Стопроцентные чары

Глава 11. Драпай, неженка, драпай!

Лучи утреннего солнца осторожно просачивались сквозь портьеру, чтобы замереть дрожащими пятнистыми фигурами на стене, покрывалах и поверхности шкафа.

Дверная ручка затряслась, а затем дверь отворилась.

— Пора вставать, самка Аркаши. — Шаркюль, покачиваясь под тяжестью фолиантов, свитков и мешочков с канцелярскими товарами, скользнул в помещение. — Подъем...

Увидев, что вместо Аркаши на кровати разместился Гуча, гоблин растерянно замер. Скунс даже не посмотрел в сторону вошедшего. Его внимание было сосредоточено на подопечной. Девушка с ногами забралась на безупречно заправленную кровать Маккина и буравила пустым взглядом стену.

— Он так и не пришел ночевать, — сообщила она обыденным тоном, непонятно к кому обращаясь. — А его сумка все еще здесь.

Шаркюль, помявшись у двери, все-таки двинулся дальше и, прошлепав через всю комнату к столу, взвалил всю принесенную кучу на столешницу. Тряхнув длинными руками, он вернулся к кровати Аркаши и, забравшись на нее, устроился около Гучи.

— Что она делает? — вполголоса поинтересовался он у скунса.

— Сложно сказать, — столь же тихо отозвался Гуча. — Я всего второй день ее папаня, так что мало знаю об ее привычках. Но могу предположить, что в данный момент она что-то сосредоточенно анализирует. Разрабатывает очередную стратегию. Она двенадцать лет прожила с нерадивой тетей и тысячу раз дурила органы опеки. Адаптивность этой девочки к жестокости окружающего мира намного выше, чем у любого несовершеннолетнего ее возраста.

Гоблин, не особо вникая в ситуацию, издал понимающий возглас.

— А я тут стандартный учебный комплект принес. — Шаркюль поковырялся в носу и вытер палец о рукав пиджака. — Два.

— Судя по всему, второй не понадобится. — Гуча с сочувствием смотрел на идеально прямую спину подопечной. Ее внезапная сосредоточенность тревожила его. Он знал ее лишь как пугливую и нерешительную девчонку, ошарашено взирающую на происходящие вокруг нее чудеса. Но в ней была и другая сущность — сущность трезво мыслящей реалистки, анализирующей каждый свой шаг и умеющей любое проявление привычного мира обратить в свою пользу. Эта сущность доминировала в ней, когда она пыталась сохранить хрупкое подобие благонадежности в их с тетей жизни. Аркаша привыкла стараться за двоих, она умела стараться за двоих.

Однако Блэк-джек вместе с волшебной изнанкой мира все еще не позволял Аркаше перейти в привычный режим восприятия реальности. Она не могла анализировать то, что было ей пока абсолютно не знакомо, не способна была выбрать безопасные пути, не знала, какие ее решения принесут пользу, а какие подвергнут опасности. Она металась во все стороны, как таракан, заключенный под огромное стеклянное блюдо. Уязвимая и только теперь по-настоящему напоминающая подростка, нуждающегося в сторонней защите.

Но этим утром что-то изменилось. Не сумев проронить ни одной слезинки из-за жестокого психологического барьера, установленного тетей Олей, Аркаша затолкнула боль и отчаяние глубоко внутрь, как делала это всегда, и, отскоблив ошметки грязи с поверхности разума, предалась неидеальному, нецелостному, неэффективному анализу. Но ведь и жизнь — не добродушный приятель, чтобы устраивать каждому идеальные условия для существования.

Поднявшись с кровати, Аркаша прошла до стола и взмахом руки разворошила всю кучу, принесенную Шаркюлем. Взяв маленький кусочек бумаги, она аккуратно разгладила его на столе и быстро накидала не нем список.

