который так или иначе поощрил его продолжить игру.
Молодой человек качнулся взад и вперед, уходя от отчаянных попыток Кенди вернуть ножницы. Внезапно, они снова стали парой подростков, играющих в лесу, преследуя один другого со смехом и радостным хихиканьем. Затем неожиданно она подпрыгнула, чтобы достать ножницы, неуклюже споткнувшись, и прежде, чем кто-то из них мог что-то сделать, чтобы избежать несчастного случая, она упала на него, толкнув его всем своим весом.
Молодой человек качнулся назад, но попытался избежать большего бедствия, падающего на кровать позади него. Он умудрился упасть на спину, поддерживая торс левым локтем. Так он и оказался, с Кенди в руках, с девушкой, фактически лежащей сверху на нем. Можно ли его винить за то, что последовало далее?
Он взглянул в ее глаза и заметил ее замешательство. Она была восхитительно соблазнительна такая, смущенная и возбужденная в его руках. Искушение стиснуть ее крепче и поцеловать эти губы, подсознательно предлагающие ему свою чувственную мягкость, было почти невыносимо. Он был должен делать что-то, чтобы взять под контроль свои порывы, или иначе далее он не отвечает за свои действия. Конечно же, он не имел ни малейшего понятия о том, что происходило в сердце молодой женщины.
Так она и была, затерявшаяся в запахе его кожи, объятая руками, которые заставили ее почувствовать себя полноценно. Среди ее стыдливого смущения она поняла, что не было места, где бы она могла полностью ощутить пробуждающуюся женственность, ведь это случалось только в руках, которые обнимали ее в этот момент. Но что сделает девушка в такой ситуации, когда она так ужасно напугана и смущена?
- Клянусь Святым Джорджем! - произнес он, наконец, отчаянно ища выход из щекотливой ситуации. - Больничное обслуживание поразительно улучшилось за несколько месяцев. Сначала они посылают мне Злую Ведьму, чтобы напугать меня до смерти, а теперь в моих руках Златовласка!
- Грубиян! - крикнула она, отпихнув его и отстраняясь. - Я не понимаю, как ты мог провести столько лет в Академии Святого Павла и так и не научиться хорошим манерам!
Он также встал с кровати с ярым негодованием в глазах. Для Терренса Грандчестера отказ всегда был труднопереносим.
- Брось, Кенди. Почему ты вечно придираешься! Тысячи девушек поубивались бы, чтобы оказаться на твоем месте! Если бы я действительно захотел воспользоваться преимуществом над девушкой, мне было бы достаточно щелкнуть пальцем, и я бы получил любую, какую пожелал бы, - нагло прихвастнул он.
Это было действительно чересчур! Если у Кенди и был недостаток, то это было ее иногда чрезмерное чувство собственного достоинства. Сардоническое выражение на лице молодого человека лишь ухудшило дело, и вскоре ее испортившееся настроение вышло из-под контроля.
- Ну что ж, мистер Скромник, валяйте, щелкайте хоть всеми десятью пальцами, Вам они понадобятся, - рявкнула она, сердито хватая ножницы из его рук.
Кенди взялась за тележку и повезла через проход, чувствуя, как все глаза в палате с любопытством устремлены на нее.
Другие пациенты не видели, что случилось, потому что она предварительно задернула занавеску, но они явно слышали спор и задавались вопросом, что мог сделать Грандчестер молодой леди, чтобы она так яростно отреагировала. Как будто она не имела дел с мрачным чувством юмора Терри, она должна была обнажить пылающий румянец на лице, и пока он покрывал ее щеки до тех пор, пока она не стала напоминать симпатичный мак летом.
Ив Бонно был подавлен. Дела у него шли неважно. Кенди была более уклончива и далека, чем когда-либо, но он видел ее несколько раз, разговаривающую с "maudit ricain" (чертовым американцем) с большой фамильярностью. Но самое худшее случилось пару дней назад. Он набрался смелости, чтобы пригласить молодую женщину на праздник, который вскоре намечался. Майор Волар был произведен в полковники, и потому он устраивал балл и обед для всех своих коллег и друзей. Это обещало быть заметным событием, потому что Волар принадлежал довольно престижному в социальном плане семейству, и все высшее общество Парижа, разумеется, собиралось там быть.
