Стопроцентные чары

Глава 7. Новоселье грязной кровушки

Выбравшись наружу, Аркаша с облегчением перевела дух. На какой-то миг ей показалось, что там, в зале, Грегори, коснувшись ее волос, понял, что перед ним виновница его несчастий.

«Правда, если копнуть глубже, моей вины как раз и не обнаружится. Я не заставляла никого играть в чарбол без пресловутых меток и уж точно не просила подпаливать мне шевелюру Стопроцентными. С какой стороны ни посмотри, мне была отведена одна-единственная роль — роль жертвы».

Углубившись в размышления, Аркаша едва не налетела на стоящего на ступенях Джадина Кюнехелма, хотя такую громадину не заметил бы только слепой.

Получив вдогонку очередную порцию зырканий из разряда «напрягаешь своим убогим копошением, но пока терпимо», Аркаша пулей промчалась вниз по лестнице.

Джадин, тут же забывший о существовании Аркаши, едва та исчезла из его поля зрения, наклонился и сунул голову в дверной проем Турнирного Дома.

— Кэп! — Услышала Аркаша.

— Что еще, Кюнехелм? — Досаду в голосе Грегори можно было черпать ложкой.

— Сбор на сегодня намечается?

— Естественно.

— Тогда я пожрать.

— Никаких «пожрать», Кюнехелм. Дуй за Шарора и Линси. Через двадцать минут встречаемся в спортзале Сириуса.

— Но, Кэп...

— Мухой давай.

Аркаша рванула с места, словно команда была адресована ей, и нырнула в один из коридоров пристройки главного тринадцатиэтажного здания. Насколько она помнила, Маккин привел ее именно с этой стороны.

— Ты идешь не к административному корпусу.

С испугу Аркаша изобразила весьма красивый прыжок пьяного кузнечика. Из темноты шагнул Маккин. Мгновенно упокоившись, девушка с решительным видом потянулась к кроссовку с четким намерением снять его и отдубасить им русала.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросил юноша, увидев ее перекошенное лицо и странноватую позу.

— Копчик хочу почесать. — Перед Аркашей встал мучительный выбор: стоит ли сначала развязать шнурки или понадеяться, что это не помешает огреть русала по лбу?

— Обеспечить тебе уединение? — озадаченно поинтересовался Маккин.

— Не трудись. Куда ты пропал? Я еле жива осталась.

— Прошу прощения. Не заметил, что ты отстала.

— А почему в зал не вернулся?

Юноша ответил не сразу. Мученическая гримаса завладела лицом русала, и сколько бы он ни старался, жалобное выражение не исчезало.

— Скажем так, мне не очень приятно присутствие демонов, — через силу выдавил Маккин.

— Пусть поднимет лапку тот, кому они приятны. — Мечта покрыть Ровена Шарора метками «Базовый Держатель» от макушки до пят все еще тлела в подкорке, мягко намекая на необходимость отплатить гаду за пренебрежительное отношение той же монетой. — Ладно. Ты вовсе не обязан следить за моей неудачливой персоной. Волен идти куда и когда захочешь.

— Ну, раз так, — Маккин, поняв, что Аркаша не собирается развивать тему, сразу же успокоился, — желаю отправиться в административное здание вместе с тобой, а потом хорошенько перекусить и выспаться.

— Принимается. — Девушка подняла вверх большой палец. — Избавим тебя от нудной меня. И не спорь. — Аркаша взмахнула рукой, пресекая попытку русала возразить. — Я не очень интересный человек и уже привыкла, что со мной не слишком уж хотят общаться.

— Жаль разбивать твою устойчивую стереотипность по поводу мнения окружающих, но от общения со мной тебе точно не отделаться. — Маккин широко улыбнулся, и, черт побери, одна эта улыбка отправила Аркашу в небесную высь.

Что кривить душой, друзья для Теньковской были недостижимой роскошью, и она крайне дорожила отношениями, сложившимися между ней и Колей.

А что же теперь? Может ли она понравиться кому-то без использования своей практичной техники притворства? Позволят ли ей быть самой собой здесь, в стеклянных стенах не такого уж и хрупкого университета?

По дороге ребятам не встретилось ни одной живой души — все наслаждались чудесным ужином. Аркаша вспомнила про чарбольную команду Сириуса, которую, вполне возможно, прямо в этот момент отчитывал злой Грегори, и послала мысленное сообщение старосте, рекомендуя в ярости своей сосредоточиться более на Момо.

С задачей проводника Маккин справился на ура. Окольные пути привели их к главному входу тринадцатиэтажной громадины. А еще оказалось, что прекрасная способность русала в ориентировании на местности не появилась из воздуха — он всего лишь прибыл в Блэк-джек на пару дней раньше и успел изучить всю территорию.

Преодолев крутящиеся стеклянные двери наподобие тех, что устанавливают в бизнес-центрах, ребята очутились в просторном белокаменном холле.

— И на какой этаж нам нужно? — Аркаша с тоской смотрела на широкую лестницу, сверкающую серебристыми противоскользящими бороздами на краях ступеней. Холл был хорошо освещен, и свет, отражаясь от зеркальных уголков ступеней, создавал впечатление восхождения прямо по воздуху.

— Кабинет директора и зал совещаний располагаются на последнем этаже. На тринадцатом.

— Неужели? — Аркаша переступила с одной многострадальной ноги на другую и пришла к выводу, что скорее помрет, нежели взберется на Олимп к Великой Верхушке.

Маккин подошел к подножию лестницы.

— Идешь?

Усталость вновь отвоевала себе часть территории, и Аркаша, доковыляв до русала и отбросив всякую стеснительность, призывно распахнула объятия.

— Позволяю тебе донести меня до тринадцатого этажа, — торжественно провозгласила она.

Аркашино нахальство было воспринято с наигранно сдержанным спокойствием.

— Аттракцион неслыханной щедрости, — усмехнулся Маккин, нажимая на незаметную на фоне белой стены серебристую кнопочку. — Но, пожалуй, передам эту привилегию лифту.

— О, — восхитилась Аркаша, буквально вваливаясь в кабину между открывшимися створками лифта. — Тебе повезло.

— Учту.

В кабине было достаточно просторно, чтобы, скажем, провести корову, а то и две. Отчего маги используют технические средства обычных людей, а не взлетают на верхушку здания с помощью какого-нибудь крибли-бума или крылатой чупакабры, для Аркаши оставалось загадкой.

Тренькнул звоночек, оповещая о закрытии дверей. Но створки лифта так и не успели встретиться, потому что на их пути выросло препятствие. Чья-то рука просунулась аккурат между ними и не позволила дверям закрыться.

Сопровождаемый еще одним звоночком в лифт зашел юноша. Если вблизи проходил какой-то рок-концерт, то вошедший наверняка был прямиком оттуда. Черная переливающаяся рубашка, не заправленная в брюки и отдалено напоминающая мусорный пакет (или, как называла его Аркаша, «мешок для трупа»), была наполовину расстегнута на груди, демонстрируя немного больше тела, чем того позволяли грани приличия. Узкие брюки того же цвета были обильно украшены блестящими заклепками, которые находились в самых неожиданных местах. Ко всей этой прелести прилагались густые волосы оттенка угля, чуть удлиненные на затылке, гладкая кожа без единого изъяна и полные губы, за форму которых любая зацикленная на внешности прелестница удавила бы — и себя, и счастливого обладателя.

Картину портило лишь одно: алые глаза. Демоны у Аркаши ассоциировались теперь лишь с палеными волосами и персиковым ароматом. Взаимосвязь одного с другим удивляла и ее, но переубедить упрямый разум было практически невозможно.

Бум. Спина девушки коснулась стены кабины. Аркаша только и успела что моргнуть, а демон за эти доли секунды оказался совсем рядом и прижался к ней всем телом. На этот раз девичий нос уткнулся в выпирающую ключицу. То ли нос был слишком длинным во всех его ипостасях и проявлениях, то ли сегодня был его день — день носа-везунчика, — и он благополучно тюкал все, до чего мог добраться.

— Мне наверх, — прошелестел голос. Легкое дыхание защекотало мочку правого уха Аркаши.