— Гуча, Шаркюль... — Аркаша сунула листок под нос гоблину с таким видом, что коменданту даже в голову не пришло отказаться взять его. — Вот это мне нужно достать к первому перерыву между пар, потому что действовать я начну уже в обед.

Маленькое стеклянное строение, копирующее купол-столовую, стояло чуть поодаль от раздаточных прилавков факультетов. Место, где обычно трапезничали преподаватели, а главное — Великая Верхушка.

Аркаша потянула вниз края футболки, позаимствованной из сумки Маккина, и решительно направилась в сторону строения, обходя весело щебечущих студентов с подносами и с усилием игнорируя аппетитные запахи, плывущие со стороны прилавков. Ради задумки она пропустила завтрак, сходила на одну пару физполготовки, а вторую пропустила. На физподготовке девушка примкнула к незнакомой компании фейри, которой порозовевшая от смущения Борислава предлагала выполнить комплекс упражнений по общей растяжке. В Фомальгауте Аркаша почти никого не знала, поэтому не опасалась встретить нежелательных личностей, а фейри, недоуменно следящие за неуклюжими попытками Бориславы изобразить глубокие наклоны, не обратили внимания на присоединившуюся к ним девчонку.

Со второй пары Аркаша сбежала без зазрения совести и занялась изучением того, что Гуча и Шаркюль успешно отыскали и предоставили ей.

Желудок жалобно заурчал. За эти два дня она почти ничего не ела. Чудо, что у нее вообще были какие-то силы. Аркаша хлопнула себя по животу, уверяя его, что питаться одним воздухом — это тоже не так уж и плохо. Желудок в ответ выдал еще одну разъяренную руладу.

— Стоит поесть, пока организм не взбунтовался, — добродушно отметил незнакомый голос, прозвучавший слишком уж близко от ее уха.

Аркаша, не замедляя скорости, скосила взгляд, не теряя, между тем, из вида стеклянный купол.

Сбоку мелькнула тень, и говоривший бесцеремонно выпрыгнул прямо перед ней, вынуждая остановиться.

Стройный юноша с большими глазами цвета свежей зелени и широкой улыбкой на пол-лица юркнул в сторону, уходя с ее дороги, а затем вновь прыгнул обратно, словно играя в видимые только ему классики. Во взлохмаченные волосы нежного оттенка персика были воткнуты головки распустившихся белых роз. Вокруг хрупкого тела билась ткань футболки цвета роз в его волосах. Она была на размера три больше нужного, отчего казалось, что футболка движется сама, ведомая собственной волей. Вокруг талии юноши за рукава был повязан черный блейзер.

На глаза Аркаши попалась нашивка с оранжевым сердечком — масть червы. Фомальгаут.

— Привет! — Юноша улыбнулся еще шире и принялся усердно махать ей, будто они находились далеко друг от друга и взмахи руками были единственным доступным способом взаимного приветствия. — Ты ведь Аркадия, да? Аркадия, да? Аркадия, да?!

Аркаша невольно отступила под напором этого нескончаемого энтузиазма.

— Ну да.

— Можно звать тебя Аркаша? Можно? Можно? Можно?!

— Ладно, ладно, ладно.

— Здорово! — Юноша совершил еще парочку прыжков из стороны в сторону. — А я, — он, не переставая благодушно улыбаться, сложил руки под подбородком, прижав запястья друг к другу, и побарабанил пальцами по щекам, — Нариса.

Разум забил тревогу. Аркаша напряглась и отступила еще на шаг. Тот парень, который, как предполагал Грегори, сдал их Карине Борзой при инциденте с шишаками. Тайный помощник Флориана Руфуса.

— Что-то не так?

Его улыбка больше не казалась дружелюбной.

— Нет.

— Что ж, приятно познакомиться. — Нариса прошел мимо, но на последнем шаге замедлился и, повернувшись вполоборота, водрузил ладонь на плечо девушки. Его голос понизился почти до шепота: — Приятно познакомиться с той, что защищает русала с севера. Видел вас в здании бассейна. — Пальцы юноши впились в девичью кожу, принося боль даже через плотную ткань блейзера. — Каково это? Быть русалочьей подстилкой?