К сожалению, Кенди отклонила приглашение так тактично, как могла, но столь же и твердо. Ив думал, что его усилия окончательно пошли прахом. Как он хотел, чтобы Морис Дюваль был жив, чтобы дать ему хороший совет, но старый добрый доктор уже покинул этот мир, и молодой человек должен был сам искать выход из ситуации.
В довершение его депрессивного настроя, этим утром он получил уведомление, которое очень его взволновало. Время завоевания его леди поразительно сокращалось.
Ив печально вздохнул, медленно идя по коридору. Он был погружен в печальнейшие грезы. Наполовину в этом мире, наполовину в своей собственной грустной вселенной. И в этот момент он натолкнулся на молодую блондинку с очаровательно пылающим лицом и гневом в глазах.
- Доброе утро Ив! - сказала она странным голосом, значение которого он не мог понять.
- Bon jour, Кенди, - ответил он, ожидая, что она пройдет мимо, ни слова более не говоря, как поступала обычно.
И она действительно собиралась поступить так, если бы к ней в голову не пришла безумная идея, повернувшая вспять ее шаги.
- Кстати, Ив, - сказала она с сердитыми нотками в голосе, - я подумала о твоем приглашении и принимаю его. Забери меня в 9 часов вечера. Я буду готова, - выпалила она, покидая молодого человека прежде, чем он мог что-то сказать или сделать.
- Хорошо! - было все, что он смог выговорить прежде, чем Кенди удалилась.
Молодой человек остался стоять некоторое время, не понимая, что сейчас произошло. Она была странно сердита или расстроена, это было очевидно, но зачем тогда она согласилась, если раньше так твердо отказалась?..
- О, женщины! - подумал он. - Мне никогда не понять их. Но неважно. Она сказала, что пойдет, и на сей раз я разыграю свою последнюю карту.
Был один из тех редких случаев, когда совпадали смены Кенди, Жюльен и Флэмми, и все трое не были на дежурстве в одно и то же время. Три женщины болтали в комнате Кенди и Флэмми, обсуждая тысячу важных и неважных вещей одновременно. Действительно ли Нэнси выходила с парнем?
Правда, что лежачий пациент из 234-й потихоньку выходит из депрессии? Как насчет покупки одной из новых шляпок с голубыми перьями, которые так модны в этом году? Жерар написал Жюльен? Нужна ли Флэмми новая прическа?
Три женщины оживленно говорили, или по крайней мере две из них, потому что молодая блондинка почти не участвовала в разговоре. Про себя она вспоминала спор с Teрренсом, случившийся этим утром.
- Он просто глупый хам! Он заслужил затрещину после того грубого комментария! - говорила она себе. - Но... возможно... я была немного жестока с ним... разве нет? - продолжала невесело размышлять она. - Это же я упала на него! О Боже! Какой стыд! - припомнила она, слегка покраснев. - И должна признать, что он не попытался что-то сделать, когда мы были там на кровати... Если бы он не открыл свой большой рот, я бы сама извинилась, встала, и к этому времени мы бы забыли о происшедшем... Ты уверена? - спросил ее внутренний голос. - Забыла ли бы ты о том, что была так близко к нему?
Разве не был аромат его духов так сладок твоим ноздрям? - сделала она паузу на секунду, ненавидя себя за то, что затерялась в своей любви к Терренсу. - Будто для меня это важно, - огрызнулась она своему внутреннему голосу, защищаясь. - Наплевать на всех девиц, которых, как он сказал, он может заполучить... которые, разумеется, у него есть в Америке...
- Кенди! Ты меня слушаешь? - снова спросила Жюльен.
- Да? - рассеянно отозвалась Кенди.
- Мы обсуждали праздник, устраиваемый полковником Воларом! - ответила Флэмми с явной скукой. - Жюльен говорила, что очень хотела бы пойти... - продолжала молодая брюнетка.
- ПРАЗДНИК!!! - вскрикнула Кенди, прижимая ладони к щекам, будто увидела привидение. - Боже милостивый! Что я наделала???
