Стопроцентные чары

Глава 2. Простительный порок Отца Диспатера

«Тетя Оля что-то там говорила про необходимость успеть на поезд до шестнадцати часов сегодняшнего дня. — Аркаша, переполненная сомнениями, пялилась на турникеты, через которые то и дело проходили люди. — Пока успеваю. Хотя остается еще одна проблема (не говоря уже об актуальном вопросе «Что вообще происходит с моей жизнью?!»). Откуда взять желтый билет?»

Помня об инструкциях, Аркаша медленно двинулась в сторону крайнего правого турникета. Почему-то через него люди проходить избегали.

«Да ладно. — Девушка озадаченно всмотрелась в красный огонек на панели. — Состояние вроде рабочее. В чем же причина? Так, не следует накручивать себя понапрасну. Вполне возможно, что дело вовсе не в каких-то там сверхъестественных причинах, а в элементарной лени. Ну, лень топать до крайнего турникета и все тут. — Аркаша прислонилась спиной к холодной стене и пробежалась взглядом по толпе. — Бред, бред, бред. Такая толкучка, но ни одному человеку даже в голову не приходит выйти из очереди и пройти через этот турникет, где совершенно никого нет. Кроме меня. Такое чувство, будто никто его не видит».

При попытке резко оттолкнуться от стены сумка, болтавшаяся на плече, внезапно начала сползать. Давно стоило проверить, что за тяжесть натолкала ей в дорогу тетя Оля.

Неловко качнувшись, Аркаша запнулась одной ногой о другую и едва не свалилась на не блещущий чистотой пол. Сумка сползла окончательно и с глухим стуком приземлилась на массивные плиты, подняв столб залежавшейся пыли. Из бокового кармана выскользнул шарик-попрыгунчик. Жестоко ломая все законы физики, обошел мерными прыжками валяющуюся сумку и устремился к изумленной девушке. На последнем прыжке шарик чутка помедлил и, без посторонней помощи увеличив силу удара о землю, взлетел на уровень лица Аркаши. Теньковской ничего не оставалось, как просто раскрыть ладонь и поймать попрыгунчик.

— Чума, — выдохнула она, обалдело осматривая желтый шарик со всех сторон — вдруг на дистанционном управлении? — А это еще что?

В какое-то мгновение пальцы нащупали дефект на гладкой поверхности. Поднеся шарик к самому лицу, девушка прищурилась, ища странноватый выступ. Оным оказался бумажный краешек, торчащий из попрыгунчика примерно на миллиметр. Затаив дыхание, Аркаша подцепила ногтями обнаруженный краешек и осторожно потянула на себя. К ее удивлению, бумажный материал легко поддался, и через секунду в руках девушки очутился желтый плотный листок, по размеру напоминающий билет на цирковое представление. К слову, попрыгунчик после извлечения билета исчез — просто-напросто перетек в бумажную субстанцию, словно расправившееся после воздействия воды виртуозно сложенное сувенирное полотенце.

— Желтый билет. — По позвоночнику Аркаши в очередной раз пробежал холодок. Жизнь определенно не готовила ее к столь масштабной атаке инфернальных событий. Однако отступать было уже поздно... да и некуда.

Опасливо осмотрев пустую сторону билета, девушка перевернула его, тайно надеясь, что и на другой стороне не окажется каких-нибудь подозрительных надписей, которые породят лишние мысли в голове и затормозят двигательную активность. Интуиция прямо-таки вопила, что в нынешней ситуации следует просто отдаться течению. И не думать. Ни в коем случае не думать.

«КУКУО», — сообщили грациозные черные буквы на другой стороне билета.

— А вот это мне уже не нравится, — пробурчала Аркаша, стараясь не задумываться о смысле этих таинственных букв. Напрасно. Разум уже сохранил в памяти витиеватую каллиграфию, тут же начавшую долбить по ее сознанию раздражающими метафизическими постукиваниями: «ку-ку, ку-ку, ку-ку». — А-а-а! Это выше моих сил!

Схватив сумку, девушка вдарила билетом по панели и, уже не удивившись появившемуся зеленому огоньку, почти перевалилась через турникет.

Оказавшись на другой стороне, Аркаша, взвизгнув, зажмурилась и зажала уши ладонями. Невыносимый грохот ударил по неподготовленному восприятию, вынуждая согнуться в три погибели. Мгновением позже, кое-как восстановив дыхание, девушка медленно отняла от ушей ладони и настороженно прислушалась.

Шум, который она поначалу приняла за адскую какофонию, оказался всего-навсего оглушающей тишиной. Немудрено было ошибиться, потому что после гомона и веселой толкучки у турникетов тишина казалась вещью весьма противоестественной хотя бы потому, что Аркаша даже после прохода через турникет все еще должна была слышать людские голоса. Однако звук вырубился резко, будто по нему резанули ножом, отсекая все то, что представляет собой понятие «шум».

Девушка оглянулась через плечо и беззвучно охнула. На месте турникетов клубился черно-багровый туман. В поле зрения оставался тот единственный, через который и прошла Аркаша. Красный огонек лениво мерцал в полутьме в ожидании нового соприкосновения с очередным желтым билетом.

«Кошмарное сновидение продолжается. Наверное, я опять сплю на балконе, а ветер намораживает мне бока, — с умиротворяющим спокойствием подумала девушка, пытаясь не реагировать на следовавшие друг за другом открытия: никого вокруг, исчезли люди, направляющиеся к эскалатору, за густым туманом пропали киоски с газетами, билетные кассы и главное — выход на улицу. — Время для паники? Определенно, время психовать, вооружаться снятой с ноги туфелькой на шпильке и бросаться на прохожих».