Аркаша отпрыгнула от Нарисы и рассержено сжала кулаки. Тот весело хихикнул и снова помахал ей.

— Увидимся, Аркаша. — Юноша вприпрыжку понесся в сторону выхода из столовой.

«Не обращай внимания. Не обращай внимания. Спокойно».

Сделав пару глубоких вздохов, Аркаша вернулась к намеченному курсу. Стеклянный купол располагался на возвышении, к которому вели три полупрозрачные ступени. Не давая себе засомневаться, девушка вбежала по лестнице и проскочила сквозь стрельчатую арку. И чуть не врезалась в Евгеника Скального, который как раз собирался выходить.

— Осторожнее. — Директор наклонился и на всякий случай ухватился за лацкан ее блейзера, опасаясь, что она может слететь с лестницы. Аркаша даже представила себе, как он с легкостью поднимает ее в воздух, а она беспомощно болтает ногами, как кукла-марионетка. — Что-то случилось?

— Прошу разрешения на озвучивание своей позиции, основанной на аргументированном несогласии с принятыми мерами в отношении одного из учащихся Сириуса.

Евгеник удивленно приоткрыл рот, отступил и, нащупав сзади стул, поспешно присел на него.

— Слушаю.

Аркаша пару раз вдохнула и выдохнула, собираясь с силами. Попутно она заметила, что за овальным столом, накрытым белой скатертью, восседали и заместители директора.

— Теньковская? — Эрнст Немезийский захлопал глазами и, отвлекшись, чуть не вылил чай из чашки, которую держал у самого лица.

— Опять чарбольная команда Сириуса! — Карина Борзая стукнула кулаком по столу. Как-то очень незаметно в ее сознании Аркаша стала ассоциироваться с чарбольной командой Сириуса наравне с другими настоящими членами команды. Похоже, Теньковская слишком часто мелькала вблизи ребят.

— Спокойно, друзья. — Скальный водрузил локоть на стол и оперся щекой о кулак. — Давайте послушаем студента.

— Спасибо! Согласно Уставу КУКУО, правилам внутреннего распорядка, положению об исключении учащихся, инструкции, включающей раздел, регламентирующий правила поведения на территории образовательной организации, основным критерием для решения вопроса о принятии одной из мер воздействия в отношении учащегося, а именно, исключение из университета, являются нарушения установленных правил поведения, включающие целенаправленную порчу имущества и умышленные проступки, а также разжигание межвидовых конфликтов и побуждение к непосредственным межвидовым столкновениям, — на одном дыхании выпалила Аркаша.

— Память — просто класс, — восхитился Скальный и показал девушке большой палец. — Только основной посыл я, видимо, умудрился пропустить.

— Потрудитесь объяснить, Теньковская. — Борзая недовольно прищурилась. — Нормы, содержащиеся в утвержденных актах университета, нам всем прекрасно известны и без вашего напоминания.

— Сейчас объясню. Руководствуясь указанными положениями, директор образовательной организации, — Аркаша как-то постеснялась называть Скального по имени в этой фразе, — не должен исключать учащегося Моросящего Маккина, так как тот не совершал никаких проступков, а также не нарушал правил поведения в пределах КУКУО. Принадлежность его к русалам севера не может быть объективной причиной для принятия столь серьезного решения, потому что это... — Аркаша с трудом удержалась, чтобы не ругнуться, — это дискриминация!

Закончив речь, Аркаша выразительно уставилась на Евгеника Скального. Тот окинул ее любопытным взглядом, будто только сегодня увидел по-настоящему.

— Теньковская, скажите Рюпею, чтобы как можно чаще подключал вас к участию в мероприятиях факультета. У вас задатки оратора.

— А, хорошо.

— И ничего, если я задам вам вопрос?