И только в этот момент до Кенди, наконец, дошли последствия ее поступка. Она была так расстроена из-за ссоры с Терри, что даже не поняла, что приняла приглашение Ива в порыве гнева. О чем она думала в тот моменте, когда застала Ива в коридоре и сказала ему, что пойдет с ним на бал? Годами спустя, когда Кенди стала старше и мудрее, она должна была признать, что в тот момент ее внутренние демоны завладели ее сердцем, и это была своего рода месть, не позволяющая разумно мыслить. Но ее разум подшутил над ней, стерев из памяти то, чем она занималась целый день, пока разговор с подругами не заставил ее столкнуться с правдой.
- Что с тобой не так, Кенди? - спросила обеспокоенная Жюльен, - Ты так внезапно побледнела. И что ты говорила про бал?
- О, все не так, - ответила встревоженная Кенди. - Я только совершила глупейшую ошибку. О, ну что мне теперь делать? - спросила она подруг.
- Если ты объяснишь, что ты сделала, мы бы смогли помочь тебе. Ты так не думаешь, Кенди? - заметила Флэмми со своей обычной собранностью.
- Мне так стыдно за себя! - только и вымолвила Кенди, мотая головой слева направо.
- Остынь, девушка, - посоветовала Жюльен, похлопывая Кенди по плечу. - А теперь соберись и скажи нам, что случилось?
Кенди подняла голову, обратила зеленые глаза на Жюльен, а потом на Флэмми.
- Вы, наверное, подумаете, что я чудовище, - сказала Кенди, решившись заговорить.
- Брось, Кенди, никто тебя не считает здесь чудовищем, - ответила Флэмми, начиная терять терпение. - Просто скажи, что случилось.
- Ну, сегодня я поссорилась с Терри, - сказала блондинка с грустным взглядом.
- Это не новость, - хихикнула Жюльен, но, заметив, что Кенди действительно расстроена, женщина приложила все силы, чтобы справиться с весельем. - И что на этот раз, можно спросить?
- Мне правда не хочется сейчас об этом говорить, но из-за спора я сделала кое-что, чего не должна была делать, - объяснила Кенди, опуская глаза.
- О, Кенди, не драматизируй и прямо скажи, что ты сделала, - скомандовала Флэмми.
- Я... Я так рассердилась на Терри... что,.. когда, - блондинка колебалась, разминая одну руку в другой, - когда я увидела в коридоре Ива только что после ссоры... я не знаю, что на меня нашло... я... сказала Иву, что пойду с ним на праздник полковника Волара, - завершила она, наконец, свой рассказ.
Две женщины ошеломленно посмотрели на Кенди. Они просто не могли поверить тому, что услышали. Жюльен подняла брови, а на лице Флэмми сверкал странный пристальный взгляд, на секунду озадачивший Кенди.
- Но ты ведь уже решила не ходить с Ивом на эту вечеринку. Разве не так? - спросила Жюльен милым, но твердым тоном. - Почему ты сделала это, дитя мое? - спросила она, обернув свою руку вокруг плеч Кенди.
- О Жюли, - плакала блондинка. - Я не знаю, почему... Я была... так зла на Терри... и чувствовала... так много всего разного здесь внутри, - сказала она, касаясь груди. - Я понятия не имею, что случилось со мной!
Женщина постарше обняла Кенди, нежно шепча, чтобы успокоить ее, как ребенка.
- Может, подсознательно, ты все еще думаешь, что Ив - это еще одна возможность, - неясно предположила Флэмми, рассеянно глядя в окно, - и возможно, это лучшее, что ты можешь сделать.
От этого Грандчестера сплошные неприятности, - прошептала она еле слышно, а на ее загорелом лице появлялось мрачное выражение.
- Нет, это не так, - возразила Кенди, высвобождаясь из рук Жюльен. - Больше чем когда-либо прежде, я убеждена, что у моих отношений с Ивом нет будущего.
- Значит, ты используешь Ива, чтобы заставить Терренса ревновать, - обвиняюще заключила Флэмми, глядя подруге прямо в глаза.