От последней мысли Аркаша глупо хихикнула. Пришедший на ум порядок действий в точности описывал поведенческую склонность тети Оли нарываться на неприятности после очередного загула с более-менее приятным ухажером. Теньковская же туфель на высоких каблуках не носила и в особо стрессовых ситуациях не кидалась на людей, пытаясь тюкнуть им шпилькой промеж глаз.

Со стрессом Аркаша боролась иными способами, предпочитая обходиться без членовредительства, а настоящая паника, — неконтролируемая, высушивающая до основания, почти звериная, — посещала девушку лишь в особых случаях, безраздельно связанных со страхом того, что ее отнимут у тети Оли. Вот тогда-то Аркаша действовала без лишних размышлений — отчаянно, напролом, как загнанный зверек.

Но здесь зрела паника иного рода, и Теньковская только и могла что растерянно моргать и переминаться с ноги на ногу. За все пятнадцать лет жизни она никогда не попадала в такие ситуации, а потому попытка замереть и превратить свое жалкое всеми позабытое существование в еще более тихую и незаметную вещь в этом мрачном наполненном туманом месте казалась наилучшим выходом.

«Хочу... домой? А где он? Мой дом?»

Впереди что-то сверкнуло. Любопытство нетерпеливо подтолкнуло в спину, отодвигая на второй план нерешительность. Движение вперед сквозь плотную тьму, и награда за робкий порыв не заставила себя ждать.

Темнота рассеялась, уступая место смешению фиолетового и темно-синего оттенков. На всем пространстве постепенно загорались белые огоньки с голубыми, синеватыми и розоватыми контурами. Аркашу поглотило ощущение пребывания в ином измерении, в центре прекраснейшей, но чужой Вселенной. От каждого шага по полу разбегались бело-голубые всполохи, дыхание вырывалось из горла полупрозрачными облачками. По оголенным ногам пробежались первые мурашки.

«Если желтый билет был для меня кем-то приобретен, то своих денег он явно стоит», — размышляла Аркаша, без устали вертя головой и жалея лишь о том, что не может поворачивать ее на триста шестьдесят градусов, чтобы ухватить взглядом всю красоту одновременно.

В какой-то момент, засмотревшись на особо заманчиво сияющую звезду, Аркаша пропустила начало крутого спуска. Спасла сумка, которая, зацепившись за край перил, дернула девушку назад.

— Это было близко. — Теньковская присела на корточки, с бешено стучащим сердцем осматривая ступени, уходящие вниз, в знакомый клубящийся чернобагровый туман. — Дальше, получается, только туда?

Нерешительность вернулась и привела подмогу в виде дрожащих коленей и стучащих зубов. Воображение, шутливо присвистнув, включилось на полную, горделиво создавая картины одна другой хуже: и скопище маньяков, и толпа зомби, и скользящие по стеночкам мертвые девчушки. Благо, материала для работы было масса: и вам подогнанная атмосфера, и антураж, и бесконечный список просмотренных фильмов ужасов в копилке.

Нога в розовом кроссовке застыла над следующей ступенькой, подозрительно подергиваясь и явно желая рвануть в противоположном направлении. С трудом пересилив себя, Аркаша преодолела еще две ступеньки. Если так пойдет и дальше, к шестнадцати часам она на поезд не успеет. Хотя какие гарантии, что в конце спуска ее будет ждать именно поезд? Может, тетя Оля выдала ей билет прямиком в Ад. «Отправляйся в Ад, соплячка!» — вот это было бы вполне в духе Ольги Захаровой.

«Не, нервы не железные — один раз попользуешься, а потом до конца жизни глазки в кучку и слюнки водопадами», — забормотала себе под нос Аркаша, решительно разворачиваясь и настраиваясь на бодрый подъем.

Внезапный яркий свет больно резанул глаза, одновременно что-то твердое, сбив кепку, стукнуло Аркашу по лбу, заставив отклонить голову назад и в попытке сохранить равновесие вцепиться в перила.

— Здесь вообще-то спускаются, — услышала девушка чей-то раздраженный голос.

С трудом разлепив веки, Аркаша зыркнула вверх. В следующий миг черно-багровое пространство пронзил такой чудовищный ор, что слон, впечатленный исполнением, вполне бы удостоил вопящую аплодисментами.

Завершив феерическое уничтожение чужих барабанных перепонок, начатое скорее от неожиданности, нежели от реального испуга, Аркаша продолжила бесцельно двигать челюстью то ли в попытке набрать воздуха для новой звуковой атаки, то ли просто позабыв об ее изначальном предназначении. Глубоко в подкорке билась мысль, что визжать следовало чуточку раньше — например, когда перед глазами вспыхнуло пламя или когда чужой палец попробовал пробить дыру в ее лбу.

«Заторможенная реакция... Видать, пора хоронить нервные клетки и готовить слюнявчик».

— Ревущего бегемота, что ли, изображаешь? — Незнакомец, так и не удосужившийся убрать палец с Аркашиного лба, усилил давление и даже слегка царапнул кожу ногтем. Девчоночий ор не вызвал у него ничего, кроме зевоты.