— Ко... конечно.

— Почему вы решили, что я принял решение об исключении Маккина Моросящего?

— А вы не приняли такое решение?

— Разве не вы только что озвучили нормы, препятствующие мне сделать это? — Улыбка Скального говорила, что эта игра «ответ вопросом на вопрос» его крайне забавляет.

— Ну, я... тогда пойду? — Аркаша нерешительно повернулась к выходу.

— Конечно. Не забывайте хорошо кушать. И передайте, пожалуйста, Шаркюлю, что выдирать в библиотеке листы из склеенной книжицы с локальными актами крайне невежливо.

Ступени Аркаша преодолела в один прыжок.

— Надо же, какой энтузиазм, — протянул кто-то.

От тени за углом строения отделилась фигура, и на свет вышел Ровен.

У Аркаши было слишком хорошее настроение, чтобы портить его новой ссорой с демоном, поэтому она проигнорировала его и устремилась к раздаточным прилавкам Сириуса. Вот теперь можно было спокойно поесть да так, чтобы пузо на бок отвисло.

Без Маккина с его обаянием (хотя неясно, как сейчас все будут относиться к нему, зная об его истинной ипостаси) Мефиста выделила Аркаше лишь пару сосисок, которые на огромном блюде смотрелись весьма жалко, да стакан подозрительного морса.

Раздумывая, как бы исхитриться и добыть себе еще чего съестного, Аркаша прошла по столовой, ища свободный столик. Внезапно до нее донесся сладковатый запах свежей выпечки. Метнувшись по ароматному следу, девушка обнаружила у одного из столбов, удерживающих купол-столовую, блюдо, доверху наполненное рогаликами, обсыпанными шоколадной крошкой.

Быстро осмотревшись и не найдя, куда водрузить поднос с опасно кренящимся стаканом, Аркаша обиженно фыркнула. Но рогалики так вкусно пахли.

Теряя остатки самообладания, Аркаша дернула головой, забрасывая волосы через плечо на одну сторону, осторожно наклонилась, следя, чтобы ее поднос был все время на одном уровне, и ловко схватила краешек венчающего пирамиду рогалика зубами. Донельзя довольная, она повернулась, на ходу жуя добычу, и шаркнула краем подноса по рукам проходящего мимо Ровена. Тот держал два стакана, до краев наполненные красной густой жижей, до жути напоминающей кровь. От удара часть жидкости выплеснулась на поднос Аркаши — прямо на драгоценные сосиски.

— Опять ты! — прорычал Ровен, с раздражением глядя на то, как по его пальцам скользят красные капли.

Аркаша хотела издать похожее восклицание, но оказалось, что с торчащим изо рта рогаликом можно только сурово мычать. Ну и еще вращать глазами.

— Чего вякнула? — Ровен сердито сдвинул брови к переносице. — Убери булку, а то ни черта не слышно.

«Вот уж нет», — промычала Аркаша, продолжая энергично жевать. Эту фразу демон тоже не понял и от этого разозлился еще больше.

— Как же ты бесишь, Шмакодявка! — Ровен попытался водрузить один из стаканов на поднос Аркаши, чтобы освободить хотя бы одну руку, а затем, как она предположила, отобрать у нее рогалик.

Аркаша вытянула поднос прямо у него из-под носа и встала вполоборота, чтобы не позволить ему провернуть задуманное. Ровен засопел от злости, протянул руку вдоль девичьей шеи и прижал стакан к ее щеке.

«Обольет же сейчас!»

Аркаша отняла щеку от стакана и повернулась в сторону Ровена, чтобы промычать в его адрес что-нибудь нецензурное, и остолбенела, поняв, что демон стремительно приближает к ней лицо. Слегка наклонив голову, он вцепился зубами в другой конец рогалика, а через секунду, не удовлетворившись результатом, открыл рот пошире и отхватил кусок побольше. При этом его зубы слегка царапнули верхнюю губу девушки.