- О, нет! Я никогда не хотела этого... - поспешила объяснить блондинка. - Я не знаю, почему я сказала ему это, может, я… я... - Кенди исчерпала слова, не находя разумных объяснений своему поведению.
- Ну же, Кенди, - ободрила ее Жюльен, - не ищи объяснений сердечным тайнам. Ты сделала это, но теперь об этом сожалеешь... Разве не так?
- О да, сожалею, - кивнула Кенди. - Я думаю, мне надо отменить эту встречу.
- Нет, Вы не сделаете этого, молодая леди, - авторитетно заявила Жюльен. - Насколько я знаю Ива, он, конечно, уже успел подтвердить ваше посещение бала. Если ты отменишь сейчас, для него это будет позором. А это не очень хорошо выглядит на таких формальных приемах.
- Ты права, Жюли, - разочарованно согласилась Кенди.
- Но ты воспользуйся ситуацией, Кенди, - добавила Жюльен с легкой улыбкой.
- Воспользоваться?
- Да, используй эту возможность, чтобы искренне поговорить с Ивом и прояснить ваши отношения. Ты уверена, что тебя не заинтересует никто другой, кроме упрямого американца, не так ли? - продолжала женщина постарше.
- Если бы я могла сказать, что это не так,.. но я не могу отрицать. Ты права, Жюли.
- А ты думаешь, что будешь чувствовать то же, даже если на самом деле неинтересна мистеру Грандчестеру... Верно?
- Да! - ответила Кенди, ощущая, что целый мир опустился на ее плечи.
- Значит, настало время сказать Иву раз и навсегда, что ему не на что надеяться. Это причинит ему боль, но боюсь, что другого выхода у тебя нет. Так что, чем скорее ты покончишь с этой неопределенностью, тем лучше. Ты согласна, Флэмми? - спросила женщина, обращаясь к другой брюнетке, хранящей молчание.
- Я думаю, что так будет честно, - пробормотала Флэмми.
- Ты права, Жюли, - согласилась Кенди, опуская голову. - Я не знаю, где я найду силы, чтобы разбить сердце Ива, но другого способа нет. С другой стороны, вы двое должны мне кое-что пообещать.
- Что? - спросили две брюнетки в унисоне.
- Что Терри не узнает, что я встречусь с Ивом.
- Почему нет? - спросила смущенная Жюльен.
- Я не хочу использовать Ива. Я не собиралась этого делать. Пожалуйста, обещайте мне, что он не узнает, - умоляла молодая блондинка с самым убедительным выражением лица.
- Мой рот на замке, - ответила Флэмми, прикладывая палец ко рту.
- Жюли? - обратилась Кенди к старшей женщине, явно не желающей давать такого обещания.
- Хорошо, хорошо! Я не буду говорить бессердечному мужчине о твоем свидании, кладу руку на сердце!
- О девочки, не знаю, что бы я делала без вас! - сказала тронутая Кенди, заключая обеих подруг в свои объятия.
Красота - это оружие, свободно-конвертируемая валюта, опасная ловушка, мощный яд, который часто ослепляет мужчин и женщин; и все-таки мы считаем ее даром и стремимся, потому что это - еще и самое прекрасное создание человеческого ума.
Красоту, в конце концов, мы всюду и везде хотим воссоздать. Иногда мы находим красоту в тихом вечере, в дрожащих крыльях бабочки или в мягком дыхании спящего младенца. Однако, это также и общее понятие красоты, которое меняется со временем и культурой.
И этим вечером, Кенди была, несомненно, совершенным примером западной красоты... даже если она не придавала этому значения, вечно обеспокоенная веснушками на носу, представляющими собой лишь несколько розовых пятнышек, которые отличали ее особым обаянием. Да, красота - это оружие, когда женщины сознают это и знают, как это использовать. Но Кенди не имела ни малейшего понятия о страшной силе в своих руках, так что она не была искусна в ее применении.