Рискуя завалиться назад и прокатиться кубарем остаток пути, Аркаша, держась руками за перила, запрокинула голову до упора, тем самым сбросив со лба палец незнакомца. Конечно, легче было сделать шаг назад, спустившись на одну ступень ниже. Но разве это не отступление?

В ее рискованном трюке — в миниатюрной защите обыкновенной ступеньки, на которой она стояла, — было что-то упрямое и непокорное, сдобренное годами наблюдения за единственным и совершенно неидеальным примером для подражания — за тетей Олей.

Ольга Захарова обладала уникальной своенравностью, построенной на полном игнорировании чужого мнения и твердой уверенности, что каждая ее мысль — абсолют. И выковырять столь непрошибаемое создание из занятой ниши было просто невозможно. Аркашу всегда восхищала тетина твердолобость, но настойчивое желание Ольги жить вне общества лишь угнетало девушку. Идеалы тети подразумевали отказ от искренности в общении. Но вранье и так уже стало постоянным спутником Аркаши, и она отчаянно желала избежать превращения в холодную и отстраненную куклу. Быть может, поэтому Теньковская так легко сошлась с Колей — человеком настолько прямолинейным, что любая привычная ложь, которую за годы практики без труда, подстраиваясь под любого, создавала Аркаша, меркла перед его открытостью и честностью. Коля принимал все ее недостатки. «Они есть, и я принимаю это к сведению», — говорил его спокойный взгляд.

Под влиянием Коли озлобленное упрямство, выработанное постоянным ощущением одиночества и беспрестанным напоминанием тети о ее нелюбви к ней, превратилось в чистое упорство. И окончательную твердость этому чувству придал все тот же сероглазый юноша.

Это случилось около полугода назад. Аркаша на пару с Колей наматывала круги по школьному стадиону, отрабатывая собственную тренировочную программу. Девушка уважала напарника и честно старалась относиться к баскетболу с той же грандиозной серьезностью, что и Коля, поэтому безропотно принимала все его тренировочные программы, какими бы изнуряющими они ни были.

Примерно на середине третьего круга дыхалка окончательно сбилась, и Аркаша, кашляя, присела на корточки. Голову тут же заполнил рой раздражающих мыслей.

«К чему все это? Ходила на танцы, но тетя Оля не посетила ни одного выступления. Записалась в школьный театр, но тетя проигнорировала все постановки. Занималась папье-маше, но тетю Олю тошнило от одной мысли о выставках. А теперь баскетбол. Она не явится на игру. Просто не придет. Я измочаливаюсь, как оптимистичная кобыла на скачках, но тете на меня все равно пофиг».

На плечо Аркаши легла рука.

— Отдохнули и хватит. — Коля с явным удовольствием провел кулаком по собственному лбу, стряхивая пот. — Еще кружочек давай сбацаем, а потом вернемся на площадку. Сыграем один на один. И только попробуй двигаться, как дохлый морж, Обманка. Учти, это я тебя еще отжиматься не заставляю.

Аркаша между тем возобновлять тренировку не спешила. Так и не удосужившись встать на ноги, девушка, нахмурив брови, кинула затравленный взгляд на юношу.

— Коль.

— Ну?

— Наверное, я брошу баскетбол.

Молчание.

Аркаша открыла рот, чтобы вновь озвучить свое решение и теперь уже без робкого «наверное», но не успела. Коля, выбросив вперед пятерню с растопыренными пальцами, ухватил ее за волосы и дернул. От резкой боли в глазах помутилось. Сжав зубы, девушка начала заваливаться назад, пока затылок не уперся в подставленную Колей руку. Юноша наклонился к ней почти на расстояние поцелуя, но в этом поступке не было ни капли романтики.

— Скажи мне, что я ослышался, Обманка, — процедил юноша сквозь зубы, злобно сверкая глазами. — Неужто сдрейфила? Девчонки не могут восприниматься всерьез, но я, блин, поручился за тебя перед командой. У тебя же хорошо получается, дура, понимаешь? Толк-то есть. Темыч совсем недавно перестал посмеиваться, глядя на тебя, а ты сбежать удумала?! Раз уж установила себе такую планку, то будь добра ей придерживаться!

Глаза защипало: испугавшись реакции юноши, Аркаша забыла о необходимости моргать.

Серьезность в Колином подходе к делу всегда будоражила, а его абсолютное понимание собственных целей неизменно заставляло тянуться к нему окружающих и особенно тех, кто и вовсе заблудился в собственных стремлениях. Таких, как, например, Аркадия Теньковская. Но если о наличии в Коле этой чарующей уверенности Аркаша знала не понаслышке, то истинное отношение юноши к ее неуклюжим бултыханиям в бурлящем океане жизни стало для нее полным сюрпризом. Оказывается, есть человек, которому вовсе не плевать на ее потуги. Этот человек наблюдает за ней и даже оценивает. Словно... словно она действительно что-то значит.

Не поняв смысла появившегося на лице Аркаши выражения, Коля сердито цыкнул и бухнулся на колени, выдернув руку из-под затылка девушки. Беззвучно ойкнув, Аркаша завершила падение, тяжело рухнув головой на колени юноши. Опасливо покосившись на Колю, девушка приготовилась к новой гневной тираде. Ее не последовало, поэтому Аркаша осталась лежать на земле, устроив голову на мальчишечьих коленях.

— Знаешь, что часто повторяет отец? — Коля опустил глаза, ловя взгляд Аркаши. — Самое страшное, что ты можешь совершить в жизни, заняв позицию, это сделать шаг назад. Желаешь шагнуть назад, а, Обманка?

Не в силах выносить этот наполненный укором взор Аркаша пристыжено отвернулась.

— Обманка.

— А? — нехотя отозвалась девушка.

— Слышал от многих, что ты непостоянная. Начинаешь чем-то заниматься и почти сразу бросаешь. Сначала я думал, что это от скуки. Тебе быстро надоедает, и ты сваливаешь, ни о чем и ни о ком особо не беспокоясь. Однако человек обычно не прилагает столько усилий в деле, которое ему абсолютно неинтересно. А ты пыталась в кратчайшие сроки добиться идеального результата. Поэтому о скуке тут и речи быть не может. Тогда что это за отступление? Страх? Но чего же ты боишься?

Красивая ложь неуместна в общении с Колей. Этот парень не заслуживал быть обманутым.

— Боюсь... — Аркаша облизала мгновенно пересохшие губы. Интересно, в какой момент она достигла предела того, когда быть искренней с кем-то еще не было столь тяжело? — Боюсь споткнуться и упасть.

— Упасть? — Сурово сдвинув брови к переносице, Коля легонько шлепнул ладонью по лбу девушки. — Как будто это так страшно. Упала — поднимись и топай дальше.

Аркаша надсадно кашлянула и попыталась хмыкнуть.

— Эй, Коль.

— Ну?

— Падать... больно.

— Что ж, если будешь падать, — Коля криво улыбнулся и продемонстрировал ей раскрытую ладонь, — я тебя поддержу. Так что падай. Но никогда не смей осознанно делать шаг назад.

Замерев на узкой ступеньке посреди промозглого черно-багрового тумана, Аркаша с вызовом смотрела на возвышающегося над ней незнакомца.

«Самое страшное, что ты можешь совершить в жизни, заняв позицию, это сделать шаг назад».

Слова отца Коли не раз всплывали в ее голове в минуты отчаяния, придавая сил и пробуждая периодически задремывающее упорство. Вот и сейчас Аркаша не отступила, твердо стоя на избранной ступени, как воин, защищающий хлипкую, но родную крепость. Пусть избранный Колей девиз в этот момент воспринимался буквально, пусть сама местность не благоволила нежданной гостье, пусть и дальше продолжало рушиться то, что осталось от жизни несчастной сиротки, которой никогда не повторить судьбу Золушки, но отступать Аркадия Теньковская не будет. Не здесь, не сейчас, никогда.

— Оглохла, шмакодявка?

Что-то новенькое. Аркаша зависла, словно старенький компьютер, спешно прислушиваясь к себе. Интонации незнакомца совершенно отличались от тех, с какими Ольга Захарова произносила привычное для слуха девушки «соплячка». Хотя, конечно, печально, что слышать подобное каждый божий день могло войти в привычку.

Проанализировать собственные ощущения Теньковская так и не успела, потому что парень, которому, похоже, претила любая медлительность, без всякого предупреждения шагнул вниз, вцепился ей в плечо и грубо отодвинул в сторону, прижав спиной к перилам.

— Когда я задаю вопросы, то ожидаю реакции, шмакодявка.

Справа, разгоняя полумрак, взметнулись языки пламени. Аркаша пискнула, прикрывая лицо ладонями. В тот первый раз, когда пострадали ее лоб и гордость, а глаза ослепила вспышка, она решила, что огонь в руке грубого незнакомца ей только почудился. Однако сейчас кожу лизнул жар. Пламя проскальзывало сквозь пальцы юноши, не причиняя ему боли.

Буквально вдавливаясь спиной в перила, чтобы быть как можно дальше от огня, Аркаша между тем неосознанно вытягивала шею, силясь получше рассмотреть человека, вытворяющего подобные фокусы. Ведь это и правда всего лишь умело поставленный трюк? Нормальные люди огонь голыми руками с места на место не таскают.

Пламя взметнулось вверх — парень поднял руку над головой, в свою очередь, бесцеремонно оглядывая Аркашу.

Девушка, приоткрыв рот, наблюдала за пляшущими оранжевыми отблесками в алых глазах, когда незнакомец презрительно прищурившись, наклонялся к ней. Тонкие локоны насыщенного малинового цвета обрамляли лицо с острыми скулами, в длине своей достигая плеч. Еще два непослушных локона атаковали нос и губы юноши, образуя симметричный овал и превращая лицо в бледную гладкую маску, словно созданную из фрагментов сложной мозаики.

— Гадость. — Губы юноши превратились в нелицеприятную кривую линию. — Человек. И кто додумался отдать билет человеку?

Аркаша особой застенчивостью никогда не страдала, поэтому была бы и рада вступить в полемику и, может, даже как-то осадить парня, демонстративно ворочающего от нее нос, как будто она была ковриком, с которым обласканный котик перепутал свой лоток, да вот ничего путного на ум не приходило.

«Странно он как-то слово «человек» употребляет. — Аркаша вздернула подбородок и, передразнивая высокомерие незнакомца, сощурила глаза. — Походит на тетину реакцию на тараканов и реакцию Темыча на девчонок. Человек, говоришь. А ты тогда кто? Дед Мазай?»

— А что, нельзя? — Визжащие интонации в собственном голосе повергли девушку в уныние. Тявканье собачонки и то лучше бы прозвучало.

Парень издал полуфырк-полухмык и, отклонившись назад, расслабленно облокотился на перила, умудрившись при этом сохранить в целости трепещущий огонь в руке.

«И как он это делает? Иллюзия покатит на сто баллов, ну и балл сверху за неумеренный пафос».

Грубиян определенно был старше Аркаши. Темно-серая майка с мелкими разрезами, черные джинсы и кроссовки желто-красной расцветки выдавали в нем личность, далекую от этакого стандартного тихони. Такой привык быть на виду и, вполне возможно, что в крайне отрицательном смысле. В обычное время Теньковская предпочла бы обойти подобного субъекта стороной, не видя пользы от общения да и просто опасаясь его непредсказуемости, но сейчас ситуация требовала идти на жертвы.

Собираясь с духом, Аркаша сосредоточила внимание на висящих на шее парня наушниках, проводу, уходящему вниз и теряющемуся где-то в складках расстегнутой черной куртки.

— Куда смотришь? — Колено парня уперлось в балку перил рядом с Аркашей, а затем, резко развернувшись, он тем же коленом пихнул девушку в бок. — Свали. Мешаешь.

— Да что за... — Аркаша, потеряв равновесие, уселась прямо на холодную ступень, а незнакомец, тут же потеряв к ней всякий интерес, сжал пальцы в кулак, — пламя в его руке немедленно погасло, — и продолжил спускаться по лестнице. Миг и его силуэт поглотил черно-багровый туман.

«Алые глаза. — Девушку била мелкая дрожь. Жар огня исчез вместе с юношей, и холод, ощутив восстановление своей власти, с азартом атаковал оголенную кожу. — Красные контактные линзы? И что за прическа? Парик? Или этот задира крашеный? И много таких там, внизу? Может, это какая-то тайная площадка для концерта металлистов? Или внизу обосновалась дьявольская секта? Тетя Оля, куда же ты меня втянула?!.. Ах, кепка!»

Аркаша суетливо вскочила и вновь едва не шлепнулась на ступени. Встреча с неприятным субъектом лишила ее последней вещи, напоминавшей о Коле.

— Вот уж нет. — Девушка сглотнула и принялась медленно спускаться, мягко касаясь шероховатой поверхности перил. Ничего сложного. Спуститься, найти кепку и бегом назад. Что может случиться?

Бесконечное число ступеней спустя на пути порядком подуставшей Аркаши внезапно выросло препятствие. Нос сплющило обо что-то плотное, издающее пронизывающий скрип при любом соприкосновении. И чем дальше продвигалась девушка, тем сильнее становилось ощущение прохождения через оболочку гигантского полиэтиленового пакета. Дышать становилось тяжелее, горло издавало сипы, в легких из-за недостатка кислорода разгорался пожар. Аркаша отчаянно заскоблила по невидимой преграде ногтями. Последний рывок. Невероятное давление — казалось, еще чуть-чуть и лопнут глазные яблоки.

И тут все прекратилось. Аркаша слетела с лестницы и рухнула на колени. Из последних сил давя ладонями на пол, будто опасаясь, что его твердь вот-вот исчезнет, девушка с невообразимой частотой совершала вдохи и выдохи, как вымотанный после долгого бега пес.

Шуршание, скрипы, гомон, бубнеж. Аркаша подняла голову и встретилась взглядом с... глазом.

Огромная голубая радужка очерчивала влажный зрачок. Глаз размером с кресло держался на длинных идеально прямых палочках-ножках. Существо покачивалось из стороны в сторону, словно грузик на маятнике метронома.

«Меня терзают смутные сомнения. А не ударился ли мой крышак в бега?»

Аркаша, плотно сомкнув губы, чтобы не заорать что есть мочи, и не теряя зрительного контакта с любопытством пялящимся на нее Глазом, поползла назад, пока не уперлась в первую ступень лестницы.

«Деру! Деру! Деру!» — истерично завывал проснувшийся здравый смысл.

«Шайбу! Шайбу! Шайбу!» — не в тему, но не менее азартно подключился разум.

«Жрать! Жрать! Жрать!» — застенчиво напомнил желудок, подкрепляя желание приглушенным урчанием.

«Надо скорее проснуться. — Аркаша трясущимися руками подергала себя за кудряшки. — Быстрее же. Пока я тут не свихнулась на радость тете».

— Весьма общительный джентльмен, не находите? — донеслось до слуха девушки.

Аркаша скосила взгляд и справа от себя узрела коренастого карлика с гладко выбритым двойным подбородком и поблескивающей на свету лысиной. Свободная цветастая рубаха была заправлена в ярко-красные брюки с широкими штанинами, украшенными желтыми узорами-пятнами величиной с ладонь, отчего мужичонка напоминал клоуна, успевшего снять грим после представления, но подзабывшего избавиться от забавной одежонки.

— Имею в виду вашего собеседника, милое дитя. — Карлик кивнул на Глаз.

— Мы это... не общаемся.

— Сложности с коммуникациями? — Мужичонка сочувственно цокнул языком. — Прискорбно, прискорбно. Общение тренирует вежливость. А ее как раз и не хватает нынешней молодежи. Могу подсобить с построением конструктивного диалога.

— С кем? — на всякий случай решила уточнить Аркаша.

— Ну, со мной у вас диалог худо-бедно уже получился, а вот с духом Истины, видать, не клеится.

— С Глазом?

— Хо-хо-хо, опрометчиво толковать буквально тот образ, который воспринимают ваши маленькие глазки. Они и солгать могут. А вот для духа Истины все суетное как на ладони. Так сказать, без прикрас. Кстати, могу поздравить вас, милое дитя. Ваша персона вот уже достаточно долго владеет вниманием духа Истины, что весьма лестно, уж поверьте. Узрел он нечто необычное в глубинах вашей сущности... Или просто остановился отдохнуть.

— Ага, скорее, второе. — Аркаша наконец поднялась с пола, опасливо поглядывая на неподвижный дух Истины. — Он опасен?

— Не опаснее остальных разумных существ, которые опаснее более для себя, нежели друг для друга, — выдал карлик несколько расплывчатый ответ.

— Оу.

— Так как насчет диалога? — Мужичонка любезно улыбнулся сначала Аркаше, а затем Глазу, который на это никак не отреагировал. — Желаете пообщаться с духом?

— Не, мне достаточно зрительного контакта, — нервно хихикнув, отказалась Аркаша. — Знаете, доверительно попялиться друг на друга и разойтись — вот и идеал общения.

— Полагаете? — Карлик задумчиво погладил внушительный двойной подбородок.

— Проверено опытным путем. Вот блин!

Только сейчас Аркаша обратила внимание на движущиеся силуэты за спиной духа Истины. Зрение словно обрело новый уровень, гоня дымку иллюзии прочь и постепенно открывая всю картину целиком.

Место, где находились бедовая девчонка, вежливый карлик и меланхоличный дух, походило на станцию метро. Нет, это и правда была станция метро, но намного просторнее и вычурнее той, куда бы попала Аркаша, спустись она по обычному эскалатору.

Черная кирпичная кладка уходила ввысь на сотни метров, теряясь в голубоватых и лиловых всполохах угольно-черных облаков под самым потолком. Гладкий пол хранил в своем нутре обильный слой поблескивающих камешков, напоминающих драгоценные: тут и голубой гранат, и демантоид, и голубой турмалин, и даже алмаз. На стенах покачивались на тонких цепочках чаши, наполненные лохматыми сияющими шариками, заливающими помещение мягким успокаивающим светом.

Вот только их свет ни капли не успокоил Аркашу, потому что, рассмотрев внимательнее шныряющих тут и там на всем протяжении станции существ, она просто люто возжелала вновь повизжать.

Волосатые, рогатые, зубастые, мелкие, плоские, ползающие, летающие, похожие на людей и совершенно на них не похожие, в одежде и без, рычащие, хрипящие и булькающие — словно вся цепочка эволюции вдруг разом оказалась в огромном закрытом куполе.

— Проснись. — Ногти Аркаши впились в ладонь, будто вознамерившись продырявить ее насквозь. — Пожалуйста, разбуди меня, тетя Оля, ну, пожалуйста.

— Впечатляет? — Карлик понимающе закивал. — Немудрено. Аккурат к часу пик подоспели, милое дитя.

— Час пик?

— Без четверти четыре. Бездна начинает гудеть.

— Бездна? Мы что, в Аду? — Аркаша испугалась не на шутку.

— «Ад», тоже мне потешка. — Карлик сдержанно хохотнул и с чувством провел ладонью по лысине. — Хотя любая станция Бездны в час пик, что тот же Ад — суета, толкотня, все вечно куда-то спешат.

«Метро. Билет вывел меня на одну из станций монстро-метро. — Нервничая, Аркаша непроизвольно зажевала одну из лезущих в рот кудряшек. — Заклинания, духи, чудища. Я слишком стара, чтобы верить в подобную чушь. Но чертовски реалистичный сон выходит».

— Простите. — Аркаша замялась.

— Отец Диспатер, — представился карлик, манерно шаркнув ножкой по драгоценному полу. — Можно, просто Отец Диспут.

— Аркадия Теньковская. — Девушка смущенно потупилась, раздумывая, что делать дальше. Инструкции Елизаветы, по словам тети Оли, ограничивались советом пройти через турникет, используя желтый билет. И? Остаться посреди скопища монстров всех уровней мерзостности или сесть на поезд? Но куда ехать? — Отец Диспут, не подскажете назначение этого билета?

Карлик охотно воззрился на желтый билет в руках Аркаши.

— О, именной проходной. — Мужчина с большей заинтересованностью взглянул на Теньковскую. — Студентик. Чай, первый раз, голуба? Новоиспеченный студент?

Билет едва не выскользнул из вмиг ослабевших пальцев. Чего? «Студент»?

— Мне как-то рановато, — промямлила Аркаша, прижимая к себе спортивную сумку. — Да и не припомню, чтобы я экзамены на поступление сдавала.

— Поступить-то всякий может, — отмахнулся Отец Диспатер, — а вот на плаву удержаться — задачка. Какое учебное заведение избрала, а, голуба?

— Еще б знать. — Аркаша повертела в руках билет и по наитию продемонстрировала карлику заглавные буквы, выведенные на одной из сторон. — «КУКУО». Судя по всему, универ кукушек.

— Пф-ф, голуба. — Отец Диспатер согнулся от смеха и с воодушевлением хлопнул себя по колену. — Юморна дева, так держать. Подобный настрой и сохрани, ибо избрала ты учебное заведение не простецкое.

— Да? — настороженно переспросила Аркаша. — А как-то можно отказаться от этой «не простецкой» чудесности?

— Дело-то сугубо личное, милое дитя. — Карлик пожал плечами, а дух Истины топнул ножкой-палочкой, Аркаша, подзабывшая о его присутствии, подпрыгнула, — и вновь замер. — Недоволен дух отчего-то.

— И почему?

— Кто ж этих, духов-то, знает. Ратуют за разное, а истолковать их порывы немногим дано... Ах да, голуба, не твоя вещица?

Аркаша едва не запрыгала от радости, когда Отец Диспут извлек из-за пазухи потерянную кепку.

— Упала прямо к ногам. А я и хвать! А потом и мыслю, основываясь на всей своей культуре личности: надобно бы владельца-то дождаться. Чай, расстроился, что шапчонку обронил.

— Еще как расстроился! — заверила мужичка Аркаша, протягивая руку к кепке. — Спасибо, что спасли мое сокровище.

— Да не за что, голуба.

В момент передачи пальцы Отца Диспатера будто бы невзначай коснулись девичьей руки и в следующую секунду обхватили тонкое запястье — склизкие, как жирные гусеницы. Ноздри с шуршащим сопением втянули воздух, на миг превратившись в две крохотные драконьи пещерки. Аркаша в панике задергалась. Ей казалось, что еще секунда — и вместе с воздухом карлик втянет в себя и ее.

— Знаешь ли ты, Аркадия Теньковская, в чем беда разумных существ? — От добродушного мужичка не осталось и следа. Лицо покрылось красными пятнами, глаза вылезли из орбит, от уголка рта к подбородку тонкой линией протянулась пузырящаяся слюна. — Они податливы, как пластилин. При большом желании можно создать из них все что угодно. Однако это и слабость, которая заставляет их покупаться на малейшие искушения.

Подошва кроссовок заскрипела по полу. Аркаша покраснела от натуги, пытаясь вытащить руку из цепких лап карлика. Она тянула и тянула, тонко поскуливая, с каждым мгновением ожидая услышать ужасающий треск ломающихся костей.

— А кто у нас нынче защищен от слабостей? — Отец Диспатер, не ослабляя хватки, развернулся всем корпусом, дергая пленницу на себя. Возложив свободную ладонь на лоб, карлик патетично вскинул лысую голову. — Правильно, голуба. НИКТО. Пакости, слабости, пороки. Да кто не грешен, спросишь ты.

Между тем Аркаша ничего спрашивать не собиралась. Не дождавшись отклика на свою пламенную речь, карлик разочарованно поджал губы.

— А кто не преклоняется перед слабостями? — продолжил он. — Поддайся слабости и почувствуешь вожделенную свободу. Что ж, грешен и я. Пороки и во мне сыскать легко. А особенно, один, но он простительный весьма. Ведь воплощает жажду он, которую порождают еще более пакостные создания.

Пальцы карлика разжались, и Аркаша неуклюже завалилась назад. Мужичонка расстроено покачал головой и слегка поклонился, будто извиняясь.

— Простительная слабость и весьма малюсенькая. — Не разгибаясь, карлик вскинул голову. В темных глазах сверкнул хищный огонек. — Вот незадача, милое дитя. Ведь я хронический ауропожиратель. Ай-ай. А твоя аура показалась мне очень даже интересной. Прискорбно, прискорбно.

И Отец Диспатер ринулся вперед.

Скрученные в баранки косы русых волос по бокам щекастого лица завораживали.

Семилетняя Аркадия Теньковская, устроившись на стуле и держа спину ровно, как учили в школе, с трудом пыталась сосредоточиться на разговоре с Инессой Бобруйской, специалистом опеки. Невысокая полненькая дама сидела за столом девочки, держа в правой руке ручку с перламутровой оболочкой, а пальцами левой руки лениво барабанила по странице раскрытого ежедневника. Чуть поодаль на столешнице женщина пристроила тонкую папку с подозрительными, как показалось Аркаше, документами.

«Бу-бу-бу», — доносилось до ушей девочки. Бобруйская то и дело открывала рот и, видимо, сообщала что-то важное, но Аркаша никак не могла уловить сути, продолжая пялиться на выпирающие баранки волос.

«Че, опять Бобруйская и ее команда? — убивалась Ольга Захарова часом ранее. — Сколько можно уже приходить, а? Разве я обязана терпеть их морды больше раза в квартал? Еще и месяца не прошло с их последнего набега. Чего зачастили-то? Задрали эти козы. А особенно, Бобруйская. Свинка пучеглазая. «Уж поверьте мне, бла-бла-бла…» Нет, ты только подумай, соплячка, приходит сюда и парит мне мозги каждый раз. Типа ты у нас цветочек тепличный и о тебе заботиться надо аки о звездатой звезде. Поверю ей, ага, держи карман шире. Кто будет верить тетке с прической, как у принцессы Леи?»

«Да, на принцессу не потянет», — глубокомысленно заключила Аркаша, не найдя прелести в сочетании волосяных баранок и отвисших бульдожьих щек.

— Аркаш, деточка, слышишь меня?

— А? Да, Инесса Григорьевна, слышу. — Теньковская тряхнула головой, надеясь, что женщина обратит внимание, как аккуратно повязан бантик на ее косичке, как заботливо подобран новый домашний костюмчик и пушистые кроличьи тапки. Взгляните, госпожа Бобруйская, этот ребенок окружен любовью и заботой.

— Скоро уже первый класс закончишь. — Инесса улыбнулась и пошарила взглядом по полке с учебниками. — Как учеба? Хорошистка?

— Отличница. — Аркаша, насупившаяся было от напряжения, одернула себя и выдавила запоздалую ответную улыбку. — Тетя Оля подтвердит. Она ходит на КАЖДОЕ собрание.

Бобруйская, заинтересовавшись повышенной тональностью, с которой девочка произнесла слово «каждое», повернулась к Аркаше всем корпусом и, положив пухлый локоть на спинку стула, проникновенно уставилась на слегка съежившуюся собеседницу.

— Что это у тебя голос как-то странно срывается? — Инесса с обеспокоенным лицом качнулась вперед, собираясь встать, но силы рывку не хватило, и женщина грузно шлепнулась назад. Быстро приняв вид, что, мол, так и было задумано, Бобруйская добавила: — Сейчас по городу всякие вирусы ходят. Не болеешь, деточка? Лечит тебя тетя?

— Не болею. — Мысли скакнули с одной ветки предполагаемого развития беседы на другую. — Мы с тетей Олей часто гуляем.

— Неужели? — оживилась Инесса. — И куда ходите?

— В парк кататься на роликах. Мне нравится. В зоопарк. Обезьяны очень смешные. Цирк. Представление с водой мне не очень понравилось, но тюлень был смешной. — Аркаша перевела дух, лихорадочно вспоминая строчки собственноручно созданного списка. Бумажный вариант этого списка-шпаргалки теперь находился в кармане халатика Ольги Захаровой, ожидающей конца их разговора в гостиной на диване. — Кукольный театр. Ходили в кино на мультяшки. Тетя купила мне тапочки. — Девочка вздернула ногу, демонстрируя звериную обувку.

— Тихо, тихо, не спеши так. — Инесса, махая руками, засмеялась. — Поняла, что вы часто гуляете и много интересных мест посещаете. Твоя тетя молодец. — Бобруйская наклонилась вперед и, прижав ладошку к губам, доверительно прошептала: — Хотя по ее виду и поведению сразу и не скажешь, что она очень уж заботливая.

— Она молодец, — мгновенно отреагировала Аркаша, сцепляя пальцы за спиной в замок.

— Это радует. — Инесса встала со стула — на этот раз удачно, — и принялась мерить шагами комнату. — Аркаш, я тебе уже не раз говорила, но повторю снова. Если тебе будет плохо с тетей, то сразу сообщи классному руководителю или директору школы. А они уже передадут мне.

— Плохо?

— Не накормит тебя вдруг или лечить не станет, или вечером с дополнительных занятий не заберет...

— Тетя Оля все делает.

— Это так, к слову. Ты не молчи. Рассказывай обо всем.

— Я все рассказываю.

— Вот и умница. И вечером, а уж тем более, ночью, не гуляй без тети. Хотя, я полагаю, тетя тебя просто так одну и не отпустит.

Глубоко внутри детской души шевельнулся червячок паники.

— А если окажусь одна ночью на улице… те-о-ре-ти-чес-ки, — быстро пробормотала Аркаша недавно выученное слово. — То что случится?

— Тебя найдут сотрудники полиции, посадят в машину и отвезут в отдел. А уж потом всем миром будем решать, достойна ли Ольга Захарова продолжать заниматься твоим воспитанием, раз допустила подобное.

Аркаша завозилась на стуле и едва не слетела с него.

— Накажете ее?

— В таких случаях и отобрать тебя у нее можем. Ой-ой-ой... прости, что-то я заговорилась. — Бобруйская хлопнула себя по губам и с сожалением покосилась на вмиг побелевшую девочку. — Ты не волнуйся, деточка. У тебя тетя молодец, такого поведения не допустит.

— Это да, — с трудом выдавила из себя Аркаша, растягивая губы в подобие улыбки. — Она меня по ночам на улице одну... не оставляет.

— Вот и правильно. — Инесса отодвинула край рукава, под которым обнаружились часы. — Что ж, мне пора. Пойдем к твоей тете.

Ольга, устроившаяся на диване в позе восхваляемой Клеопатры, удостоила прощающуюся Инессу лишь снисходительным кивком. Пока Бобруйская с кряхтением и тихим чертыханьем натягивала в прихожей обувь, Аркаша приблизилась к расслабившейся тете и нависла над ней, задумчиво разглядывая.

— Чего? — вполголоса буркнула Ольга. — Мне еще понадобится этот твой список или могу уже его выкинуть?

Губы девочки обиженно дернулись.

— Вот бы нам посетить хотя бы одно место из моего списка.

— В следующей жизни, соплячка. — Ольга взяла со столика журнал и погрузилась в чтение. — Иди и выстави уже эту бабу из моей квартиры.

Аркаша шагнула к выходу из гостиной, но на полпути остановилась.

— Тетя Оля, завтра занятия в «Дэнс коктейле» закончатся в половину девятого. Заберешь меня?

— Что еще за коктейль? — проворчала Ольга.

— Танцевальная секция в школе. Я записалась. Помнишь? Заберешь меня вечером?

Не отрываясь от чтения, Ольга продемонстрировала племяннице средний палец.

— Я ухожу! — донеслось из прихожей.

Прежде чем закрыть дверь Аркаша слегка помедлила.

— Инесса Григорьевна.

— Да, деточка? — Бобруйская замерла у раскрытых створок лифта.

— Если окажусь одна ночью, и меня найдут сотрудники полиции, что могу сделать лично я? — Аркаша до боли сжала ручку двери и быстро добавила: — Те-о-ре-ти-чес-ки.

— Теоретически? — Бобруйская хитро подмигнула девочке. — Быть обманчиво-ловкой и уметь быстро бегать...