Страна Дяди Сэма

Осень в Новой Англии

Ах, осень!

Каждый год в это время за исключительно короткий промежуток — неделю, самое большее две — здесь происходит что-то удивительное. Вся Новая Англия взрывается цветом. Все те деревья, которые месяцами были темно-зеленым фоном, внезапно вспыхивают мириадами сверкающих красок, и вся природа, как выразилась Фрэнсес Троллоп, «покидает этот бренный мир».

Вчера, сославшись на жизненно важное исследование, я отправился на автомобиле в Вермонт, а затем отправил свои онемевшие ноги на самую вершину Киллингтонпик, на высоту 4235 футов пышного великолепия в самом сердце Зеленых гор. Был один из тех потрясающих дней, когда мир наполнен чистым и пряным совершенством, а воздух настолько прозрачен и ясен, что чувствуешь, будто можно дотянуться, стукнуть его пальцем — и он зазвенит, как винный бокал. Даже цвета были свежими: ярко-синее небо, темно-зеленые поля, листва тысяч сверкающих оттенков. И вправду поражает, когда каждое дерево в пейзаже становится уникальным, а каждый уходящий в даль поворот дороги и закругленный горный склон внезапно и бесконечно расцветают тонкими оттенками, какие только может даровать природа — огненно-алым, сияющим золотым, пульсирующе-терракотовым, жгуче-оранжевым.

Простите, если кажусь по-детски восторженным, но просто невозможно описать столь величественную картину одним словом. Даже великий натуралист Дональд Калросс Питти, человек, чья проза настолько суха, что ею можно натирать полы, абсолютно потерял голову, когда пытался передать чудо осени в Новой Англии.

В своей классической работе «Естественная история деревьев Востока и Центра Северной Америки» Питти на 434 страницы растянул воспевания на языке, который можно с полным правом назвать профессиональным (типичная фраза: «Дуб — обычно массивное и широкое лесное дерево, с чешуйчатой или морщинистой корой и более или менее пятиконечными ветками и соответственно пятиконечными листьями…»), но, когда в конце концов он обратил свое внимание на сахарный клен, который растет в Новой Англии, и на яркое осеннее облачение этого дерева, все изменилось, будто кто-то разогнал всю серость. В потоке метафор, произнесенных на одном дыхании, Питти описывает кленовые цвета как «подобные крику великой армии… подобные языкам пламени… подобные могущественному маршу, который несется на гребнях бушующего моря и своей воинственной песней придает значение всему умышленному диссонансу оркестра». И кажется, будто вот-вот его жена произнесет: «Да, Дональд. А теперь прими свои таблетки, дорогой».

В двух лихорадочных параграфах Питти продолжает в том же духе, а затем резко возвращается к рассуждениям о провисании пазух листьев, чешуйках почек и отвислых побегах. И я его вполне понимаю. Когда я добрался до необычно чистого, увлажненного осенним сиянием воздуха пика Киллингтон, откуда видно все вокруг, я понял, что мне остается лишь раскинуть руки в стороны и броситься вниз под музыку Джона Денвера. (Вот почему нужно забираться на эту вершину с опытным товарищем и походной аптечкой в полной комплектности.)

Возможно, вы читали об одном академике, который предъявил публике ученый аналог цветной диаграммы и объявил тоном первооткрывателя, что листва кленов Мичигана и дубов Озарка достигает еще более глубоких оттенков, но он полностью забыл о тех особенностях, которые делают осенний пейзаж Новой Англии уникальным.

Во-первых, пейзаж Новой Англии демонстрирует антураж, с которым не может соперничать ни один другой район Северной Америки. Белые, залитые солнцем церкви, крытые деревянные мосты, крошечные фермы и скопления деревень идеально дополняют богатые природные цвета. Более того, тут разнообразие деревьев, которого нет ни в одном другом регионе: дубы, буки, осины, сумахи, четыре разновидности кленов и другие почти неисчислимые виды, — и оно представляет собою контраст, подавляющий чувства. В конце концов, что самое главное, осенью здесь наблюдается краткий совершенный баланс климата, со свежими прохладными ночами и теплыми солнечными днями, что ведет все теряющие листву деревья к одновременной, так сказать, кульминации. Так что не совершайте ошибок. В течение нескольких прекрасных дней в октябре Новая Англия — без сомнения, самое красивое место на Земле.

А любопытнее всего то, что никто не знает, почему так происходит.

Осенью, как вы легко вспомните из школьного курса биологии (если не удастся, то из телепередачи «Завтрашний мир»), деревья готовятся к долгой зимней спячке, прекращают вырабатывать хлорофилл, вещество, которое и окрашивает их листья в зеленый цвет. Отсутствие хлорофилла позволяет другим пигментам — каротеноидам, которые также содержатся в листьях, немного покрасоваться. Каротеноиды отвечают за желтые и золотые цвета берез, гикори, буков и некоторых дубов, среди прочего. А вот тут становится интереснее. Чтобы позволить золотым оттенкам блистать, деревья должны продолжать кормить листву, несмотря на то что она уже не делает на самом деле ничего полезного, только висит и выглядит довольно симпатично. Вообще-то дерево должно сохранять энергию для будущей весны, вместо этого оно предпринимает попытки подкормить пигменты, которые радуют глаз простого парня вроде меня, но не делают ничего для самого дерева.

Что еще более странно — то, что некоторые разновидности деревьев, за большую для самих себя цену, вырабатывают вещество под названием антицианин, которое отвечает за эффектные оранжевые и алые цвета, столь характерные для Новой Англии. И вовсе не потому, что деревья в Новой Англии вырабатывают больше этого самого антицианина, просто климат и почва Новой Англии предоставляют действительно благоприятные условия для буйства этих красок. В более влажном или теплом климате деревья подвергаются тем же испытаниям — все происходит уже многие годы, — но это ни к чему не приводит. Никто не знает, почему деревья предпринимают такие усилия, явно не получая ничего взамен.

А вот и самая большая загадка. Каждый год буквально миллионы американцев, которых местные жители ласково называют «подсматривающими за листьями», садятся в свои автомобили, едут через огромные расстояния в Новую Англию и проводят выходные бродя вокруг мастерских и лавок с названиями вроде «Антиквариат и редкие вещи у Норма».

Я бы отметил, что из этих гостей не более 0,05 % отходят дальше 150 футов от своих автомобилей. Что за странная, необъяснимая причуда — приехать в край совершенства и повернуться к нему спиной?

Они упускают не только радости отдыха на свежем воздухе — свежесть, богатый природный запах, неописуемое удовольствие побродить по кучам опавшей листвы, — но и удовольствие услышать гуляющее по холмам эхо песни «Забери меня домой, сельская дорога», исполняемой громкими голосами с приятно выделяющимся гнусавым акцентом жителей Новой Англии. А это, лично для меня, определенно стоит того, чтобы отойти от машины.