Макияж по тем временам был почти в новинку, использовался актрисами и женщинами легкого поведения, и не был популярен до конца войны. Так что этим вечером Кенди не нанесла ничего, кроме своей обычной пудры и розовых духов. Однако, она была одной из тех редких красавиц, прирожденных блистать "au naturel". Белоснежную кожу фарфоровых щек украшал естественный румянец, а нежный розовый цвет ее соблазнительных губ не требовал какой-то хитрости для обольщения. Как и свет ее глубоких зеленых глаз, вобравших в себя и блеск изумрудов, и тени малахита.
Кенди задалась вопросом, какое платье могло бы лучше подойти для бала, но у ее подруг имелся только один вариант:
- Зеленое платье, которое ты получила в подарок на день рождения, конечно, - было немедленным предложением Жюльен, и Флэмми полностью согласилась, несмотря на свое обычное безразличие к моде и другим женским делам.
Итак, этим вечером Кенди примерила платье, хранящееся в углу шкафа с тех пор, как она получила его прошлой весной. К своему великому ужасу молодая женщина обнаружила, что линия шеи в самом деле проходила низко и оставляла плечи открытыми. Кенди посмотрела на себя в зеркало, и этот вид заставил ее покраснеть. В двадцать лет ее тело полностью сформировалось, и это платье, за зеленым шелком и черным кружевом, не оставляло никаких сомнений в признаках молодой женщины.
- Я не могу это носить! - воскликнула она.
- Да, можешь! - ответила Жюльен, делая прическу Кенди.
- Но...
- Оставь свою глупую застенчивость, платье просто потрясающее, ты в нем как мечта... и не двигайся, - ругалась старшая брюнетка. - Знаешь, я думаю, что тебе надо оставить волосы свободными. Они невероятно хороши, и заслуживают, чтобы показать их во всей красе... Я только использую ленту и несколько шпилек. Что ты думаешь, Флэмми?
- О, Жюли, она все равно бы выглядела симпатичной, - прокомментировала брюнетка, занятая глаженьем своей униформы.
- Ты говоришь так, потому что ты моя подруга, но ты должна увидеть мою давнишнюю приятельницу Энни, она действительно писаная красавица, - возразила улыбающаяся Кенди.
- Со слепой женщиной не спорю, - парировала Флэмми, высунув язык.
В девять часов Кенди была готова. Жюльен одолжила ей скромный набор, состоящий из нитки искусственного жемчуга с кулоном обсидиана и подходящих серег, единственные драгоценности, которые были у женщины. Испанский кружевной веер, подарок Флэмми по случаю, атласные бальные туфли на высоком каблуке и белые вечерние перчатки, завершали наряд. Длинные кудрявые волосы спадали непослушными локонами на ее плечи и спину, сияя золотыми искрами от вечерних искусственных огней.
Стук в дверь уведомил трех женщин, что час настал. Кенди глянула на подруг, все еще колеблясь, но они обе ободряли ее взглядом. Таким образом, блондинка глубоко вздохнула и приподняла шелковые юбки, чтобы ступить вперед, к двери.
- Добрый вечер, Ив, - застенчиво поприветствовала Кенди, открыв дверь.
Некоторое время молодой человек стоял безмолвный, потрясенный ангелом, превратившимся в богиню. Его глаза и рассудок должны были прилагать усилия, чтобы сосредоточиться в небытие, где чары Кенди не затуманивали разум.
- Добрый вечер, Кенди, - выговорил он после нескольких секунд внутренней борьбы с собой. - Mon Dieu, ты сегодня поразительно красива! - прокомментировал он, не в силах скрыть своего восхищения.
- Спасибо, Ив, ты тоже сегодня замечательно выглядишь, - сделала она ему комплимент безо всякой лжи. - Нам уже пора? - предположила она, пытаясь ослабить напряжение.
- Конечно. Добрый вечер, девушки! - сказал Ив, предоставляя свою руку Кенди, которая несмело приняла ее, опуская глаза.
- Она определенно неземная красавица! - прокомментировала Флэмми, когда пара удалилась, закрыв дверь и оставляя двух брюнеток одних в комнате. - И всегда такая очаровательная и заботливая. Все любят ее, где бы она ни была... Никоим образом я не смогла бы конкурировать с ней, - печально закончила она.