— А я тебе не лифтер, — выдохнула девушка, доблестно сосредотачиваясь на кусочке потолка над плечом юноши. Сдвинувшись чуть вбок, взор тут же ловил внушительный процент тела, не прикрытый рубашкой, поэтому Аркаша вступила в нешуточный бой с бушующими внутри нее тараканами в попытке доказать, что потолок в этой ситуации намно-о-о-ого интереснее.

По наморщившемуся лбу скользнули теплые пальцы, но Аркаша вздрогнула, словно по ее лицу провели куском льда. Огладив лиловый синяк на ее лбу, парень медленно провел рукой по шее девушки, затем по плечу и участку кожи до локтевого сгиба. При каждом касании сине-лиловых пятен, доставшихся Аркаше в награду за чрезмерную инициативность и любопытство, юноша начинал дышать чаще. Пальцы отдергивались, а затем вновь возвращались к поврежденной девичьей коже, как будто касались ледяной поверхности воды в теплую погоду — не в силах вытерпеть низкой температуры прерывали контакт, но и, не выдержав разлуку, возвращались к жестоким холодным объятиям.

Алые глаза приблизились настолько, что образ потолка больше не спасал. На щеку легла ладонь, не позволяя отвернуться. Большой палец зафиксировал подбородок. Юноша, с изяществом, присущим нежной лани, изогнул шею, но повелительно, словно царь зверей, удержал на месте задергавшуюся пленницу. Чуть приоткрытые губы потянулись к Аркашиным губам.

Столь мерзко Аркаша еще не чувствовала себя никогда. Приторно сладкий запах перемолотой кокосовой стружки и миндаля проникал в ноздри, щекотал полость носа почти до болезненного зуда и практически дезориентировал. Этот запах был совсем не похож на приятный персиковый аромат, исходящий от Момо. Задыхаясь от ужасающей сладости, Аркаша неожиданно поняла, что предпочла бы сотню раз проехаться на коленях злыдня Ровена, чем простоять вот так еще хотя бы пару секунд.

Горячий выдох прямо в Аркашины губы, принесший новую волну сласти. Губы юноши оказались в паре миллиметров от ее.

«Отгрызть к чертям и сжевать», — захихикал внутренний голос. Аркаша и не подозревала, что где-то глубоко внутри в ней спит каннибал, — похоже, только и ждал, пока разум застелет дымка непонятной дремоты.

Воплотить в жизнь безумный план так и не удалось. На плечо демона легла чья-то рука, и в следующую секунду он был насильно оторван от совершенно ослабевшей девушки и отброшен к противоположной стене кабины.

— Прекрати! — Маккин с одичалым видом сжимал и разжимал кулаки. Капюшон слетел с песочных волос, глаза искрились яростью. Пацифист до мозга костей, он, скорее всего, совершенно не представлял, что следует предпринять дальше, и поэтому просто стоял, огорошенный необходимостью участия в драке.

Сквозь густую челку, упавшую на лицо, сверкнули искры злобы. Отброшенный демон, опираясь ладонью на стену, медленно выпрямился.

Синяя тонкая линия скользнула от левого нижнего века русала на щеку. Затем сразу три. Линии переплелись, образуя кривоватую паутинку вокруг глаза юноши.

«Это еще что?» — Аркаша ошарашено вгляделась в символ, напоминающий светящееся клеймо.

— Знак Седны... — прошелестел демон, по-змеиному качнувшись из стороны в сторону. — Русал с севера? Славненько.

Что-то хрустнуло в затылке. Ноги подкосились, накренилось тело, волосы провисли вдоль щек, словно грязные водоросли. Аркаша жалобно замычала, чувствуя жутчайшее давление, — будто лифт начал складываться, как конструктор, а его крыша медленно двинулась вниз. Подобное девушка ощущала всего пару часов назад, когда Ровен атаковал Отца Диспатера.

«Неужто и этот хочет создать огонь прямо в лифте?» — ужаснулась Аркаша, с трудом справляясь с желанием распластаться морской звездой на полу.

Однако вместо пламени замкнутое пространство занял вихрь. Демон развел руки в стороны, рубашка забилась вокруг его тела поломанными крыльями. Нескончаемые воздушные потоки летели без разбору во все стороны, набирая силу.

Маккин издал гортанный звук и, задыхаясь, схватился за горло. Аркаша беззвучно вскрикнула и сипло закашляла, когда воздушный поток угодил в ее распахнутый рот.

Сквозь завывание ветра пробилось звонкое треньканье. Створки лифта разъехались в сторону. Миниатюрное торнадо в мгновение ока спало, оставив напоминание о себе лишь в виде всклокоченных волос да побелевших лиц.

— Томас Багро! Что здесь происходит? — Оказывается, все это время лифт находился в движении и добросовестно вез пассажиров на верхний этаж. В холле тринадцатого этажа, выполненного в светло-голубых тонах и обставленного мягкими креслами, стоял Эрнст Немезийский, судя по реакции, неприятно пораженный открывшимся перед ним зрелищем. — О гнилые первоцветы! Только не говорите, что устроили драку в лифте. И это в десяти метрах от кабинета директора!

Аркаша хотела сказать что-то вроде «в драке обычно атакуют обе стороны, а здесь планировалось целенаправленное избиение», но горло исторгло лишь новую порцию кашля.

Русал стоял как громом пораженный — ни жив ни мертв. Он даже не шевелился. Знак Седны бесследно исчез. В широко распахнутых глазах юноши застыло немое отчаяние — беспросветный ужас беспомощной жертвы перед летящим в прыжке хищником. Взгляд застыл на Томасе, чьи алые глаза маняще сияли. Их чарующе мерзкому свету ничуть не мешал упавший на лицо покров из волос. Гипнотическое сияние пронизывало насквозь, оплетало липкими нитями, лишало воли. Если так ощущала себя Аркаша, обделенная вниманием демона, то что же чувствовал Маккин, которого он просто пожирал взглядом?

— Не сошлись характерами, профессор, — пояснил Томас настолько обыденным голосом, что могло показаться, что повздорили они из-за чего-то столь же обыденного типа по-глупому пропущенного гола любимой команды или бездарного функционала на новой тачке.

— Багро, ничто не может оправдать применение силы. — Эрнст разочарованно поджал губы. — Тем более до обновления метки. Честно говоря, не ожидал от тебя такого. Придется проинформировать об этом Владлена.

Томас смиренно опустил голову, всем своим видом выражая раскаяние в содеянном — ни дать ни взять пушистый котеночек, опрокинувший миску с молочком.

Аркашу, у которой от пережитого все еще кололо в груди, будто от иголок поселившегося внутри гиперактивного ежика, такое поведение покоробило. Тут любому стало бы понятно, что Томас ничуть не сожалел о своем поступке и более того, — если бы не вмешался Немезийский, довел бы дело до конца. И в чем заключался этот конец, девушка предпочла бы не знать.

— Багро.

Алые глаза оставили безвольную жертву и сфокусировались на заместителе директора.

— Томас. — Немезийский покачал головой. — Иди сюда.

— Профессор?

— Ты знаешь, что так будет правильнее.

От Аркаши не укрылось раздражение, на миг мелькнувшее в глубине демонских глаз. Несмотря на это, юноша послушно вышел из лифта и протянул Немезийскому руку. Эрнст вновь покачал головой и обхватил пальцами тонкое юношеское запястье.

Сколько ни всматривалась Аркаша, никаких искр, радуг или иных пространственных изменений так и не заметила, но когда Немезийский отпустил Томаса, девушка увидела на его запястье черную вязь «БД» и четыре масти вокруг — точно такую же татуировку, что была у Брунгильды.

— Мне пришлось запечатать твои силы раньше других, Багро, — извиняющимся тоном сообщил Немезийский, дуя на собственные пальцы. — Это вынужденная мера наказания.

— Понимаю, профессор. Благодарю.

Слышать вежливую речь от парня, похожего на фаната металла, было столь же странно, что и уличный сленг от какого-нибудь напомаженного и прилизанного джентльмена.

Удрученно вздохнув, Немезийский похлопал Томаса по плечу и указал на дверь в конце холла.

— Ступай, Багро. Директор в совещательной.

Невинно улыбнувшись мужчине, демон чинно прошествовал мимо него, а затем за спиной Немезийского оглянулся, поймал взгляд Аркаши и беззвучно чмокнул воздух.

«Паршиво. — Аркаша бочком двинулась к все еще неподвижному Маккину и тихонько толкнула его плечом. — Лучше держаться подальше от Денеба».