Проглотив с испугу одним махом остатки рогалика, Аркаша с ужасом уставилась на невозмутимо жующего ее рогалик Ровена.

— Что? — Он глотнул красной жидкости из стакана. — Сейчас-то можешь нормально говорить?

Пока Аркаша собиралась с мыслями, что-то привлекло внимание Ровена, и он вновь начал к ней наклоняться. Не успев среагировать, девушка похолодела, ощутив, как опаляющий жаром кончик языка Ровена скользнул по полоске кожи над ее верхней губой.

Демон отстранился.

— Крошки и растаявший шоколад, — пояснил он таким тоном, будто только что помог ей стряхнуть пылинку с плеча.

На этот раз Аркашины нервы подкачали. С неистово бьющимся сердцем она попятилась и метнулась в сторону, не заботясь о том, что сосиски скатились с тарелки, а морс выплескивается на поднос.

Решив, что ретировалась на достаточно безопасное расстояние, Аркаша снизила темп. Однако отдышаться ей так и не позволили. Над ней нависла тень.

— Какого рожна ты к нему липнешь?! — взвизгнула Ваниль прямо ей в лицо, щедро делясь с ней каплями мутной слюны.

Аркаша крепче стиснула поднос.

— Ну... поесть хочу.

— ЧТО?!

— Ну я липну к подносу, потому что очень хочется.

— Да я не про поднос! — Ваниль тряхнуло от ярости, длинные розовые волосы подскочили в льстивом солидарном порыве. — Отвали от Ровена!

«Момо? Принц Ваниль — Момо?! Чума!»

Аркаша, успевшая быстро переключиться от одного нервирующего фактора к другому, глянула через плечо. Ровен находился где-то в десяти столах от них и, ни о чем не подозревая, попивал свою мерзкую жижу.

— Чисто физически не могу это сделать, — сухо сообщила Аркаша. — Он слишком далеко, чтобы я могла от него отлипнуть.

— ЧЕ-ГО?! Ах ты страхолюдина! Свали во мглищу!

Ваниль ухватила Аркашу за уши и, взвизгнув, притянула к себе.

— Не могу свалить туда, куда отправляешь, — стиснув зубы, пробурчала Аркаша, обалдело пялясь в открытое декольте Ваниль. — Ты держишь меня слишком крепко.

— Конец тебе, мымренция! — Ваниль оттолкнула соперницу и врезала ладонью по днищу подноса Аркаши. Тот охотно взлетел, а затем с грохотом обрушился прямо на парня, сидящего за ближайшим столом. Край подноса ударил его по плечу. По блейзеру потекли сладкие ручьи из морса, а одна из сосисок забралась в боковой карман пиджака.

Ножки стола заскрипели, царапая пол. Парень поднялся, отпихнув стол. Массивная фигура вполне могла побороться за первенство с самим Евгеником Скальным. Одна его рука была гораздо толще Аркашиного тела. Покрытое шрамами лицо обратилось к девушкам. В глазах вспыхнули желтые искры. Вервольф, без сомнения.

— Бли-и-и-ин. — Ваниль попятилась. — Пятнашка.

— Пятнашка? — Аркаша хотела последовать ее примеру, но ноги будто к полу приросли.

— Его зовут «Пятнашка», потому что, если ты умудришься разозлить его, от тебя останутся одни пятна. — Ваниль, озаренная идеей, махнула вервольфу, чья фигура с каждым шагом становилась все больше и больше. Его щеки прорезали полосы коричневой шерсти. — Эй, Пятнашка, это она в тебя подносом кинула! Рыжая и страшненькая!

Аркаша все-таки сумела сделать один шаг назад, но, запутавшись в собственных ногах, села прямо на пол. Пятнашка навис над ней, капая слюной на оголенные колени.

Голос тети Оли в ее голове гадостно хохотнул и мурлыкнул:

«И поделом, соплячка!»