- Ma chеre Flammy, - воскликнула Жюльен, обнимая подругу, полностью осведомленная об острой боли в сердце молодой женщины.
Тем временем, очень гордый молодой человек вместе с элегантной леди шел вдоль коридоров к главному входу больницы. Проходы были почти пусты, и Кенди просила Господа избавить ее от встреч с кем-нибудь из знакомых. Но на сей раз ее молитвы не были услышаны. Когда они завернули за последний угол, на них натолкнулась хорошо знакомая фигура.
- Добрый вечер, миссис Кенвуд, - кивнул Ив, приветствуя старую леди в униформе медсестры.
- О, доктор Бонно! Кенди! Как чудесно вы двое выглядите сегодня... Куда вы идете? - спросила миссис Кенвуд с любопытствующей улыбкой.
- На праздник к полковнику Волару, мадам, и мисс Одри удостаивает меня своей компании, - гордо ответил Ив, а Кенди почувствовала, что земля исчезла у нее из-под ног.
- Понятно... хорошо повеселиться вам, мои молодые друзья, и танцуйте всю ночь! - искренне пожелала старая женщина и продолжила свой путь, дружески махая рукой.
Кенди продолжала идти рядом с Ивом, но ее в ее разуме завертелись мысли. Лора Кенвуд была самой старой медсестрой в больнице. Она была милой и доброй ирландкой, вдовой с большим сердцем и одним единственным недостатком - она слишком много болтала и понятия не имела о тактичности... но хуже всего было то, что миссис Кенвуд была еще и медсестрой Терри в ночной смене. Да, миссис Кенвуд была определенно Матушкой-Гусыней. Так что Кенди затряслась как подросток, боящийся, что его застанет собственный отец во время запрещенного свидания.
- Ты в порядке, Кенди? - спросил Ив, открывая дверь пассажирского места для молодой леди, чтобы сесть в автомобиль. - Ты побледнела!
- Я... Я в порядке, да... Должно быть, это жара... Сегодня… сегодня действительно жарко. Правда? - запнулась она.
- Да, конечно! Август в Париже всегда такой, - согласился молодой человек с приятной улыбкой.
Была тихая ночь, жаркая и звездная. Издали слышалась песня соловья, а полная луна освещала палату серебристыми лучами. По причине, которую он не мог понять, Терренсу Грандчестеру было неспокойно. Как бы он ни ворочался, заснуть он не мог. Он снял ночную сорочку и даже повязки, закрывающие рану на левом боку, он почитал немного, он походил кругами вокруг кровати, глядя в окно и даже захотел, впервые за многие годы, выкурить сигарету. Тогда он взял свою старую металлическую подругу из своего багажа и начал играть мелодию. Но этой ночью, казалось, ничто не помогало.
- Что Вы сделали, мистер Грандчестер? - спросил хриплый женский голос сзади. - Вы сняли повязки... Вы, должно быть, сумасшедший! - упрекнула старая леди в белой униформе.
Молодой человек повернул голову, чтобы увидеть женщину и одарить ее извиняющейся улыбкой.
- Миссис Кенвуд, - ответил он, - рана уже зажила, больше не нужно носить повязки! Кроме того, сегодня вечером слишком жарко!
- Нет, молодой человек, - настаивала старая леди с упреком. - Даже если она выглядит излеченной снаружи, внутри ткани могут быть еще слабы. Вы должны носить повязки, пока доктор не даст разрешения прекратить. Теперь будьте хорошим мальчиком и позвольте мне снова перевязать Вас, - сказала Лора Кенвуд своим обычным спокойным тоном, улыбнувшись.
Терри посмотрел на женщину с некоторым раздражением от ее настойчивости, хотя он не жаловался и беспрекословно повиновался.
- Прекрасная ночь, не так ли? - прокомментировала женщина, пытаясь начать разговор, пока она перевязала молодого человека. - Я вижу, Вы не можете уснуть.
- В общем, да, - признался Терри, принимая беседу как неплохое средство забыть о своем непонятном беспокойстве.
