Страна Дяди Сэма

Невозможно связаться

Из всех людей и организаций на Земле, испытывающих мое терпение — боже мой, разве их много? — никто так не преуспел за все эти годы, как «Эй-ти-энд-ти», американская телефонная компания.

Если мне дадут выбрать, скажем, между тем, чтобы пролить стакан соляной кислоты себе на колени и пообщаться с «Эй-ти-энд-ти», я всегда выберу соляную кислоту как наименее болезненное из двух. У этой компании самые прочные в мире телефонные автоматы. Я знаю об этом не понаслышке, потому что никогда мое общение с этой компанией не заканчивалось без жестокого избиения их телефонов.

Как вы, наверное, уже поняли, я недолюбливаю «Эй-ти-энд-ти». Но и они, в свою очередь, недолюбливают меня. Они не любят всех своих клиентов, насколько я могу судить. На самом деле они ненавидят их настолько, что даже не разговаривают с ними. Они используют синтезированные голоса, а это означает, что не важно, насколько серьезные у вас проблемы — а можете быть уверены, что проблемы возникнут, — вы никогда не сможете переговорить с живым человеком. Вы услышите, при любом раскладе, лишь металлический и удивительно нахальный голос робота, произносящий что-то вроде: «Набранный вами номер не соответствует общепринятым параметрам вызова». Это чрезвычайно печально.

Мне однажды довелось застрять в аэропорте Логана в Бостоне, потому что водитель мини-баса, который должен был забрать меня оттуда домой, забыл об этом. Я знал, что он именно забыл — не сломался и не попал в аварию, — потому что, когда я стоял в назначенном месте, знакомый дартмутский мини-бас подкатил совсем близко, а когда я нагнулся, чтобы поднять сумки, плавно проехал мимо, к воротам, и исчез в направлении Нью-Гэмпшира.

Так что я отправился на поиски платного телефона-автомата, чтобы позвонить в транспортную компанию — просто, чтобы поздороваться, знаете ли, и уведомить их, что я здесь и готов ехать домой, если они хотя бы распахнут двери и проедут помедленнее, чтобы я мог запрыгнуть в автобус, — а это означало звонок по автомату «Эй-ти-энд-ти». Я глубоко вздохнул, предвидя перспективы. Я только приземлился после длительного перелета, устал, хотел есть и застрял в каком-то невзрачном аэропорту. Я знал, что следующего мини-баса придется ждать по меньшей мере три часа. А теперь еще надо общаться с «Эй-ти-энд-ти». Короче, к ряду телефонных автоматов я подошел с очень дурным предчувствием.

У меня не было номера транспортной компании, поэтому я прочел инструкцию на доске справочной информации и набрал номер. Через минуту синтезированный голос грубо приказал мне бросить в аппарат 1 доллар и 5 центов монетами. Меня это застало врасплох. Справочная информация всегда предоставлялась бесплатно. Я проверил карманы, но нашел только 67 центов. Так что я провел быстрый тест на стрессоустойчивость телефонной трубки — да, они все еще противоударные, — схватил свои сумки и зашагал к терминалу, чтобы добыть мелочь.

Естественно, никто не разменял бы деньги, если бы g ничего не купил, поэтому мне пришлось купить «Нью-Йорк таймс», «Бостон глоуб» и «Вашингтон пост», каждую газету по отдельности, так как иначе нужные монеты никто не давал; но вот наконец я обзавелся 1 долларом и 5 центами в монетах разного достоинства.

Затем я вернулся к автомату и повторил свои действия, однако аппарат оказался одним из тех слишком придирчивых автоматов, которые, похоже, питают особую нелюбовь к десятицентовикам Рузвельта. Кроме того, не так просто кидать монеты в щель, когда плечом держишь трубку, а под мышкой у тебя три газеты, и особенно неудобно, когда телефон выплевывает каждую третью монету. Где-то через пятьдесят секунд голос робота начал меня ругать — клянусь, именно ругать, раздраженным синтезированным тоном; он практически сказал мне, что, если я сей же миг не сделаю все как надо, он меня разъединит. И разъединил. Секундой позже он изрыгнул мои монеты назад. Но вот что интересно — вернул не все. С теми монетами, которые аппарат вернул и которые не принял, у меня осталось всего 90 центов.

Так что я провел еще один, немного более продолжительный тест на стрессоустойчивость и снова потащился в терминал. Я купил «Провиденс джорнал» и «Филадельфия инкуайрер» и вернулся к автомату. В этот раз я дозвонился до справочной, сказал, какой номер мне нужен, и торопливо достал ручку и блокнот. По опыту я знал, что справочная произносит номер только раз, а потом разъединяет, так что нужно успеть оперативно записать. Я внимательно прислушался и собрался записывать. Ручка не писала. И я тут же забыл номер.

Я пошел в терминал, купил «Бэнгор дейли ньюс», «Пафкипси джорнал», пластмассовую шариковую ручку и снова вернулся. Мне назвали номер, я аккуратно его записал и позвонил. Наконец-то получилось.

Через минуту голос на другом конце провода весело произнес:

— Доброе утро! Колледж Дартмут!

— Колледж Дартмут? — заикаясь от ужаса, произнес я. — Мне нужна транспортная компания Дартмута.

Я потратил все оставшиеся монеты на этот звонок и не мог поверить, что мне придется снова возвращаться в терминал, чтобы добыть еще мелочи. Внезапно я задался вопросом, сколько же людей из тех, кто подходит к вам на углу и просит лишнюю монетку, были когда-то такими же, как я, уважаемыми американцами, которые вели нормальную жизнь, но, разорившись, оказались на улице с вечной необходимостью достать монетку, чтобы куда-то позвонить.

— Я могу дать вам номер, если хотите, — предложила девушка.

— Правда? О, да, пожалуйста.

Она отбарабанила номер, явно по памяти, причем эти цифры совершенно не походили на номер — даже отдаленно, — который мне дали в справочной «Эй-ти-энд-ти». Я от души ее поблагодарил.

— Не стоит, — ответила она. — Такое происходит постоянно.

— Что, дают ваш номер, когда люди просят номер транспортной компании Дартмута?

— Постоянно. Вы пользовались «Эй-ти-энд-ти»?

— Да.

— Так и думала, — только и сказала девушка.

Я снова ее поблагодарил.

— Пожалуйста. И да! Не забудьте устроить хорошую взбучку этому автомату перед уходом.

Конечно, она этого не сказала. Но говорить и не требовалось.

Следующего автобуса пришлось ждать четыре часа. Но все могло быть хуже. По крайней мере, было что почитать.