— Ребят, вы с какого факультета? — Немезийский участливо улыбался обоим, и Аркаша сильнее толкнула Маккина. Тот вздрогнул и заморгал, словно после тяжелейшего пробуждения.

— Сириус, — выдохнул юноша и с усилием выпрямился — до этого он горбился, будто к его шее привязали груз.

— Снова Сириус. — Немезийский растерянно захлопал глазами и провел рукой по волосам, отчего парочка непослушных локонов вздыбилась, как миниатюрные антенны. Столь милый жест был достоин публики, но, к сожалению, Аркаша и Маккин были далеки от идеальных благодарных зрителей. — Ох, нет, я ничего не имею против вашего факультета, но уж больно часто он сегодня фигурирует в отнюдь не хвалебных отзывах.

Не дождавшись от ребят иной реакции, кроме угрюмого молчания, Эрнст Немезийский стушевался окончательно и сделал неуверенный приглашающий жест в сторону директорской двери.

Шагая почти вплотную к напряженно дышащему русалу, Аркаша прошептала:

— Что он хотел сделать? — Девушка все еще чувствовала на губах тошнотворную сладость демонского дыхания. — Уж точно не одарить меня нежным поцелуем.

— Забрать часть твоей жизненной силы. — Маккин оступился, но тут же выровнялся и смущенно отказался от предложенной Аркашей руки. — Не просто выпить, а выдавить. Болезненно и жестоко, как умеют только демоны.

— Прямо на территории университета?

— А он бы не стал забирать все. Чуть-чуть, всего лишь надкусить достаточно для удовлетворения их низких потребностей.

Аркаша с беспокойством посмотрела на юношу, чей голос дрожал, а губы были белее волос Луми. Вряд ли это простое неприятие демонского присутствия. И это даже не вражда. Стойкий ужас, граничащий с безумием и обращающий живое существо в каменное изваяние безысходности и смирения — именно это узрела Аркаша в остекленевшем взгляде Маккина в тот миг.

Томас, стоящий у двери с табличкой «Директор», почтительно пропустил вперед Немезийского.

— Зайдете? — Приятный голос приласкал слух, но Аркаша и Маккин отшатнулись, будто их хлестнули по щекам.

— Только после вас, — буркнула девушка.

— Как пожелаете. — Демон провел языком по пухлым губам, словно собирая с них остатки дивного угощения.

К горлу Аркаши подкатилась тошнота, и она искренне порадовалась, что осталась сегодня без обеда.

За дверью обнаружился зал с окнами от пола и до потолка. Стекла были прикрыты вертикальными жалюзи, а свет исходил от многочисленных чаш, свисающих с потолка на серебристых цепочках наподобие тех, что были на станции Бездны. Белые светящиеся шарики копошились внутри и этих странноватых светильников («Интересно, а кормить их нужно?» — мелькнуло в голове Аркаши). Единственным предметом мебели здесь был громадный овальный стол из дерева, занимающий треть помещения.

Когда Аркаша вместе с Маккином вошла в совещательную, Евгеник Скальный с чувством стукнул кулаком по краю стола. Рядом с ним Карина Борзая аккуратно разглаживала пальцами примятый кусочек свитка, исчерченного таблицами и непонятными символами. Дальний край стола был завален горой папок, торчащими во все стороны букетами из свитков и внушительными фолиантами. За бумажной свалкой кто-то копошился, фыркая и беспрестанно посылая кого-то в весьма нецензурные дали.

— Ты вовремя, Эрнст. — Евгеник, даже не взглянув в сторону двери, нетерпеливо махнул рукой, призывая заместителя подойти к столу. — Как раз подумывал заменить тебя кем-нибудь на завтрашней паре.

— В этом нет необходимости, — вежливо отказался Немезийский, заняв место рядом с Кариной Борзой.

— Это мне решать, Эрнст. После такого многочисленного применения чар «Базовый Держатель» ты едва на ногах завтра будешь держаться.

— Я справлюсь, директор.

— Исключено. Эльблюм согласился взять на себя твой предмет. Его первая пара у Сириуса, затем как раз твоя у них же, поэтому он решил совместить два предмета, и у него уже есть отличная идея по реализации этого плана. Вроде как хочет второкурсников подключить.

— Что ж, раз вы настаиваете.

— Не беспокойся. Сосредоточься на метках. Сегодня это важнее всего. Справишься до полуночи?

Вкрадчивый голос Томаса, преисполненный сочащейся патокой услужливостью, перетянул внимание руководства на себя:

— Прошу прощения за вмешательство, директор. Владлен просил передать, что учащиеся нашего факультета проявят должное терпение, поэтому Денеб можно ставить в конец очереди на метку.

— Отлично. — Настроение Скального заметно улучшилось.

— Флориан Руфус тоже сообщил, что продержит своих без сна столько, сколько потребуется, — добавила Карина, заправляя за ухо пшеничную прядь.

— Люблю хорошие новости. Тогда поступим так. — Евгеник начал загибать пальцы на руке. — Сначала отправишься к Веге, Эрнст, — это раз. Нужно поскорее запечатать часть их силы. Если вервольфам вдруг вздумается повыть на луну, то хотелось бы, чтобы они занимались этим в человеческих ипостасях и в своих комнатах. Затем нагрянешь с визитом в Сириус — это два. После — обработаешь Мимозу. А уж потом очередность на твой выбор: Фомальгаут или Денеб.

— Понял.

— Помощь требуется?

— Только если с технической работой: раздать бланки, отвлечь разговорами, ущипнуть меня, коли начну задремывать на ходу, — скромно пошутил Немезийский.

— Но я захвачу с собой кого-нибудь из дежурных Мимозы.

— Заметано. Теперь перейдем к...

— Директор, — Томас сверкнул белизной зубов, — помимо озвученного Владлен просит разрешения на тренировки чарбольной команды Денеба после комендантского часа.

— О подобном целесообразнее просить после окончания вводной недели, Багро. К тому времени первокурсники определятся со спортивными секциями, и ваш капитан уже будет в курсе, какие ресурсы находятся в его распоряжении. И в следующий раз я хотел бы обсуждать такие вопросы с самим Владленом.

— Хорошо. Спасибо, директор.

— Еще не за что, Багро. Так, а вы с чем пожаловали? От Александра, небось?

— Это учащиеся Сириуса, — поспешил сообщить Немезийский. — Первокурсники. Я видел их на собрании. Это...

— Аркадия Теньковская и Маккин Моросящий, — подсказал русал.

— Что ж, Смешанные, как дела? — Скальный с вожделением покосился на стол, заваленный графиками и расписаниями, и нехотя повернулся к ребятам.

— Прошу прощения, директор, за то, что отвлекаем вас. — Маккин успел прийти в себя и держался перед руководством с завидным достоинством. — Но, к сожалению, у нас возникла проблема с заселением.

— Заселением? — Брови Евгеника взлетели ввысь и едва не затерялись где-то на бугристой лысине. — Карина, коменданты общежитий уже отчитались?

— Все, кроме Шаркюля, — мгновенно отозвалась Борзая.

— Ясно. Так что за проблема, дружочки?

— Видимо, я значилась в списках в качестве парня, — промямлила Аркаша, внезапно робея перед Великой Верхушкой. — И меня подселили к Маккину.

— Быть не может. — Карина уперла руки в бока.

— Но это так.

Стук закрывающейся двери привлек всеобщее внимание. Низенькое существо без носа и в костюме, в котором Аркаша узнала гоблина, всучившего ей ключ от комнаты в мужском общежитии, прошлепало до стола и, замерев перед директором, отрапортовало:

— Я с докладом, начальник. У меня все подошли аккурат по списку. Общежитие заполнено.

— И ты тоже очень вовремя, Шаркюль. — Евгеник кивком указал на притихших ребят.

— В твое общежитие затесалась девчонка.

— А мне почем знать?

— Это был не вопрос, Шаркюль. А вот теперь вопрос. Ты что, не смотрел, кому вручаешь ключи?

— Девчонки, мальчишки. Самка, самец — я не различаю.

— Объясняю, — Скальный провел руками вдоль мускулистой шеи, изображая плавные волны, — с длинными волосами — это обычно девушки.

— Они тут поголовно с лохмами до пят, — невозмутимо отметил Шаркюль, оправляя лацканы на пиджаке. — И самки, и самцы.

— Твоя правда, — опечалился директор. — В любом случае нужно поскорее разобраться с этой проблемой. Я хочу вернуться к составлению расписания. Семеновна!

Возня за свалкой из папок на другом конце стола тут же прекратилась.

— Семеновна! — более требовательно позвал Скальный. — Вы там, а, Ангелина Семеновна?

— Нетути меня, — патетично взвыл некто, скрывающийся за папками. — Убегла в закат.

— Давайте же, не артачьтесь. Продемонстрируйте студентам ваш недюжинный потенциал и нескончаемый энтузиазм.

— Внеплановая премия меня б очень мотивировала на демонстрацию.

Скальный от такого заявления поперхнулся и натужно закашлял.

— Подобного рода вопросы лучше решать в рабочем порядке, Ангелина Семеновна, — вмешалась Борзая. — А сейчас у нас возникла трудность как раз по вашей области деятельности, поэтому прошу приступить вас к непосредственным обязанностям.

Приближающееся громкое фырканье известило присутствующих о том, что упрямица все-таки соизволила послушаться руководство. Ею оказалась миниатюрная слегка полноватая женщина лет сорока со смуглой кожей и стоящими торчком мелкими кудряшками оттенка ржавой проволоки. Широкий лоб то и дело прорезали морщины, которые столь же быстро уступали место абсолютной гладкости кожи, как будто Ангелина Семеновна сама толком не знала какую эмоциональную маску лучше надеть при сложившихся обстоятельствах.

Оправив подол темно-синего легкого платья с видом человека, которого чрезвычайно достал весь бренный мир, женщина подняла голову и тут же заметила с любопытством пялящихся на нее Аркашу и Маккина.

Тень догадки мелькнула на мигом скукожившемся лице женщины.

— Что, опять святое у статуи Давида оторвали? Сами будете обратно приклеивать! Без магии!

Пока Аркаша заторможено соображала, что это за святая часть Давида, которую можно с такой легкостью оторвать, за ребят вступился Евгеник:

— Семеновна, остынь. Это первокурсники. Не успели еще никому навредить.

— Все впереди, начальничек. Молодо-зелено, а пакостить проказники горазды. Истинный гадюшник вы здесь развели. — Ангелина Семеновна сплюнула. — И эти черти так и ходят вокруг, — женщина ткнула пальцем в сторону Томаса, который удобно устроился у стены, используя ее в качестве опоры, и с невозмутимым видом грел уши, — зыркают своими кровяными глазищами. Ух, всех на костер.

— Извиняюсь, Ангелина Семеновна, но в ваших словах сквозит дискриминационная нотка, что не есть хорошо. — Скальный почесал шершавый подбородок.

— Маги — венец всему, — выпятив нижнюю губу, пробулькала женщина. — Остальные — твари болотные, чудища проклятые.

— Расизм в стенах нашего университета не приемлем, — напомнила Борзая, смерив Ангелину Семеновну сочувствующим взглядом. Так смотрят на душевнобольного в смирительной рубашке.

— А я и не скрывала, что терпеть их не могу. — Женщина беспечно тряхнула кудряшками. — Я и здесь-то батрачу исключительно ради надбавок за сложность и напряженность.

— И компенсации за зубные пломбы из драконьей кости, — оживился Шаркюль.

— Точно, страхолюдик.

— Главное, чтобы это не помешало вашей работе. — Скальный, ничуть не расстроенный из-за разрозненности в коллективе, приблизился к Маккину и добродушно потрепал того по плечу. Сила этого дружелюбного жеста была велика — голова юноши задергалась из стороны в сторону, будто шею ему заменила пружинка Слинки. — Семеновна, что будем делать с этой парочкой?

— В каком смысле? — насторожилась женщина.

— Вы наш любимый и, не побоюсь этого слова, гениальный завхоз, отвечающий за распределение по общежитиям. Так подскажите нам, как расселить девочку и мальчика, по воле случая оказавшихся соседями по комнате?

— За одни ваши льстивые речевки я вас, начальничек, буду обожать, пока на меня не снизойдет благодатная лень хоть что-то обожать. Но, — Ангелина Семеновна уперла одну руку в бок, выставила бедро и грозно выпятила грудь, — я не допускаю ошибок. Ровно в шестнадцать часов сего дня мне передали окончательный список студентов. Всего за один час я распределила остатки с учетом расовой и половой принадлежности. Тютелька в тютельку. По комнаткам общежитий, которые я же все лето и расширяла в связи увеличением численности учащихся! Мои проекты выверены и вылизаны в полном соответствии с требованиями Единого Парламента магов! Ни сантиметрика лишнего пространства!

— Верю, верю, Семеновна, не горячись. — Скальный расплылся в улыбке, видимо, гордясь наличием в штате столь скрупулезных сотрудников.

— Значит, ошибка произошла при окончательном формировании списка, — пришла к заключению Борзая.

— Согласен. — Немезийский задумчиво кивнул. — Скорее всего, поступление девочки в университет находилось под чарами «Условия». Кто-то подал за вас заявление на поступление, студент Теньковская?

«Вот бы знать!»

— Да. — Аркаша с чистой совестью списала грешок на родителей. Кто ж еще мог так поглумиться над ней?

— Отлично, разобрались, — продолжил заместитель директора. — Условие было выполнено, а имя отразилось в списке поступающих лишь в последний момент. А тот, кто формировал окончательный список, в спешке допустил ошибку, отразив фамилию девочки как мальчишечью.

— Вот же зараза крашеная! — Ангелина Семеновна, брызнув слюной от гнева, развернулась к куче папок, которая совсем недавно служила ей могучим щитом, и взревела: — А ну ходь сюды, практикантка недоделанная!

За «щитом» что-то грохнулось, а затем раздалось застенчивое «ой».

В поле зрения наблюдавших появился сначала чей-то зад, обрамленный цветастым сине-фиолетовым подолом, а затем выкатилась и вся девушка, — она просто-напросто наклонилась и попятилась, выбираясь из-под завалов.

Невысокая круглолицая блондинка с поблескивающими в неестественном свете глазами и тяжелыми завитыми локонами, спускающимися по плечам, одернула кардиган нежного розового цвета, стряхнула невидимые пылинки с юбки платья и жестом заядлого заучки вернула сползшие с переносицы очки на место.

— Я вообще-то не практикантка, — обиженно сообщила девушка, извлекая из декольте невесть как затесавшиеся туда свитки. Справившись с этим нелегким делом, она выпрямила спину и, вздернув подбородок, зашагала к Ангелине Семеновне. Та яростно краснела и бледнела, как спрессованная малина, залитая молоком.

— Борислава Ильинична Купава, — пояснил Евгеник, оглядываясь на Аркашу и Маккина, которые пытались переварить вновь полученную информацию. — Наш штатный психолог с этого года. — Прижав пальцы к губам, как застенчивая школьница, директор наклонился в сторону ребят и с радостной доверчивостью прошептал (при этом все слышали каждое слово): — Кажись, она шпион Единого Парламента магов.

— Сотню раз уже повторяла, что я не шпион, — поморщилась Борислава.

— Что, ни капельки? — разочарованно пробубнил Скальный, корча умильную рожицу. — Ни капелюшечки?

— Директор, — снисходительно протянула Борзая. Ее вид говорил, что к причудам начальства она уже привыкла, но веселье намерена удерживать в рамках приличия.

— Да, Карин, выбиваемся из графика, — посерьезнел Скальный. Ударив кулаком по раскрытой ладони, директор поднял руку и объявил: — Даю вам две минуты, чтобы разрулить ситуацию.

— А что стряслось? — Борислава захлопала кукольными глазками.

— Ты девчонку как мальчишку записала, дуреха! Теперь моя чудесная система псу под хвост! — Ангелина Семеновна вцепилась в собственные кудряшки.

— Ох, святушки, — испугалась штатный психолог. — Кто ж знал, что меня заставят списки составлять. У меня же род занятий совсем иной.

— А я, по-твоему, сама напросилась на дополнительные обязанности? Думала, буду бамбук покуривать да инвентарь из одной подсобки в другую перекладывать, а тут на тебе — займись-ка, Ангелинушка, общежитиями, чтобы всем тварюгам мерзостным места вольготно было!

— Дамы, время. — Скальный многозначительно постучал пальцем по пустому запястью.

— Ой, конечно, конечно, — засуетилась Борислава. — Девочку нужно куда-то переселить...

— Подселить к кому-нибудь? — выдвинул идею директор.

— Женские общаги: живут по двое, двухъярусные кровати, жилое пространство меньше, чем в комнатах в мужском общежитии, — перечислила Ангелина Семеновна. — Если поставим раскладушку, будут по головам друг другу ходить. Да и гадюшки третью к себе не пустят — места и так мало.

— А почему жилое пространство у девушек меньше, чем в комнате для юношей? — заинтересовался Скальный.

— Общая площадь одинакова, но часть пространства у девушек занято под гардеробные. — Сияющая Борислава ткнула в себя большим пальцем. — Перепланировка осуществлена по моим рекомендациям. Внушительные размеры места, отведенного под одежду, которой у девушек обычно немало, сохраняют положительные эмоции, воссоздают общую удовлетворенность, а также препятствуют возникновению конфликтов. Психологический момент.

— По мне, так бредятина полная. — Ангелина Семеновна передернула плечами. — Но раз уж приставили ко мне эту крашеную надоеду, то пришлось прислушиваться.

— Я натуральная блондинка!

— А я натуральная поганка, но пудрю носик по утрам, чтоб публику не шокировать.

— Дамы!!

— Да, начальничек, мозгую, мозгую. У меня все идеально выверено, девчонку некуда передвинуть.

— А вы не можете расширить пространство магией? — робко спросила Борислава.

— Единый Парламент наложил запрет на расширение зданий магией, — вздохнул директор. — Так что работаем с тем, что имеется.

— А может, Теньковскую оставить в той комнате, а переселить мальчика? — осенило Немезийского.

— Кстати, выход, — поддержала его Борзая.

— НЕ выход, — осадила обрадованных Ангелина Семеновна. — Хотите впихнуть раскладушку между двумя кроватями в одной из юношеских спален? Хождение по головам не избежать и тут.

— Да уж, никакого спокойствия ребятам не будет, — посочувствовала будущим страдальцам Борислава.

— А ты вообще молчи, надоеда, — заворчала Ангелина Семеновна. — Откуда руки-крюки твои растут, а? Нельзя было перепроверить список, чтоб головушка моя сейчас не болела, а? — Конечное «а» женщина произносила гортанно громко, словно каркающая ворона.

Пухлые щечки штатного психолога покрылись розовыми пятнышками, чуть-чуть уступающими в яркости кардигану.

— Но я же не нарочно! ПОНЯЛА?! — Борислава взвизгнула, топнула ногой и пару раз махнула обеими руками, будто отбиваясь от невидимого противника. — НЕ НАРОЧНО!

— Тихо, тихо, Борислава. — Скальный шагнул вперед, когда как другие отшатнулись. — Где твоя ромашечка?

Девушка, хлюпнув носом, сунула руку за пазуху и извлекла маленький букетик ромашек. Спрятав расстроенное и диковато яростное лицо в цветах, Борислава громко задышала, втягивая в себя тонкий цветочный аромат.

— А я говорила, что не следует принимать на работу мага-лекаря, пытающегося избавиться от зависимости от зелий со спиртовым составляющим, — учительским тоном провозгласила Ангелина Семеновна, с торжеством оглядывая присутствующих.

— У нее уже наступил реабилитационный период, Семеновна. Мы должны поддерживать коллег, а не насмехаться, — пожурил завхоза Евгеник.

— Пусть тогда с мешком ромашек ходит, а то еще бросится и отгрызет чего полезного. Хотя, если вы запустите ее в общагу к красноглазым, то я буду только за. — Женщина покосилась на Томаса. — Ничего личного, гадик.

— Да я и не обиделся, — невозмутимо откликнулся демон.

Аркаша и Маккин обменялись ошарашенными взглядами. Им и в головы не могло прийти, что их маленькая просьба вызовет такую движуху.

— Что делать будем, коллеги? — Рука Скального то и дело непроизвольно тянулась к свиткам на столе, но директор всякий раз отдергивал ее, борясь с соблазном вернуться к общей организации.

— Моросящий может жить вместе со мной. — Томас оттолкнулся от стены и неспешно двинулся к столу. — Моя комната самая крайняя. Полагаю, при должном ухищрении туда вместится раскладушка.

— Идея не лишена смысла. — Ангелина Семеновна провела в воздухе пальцем, словно изучая видимую только ей схему. — Крайние комнаты в мужском общежитии Денеба — одноместные. Используем пустующий угол, и раскладушка вполне влезет. Тесновато, конечно, будет, но получше, чем в вариантах, предлагаемых доселе.

Плечи Маккина пошли волной, как будто тело юноши пронзила судорога. На лице выступила испарина. Взгляд остекленел. Безумие вернулось.

— Значит, больше вариантов нет? — Скальный с сомнением провел рукой по бугристой лысине. — Ну ежели Моросящий будет не против, то...

— НЕТ!

Скукожившийся от голода желудок встряхнулся и сделал пару нервных сальто. Аркаша сжалась от ужаса, потому что вдруг ощутила себя центром Вселенной: взор каждого находящегося в совещательной был обращен к ней. В будущем стоило сотню раз подумать прежде, чем выражать свое несогласие душераздирающим воплем.

— Я имела в виду. — Аркаша запнулась и с надеждой глянула на Маккина. Тщетно. Статуя Давида с его неприкосновенной святой частичкой наверняка показалась бы более живой, чем окаменевший и эмоционально истощенный русал. Он был явно не в том состоянии, чтобы спасать себя самостоятельно. — Сириус не должен проживать с Денебом. А как же адаптация, о которой вы говорили на собрании?

— Но вы — Смешанные. — От напора, возникшего с неожиданной стороны, директор растерялся. — Разные расы.

— Но мы — единый Сириус. — Аркаша набралась смелости и выпалила: — Если иного выхода нет, позвольте нам проживать вместе!

— Исключено. — Борзая возмущенно всплеснула руками. — И неприемлемо.

Поддержка пришла внезапно, но весьма вовремя.

— Я за, — ровным тоном сказал Немезийский, проигнорировав перекосившее выражение, появившееся на лице Карины Борзой. — Пусть их комната будет на особом контроле у Шаркюля, и тогда не придется ломать систему Ангелины Семеновны и организовывать великое переселение.

Евгеник Скальный мечтательно запрокинул голову. Он уже, не таясь, хватал со стола все свитки без разбору и любовно прижимал их к себе. Работа звала его, словно сирена заблудшего мореплавателя.

Окончательное решение оставалось за Скальным, и Аркаша воспользовалась припасенным козырем:

— Мы не будем проживать одни. С нами будет мой попечитель Гучебей Фонвизин де Скаляри Шестой.

— Вот вам и новый аргумент, — возрадовался Скальный. — На том и порешим.

— Я все равно против, — категорично заявила Борзая.

— Мое мнение вам известно, — сдержанно напомнил Немезийский.

— Теньковская будет проживать в одной комнате с Моросящим и точка. — Директор уронил свитки и с грохотом оперся руками на стол. — Вопросы?

— А кто из них самка? — осведомился Шаркюль, сморкаясь в рукав пиджака.

Ноги были не в ладах и совершенно не слушались хозяйку. Левая пыталась уйти в сторону в загадочном танцевальном па, правая уговаривала слиться с землей. Мрачная Аркаша, игнорируя позывы организма, плелась за Маккином.

Очередная поездка в лифте с Томасом иссушила последние капли в чаше ее терпения. Все эти демонские ухмылочки, косые взгляды, адресованные то ли ей, то ли Маккину, степень напряжения которого напоминала натянутую до предела струну. Благо, компанию им составил Эрнст Немезийский, проникновенно болтающий что-то о пользе мирного сосуществования, а иначе демон вполне мог вернуться к прерванной игре.

Проводив взглядом оптимистично настроенного заместителя директора, тащившего за собой Томаса и уверявшего хмурого демона, что им с ним «как раз по пути», Аркаша устремилась за русалом.

Движения Маккина были какими-то резкими и неровными, будто русала заменил робот с кучей неисправностей в основном механизме.

«Значит, демоны приводят его в ужас, — рассуждала Аркаша, не решаясь спросить об этом вслух. — Отличная новость, тут как раз целый факультет «красноглазых». Так и до паранойи недолго дожить. Но я ведь правильно поступила, что не позволила переселить его в комнату к Томасу? Маккин ни слова не сказал с того момента. А вдруг он бы все-таки предпочел жить с демоном, а не со мной?»

— Аркаш...

Сердце забилось быстрее. Волоски на затылке встали дыбом. Девушку захлестнуло волнение.

«Наверное, отругает меня сейчас за своеволие. Балда. Нашлась спасительница на его голову.»

— Аркаш. — Маккин повернулся к девушке и, превозмогая себя, улыбнулся. — Ты иди вперед. Я тебя догоню чуть позже.

— Почему?

Следовало оставить парня в покое, но упрямство взяло вверх над деликатностью. Не ожидая, что столкнется с подобными трудностями, Маккин растерянно задергался:

— Мне нужно идти. — русал заозирался, — нужно идти. — юноша махнул рукой куда-то в сторону, — туда.

— В окно? — бесстрастно уточнила Аркаша, ощущая себя безжалостным чудовищем, истязающим невинную жертву.

Маккин, смутившись, отвернулся и пробормотал:

— Не совсем. Но нужно идти.

«Теньковская, не будь злючкой». — Все еще сомневаясь, девушка сделала пару шагов назад, а, заметив, что ее уход обрадовал Маккина, развернулась и, кусая от обиды губы, ринулась прочь.

Темнота покинула пределы Туманного Лабиринта и окутала окрестности. Лето подходило к концу, нехотя уступая свою вотчину осеннему холоду. Потирая друг о друга вмиг озябшие ладони, Аркаша поежилась. Колено продолжало ныть, от каждого шага корочка запекшейся крови на месте раны неприятно стягивала кожу. Странно, что никто из руководства Блэк-джека не обратил внимания на ее синяки и ссадины. Карина Борзая вполне могла решить, что эти боевые ранения Аркаша заработала от Стопроцентных Ровена, но что насчет остальных? Или синяки здесь дело обычное?

Аркаша предпочла бы оставаться в тепле помещения, но мало-мальски сориентироваться у нее получилось лишь на улице. Аллею и боковые дорожки освещали все те же пушистые шарики, раскиданные по краям мерцающим декором.

В конце аллеи, ведущей к стенам Туманного Лабиринта, послышался треск. Аркаша, привыкшая к тишине, которая порождала неприятный звон в ушах, втянула голову в плечи и заморгала. Галлюцинации? Игры темноты?

Треск повторился и теперь уже намного ближе. Девушка шагнула вперед, надеясь разглядеть шумевшего в свете, испускающем пушистыми шариками, но противоположный конец аллеи продолжал пустовать.

Громкий шум ломающихся веток в густом высоком кустарнике всего в паре метров от Аркаши заставил ее подскочить. Чувствуя отзвуки бухающего сердца где-то в районе пяток, девушка повернула голову. Если здесь орудовали не двое, то этот некто весьма быстро перемещался. Над кустарником зависли желто-алые огоньки, — те самые, что Аркаша видела в глубине Туманного Лабиринта.

Аркашу прошиб пот, мигом пропитав видавшую виды футболку. От легкого ветра стало до одури холодно, словно девушка залезла в морозильник. Хрустнула ветка, освобождая от наваждения, и Аркаша завизжала. Ей понадобилось целых три секунды, чтобы понять, что горло не издает ничего, кроме хрипа. Лимит визгов на сегодня был исчерпан.

Мысль поставить памятник Коле при жизни билась в подкорке, пока Аркаша неслась обратно к тринадцатиэтажному зданию университета. Только благодаря убийственным Колиным тренировочным программам, где упор делался на выносливость, ноги, несмотря на сосущую боль выше коленей и колющую — в стопах, продолжали усердно служить хозяйке.

Удостоверившись, что ее никто не преследует, Аркаша, тяжело дыша, привалилась к стене.

«Споко... спокойно. Мало ли что бродит по территории университета, — уговаривала себя она, скребя ногтями по шершавому камню стены. — Если буду реагировать так на каждого, сойду с ума».

Вспомнив, что оставила Маккина недалеко от этого места, Аркаша осмотрелась.

«Все бессмысленно. Наверняка уже умчался по какому-то своему важному делу. Не просто ведь так он меня спровадил».

Но спустя минуту она нашла юношу в нише между статуями рыдающих ангелов. Дрожащего, еле дышащего. Он стоял на коленях, упираясь ладонями в стену, будто желая сдвинуть ее с места. Его плечи вздымались и опускались в такт рваному дыханию.

— Макки?.. — испуганно позвала Аркаша, опускаясь на корточки рядом с ним.

Русал замер. Приглушенный голос, совершенно не похожий на его прежний добродушный, попросил:

— Уходи. — Пауза. — Пожалуйста.

— Но… — Аркаша закрутила головой, слабо надеясь, что на пустынной дорожке кто-то появится. — Не могу же я тебя оставить.

— Аркаш. Я в порядке. Это пройдет. Уходи.

Она вскочила на ноги.

— Давай я позову кого-ни...

— НЕТ! — Маккин оттолкнулся ладонями от стены и тяжело опустился на траву. Ужасающе медленно он полуобернулся и поймал руку остановившейся девушки. Это удалось ему не с первого раза — словно слепой юноша загребал пальцами воздух, пока Аркаша сама не протянула ему руку, и он не вцепился в нее мертвой хваткой. Слабый свет упал на его перекошенное лицо. Клеймо Седны вернулось. Оно переливалось и пульсировало, как расплавленный свинец в замысловатой формочке.

Аркаша сжала ладонь русала — ледяную и в то же время обжигающе горячую. Ощущая пульсацию в каждом пальце, будто рука находилась одновременно под двумя потоками воды противоположных температур, девушка наклонилась к юноше, вслушиваясь в едва слышимый шепот.

— Не зови. Сынов Седны боятся. Очень... очень плохая репутация. Раньше... раньше убивали. — Маккин отпустил Аркашину ладонь и вновь отвернулся к стене, делая натужные вдохи. — Но демоны не боятся. Они развлекаются. Любят играть с необычными игрушками.

Тело юноши пронзили судороги. Голова затряслась, рот практически выплевывал хрипы пополам со стонами.

— Макки! Да что же это! — У Аркаши закружилась голова, мысли перепутались.

— Не зови, — просипел русал, сгибаясь пополам от нового приступа. — Сейчас пройдет. Не могу… не могу сосредоточиться, чтобы удержать эту форму.

— Форму человека? — Аркаша больше боялась того, что не услышит ответа. Что она будет делать, если не услышит даже хрипа?

— Человек на земле… — Маккин застонал, и Аркашу накрыла волна жалости. — Русалы не дышат на земле, им нужна... вода.

Прошла мучительная минута, но Маккину не становилось лучше. В груди закололо, и Аркаша с усилием вдохнула воздух, сообразив, что из какой-то внутренней болезненной солидарности тоже не дышала.

Вглядываясь в подрагивающую спину ее нынешнего и, дай небо, будущего соседа, девушка вдруг успокоилась. Холодная злость на несправедливость мироздания, возникшая еще в тот момент, когда тетя Оля, хохоча, заставила ее сидеть на холодной скамье, лишая возможности изливать горе слезами, и ставшая спутником по жизни, начала просыпаться. Злость на свои лживые улыбки перед сердобольной Бобруйской, чьи цепкие глазки шныряли по ее комнате, выискивая признаки недолжного воспитания со стороны Ольги Захаровой. Злость на свою бесхребетность и незнание конечных целей, когда только и оставалось, что прицепиться к чужим мечтам и амбициям, воображая, что они являются ее собственными.

А сейчас — злость на жестокость мира, где существо, не желающее никому зла, вынуждено страдать. Именно, страдать. Не улыбаться, не смеяться, а корчиться от боли, пока более низменные в своих помыслах сущности бродят, не обременяя себя грузом эмоций.

Приблизившись к сидящему на траве Маккину, Аркаша прижалась к его широкой спине и обхватила руками. Избавив голову от лишних мыслей, девушка начала медленно покачиваться, воображая себя маятником на старинных часах.

— Что ты делаешь? — тихо спросил Маккин, не переставая дрожать.

— Представь, что это лодочка качается на волнах. Медленно движется по течению.

— Русалы живут под водой.

— Тогда это подводное течение, — нашлась Аркаша, не переставая баюкать юношу. От его кофты пахло свежестью утра, а оголенная шея русала источала аромат морского бриза — сладковато-манящий и чистый.

Как, наверное, противно ему ощущать прикосновения ее грязных пальцев и пропитанных потом и гарью влажных волос. Отогнав расстраивающие мысли, Аркаша прикрыла глаза и сама представила хрупкую посудинку, обласканную нежными морскими волнами. Тише, тише, беззвучно, без единого всплеска.

Увлекшись умиротворяющими фантазиями, Аркаша не сразу заметила, что вокруг постепенно воцарилась тишина. Хрипы прекратились.

Тело Маккина под ее руками закачалось — русал начал поворачиваться. Опомнившись, Аркаша хотела отстраниться, но Маккин внезапно обхватил ее руками за талию и прижался лицом к ее животу.

— Тебе лучше?

Зеленые глаза ошарашено уставились на девушку. Аркаша встревожено нахмурилась и потянулась коснуться волос юноши в успокаивающем жесте, отчего его глаза расширились еще больше.

Пробормотав извинения, русал отодвинулся.

— Тебе правда лучше?

— Вполне. Твоя помощь... бесценна.

— Ой, да ладно, — смутилась Аркаша. Мысль о том, что она только что стала участником сцены, у которой в идеале даже зрителей быть не должно, не давала ей покоя. Кто захочет выставлять свои слабости напоказ?

Сконфуженно потирая затылок, Маккин молча двинулся вдоль здания, кивком головы приглашая Аркашу следовать за ним. Что бы ни говорил юноша, как бы ни храбрился, походка выдавала: он слегка прихрамывал и время от времени дергал плечами, будто реагируя на нервирующие его шумы.

Аркаша не стала предлагать Маккину помощь, позволяя ему ковылять самостоятельно. Часто после интенсивных тренировок Коля, прилагавший усилий больше всех в их команде, едва мог ходить, однако упрямо отказывался опираться на Аркашино плечо. Пободавшись всласть с ним по этому поводу, девушка смирились. В последующие разы она просто шла рядом, чтобы он не упал. Одно ее присутствие не позволяло ему упасть. Гордость, черт бы ее побрал. Сохранить мужское самолюбие гораздо сложнее, чем женское. Женщины способны легко переключаться на что-нибудь более сумасшедшее, заставляя окружающих забыть об изначальных причинах обиды.

Адреналин выветрился, слабость растеклась по телу подобно жидкому теплу. Утомленный разум на время отключился и запустился лишь тогда, когда Аркаша ощутила под собой мягкое покрывало.

— Ох, как же я устал, — простонал Маккин, плюхаясь на кровать напротив. — Словно мешки с камнями целый день таскал.

— Те же ощущения, — призналась Аркаша, отодвигаясь к стене. — Только в меня, видать, этими мешками кидали.

— Уповаю только на то, что после нанесения метки демонская аура не будет так сильно давить на восприятие.

Помолчав с полминуты, Аркаша все-таки решила спросить:

— Русалов с севера действительно боятся?

Маккин жалобно вскинул брови и, отвернувшись, смял край покрывала в кулаке.

— Честно говоря, это последнее, о чем я хотел бы говорить.

— Извини.

— Да нет. Ты заслужила знать правду о том, с кем напросилась жить.

— Извини. Ну, за то, что напросилась.

— Не извиняйся. Я у тебя в долгу. Уже дважды. — Маккин вцепился в покрывало и второй рукой. — Сыны Седны считаются весьма агрессивным народом. Мнение, не лишенное крупиц истины. В привычку русалов с севера входят подводные игрища. И, к сожалению, играть они любят с теми, кто не умеет дышать под водой.

— Что значит «играть»?

— Топить. — Маккин произнес это с таким лицом, словно речь шла о готовке пирога или игре в салки. — Боже, у тебя так лицо побелело.

— Не ожидала попасть на посиделки маньяков. Честно.

— Стоп. Ты подумала, что все русалы такие? — Дождавшись кивка девушки, юноша взбудоражено замахал руками. — Нет, я не это имел в виду! Не все мы ужасны! Но, к сожалению, репутация идет впереди нас, а злые языки лишь подпитывают общую ненависть.

— Макки.

— Да?

— Я не ханжа и уж тем более не та, кто имеет право кого-либо судить. Поэтому мне важно знать лишь одно.

— Что?

— Ты не собираешься меня топить?

— Да что ты! Конечно, нет!

— Чудно. Значит, поладим.

— Все свои? — слабо улыбнулся Маккин.

Устало прикрыв глаза, Аркаша подняла руку и показала соседу большой палец.

— Спасибо за понимание. Давай обработаю раны на твоих коленях.

Сон как рукой сняло.

— А сможешь?

— Если позволишь.

— Что-то у нас какая-то учтивость на учтивости сидит и учтивостью похлестывает.

— Это плохо? — расстроился Маккин.

— Не знаю. — Аркаша спустила ноги с кровати. — Приступай, док. Хуже уж точно не будет.

Покопавшись в сумке, юноша извлек флакон с голубоватой густой жижей.

— Живой поток. Натуральный, без примесей.

— Чума. Это надо глотать?

— Ни в коем случае! Наружное применение. — Маккин встал перед Аркашей на одно колено и, капнув на ладонь пару капель, принялся старательно втирать смесь в ее кожу вокруг ран. Мышцы под кофтой ходили ходуном от прилагаемых усилий, но пальцы касались девичьей кожи с порхающей легкостью крыльев бабочки.

Внезапно распахнувшаяся дверь разрушила кратковременную идиллию. Пузырек с жижей выпал из рук русала, когда в комнату влетел черно-белый пушистый вихрь.

— Доча, я дома! — провозгласил Гуча, задорно подметая пол роскошным хвостом.

— Привет. — Аркаша легонько похлопала остолбеневшего Маккина по плечу и застенчиво вернула его отпавшую челюсть на место. — Знакомься, Макки, это мой попечитель Гучебей.

Деловито осмотревшись, скунс наконец сосредоточил внимание на представшей перед ним сцене: коленопреклоненный юнец перед его дочей.

— Ляжки святых! — Гуча в панике замотал головой. — Притормозите-ка! Я совсем недавно стал папаней и еще не готов становиться дедулей!

— Ты о чем? — нахмурилась Аркаша.

— Вот об этом! — Гуча начал угрожающе наступать на изумленно пялящегося на него Маккина. — А вы, молодой человек, истинный грубиян. Без моего благословения заритесь на деточку?! Не выйдет, юный шалопай!

— Гуча, ты, похоже, неверно понял. — Аркаша поспешно сделала знак русалу встать с колен. — Это не предложение руки и печени.

— Печени? — обалдел Маккин.

— Да хоть почек! — взвился зверек. — Коли в дар свои почки желаете моей принцессе преподнести, извольте прежде моего благословения просить.

Пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля, а рассерженный Гуча не заставил бедного русала выйти через окно, Аркаша пояснила:

— Это Маккин Моросящий. Мы с одного факультета, и он всего лишь лечит мои отбитые коленки.

— О, ну тогда ладно, — успокоился Гуча, продемонстрировав чудеса толерантности. — Только в следующий раз попрошу вас, молодой человек, не приходить в столь поздний час.

— Прости, Гуч, но выгнать Маккина не получится.

— Ты недооцениваешь мой талант, — откликнулся скунс, чинно шествуя в противоположный конец комнаты. — Как миленький вылетит. Да хоть через окно.

«Ну да, ну да».

— Он вообще-то тут живет.

— Нет, здесь живешь ты, — поправил подопечную Гуча. — И моя скромная персона.

— В списке я была записана как парень, мы в мужском общежитии, и меня подселили к нему, — на одном выдохе отчеканила Аркаша.

— Ляжки святых! То-то я смотрю, слишком чисто везде. — Скунс заторопился к выходу. — Нужно скорее сообщить администрации и переселить тебя к девушкам.

— Были уже. Провал. Общежития забиты под завязку. И нам разрешили жить вместе при условии, что наша комната будет на особом контроле коменданта и моего попечителя. Так что, Гуча, контролируй! — торжественно сообщила Аркаша.

— Что за напасть. — Скунс с подозрением оглядел Маккина, который с самым что ни на есть кротким видом сидел на кровати и смущенно улыбался. — Волчара в обители святой овечки.

— Предпочитаю быть бараном с крупными рогами, — проворчала Аркаша, которой не пришлось по вкусу сравнение с овечкой.

— Давай-ка начистоту, Аркаша. — Гуча встал на задние лапы и с помощью девушки взобрался на кровать. — Типчики вроде него крутятся вокруг тебя постоянно или нет?

— Типа него?

— Парни. Юные самцы — чаще без башни, — подстерегающие прекрасных дев в темных углах. Потому что, если такие постоянно крутятся поблизости, то мне следует знать об этом заранее. Прикуплю мухобойку и позаимствую у приятеля мушкет.

С губ Аркаши сорвался смешок.

— Не волнуйся. Моя невзрачная персона способна заинтересовать разве что ауропожирателей. — Поразмыслив, девушка с неохотой добавила: — И демонов. Но исключительно с гастрономическими целями.

— Когда это ты успела с ауропожирателями повстречаться? — забеспокоился Гуча.

— Всего с одним. — Теперь-то об этом можно было говорить беспечно. — В Бездне.

— Детеныш, а ты везучая, как я погляжу. — Скунс растянулся на покрывале и с любопытством воззрился на подопечную. — Всего-то и нужно было, что сесть на ученический поезд до шестнадцати часов и доехать до Блэк-джека.

— К сожалению, никто не разъяснил мне детали, — съязвила Аркаша, дернув покрывало на себя так, что Гуча взлетел в воздух и мягким клубочком скатился к противоположному краю кровати. — Еле ноги унесла.

— Но ведь унесла, — резонно заметил скунс, выпутываясь из собственного хвоста. — Следует во всем видеть положительные стороны.

— Оптимист ты наш. — Аркаша закатила глаза. — Отлично, тогда проживание с Маккином — это обстоятельство положительное. Ну а что? — Она пожала плечами, про себя посмеиваясь над недовольной мордочкой скунса. — Следую твоему совету.

— Ясно. — Гуча повернулся в сторону Маккина. Тот подобрался. — Особого выбора у нас нет, молодой человек, но хочу предупредить: глаз с вас не спущу... — Угрожающее шипение переросло в тихое сопение, а затем в посвистывающий храп. Великий защитник невинных дев бесславно вырубился.

— А он у тебя... — Маккин растерянно посмотрел на стену за Аркашей, словно та могла помочь ему подобрать нужные слова. — Суровый.

— Папаня же, — хмыкнула Аркаша, накидывая на похрапывающего зверька край покрывала. — Интересно, а как он дверь смог открыть?

— И умелый, — почтительно добавил Маккин.

— Ага, он такой. — Девушка горделиво вздернула подбородок. Кто еще может похвастаться таким папаней?

В дверь постучали.

— Кого-то ждем? — Аркаша вскочила с кровати и прокралась к двери. — Дверной глазок не помешал бы.

— Похоже, настало наше время получить метку. — Маккин скинул кофту и хрустнул пальцами. Он явно нервничал.

Приоткрыв дверь, Аркаша осторожно выглянула, готовая при малейшем намеке на опасность захлопнуть ее.

— Позволите нам войти, студент Теньковская? — Эрнст Немезийский устало улыбнулся и качнулся вперед. Под его глазами залегли тени, губы слегка побелели, и общий вид был такой, словно в гости к ним напрашивался хладный труп, двигающийся исключительно на голом энтузиазме. Сколько же раз он сегодня уже использовал чары «Базовый Держатель»?

— «Нас»? — Аркаша распахнула дверь и тут же нашла ответ на свой вопрос.

— Хаюшки, студень. — Смачно жуя очередную жвачку (или ту же самую?), в комнату вошла Брунгильда. На ее плече висела сумка, доверху набитая бланками, отчего девушка походила на эксцентричного почтальона-перфекциониста.

— Это Брунгильда, студент Мимозы, — представил сопровождающую Немезийский. — Вы уже встречались у главного входа.

— Привет. — Аркаша, чувствуя себя ужасно глупо, помахала Брунгильде. Та выдула маленький шарик и лопнула его языком.

Сделав пару круговых движений кистью рук, Немезийский глубоко вздохнул и, подавившись воздухом, закашлял.

— Это кто? — Эрнст указал на храпящего Гучу. Скунс даже не пошевелился.

— Мой попечитель.

— Вы несовершеннолетняя, студент Теньковская? — изумился Немезийский. — Что-то я не припомню, чтобы мне кто-либо докладывал о наличии несовершеннолетних на территории университета. — Мужчина выразительно покосился на Брунгильду. Та сделала вид, что весьма заинтересовалась пучком ниток, торчащим из шва на боку сумки.

— Но я ведь говорила, что жить буду со своим попечителем, — напомнила Аркаша. — В совещательной при директоре.

— Похоже, в тот момент я слегка отвлекся. — Эрнст потер кулаками глаза, — точь-в-точь как это делали усталые дети. — Что ж, неважно. Любопытно, что ваш попечитель — королевский скунс.

— Типа как королевская креветка? — Аркаша заинтриговано подалась вперед.

— Хм-м... почти. Необычные существа. Достаточно хитрые, чтобы выживать в волшебном сообществе, и вполне умные, чтобы не связываться с кем-либо из этого сообщества. Поэтому занятно, что вашим попечителем стал именно королевский скунс. Но довольно болтовни. Дел невпроворот. — Немезийский протянул вперед раскрытую ладонь. — Так, ребята, кто первый?

— Давайте я. — Маккин с некоторой опаской предоставил Эрнсту свое запястье. Пара секунд и русал уже самозабвенно раздувал щеки, дуя на новенькую татуировку «БД».

— Студент Теньковская?

Длинные пальцы заместителя директора бережно обхватили тонкое девичье запястье. Едва заметное шевеление губ, резкий жар на коже, будто ее коснулось раскаленное железо. Аркаша жадно вгляделась в собственную метку.

— А почему метка голубая? — Брунгильда озвучила вопрос, который готов был соскочить с языка Аркаши. — У всех черная, а у этой голубая.

— Действительно. — На миг ей показалось, что во взгляде Немезийского мелькнуло разочарование. — Похоже, чарам нечего сдерживать.

— Нет волшебных сил. — Это был даже не вопрос, Аркаша просто констатировала то, что уже и так знала. — Я полукровка, так что ничего необычного.

— Что ж, — деланно радостно воскликнул Немезийский, разбавляя угрюмость атмосферы в комнате, — здесь мы закончили. А метка вам, студент Теньковская, все равно понадобится, чтобы вас узнавала защита университета. Брунгильда, оставь им пару бланков по дополнительным курсам и спортивным секциям. Нам пора в следующую комнату.

— Угу. — Брунгильда кинула на дубовый стол пару листков. — Профессор, а че, эти двое вместе, что ли, жить будут?

— Ох, гнилые первоцветы. — Немезийский ухватился за лямку сумки Брунгильды и потащил девушку к выходу. — Произошло одно маленькое, но чертовски неприятное недоразумение, что и привело к тому, что ты сейчас наблюдаешь. И очень тебя прошу не распространяться об этом обстоятельстве на каждом углу.

— Без проблем. — Брунгильда хлюпнула жвачкой и стряхнула с себя сумку. Та качнулась и, шлепнув Немезийского по бедру, безвольно провисла в его руках. А девушка подошла к Аркаше и, положив руку ей на плечо, навалилась всем весом. — Слушай, подруга, повезло тебе. Живешь с парнем.

— Правда?

— Ага. Вот я живу с Ваниль. Она сохнет по демону, душится цветочными духами, от которых блевать тянет, и сушит свои лифчики, прицепляя их завязками к окну, — они болтаются на улице, как цветастый флаг. Так что да... — Брунгильда уставилась в никуда. — Повезло тебе. Будешь жить с парнем.

— Идем же, — позвал Немезийский, вешая лямку сумки на собственное плечо.

Едва за импровизированной делегацией закрылась дверь, Аркаша и Маккин одновременно повалились на кровати.

— Отбой, — прохрипел Маккин.

— Баюшки-баю, — согласилась Аркаша.

Уже засыпая, девушка повторила про себя гнусавым голосом Брунгильды: «Повезло тебе, соплячка».