- A! Эта война - полная глупость, - продолжала Лора. - Молодые и красивые мужчины вроде Вас должны быть далеко отсюда, чтобы веселиться, ухлестывать за девушками, наслаждаться жизнью, а не на фронте, убивая друг друга, или здесь, ходя кругами, как лев в клетке, - осуждала она, хихикая.
- Вы правы, миссис Кенвуд, - согласился Терри, глядя на старую леди с симпатией.
- Молодость дается лишь однажды, дитя мое, - прокомментировала женщина, глубоко вздыхая. - Обычно я действительно беспокоюсь, когда вижу ваше поколение, оскорбленное этой борьбой. Но знаете, сынок, по крайней мере, сегодня вечером я почувствовала облегчение.
- А почему, можно узнать? - спросил Терри, поддерживая разговор.
- О, ну, в общем, я видела, что, по крайней мере, молодой человек сегодня вечером хорошо проводит время, как и должно быть. Видите ли, когда я шла сюда, я встретила доктора Бонно в коридоре. Он был полностью при параде, действительно ослепителен в своем костюме, идя на вечеринку полковника Волара. Конечно, он весь сиял, ведь он был под руку с девушкой, - мечтательно улыбнулась женщина. - И позвольте сказать Вам, что Кенди была тем, чем нужно любоваться этим вечером... Ммм, думаю, повязка готова, - болтала она. - Вот, теперь не снимайте ее, пожалуйста, и попытайтесь хорошенько поспать, сынок, - закончила она сумбурно, так что Терри едва мог ее понять.
Молодой аристократ, несколько секунд пребывающий в ступоре, наконец, сумел собраться с мыслями и как мог, попытался притвориться спокойным, также, когда был на сцене; он спросил женщину прежде, чем она покинула его, чтобы продолжить свою работу.
- Миссис Кенвуд, - позвал он старую леди, - Вы сказали, что сегодня вечером Кенди прекрасно выглядела, идя на вечеринку с Ивом Бонно. Вы сказали именно это?
- О, да, Вам нужно было видеть ее, сынок. Она была великолепна, - простодушно сказала женщина.
Свет, смех и музыка наводняли роскошный зал, полную мужчин при полном параде и женщин в изящных платьях. Зеленые гирлянды и огромные банты цвета Французского флага украшали помещение, освещенное многочисленными люстрами. Стоял длинный стол, накрытый безупречной вышитой скатертью, со всевозможными блюдами и напитками.
Официанты в ливреях разносили по залу шампанское галантным мужчинам, гордо выставлявшим напоказ медали на груди, и дамам, кокетливо обмахивающимся веерами. Казалось, люди наслаждались, несмотря на напряженность, существующую в эти дни на фронте, забыв в волшебный момент празднования, что далеко на Севере, союзники отчаянно боролись в пятой битве Arras, чтобы выгнуть немецкую армию из страны.
Группа женщин среднего возраста прервали ненадолго свою беседу, когда молодая пара вошла в зал, вызывая общий восторг среди гостей. Каждый мужской взгляд в помещении восхищенно поглощал созерцанием молодой леди в debonair зеленом платье, которая грациозно шла рядом с молодым офицером.
- Это американская героиня, - сказала одна из леди в группе.
- Девушка, которая спасла потерянный отряд? - удивилась высокая белокурая женщина. - Она определенно очень красива, должна признать.
- Но где, интересно, простая медсестра вроде нее, достала такое платье? - прокомментировала третья леди с седыми волосами, затянутыми в пучок, и воспользовалась лорнетом, чтобы получше изучить наряд молодой леди.
- Ну, мой муж полагает, что она из богатого американского семейства, - прокомментировала первая леди, жена Волара.
- А откуда он это знает? - спросила белокурая леди.
- Он говорит, что ее семья имеет связи с маршалом Фошем, - сказала миссис Волар, довольная тем, что владеет такой интересной информацией.
- Очень впечатляюще. А кто этот молодой лейтенант с ней? - спросила старая седовласая леди.
- Один доктор из больницы, - уточнила миссис Волар. - Он симпатичный, не так ли?
- И у него неплохой вкус! - хихикнула блондинка, и ее комментарий вызвал общий смех в компании.
