Страна Дяди Сэма

Лось — друг человека

Жена только что крикнула, что обед на столе (я бы предпочел, чтобы он был на тарелке, ну да ладно), так что на этой неделе моя колонка, возможно, будет короче, чем обычно.

Видите ли, в нашем доме, если вы не придете к столу через пять минут, вам уже не достанется ничего, кроме хрящика и такой серой нитки, которой связывают части туши. Но, по крайней мере, — и это одна из приятных сторон современной жизни в Америке или в любом другом месте, кроме Великобритании, — мы можем есть говядину и не гадать, встав из-за стола, врежемся случайно на повороте в стену или нет.

Недавно я снова побывал в Британии и заметил, что многие из британцев снова едят говядину, что наводит на мысль, что они не смотрели последний фильм компании «Хоризон», отличную работу в двух частях о коровьем бешенстве, или не читали столь же замечательную статью Джона Аанчестера в «Нью-Йоркере» на ту же тему. Если бы они смотрели и читали, поверьте, никогда больше не прикоснулись бы к говядине. (Не настолько, конечно, чтобы жалеть, что вообще ее ели с 1986 по 1988 год. Тогда я тоже ее ел, и, боже, что с нами будет?!)

Однако сегодня я не собираюсь пугать неизвестным будущим (хотя мой совет — привести все ваши дела в порядок, пока вы еще в состоянии держать ручку), а, скорее, займусь придумыванием иных способов использовать всех тех бедных коров, которых отправили на скотобойни.

Мое предложение — отправить всех коров подальше и позволить им затеряться в Великих Северных Лесах, которые простираются вдоль Новой Англии от штата Вермонт до Мэна, и пусть развлекаются американские охотники. Думаю, это поможет отвлечь охотников от преследования лосей.

Кто знает, почему кому-то хочется охотиться на таких безобидных и скромных животных, как лоси, однако тысячам людей это нравится — причем такому числу людей, что штаты проводят лотереи, чтобы решить, кто получит лицензию. В прошлом году в Мэне было подано 82 тысячи заявок на 1500 лицензий. Более 12 тысяч приезжих платили по 20 долларов, только чтобы принять участие в самом процессе.

Охотники скажут, что лось — коварный и жестокий лесной зверь. На самом деле это корова, которую способен завалить трехлетний ребенок. Это все, что можно о нем сказать. Без сомнений, лось — самое невероятное, ласковое и безнадежное создание, которое когда-либо обитало в лесах. Он огромен, как лошадь, однако восхитительно неуклюж. Лось передвигается так, будто его ноги никогда не были знакомы друг с другом. Даже его рога безнадежны. Все животные имеют рога острые на концах, так что анфас выглядит прекрасно и внушает уважение врагам. Рога лося выглядят как кухонные рукавицы.

Помимо всех этих отличий, лосю свойственно почти полное отсутствие ума. Если вы едете на машине по шоссе и лось выскочит из леса прямо перед вами, он будет долгую минуту на вас коситься, а затем резко понесется прочь по дороге, перебирая ногами сразу в восьми направлениях одновременно. Неважно, что по обеим сторонам дороги, возможно, 10 тысяч квадратных миль безопасного густого леса. Без малейшего понятия, где он и что на самом деле происходит, лось будет упрямо следовать по шоссе к Нью-Брансуику, пока своеобразная поступь случайно не занесет его снова в лес, где он тут же остановится и примет недоумевающий вид, будто говоря: «О! Лес! Только, черт возьми, как я сюда попал?»

На самом деле лоси настолько феноменально бестолковы, что, заслышав звук приближающегося автомобиля или грузовика, обычно выскакивают из леса на дорогу в странной надежде, что там безопаснее. Каждый год около 1000 лосей оказываются сбитыми насмерть легковыми автомобилями и грузовиками. (Учитывая, что лось весит около 2 тысяч фунтов, а его конституция такова, что при ударе о капот его тонкие ноги уходят вниз, тогда как остальная масса влетает в лобовое стекло, то такие аварии часто приводят и к гибели водителя.) Когда вы видите тихие и пустые шоссе, которые ведут через северные леса, то понимаете, насколько маловероятно, что кто-то может появиться на дороге, когда едет автомобиль, и значит, можете оценить, насколько удивительны бывают подобные случаи.

Еще более удивительно, однако, что при отсутствии у лосей хитрого и до странности тупого инстинкта выживания, они — одни из долгожителей Северной Америки. Когда мастодонты гуляли по Земле, лоси уже паслись среди них. Лохматые мамонты, саблезубые тигры, горные львы, волки, северные олени, дикие лошади и даже верблюды — все они одно время большими стаями обитали на востоке Соединенных Штатов, однако постепенно столкнулись с вымиранием, тогда как лось просто брел дальше, не обеспокоенный ни ледниковым периодом, ни падениями метеоритов, ни извержениями вулканов, ни смещением континентов.

Но все изменилось. На стыке веков во всем Нью-Гэмпшире насчитывалось уже не более дюжины лосей, а в Вермонте, возможно, и вовсе ни одного. Сегодня в Нью-Гэмпшире около 5000 лосей, в Вермонте — на тысячу больше, в Мэне — что-то в пределах 30 тысяч.

И эти цифры постоянно сокращаются, ввиду того что, как способ удержания популяции на одном уровне, снова постепенно разрешили охоту. Однако есть проблемы. Во-первых, число животных на самом деле весьма приблизительно. Ясно, что лоси не выстраиваются для переписи. По крайней мере, один ведущий натуралист считает, что численность популяции может быть преувеличена процентов на 20, а это означает, что лоси скорее подвергаются не естественному отбору, а бездумному убою.

И еще более уместным мне кажется мнение, что охотиться и убивать таких беззащитных животных, как лоси, нехорошо. Застрелить лося — не подвиг. Я встречал лося в природе и могу сказать, что его вполне можно прихлопнуть свернутой газетой. Тот факт, что более 90 % охотников удается убить лося в сезон, который длится всего неделю, — доказательство того, что истребление нужно прекратить, иначе лоси исчезнут.

Вот почему я предлагаю, чтобы Англия отправляла всех своих безумных коров нам. Это обеспечит нашим охотникам своего рода мужское занятие, которого они явно ищут, и, как я уже сказал, поможет спасти этих странных лосей.

Так что высылайте больных коров. По адресу Боба Смита. Он — из наших сенаторов от Нью-Гэмпшира и, если то, за что он голосует, о чем-то говорит, уже страдает расстройством мозгов.

А теперь, если вы меня простите, я должен идти, чтоб проверить, осталось ли еще немного мяса на той сероватой нитке.