Сердце Ива едва могло найти себе места в груди. Он наблюдал, как большая часть мужчин на балу смотрела на него с намеком зависти в глазах, и он знал, что причиной общих мужских жадных взглядов была ослепительная леди, чья рука покоилась в его руке. Он также заметил, что Кенди держалась весьма уверенно и неплохо чувствовала себя в этой атмосфере высшего общества. Ив не обратил внимания, что даже когда она чувствовала отвращение к протоколу суровой элиты, молодая женщина, была знакома с ним. Чудом было и то, что она сумела сохранить свою свежесть и spontaneity спонтанность, несмотря на жестокий мир, в котором она жила с двенадцатилетнего возраста.
Молодая пара смешивалась с другими гостями, пила, ела и разговаривала с остальным приглашенным медицинским персоналом, главным образом доктора и их жены или невесты. Кенди старалась казаться спокойной и веселой, и некоторым образом, ей это удавалось. Однако, внутри она сильно тревожилась и не могла выкинуть из головы пару синих глаз. В довершение ее постоянных мыслей о человеке в ее сердце, она также волновалась и о разговоре, который, она знала, должен состояться и словах, которые она должна была сказать Иву этим вечером.
- Не хочешь ли потанцевать? - с улыбкой спросил Ив, когда оркестр начал играть первый вальс.
Молодая женщина кивнула в знак согласия, оставляя бокал на столе, и положила ладонь на предложенную молодым человеком руку. Ив был в восторге, танцуя с девушкой своей мечты, но он также отчаянно выискивал момент, чтобы поговорить с ней наедине. Хотя, сказал он себе, что этот разговор может подождать, так что он сосредоточился на приятном моменте, а его глаза пожирали каждую линию великолепной фигуры Кенди, и его тело погрузилось в сладкое удовольствие смакования близости Кенди. После вальса они танцевали кадриль, которая обычно очень нравилась блондинке, а затем снова присоединились к группе коллег.
В полночь Волар произнес одну из тех речей, которыми сам он всегда глубоко наслаждался, но остальные крайне страдали. Тем не менее, поскольку он был директором больницы и хозяином вечера, жаловаться никто не посмел. Хотя мужчина говорил бесконечно, в конце его речи каждый мог проснуться и с аплодисментами застать последние слова Волара.
- Спасибо, леди и джентльмены, - сказал улыбающийся Волар. - Теперь я хотел бы поблагодарить моего самого большого соратника в жизни, мою жену Кристин. Моя дорогая Крис, я хотел бы пригласить тебя потанцевать со мной кое-что, что я знаю, ты любишь, - сказал он, обращаясь к своей жене, которая с грацией смутилась в ответ на комплименты мужа.
Волар сделал знак оркестру, дернул стул жены и вытащил ее в центр зала. Постепенно и другие пары начали присоединяться к хозяину и хозяйке.
Ив повернулся к молодой женщине рядом с ним и снова пригласил ее танцевать.
- Я думаю, что немного устала, - сказала Кенди в попытке извинения, дабы избежать другого вальса, в котором Ив бы должен был близко держать ее.
- Но мы так мало танцевали, Кенди, - настаивал он, доброжелательно улыбаясь. - Как ты можешь устать так скоро от танцев, когда ты можешь выдерживать долгие часы в операционной?
- Хорошо, - ответила она, с улыбкой смирившись с поражением. - Но не жалуйся, если я наступлю тебе на ногу, - предупредила она.
Молодая пара встала и медленно направилась к центру зала. У музыки были свои особенности, но в то же время она была очень милой. Это был добрый и изящный вальс с величественной линией мелодии. Кенди скоро заметила, что Ив был действительно искусным танцором. Она, практически, начала наслаждаться танцем, поскольку оркестр бодро заиграл, когда внезапно ее зеленые глаза были прерваны парой серых, и она могла прочитать в них глубокую любовь, которую владелец этих глаз чувствовал к ней. Молодая женщина моментально поняла, что скоро она должна начать разговор. Ситуация, в которой они находились, была несправедлива для Ива. Всегда лучше знать правду, независимо от того, насколько она болезненна, чем жить во лжи.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги